Лысый башка

Коростелеву Ю.В.                Реальное событие

В прошлом я – директор департамента по делам культуры, молодёжи и спорта, место работы – администрация города Тюмени. Скажете - не такая уж и шишка?.. А разве я что-то сказал о своём величии?.. Я – просто человек. Надеюсь – стоящий. Думаю, что – стоящий. Даже знаю, что стоящий. Почему?.. Да потому, что я живу – стояще, не делая людям гадостей, не строя козней. Не оскорбляю их. И мне нравится так жить! Я хочу так жить! И… не могу жить иначе. И знаете, что любопытно: как я к людям, так и они ко мне – с теплом, с участием. С уважением… Хотя с уважением – не всегда сразу…
Возвращался я как-то из Москвы, где был по делам службы, домой, в Тюмень. Командировочка выдалась, как всегда, напряжённая: три дня разъездов с утра и до ночи, знакомства, встречи, беседы, совещания. Ну, да мне, человеку физически крепкому, с хорошей спортивной закалкой, выносливости не занимать, и потом – люблю я, когда всё время в делах, обожаю напряжённый жизненный ритм и терпеть не могу пустого времяпрепровождения. Например, бестолкового лежания на пляже кверху пузом или, наоборот, на животе. И чего люди находят в этом приятного?.. Не понимаю. Хотя – и не осуждаю: пусть всяк живёт так, как ему хочется. Но я предпочитаю такой отдых: утром – зарядка, потом – чтение книг, позднее – лёгкая пробежка или заплыв в бассейне, небольшой перекус и снова – книги. Позже можно сходить в спортзал, поработать на тренажёрах, полчасика посмотреть телевизор, поужинать в меру. А там, глядишь, и спать пора. Но, конечно, перед сном, обязательно - книги. Ничего не имею против экскурсии куда-нибудь: посмотреть мир, пофотографировать на память, пообщаться в пути с незнакомыми и, разумеется, интересными людьми (впрочем, других и не встречал никогда, - по-моему, таких и не бывает вовсе).
Вот и в этой поездке – ну столько интересных знакомств! Пожалуй, обо всех и не расскажешь. Но о самом последнем, произошедшем в самолёте, пожалуй, в двух словах поведаю.
Летел дневным рейсом, но, хотя и не чувствовал усталости, почитав немного очень интересную книгу о Великой Отечественной – воспоминания маршала Жукова – решил немного подремать. Просто гул моторов самолёта действует на меня усыпляюще. Только устроился поудобнее, блаженно улыбнулся, предвкушая несколько приятных минут дрёмы (до начала серии увлекательнейших сообщений о высоте полёта, температуре воздуха за бортом, подаче прохладительных и горячительных напитков, обеде, как правило, совершенно не своевременном и потому не нужном), - как вдруг слышу окрик с тыла: «Эй, ты! Ну скока можна ждат?!. Сказал же – вино давай скорэй, шэвэлыс, ты!..» После этого голос добавил ещё несколько слов и выражений, которых, из этических соображений, приводить не стану.
«Какой интересный кадр! – подумал с лёгкой усмешкой. – Неплохо бы познакомиться!..» Встал, подошёл и, вежливо улыбнувшись, обратился к этому, безусловно, милому и симпатичному человеку:
- Уважаемый! Позвольте вам заметить, что разговаривать с кем бы то ни было в таком тоне и в таких выражениях, и уж тем более с дамой, совершенно не позволительно! Будьте любезны – извинитесь перед этой милой девушкой и впредь извольте обращаться к ней, как подобает воспитанному человеку, коим вы, безусловно, являетесь!..
Симпатяга недоумённо посмотрел на меня. Примерно так поначалу смотрит бык на красную тряпку, мол, что за дурак машет ей у меня перед мордой (да, конечно, в данном конкретном случае – перед лицом) – завалю же, затопчу, забодаю! Смотрит, но лишь пару мгновений, прежде чем броситься в наступление. Как ни странно, так произошло и на этот раз, хотя мою бесконечно вежливую и даже, согласитесь, в некоторой степени изысканную речь ну никак нельзя сравнить с какой-то там красной тряпкой!..
О, такого набора неприличных слов слышать прежде мне не доводилось! Впрочем, учитывая изобилие в речи оратора как родных для него весьма выразительных восклицаний, не доступных моему пониманию, так и русских слов, не вполне понятных ему, я довольно благосклонно воспринял услышанное и выделю из этой пламенной тирады один, очень даже благозвучный отрывок:
- Слюшяй, ты, лысый башка!.. Когда ми приедэм в Тумэн, и ты увидыш, как мэня встрэчают, ты – обасэрышся, понял?!. Обасэрышся!..
