Лета начало

Лунный свет проникал в комнату. Он касался исписанных страниц тетради на столе, пытался проникнуть вглубь чернильницы, безрезультатно, и, наконец, переплетался с раскинутыми по подушке тёмными волосами Руси. Улыбка не сходила с её губ. Луч не знал, что её снится, но определённо что-то спокойное, доброе, счастливое, возможно, нежное, желанное. Завтра ночью он, быть может, узнает об этом со страниц, вновь написанных ею за день. Но ночь постепенно заканчивалась, и лунный свет соскользнул с тетради, последний раз попытался пробить мрак чернил и нежно стёк с волос девушки на постель, стену и исчез.
Ему на смену пришёл свет солнца. Он был ярок и проник сразу во все уголки комнаты. Руся встала, распахнула окно, и в комнату ворвалась пение птиц и шелест листвы берёзы от тихого утреннего ветерка. Воздух был ещё прохладен, но этим и сладостен.
Колодезная вода согнала остаток сонливости, запах свежеиспечённого хлеба пробудил аппетит.
После завтрака Руся отправилась на утреннюю велосипедную прогулку меж колосящихся полей, в тени леса, по берегу озера.
Вернувшись, она села за стол, обмакнула перо в чернильнице и занесла его над чистой страницей тетради. В этот момент чья-то голова появилась в открытом окне, вышла клякса.
– Перо? Чернильница? Вот это да!
– Вы кто?
– Я Миша, – ответила светловолосая голова и расплылась в улыбке.
– Руся.
– Очень приятно. К чему такие сложности?
– Не поняла.
– Не проще ль ручкой писать?
– Ах, вы про это? Один человек сказал, что мне больше так идёт, нежели на современный лад.
– А что ж мы всё на "вы"?
– А вы, собственно, кто? И как здесь?
– Я Миша. Михаил Филиппович. Приехал погостить у дяди и тёти – давно обещал. Здесь вроде озеро есть, так рыбки половлю, отдохну от городской суеты, свежим воздухом подышу.
– А что ж вы в чужие окна заглядываете?
– Прошу, давайте на "ты". Неудобно. Чувствую себя… уж не знаю, на сколько лет старше. Но определённо мне тот возраст никак не годится.
– Изъясняетесь вы как-то странно. И на вопросы не отвечаете. Невежливо. Во, кляксу из-за вас поставила. Всю тетрадь испортила.
– Я тебе новую куплю.
– Да к чему мне новая? Мне эта нужна.
– Вижу, помешал. Ты уж прости. Увидимся, думаю. Может вечерком?
– Там видно будет.
– Всего наилучшего.
Голова исчезла. Руся подошла к окну. Молодой человек неспешно шёл по деревенской улице, активно вертя головой по сторонам.
"Странный какой. Видимо, первый раз здесь. И чего он от меня хотел? Понравилась что ль я ему? Да нет. Вот так мысли. Не. Не может этого быть. Забыть! Про что я писать хотела?"
Перо с бешеной скоростью перемещалось по тетрадному листу, еле успевая восстанавливать запасы чернил. Правее, ниже, правее, ниже. Лист за листом. Солнце в зените. Время обеда.
После полуденной трапезы Руся вышла на крыльцо. Воздух был раскалён. Солнце светило нещадно и никак не располагало к длительному нахождению вне тени. В доме было значительно прохладнее, но нагретый воздух через открытое окно проникал и в него. Руся прилегла отдохнуть.
Когда она вновь открыла глаза, солнце подходило к верхушкам деревьев в лесу. Начинало холодать, и появились первые комары. Девушка закрыла окно, села за стол, включила лампу. В голове не было ни одной мысли. Руся перечитала то, что было написано утром, но и это не помогло. Комната погружалась в темноту, девушка потушила свет и некоторое время сидела в сгущавшемся мраке. Потом вышла на улицу, чтобы насладиться остатками великолепного заката. Похолодало, но в дом идти не хотелось. Руся зашла лишь за курткой. Когда она вновь вышла, он уже стоял у крыльца.
– Михаил Филиппович…
– Добрый вечер, Руся! Я принёс тебе новые тетради… всё-таки здесь чертовски здорово. И какой вечер! Просто великолепный. Не желаешь прогуляться?
Что тут можно было ответить?
Лето только начиналось.
*****
Лунный свет нащупал вновь исписанные листы тетради, постучался во мрак чернильницы, подобрался к нетронутой постели и загрустил.