Ч. 2 Глава 6

ГЛАВА 6

Слух, обостряющийся по ночам, слегка запоздало донес до меня тихий всплеск воды. Я резко открыла глаза, сразу же почувствовав непривычную тяжесть темноты. Но через пару секунд непроницаемый полог леса отошел, дав место ночному зрению.
Я приподнялась на локте и посмотрела в сторону озера, сразу же различив в мертвенно-голубой воде темную фигуру, бредущую по пояс в воде.
Идиот, он же себе все отморозит!
Откинув одеяло, я бесшумно обошла спящую Айру и прокралась к валуну. Оперлась на него, задумчиво наблюдая за тем, как ведун, нырнув, под водой проплывает до водопада и обратно. Едва его черная голова показалась над водой, я негромко поинтересовалась:
– Ну как водичка?
– Замечательная, – невозмутимо отозвался он, даже не повернувшись.
– Ага. Прохладная, бодрящая, – ехидно добавила я.
Клейменс спокойно кивнул и вдруг замер, резко повернувшись в сторону кустов. Я сначала хотела узнать, что же его так заинтересовало в темноте, но потом застыла сама.
Мягкие шаги по траве и сухой треск тонких веточек.
Я закрыла глаза и глубоко вдохнула. Перед глазами ясно протянулись разноцветные, чуть светящиеся нити и кудели запахов, стелющиеся по земле. Я повернулась к нервирующим нас кустам… и судорожно сглотнула.
– Они здесь...
– Кто, Лет? – Ведун осекся, потихоньку пятясь назад, к лошадям. Он уже привык доверяться моему чутью.
Их было четверо. Они заходили с двух сторон, прижимая нас к скалам. Лишь слева, у самой кромки, было маленькое отверстие в их защите, проем элеров в пять.
Наш путь к спасению.
– Айра, беги!!! – истошно завопила я, бросаясь к Сэре.
Девушка вздрогнула, проснулась, с ужасом воззрилась на наши перекошенные лица и с места взмыла в воздух, шумно хлопая крыльями.
Я впервые порадовалась, что мы никогда не привязываем наших лошадей.
Данкар и Сэрана, истошно взвизгнув при выскочивших казалось со всех сторон ящероподобных тварей, встали на дыбы и рванулись в гущу леса, причудливо вихляясь между деревьями.
За спиной взвыл от боли каурый жеребчик Айры, захрипел и после затих.
Но они не прекратили погоню.
Скорость твари набирали медленно, давая нам на каждую минуту около двух-трех элеров форы плюс деревья. Еще по сорока секундам жизни. Однако лавировали они не хуже наших криган, уверенно перепрыгивая через поваленные стволы и петляя между кустами.
Мы вылетели на открытое ночное поле. Криганы, почуяв больше свободы и места для маневренности, чуть поуспокоились, но темпа, слава богам, не сбавили. Впрочем, то же самое можно сказать и про наших преследователей.
Я обернулась назад и уже более обстоятельно оглядела тварей. Так и знала! Гоорлумы, мелкие, чуть больше меня в холке, но от этого не менее опасные, чем их сородич из Ленгских Проселков. Они равномерно работали лапами, не отставая, но пока и не приближаясь. Только, боюсь, это ненадолго. Судя по насупленным харям, так просто они от нас не отстанут. Либо догонят, либо падут замертво сами, от изнеможения.
…Помолись, Лета, может и такой рьяной атеистке как ты найдут местечко в небесных кущах!..
Клейменс решил для начала поколдовать. Чуть обернулся, почти как я, кашлянул пару раз и разразился длинной невразумительной фразой, которую не то что ящеры за нами, но даже я не поняла.
Эффект нулевой. То ли твари такие непробиваемые, то ли ведун – дурак. Я бы лучше предпочла второе, но похоже все-таки первое.
Данкар, резко выдыхая, поравнялся с моей кобылой и пошел совсем рядом. Я то и дело билась своим коленом о ногу ведуна.
– Один хрен, – выдохнул он. – Эти твари магически непробиваемые. На них висит какой-то щит и, боюсь, я не смогу его пробить. На это надо иметь не меньше шести ступеней… Лета, смотри, там деревня!
Разъединились мы как раз вовремя – прыгнувшая в центр группы тварь загребла лапами пустоту и с разочарованным воем покатилась по земле.
Тут же получив по хребту огненным шаром.
Но ведун, только-только выровнявший поводья, не смог бы так быстро слепить даже подобный сгусток.
