Екатеринбург - Нижний Тагил

Вокзальная толчея, шум отъезжающих электричек, перестук вагонных колёс, чириканье воробьёв, купающихся в весенних лужах, вороны на деревьях, запах шашлыка, говор цыганок, мерно прохаживающиеся милиционеры, два бомжа с мешком бутылок, солнце в мохнатых облаках и пассажиры на перроне, разномастно одетые, кто в зимней, а кто уже и в откровенно летней одежде.

Медленно подходит электричка, толпа напрягается, каждый старается угадать, где остановятся двери вагона, напирают с боков, сзади, перронный контроль тщётно пытается проверить у бурлящей, цепляющейся за поручни, лезущей в верх по ступенькам в вагоны, массы человеческих тел, билеты.

Первые счастливчики несутся по проходу занимать лучшие места у окон, на себя и друзей, менее шустрые скромненько пристраиваются с краюшка скамейки.

Вагон дёргается, уплотняя пассажиров, плывёт перрон, электротяга набирает обороты, весеннее солнце с трудом пытается заглянуть в мутные, грязные окна, заплакал ребёнок, загоготали подростки с пивом, зашипели на них тётки с рюкзаками и саженцами в руках, несколько человек достали мобильники, намереваясь позвонить или принять вызов, кто открыл книгу, кто уставился в окно.

Раскрылись двери в салон вагона и ни кто не обратил внимание на вошедшего мальчугана в грязном свитере и стоптанных кедах.

-- Счастливой дороги, уважаемые пассажиры, - звонко произнёс он и почти без паузы начал то ли декламировать, то ли пытаться петь детскую песенку о "единственной маме на свете".

Стадо медведей не один день бродило по его "слуху", голос то срывался, то поднимался, то переходил на фальцет, однако юный певец мужественно допел свою партию до конца и медленно пошёл по вагону, выставив грязную ручонку с целлофановым пакетиком, в которую сердобольные пассажиры, так не давно штурмовавшие и бившиеся за место в вагоне, бросали жалкую монету.