- Хорошо, милейший, - всё с той же милой улыбкой ответствовал я, сунул руку в карман и извлёк из него завалявшийся  весьма кстати клочок бумаги, вынул из другого авторучку и написал номер моего рабочего телефона, - если вас сильно не затруднит, позвоните мне завтра по этому номеру, - встретимся, поговорим!..
- Да ми - сэйчас приедэм, лысый башка, ты увидыш, как мэня встрэчают, и  - обасэрышся! – продолжал твердить он, как заезженная пластинка, будто хотел заучить навечно несказанно понравившуюся ему фразу.
Не имея желания продолжать слегка затянувшуюся светскую беседу, я прошёл к своему месту, опять устроился поудобнее, с удовольствием прикрыл глаза…
- Эй, ты! Лысый башка! – снова раздалось сзади. – Ми сэйчас приедэм, ты увидыш…
Да-да, далее  - всё то же безумно нежное «обасэрышся»!..
Я не поленился встать, подойти и теперь уже с лучезарной улыбкой (благо у меня был абсолютно новый зубной протез) промолвить:
- Сударь! Мой телефончик у вас имеется, сделайте одолжение – позвоните мне завтра, а сейчас – или вы замолчите, или я буду вынужден... простите, ударить вас!..
После этих слов вернулся на место и, хотя так и не удалось подремать, был очень доволен полётом, состоявшейся  приятной беседой с чрезвычайно образованным, интеллигентным человеком, а также тем, что мне досталась очень милая, хотя и немного вымученная, улыбка прелестной девушки, которой за время этого полёта больше не перепало ни единого грубого слова.
Впрочем, до самой посадки мне слышалось, немного убаюкивающее, шипение: «Лысый башка… обасэрышся…» Когда же нам наконец любезно позволили покинуть места, прозвучало, уже ликующе-восторженное: «Шас, лысый башка… Обасэрышся!..»
Эта незабываемая встреча произошла в те времена, когда чёрная «Волга» была довольно престижным средством передвижения. А в моём распоряжении (для выполнения служебных обязанностей, разумеется) как раз такая и была, причём – с тонированными стёклами. И с номером – «777». А буквы на номере – «АТО», что значит: «Администрация Тюменской Области». Да, и ещё одна маленькая деталь: у этой машины было разрешение на въезд на территорию аэропорта, к трапу самолёта, - исключительно потому, что мне частенько приходилось встречать ну очень высокопоставленных чиновников.  Но мной было строго-настрого запрещено Сергею, водителю, подавать машину к трапу, когда прилетал я. Однажды он нарушил это правило, но с тех пор усвоил:  так поступать не надо! Просто я очень мягко, вежливо попенял ему за это…
Как раз в тот день моросил лёгкий дождик, и Сергей, рискуя вновь услышать мои чрезвычайно ласковые упрёки, решил закрыть глаза на прошлые досадные недоразумения по этому поводу и подрулить к самолёту. При этом ещё и добавил шарма в проступок: когда я показался на трапе, задняя дверца «Волги» была услужливо приоткрыта, а сам Сергей, выйдя из машины, с лёгким поклоном принял у меня небольшой чемоданчик и «дипломат», проводил до авто, промолвил с лёгким подобострастием: «Прошу!», жестом показывая на открытую дверь, подождал, когда устроюсь, и аккуратно захлопнул её. И всё это на глазах у моего недавно обретённого друга, шествующего чуть сзади!..
О, как тот был очарователен!.. Буквально забежав, выскочив перед «Волгой», пригнулся, чтобы мне с заднего сиденья было лучше видно, и прокричал, искренне, самозабвенно, как это принято у него на родине, - не только не стесняясь окружающих, а, напротив, стремясь показать, насколько глубоки его раскаяния:
- Эй! Слишыш! – тут он несколько раз звучно хлопнул себя ладонью по темени. – Просты мэня! Пожялуста!.. Ой – мой глюпый, глюпый, дурной башка!..
Последнее словосочетание понравилось ему больше всего из того, что было произнесено, и он ещё несколько раз повторил, самозабвенно нахлёстывая себя по макушке, словно по барабану:
- Ой, дурной башка! Дурной башка!.. Дурной-дурной башка!.. Дурной башка! Дурной башка! Дурной-дурной башка!..
По дороге я рассказал Сергею о приключении в самолёте и сердечно поблагодарил за тёплый приём. Не забыв, впрочем, нежно предупредить, чтобы больше такого – ни в коем случае! – не повторялось. Ох, как же мы хохотали!..
На следующий день мой весёлый спутник так и не позвонил, не побеспокоил он меня и впоследствии. А жаль! Нам было о чём поговорить…