Я задрала голову.
Над нами кружила огромная огненно-рыжая птица с длинным хлыстообразным хвостом и узкими крапчатыми крыльями. Вскрикнув по-соколиному, она вошла в крутое пике и прицельно плюнула в еще одного махровика за нашими спинами.
 Тварь с визгом закувыркалась по траве, сбивая огонь со спины. Ей на удивление быстро это удалось, и гоорлум широкими прыжками попытался догнать стаю. Феникс снизился, пытаясь покончить тварь уже более проверенными методами, – когтями и клювом – но та с неожиданной яростью взвилась вверх, чуть не впившись ему в горло. Сбоку прыгнула еще одна, проскрипев когтями по перьям и впиваясь ими в крыло. Феникс пронзительно завопил, заваливаясь набок. Хвост плетью мазнул в сторону, прямо на моих глазах перерубая одного махровика пополам и заливая кровью траву.
 – Клейменс, на тебе одна! – надрывно заорала я, спрыгивая с Сэры прямо на полном ходу. Прокатилась немного по траве и уткнулась спиной в плетень.
Черт, это же и правда деревня!
Однако, бросив один-единственный взгляд на пустынные улицы, задумчиво скрипевший колодезный журавель на ветру, я судорожно сглотнула и поспешно повернулась назад.
Ведун уводил одну тварь за собой, тоже спешившись и одаривая махровика огненными сгустками. Наши брошенные криганы бок о бок убегали к горизонту. Недалеко продолжала биться Айра, пронзительно крича от боли.
Я зарычала и рванулась к ней, на ходу выращивая когти и клыки. Со всего маху ударилась в получившуюся кучу малу. Кого-то покусала, кого-то полоснула когтями, перед глазами все плыло от яркого оперения феникса, я дралась почти вслепую, на ощупь находя твердое тело, покрытое жесткой шерстью.
Вдруг глаза ослепила яркая вспышка потусторонне-зеленого света. Твари взвизгнули… и осыпались пеплом прямо на нас. Я чихнула и пораженно уставилась на источник света…
Клейменс?!!

* * *

– … … … и …!!! – сквозь зубы ругалась я, пока Айра промывала мне какой-то жгучей дрянью прокушенную руку. Сама феникс тоже не могла похвастаться целостностью – вывернутое крыло и большущий синяк под глазом. Синяк ведун зачаровал, чтобы он не так светился, а вот к крылу не прикоснулся, «слишком хрупкий механизм». Я кроме прокушенной руки обзавелась еще одним сломанным когтем, благо на мизинце, парой десятков царапин и вывихнутой лодыжкой, которую сама вправила на месте.
Правительница больно щелкнула мне по лбу.
– Все, не ругайся, я закончила!
– Спасибо большое, – процедила я, шипя от боли и пряча рану в рукав. Вот ведь гадство, и затягиваться не хочет.
К нам подошел Клейменс, таща на поводах присмиревших криганов. Лицо у него было слегка зеленоватое и замечательно смотрелось между изумрудными подвесками в ушах.
– Что, в деревню заглянул? – хмуро поинтересовалась я. Тот кивнул и судорожно сглотнул.
– Там только трупы, живых нет, дома разбиты, повсюду кровь… – Он снова сглотнул. – Судя по… кхм… в общем, они убиты около трех-четырех дней назад.
– Их убили эти твари?
– Да. В придорожне я нашел тело валькира. Но он был один, с такой стаей он бы не справился.
– Они, похоже, расправились со всей деревней и патрулировали ближайшие территории в поисках свежей добычи, потихоньку питаясь трупами, – задумчиво изрекла я, украдкой потирая рану. – Случайно наткнулись на нас… Я не могу понять только одного. Клейменс, тащи свою научную литературу.
Ведун быстро вытащил из чересседельной сумки фолиант. Я быстро пролистала книгу, найдя нужную страницу.
– Вот, поглядите, здесь написано, что махровики интуитивно принимают друг друга за злейших врагов. Они каннибалы. Так с какого бодуна они объединились в стаю, пусть даже столь немалочисленную?!
– Инстинкт выживания. – Это уже Айра. – Неизвестная территория.
Клейменс согласно кивнул.
– Что же происходит? – пораженно прошептала Айра.
– А вот это мы и едем узнать, – сказал ведун. – До Орона еще пилить не меньше седмицы, а на носу проблемы насущные.
– Какие?
– У нас вскладчину два коня, полторы сумки с провизией, две запасные рубашки, плащ и ни одного одеяла. Обезболивающее почти закончилось, хорошо еще, что воды успели набрать – мало ли что. В деревни идти глупо – у нас закончились деньги. Так что…
– Не совсем, – прервал меня Клейменс, кое-что вспомнив. – Есть еще одна деревня, даже скорее городок, неофициальный. Правда, туда лучше не соваться... Танатос.
– Контрабандистский город? Пиратский притон?!
– Да.
– Знаешь, ты прав – туда лучше не соваться.
– Вот именно.
– Но возможно Танатос – это наш единственный шанс, – задумчиво потер гладкий подбородок ведун.
– Нет, – покачала головой я. – Этот «единственный шанс» настолько сильно воняет гнилью и низкопробным алкоголем, что туда не надо даже заходить.
– Как скажешь, – пожал плечами тот. – Но тебе в любом случае придется отдать Сэру Айре.
– Что?!!
– Ни один человек не продержится на крупе лошади долго, особенно в галопе. А сидеть передо мной или тобой ей помешают крылья. Придется тебе отдать ей Сэру, а самой сесть со мной.
– Читай по губам – НИ ЗА ЧТО... Не принимай это на свой счет, Айра, просто я не хочу ехать ни с кем в седле. Это неудобно.
– Я пододвинусь.
– Ага. И весь путь будешь ныть, что лука тебе задницу трет. Нет уж, упаси боги, есть путь лучше.
И я принялась быстро раздеваться.
– …Ну попробуй, – милостиво разрешил Клейменс, скептически скрестив руки на груди.
Я хмуро зыркнула на него волчьим глазом и неспешной рысью пробежалась вокруг них.
– Галопом, галопом.
Я с рыси мгновенно рванулась вперед. В переднюю лапу нещадно ударила боль, я споткнулась и, упав, прокатилась немного по траве. Кое-как встала, сдерживая жалобный скулеж, и доковыляла на трех лапах до них, старательно отставляя пораненную.
– Ну как, лучше этот путь или мною предложенный? – услужливо поинтересовался ведун.
Я демонстративно свернулась в клубок спиной к нему, при малейшей попытке подойти отвечая глухим злым рычанием.
Ночь заканчивалась. Горы скрывали от нас восход, однако предутренняя свежесть разливалась по равнине прохладным озером. В эту ночь никто из нас больше не спал. Или не смели, или, как я, просто не могли уснуть. Айра с Клейменсом негромко переговаривались в сгущающихся предрассветных сумерках, я неподвижно лежала чуть подальше, хребтом то и дело чувствуя взгляды, коими меня одаривали эти двое, но не поворачивалась, внимательно осматривая темный горизонт.
Едва солнце показалось из-за гор, мы, не сговариваясь, отправились в путь. До этого я ехидно спросила у ведуна, не желает ли он прокатиться в одном седле с волчицей, после чего тот молча ткнул пальцем в стопку моей одежды. Я перекинулась, быстро оделась и нехотя залезла в седло перед ним, по привычке взявшись за поводья. Ведун выразительно посмотрел на мои пальцы, сжимающие ремни, и я поспешно опустила их. Сэра сначала беспокойно покосилась на Айру, забравшуюся в седло, потом встретилась взглядом со мной и снова сделалась флегматичной скотинкой.
– Думаю, нам нужно ехать сразу же на запад, а потом, если проскачем, просто следовать по кромке Океана, – предложил Клейменс.
– Что, так не терпится снова проехаться мимо деревни? – желчно поинтересовалась я. – Можем заодно и пересечь ее, если тебе завтрак в желудке не жалко.
Ведун молча меня проигнорировал, однако лицо его снова приобрело легкий трупный оттенок. Айра, старательно супившаяся, вдруг просияла:
– Да это же выход!
– Что?!! – одинаково вылупились мы с ведуном.
– Кажется, кто-то из вас предлагал «пойти по огородам»? Вот и пройдемся! Провизии у нас немного, а там должно же что-то быть!
– Ага, человечина, – неутешительно произнесла я, начиная нервничать.
– Да нет! Может, земляная слива уже поспела, таранка та же! Хоть какие-то провианты!
Мы с Клейменсом переглянулись и заявили в один голос:
– Хорошо, иди!
– Что?
– Иди, а мы тебя здесь подождем.
– Но… я же… гм… а…
– Лично я туда больше не пойду, – категорично заявила я. – Несколько паршивых слив и пучок почти несъедобной таранки не стоят таких нервов.
– Ты же хищница! – грубо поддела меня феникс.
– Да, но не каннибалка же!
Девушка, обидевшись, молча тронула поводья – в сторону, противоположную деревне. Клейменс чмокнул губами на Данкара и пятками заставил его перейти на плавную рысь. Жеребец обогнал Сэру, та обиделась и сама, без понуканий, прибавила шагу.
Надо сказать к чести ведуна, он не произнес ни звука о том, что ему неудобно ехать со мной в одном седле. Я же впервые в своей жизни подумала, что возможно зря его постоянно поддеваю и язвлю. Молчит, терпит…
Через час мы нашли небольшую протоптанную тропинку и уверенно двинулись по ней. Земляная полоса петляла по полю, обогнала небольшую березовую рощицу и постепенно привела нас в еловый бор, расширяясь до почти торгового тракта.
– Влинская Чаща, – задумчиво изрек Клейменс, оглядываясь на светлые коряжистые стволы гигантских елей в двенадцать-тринадцать обхватов и длинные разлапистые кроны, заслоняющие свет и придающие лесу мягкую потустороннюю полумглу сродную речному туману. Он рискованно наклонился, прямо на ходу сорвал веточку папоротника, встревожив все растение, задумчиво рассмотрел ее и откинул в колючие кусты. – Советую не сходить с тропы.
Чую, даже если бы он это не сказал, мы бы все равно не решились на это.
Однако, ничего такого очень уж страшного в этом лесу не было. Как и в любом другом – приглушенный высотой и туманностью гам птиц, редкий треск ломаемых веток под порывами ветра. Я еще различала далекий, косолапый и неторопливо-тяжелый шаг медведя. Благо, что далекий.
Когда сумерки стали сгущаться и становиться более вечерними, я помимо воли остановила Данкара. Айра, бредущая за нами, поспешила натянуть поводья.
– Привал? – спросила она.
Я, сосредоточенно прислушиваясь, покачала головой.
– Слышите?
Да, должны. К нам кто-то усиленно пробивался, тяжело дыша так, что не то что я, но даже ведун мог услышать.
Через несколько секунд на левую сторону дороги выбежал задыхающийся от быстрого бега паренек лет пятнадцати-шестнадцати. Растрепанный, с бледным лицом, в разодранном кое-где стареньком плаще. Я машинально принюхалась, но нет, ни нежитью, ни зверьем от него не пахло. Обычный человек… Лесной травник, судя по острому, приевшемуся запаху трав.
Он, споткнувшись, без сил упал на дорогу и не встал.
Клейменс спешился и подскочил к нему, попытался поднять на ноги.
– Что случилось? – обеспокоено спросил он.
Паренек, похоже, только-только заметил нас. Прижал руку ко рту, бессильно обливаясь яростными горячими слезами. В его глазах плескалась неподдельная боль и отчаяние.
– Скажите, в чем дело, может быть, мы сумеем помочь вам? – участливо спросил Клейменс.
Травник прерывисто, судорожно всхлипнул и, зажмурившись, замотал вихрастой головой.
Я глянула на Клейменса… и интуитивно почувствовала ветерок творимого заклятия, направленного на мальчишку. Подождала, затаив дыхание, и услышала чуть хрипловатое:
– Что-то случилось с девушкой. Что-то очень плохое.
Травник широко распахнул глаза, уставился на внешне спокойного мужчину и внезапно закивал. Молодец, Клейменс, нашел-таки лазейку!
– Ее укусила какая-то тварь… Сильнейшее кровотечение… Я сам знахарь, но никак не могу ей помочь… – в перерывах с едва сдерживаемыми всхлипами выдавил он.
Клейменс вытащил и протянул ему платок.
– Проводите нас к ней.
Паренек заколебался.
Я спрыгнула с седла, схватила Данкара за поводья.
– Скорее! Вы же делаете ей хуже!
Травник вздохнул и повел нас через кусты. Упрямый криган сначала упирался, не желая лезть в колючки, но я грозно, хоть и тихо зарычала на него, он вздрогнул и беспрекословно пошел за мной.
Избушка травника находилась на полянке-пригорке, окруженной каменистым руслом ручья. Мы быстро, плеща прозрачной ледяной водой под ногами, перешли его узкий проток, поднялись на крыльцо и, оставив лошадей на улице, всей толпой завалились в горницу.
В нос сразу же ударил резкий, до боли знакомый запах трав. Как эта избушка напоминала мне Меренину! Бревенчатые стены уютного каштанового цвета, теплые комнатки, большая печь, покрытая глиняным самодельным изразцом сочного орехового цвета, плетенки чеснока и марансы, ожерелья сухих трав, вереницы зверобоя и тысячелистника, маленькие лампадки с аккуратными огарочками на столе. Все дышало уютом, теплом… и болью.
Девочка… нет, молодая уже девушка лет пятнадцати лежала на застеленной лавке. Маленькая, хрупкая, тонкая и прозрачная, как привидение. Под глазами залегли огромные черные тени, из-за чего черные растрепанные волосы казались еще темнее и мрачнее, как предвестие смерти, тонкие руки и длинными пальцами походили на бледных пауков. Она лежала без сознания, дышала, но прерывисто, неуверенно и хрипло. Рубашка сползла и открыла голое плечо, которое буквально истекало кровью.
 – О боги… – прошептал позади ведун, довольно грубо отпихнул меня и бросился к девушке, лихорадочно осматривая ее. Однако уже по его потухшим глазам видела – не спасет.
Айра, охнув, в ужасе прижала пальцы к губам.
– Клейменс, ты сможешь спасти ее? – с надеждой спросила она, подходя поближе и с непередаваемой нежностью глядя на бледное существо, безвольно лежащее на лавке.
Клейменс досадливо кусал губы, кажется, на них даже проступила кровь. Он пытался. Шептал что-то, пассами пытался остановить кровь, даже постарался свернуть ее, но… не смог. Девушка умирала прямо на глазах.
Он вздохнул, сглотнул комок в горле и поднялся с колен. Посмотрел на парня.
– Сожалею, но я ничего не смогу сделать, – с горечью покачал головой он, бессильно опуская руки. – Но моих руках уже умер человек от укуса махровика. Спасти ее не сможет даже чудо.
 Я, статуей замершая у окна, посмотрела на мужественно кусавшего губы парня – брата или любимого? – тяжело, прерывисто дышащую девушку, покрытую блестящими капельками пота, бессильно поникшего ведуна… еще раз мысленно обозвала себя окончательно свихнувшейся и решилась.
– Отойди. – Я твердой рукой оттеснила мужчину подальше, взяла руку девушки и закатала ей промокший от пота и слез рукав рубашки.
– Лета, что ты…
Я посмотрела на него через плечо.
Долго.
Пристально.
Решительно.
Так, что мужчина чуть склонил передо мной голову и почтительно отошел.
Что ж, попробую сделать все как можно чище и безболезненней.
Я прощупала слабенький пульс на запястье, крепко сжала пальцами предплечье девушки и кисть и почти без сопротивления прокусила истончившуюся кожу, оставив четкий отпечаток заострившихся клыков. Быстро провела нечеловечески шершавым языком, собирая сгустки выталкиваемой из вен темной крови, и торопливо зашептала:

Волка сущность явная,
На дорогу данная,
Встань преградой славною
На пути отрадная…

…Я шептала, шептала не переставая, закрыв глаза, поминутно слизывая выступающую кровь, прекрасно понимая, что древние заговоры, предками данные, порой лучше всякого колдовства помогают. Ритуал, не проводимый мною ни разу в своей жизни, впервые дал свои плоды. Укус на глазах затянулся, оставив после себя лишь пятна подсохшей крови, девочка задышала ровнее, спокойнее. Напряжение ушло.
– Девушка спит, – хрипло отозвалась я. – Теперь она будет жить.
Паренек, не веря своему счастью, кинулся сначала к ней, разбудив ее, слабую, но живую, потом ко мне, но я слабо отбилась от его рук, встала и, пошатываясь, торопливо выползла на улицу.
Ветер плетью ударил по лицу, я с удовольствием, судорожно и жадно, вдыхала прохладный по-лесному чистый и душистый воздух, закрыв глаза и оперевшись рукой о косяк. Иначе я бы просто упала.
– Ты скажешь парню, что сделала из его девушки волкодлака?
Я глубоко вздохнула и открыла глаза. Обернулась, встретившись взглядом с черными внимательными глазами на бледном, но уже тронутом загаром лице.
– Нет. Он сам узнает в следующее полнолуние… Клейменс, я надеюсь, что ты не убьешь меня за это. Понимаю, сейчас я сделала запрещенный ритуал, но лучше инициация, чем смерть. – Я помедлила и добавила, отведя взгляд: – Лично я свою жизнь не считаю неправильной.
Ведун ободряюще положил мне руку на плечо.
– Если бы я мог, то сам бы поступил также.


Травник, обрадованный чудесным исцелением девушки, великодушно предложил переночевать у него. Мы здраво рассудили, что теплая избушка и чистые постели лучше дикой природы и жесткой земли, и остались. Оставив на столе ужин, он с улыбкой откланялся и отнес девушку на руках в комнату – перекладывать на кровать и отпаивать настоями.
Клейменсу постелили на лавке, Айра прекрасно расположилась на холодной и просторной печке – ей с ее крыльями лежать на полатях было просто неудобно, а на лавке – сущее издевательство. Я же пристроила сапоги поближе к печке – мало ли что, а запасных сапог у нас нет – и, без помощи приступка вскочив на полати, с довольным ворчанием растянулась во всю длину.
– Хор-р-рошо.
 В теплой комнате, пропахшей вкусным травяным запахом, меня сразу же разморило, вспомнились хорошие месяцы, проведенные у Мерены, ее сытные супы, пироги и все те же знахарские настойки, которые она никогда не подписывала, имея превосходную память, а я всегда находила их по запаху… М-м-м, кстати, насчет супов и пирогов.
– Спасибо. – Приподнявшись на локте, я приняла из рук Айры миску с овощным супом и два румяных пирожка. Без особого аппетита шлепанула ложкой по мутно-зеленой жиже, в которой плавала пупырчатая нога какой-то птицы, попробовала и уже через пару ложек разохотилась, с удовольствием пообкусывав даже кость. Ребята уже давно уписывали за обе щеки вторую или третью порцию. Я куснула пирожок, обнаружила, что он с картошкой – прошлогодней, жестковатой, но вполне съедобной – и сгрызла. Впрочем, будь он с чем угодно, в любом случае отправился бы в жаждущий продолжения банкета желудок.
Ребята, заглушив первый голод, спокойно улеглись на свои места, затушив лампадки. В сгустившейся темноте неожиданно громко послышалась мышиная возня, потом легкий скрип двери. Я приоткрыла глаза, сверкнувшие светоотражающими зрачками, и обнаружила тощую рыжую кошку, прошмыгнувшую в щель. Увидев родные и близкие ей огоньки, она в два прыжка забралась ко мне на полати, пристроилась под боком теплым живым комочком и насупилась, прикрыв веки. Я не стала ее сгонять, положил ладонь на загривок и машинально поглаживая, с удовольствием ощущая под пальцами густую мягкую шерсть.
Но нормально поспать я не смогла.
Около полуночи я проснулась от легких, крадущихся мимо шагов. Проклятое чутье… хотя нет, все же слух! Уже вторую ночь не могу нормально уснуть!.. Хм, хотя прошлой ночью он спас нам жизнь.
Я чуть приоткрыла глаза, оставив лишь тонкие щелочки между дрожащими ресницами, и с любопытством оглянулась на новоиспеченного лунатика.
…Интересно, почему я не удивлена?
С некоторым сожалением откинув одеяло, я пододвинулась к краю и спрыгнула, мягче кошки приземлившись на скрипучие половицы пола. Оглянулась и со злорадным удовольствием отметила, что спящий в шаге от меня ведун даже не шелохнулся, продолжая беззаботно спать.
Зато спугнутая моим движением темная фигура не очень грациозно, но благо, что тихо шарахнулась в сторону.
– Не спится? – ехидно спросила я, по-волчьи поворачивая голову набок.
Новоиспеченная волкодлачиха смутилась, потупив сверкающие серые глазки.
– Прогуляемся?
…А у нее есть выбор?
Мы тихо вышли на крылечко, на свежий ночной воздух. Над избушкой цельный хвойный полог давай пробоину, давая шанс лицезреть кусочек темно-синего неба в россыпи мелких звезд. Рожок старой луны был виден чуть-чуть, совершенно не давая света. Я глубоко, с удовольствием вдохнула, изгоняя из легких приторный избяной запах и наполняя их новыми, лесными, свободными. Чуткие уши, непроизвольно вставшие на макушке, сразу же уловили ночные звуки окружающего нас леса, глаза цепко оглядели все вокруг и только потом устремились к девушке.
Она вздрогнула и отвела глаза.
– В чем дело? – невозмутимо поинтересовалась я.
Девушка выразительно посмотрела на опушенные серой шерсткой остроконечные большие ушки на затылке, вежливо раздвигающие растрепанные волосы, и на светящиеся, хитро прищуренные щелочки каре-зеленых глаз. Я тихо рассмеялась на ее страхи.
– Интересно?
– Необычно, – по-своему определила она. – А что, я тоже так смогу?
– Сможешь, – снисходительно улыбнулась я. – Но, может, чуть позже.
– Все так говорят, – недовольно надула губки она. – Позже. Потом. Когда вырастешь… Не справедливо. Нечестно. Почему именно когда вырастешь? А сейчас нельзя?
– Можно. Но не нужно. Дождись своего первого полнолуния.
– А что тогда будет? – жадно поинтересовалась она.
Я пожала плечами, сладко почесалась за ухом, вздохнула и, улыбнувшись, рассказала.
Все-все-все.
Все свои ощущения, первые впечатления.
Свобода, безграничная радость.
Свобода…
Как много в этом слове.
Моя награда.
Мое проклятье…
Девушка восторженно внимала моим словам, не прерывая и не задавая вопросов. Просто слушала, узнавала новое. Ей все было интересно. Как и мне тогда. Жаль только, что мне пришлось все познавать самой, на своей шкуре, едва не получившей изящные серебряные украшения от «господ ликанте» в сердечные подарки. Ей повезло.
– Быстро же ты встала, – заметила я.
Девушка пожала плечами.
– Я не знаю. Но проснулась я уже вполне выздоровевшей. Есть такое диковинное слово, обозначающее быстро выздоровление… Как оно?..
– Регенерация, – подсказала я.
– Да! Видимо, она у меня хорошая!
– У всех волкодлаков хорошая регенерация.
– У вас тоже?!
– Да.
Мы немного помолчали. Девушка с любопытством оглядывалась вокруг, познавая новый для нее мир, принюхивалась, забавно чихая и потирая нос рукой на манер лапы, я задумалась, прислонившись спиной к периллам. А правильно ли я сделала? Да, девочка осталась жить, но она принимает жизнь волкодлака как что-то интересное и диковинное, что просто не может ее огорчить. Не хотелось бы, чтобы она сразу и сильно обломила об это только-только выросшие клычки, когда дело дойдет до серьезных неприятностей.
…В какой-то мере тебе, Лета, даже повезло!
Да… В какой-то мере. Я обломала клыки очень жестоко, сразу же научившись беречь оставшиеся.
– Спасибо вам, что вы сделали меня волкодлаком, – сказала, наконец, она, с обожанием глядя на меня. – Я и не знала, что быть нежитью – так здорово!
Я с грустью посмотрела на нее.
– Не говори так, – тихо произнесла я. – Есть и обратная сторона медали.
– Какая?
– Одиночество.
– Это не плохо, – отмахнулась она. – За подобную свободу я готова заплатить и большую цену.
…Ой ли?
– Да и потом, у меня есть Аренд. Он меня не бросит.
Девушка весело улыбнулась мне, хитро блеснула светящимися глазками и нырнула в темноту избы. Я вздохнула, подпрыгнула, уперев руки в перилла, и присела на них, задумчиво вглядываясь в чащу.


Ой, как здорово-то!..
Теплый, совсем летний ветерок шевелит густую шерсть на загривке, заносит в нос сдобный запах завтрака и заманчиво витает рядом, словно ожидая похвалы своей изобретательности. Я с довольным урчанием потянулась всем телом, перевалившись на бок, и блаженно замерла.
За спиной тихо скрипнула отворяемая дверь. Я даже головы не повернула…
Потом раздался короткий взвизг и изумленное восклицание, глухой стук ведер (благо, пока еще пустых), возмущенное рычание, царапанье когтей о дерево и припозднившееся, но очень громкое: «Ааааааа!!!» мне в спину – короче, все то, что обычно происходит, когда случайно наступают на хвост волкодлаку.
Я, сиганувшая от греха подальше, в ближайшие кусты, отдышалась, с тихоньким поскуливанием проверила наличие хвоста на месте (он был, но в очень помятом жизнью состоянии) и чуть высунула нос, посмотреть. На пороге так и остался стоять травник с пустыми ведрами, выходивший, очевидно, за водой. На его вскрик на крыльцо вышел заспанный Клейменс, потянулся всем телом, как кот, и невозмутимо спросил, в чем дело.
– Да волк, похоже… – неуверенно подал голос паренек.
Ведун цепко оглядел окрестности, пожал плечами и прислонился спиной к периллам. Аренд быстро набрал воду из ручья и нырнул в избу.
Похоже, после тщательного осмотра окрестностей я просто забыла перекинуться, заснув на пороге прямо в волчьей шкуре.
…Ой, что-то ты совсем расслабилась, волкодлачиха. Давно серебряный кол в желудок не получала?..
Да, как-то нехорошо получилось. В следующий раз надо быть внимательней. И осторожней.
Я припала да так и поползла на пузе вперед, к крыльцу.
– Прогуливалась? – спросил ведун, когда я по-кошачьи вспрыгнула на узкую полоску перилл, а потом на крыльцо.
Я хмуро поглядела на него, не желая признаваться. Засунула нос в щель между дверью и тут же высунула.
– Слушай, Клейменс… Ты мог бы принести мне одежду из сеней?
Ведун на минутку задумался. В глазах загорелись лукавые огоньки.
– Хорошо. Но за это ты… три раза пробежишь вокруг избы! Голой!
– Какой же ты все-таки дурак.
– Это значит «да»?
– Это значит «ни за что»!
– Эх, опять ты меня уломала… Ладно.
Мужчина спрыгнул с перилл, неторопливо зашел в сени и вытащил мне просторную рубашку со штанами. Вышел, на секунду задержал взгляд, а после, деликатно кашлянув, отвернулся и протянул одежку через плечо.
Я глубоко вдохнула, возвращаясь в этот мир, довольно поежилась от теплого ветерка и приняла одежду. Быстро сунула голову в ворот, с удовольствием ощущая мягкую ткань на голом теле, нашла рукава, влезла в короткие штаны. Запустила пальцы в волосы, чтобы хоть чуть-чуть пригладить их после трансформации, и наткнулась взглядом на ведуна. Внимательно посмотрела на его спину и, поддавшись истинно женскому порыву, обняла его за плечи, уткнувшись виском в основание шеи. Выше я не доставала.
Клейменс замер в растерянности, чуть повернув голову, чтобы видеть меня.
– Ты всегда появляешься именно тогда, когда больше всего нужен, – тихо произнесла я. – Сколько я уже замечала это за шесть лет что знаю тебя. Ты словно чувствуешь это… Спасибо тебе.
Я приподнялась на цыпочках, легко чмокнула его в челюсть около уха, почувствовав на щеке холод изумруда, и, обойдя, нырнула в сени, оставив его отходить от моей странной нежности в его счет.
Комната встретила меня накрытым столом, распахнутым настежь окном с плавающей в воздухе легкой занавеской, Айрой, уписывающей завтрак за обе щеки, и счастливой молодой парой, сидевшей тесно друг с другом. Девушка доверительно положила голову на плечо травнику, а он с умилением смотрел, как она поддевает завтрак и потихоньку поглощает его.
Завидев меня, он широко улыбнулся.
– Спасибо вам большое, что спасли ее. Кстати, я Аренд, травник. А это – Нива.
– Я Лета, это Айра, а стоящий на крыльце мужчина – Клейменс.
Паренек кивнул и что-то тихо зашептал девушке, снова повернувшись к ней.
Я присела за стол напротив Айры, придвинула к себе тарелку.
– А вы ее брат? – вежливо поинтересовалась я.
– Нет. Муж.
Я замерла с недонесенной до рта ложкой. Кусок вареного картофеля смачно шлепнулся обратно в тарелку.
– Везет, – кашлянув, выдавила я.
Молодые супруги одарили меня счастливыми улыбками.
– Ох, ребя-я-ята-а-а… – В комнату, яростно потягиваясь, зашел Клейменс. Довольно вздохнул и плюхнулся на лавку около меня, тут же углубившись в завтрак. – Погодка сегодня отменная. Небось сельген сто-сто десять точно отмашем.
Я промолчала, не особо разделяя его энтузиазма. Лично меня что-то не очень тянуло в Орон, чутье подсказывает, что ничего нас там хорошего не ждет. Скорее даже наоборот. Но я ничего не сказала. Незачем омрачать радость этих двоих. Да и посвящать в наши планы тоже незачем. Меньше знаешь – крепче спишь.
После завтрака мы покинули приветливую обитель. Травник подробно объяснил, как лучше выйти на дорогу, которую мы покинули вчера вечером, и остался с женой. Мы немного поплутали по кустам и вышли уже к самой окраине леса, приветливой, освещенной ярким солнцем аркой встретившей нас.
Темная Влинская Чаща, получившая в подарок от меня новоиспеченного волчонка, осталась за спиной.