Откровение

Подперев руками подбородок, Ритка смотрелась в круглое зеркало на скрипящей пластмассовой подставке. Зеркало возвращало ей ее взгляд, полный неожиданной, темной глубины. Когда зрачки отражаются в зрачках многократно, их черные круги поглощают весь свет так же как черные дыры во Вселенной. Она любила смотреть в эту безмолвную бесконечность внутри себя, ни о чем не думая, отдаваясь ее невидимому течению в неизвестное. Говорят, что нельзя долго смотреть на своего двойника, будь он отражением в зеркале или в воде или обычной тенью на пыльной земле- это приведет к беде. Но Ритка не боялась, она любила смотреть внутрь себя, незнакомой, и ее имя Маргарита навевало ей тревожные предчувствия, сродни предчувствиям Булгаковской героини.
       
Но только глаза … Все остальное было у нее простовато. Румяные щеки, усыпанный веснушками нос. Конечно, все это исправимо, и ей нравилось делать себя красивой и загадочной, перебирая кисточкой краски теней, пробуя цвет губных помад. Тогда взгляд становился подчеркнуто закончен и отточено свеж. Волосы сбегали на прямые тонкие плечи, на изгибы выразительных рук. Она дарила себе улыбку взрослой женщины, и тело отзывалось послушно и легко, создавая новый образ. Она понимала, что движение ее родная стихия. Постановка стройной ноги, обутой в черную туфельку, поворот головы, улыбка и все остальное прекрасное и неуловимое находила она в себе. И, неся по улице эту свою драгоценность, красоту своих движений, она тайно торжествовала, окидывая мимолетным взглядом чужие коренастые фигурки с короткими конечностями, оценивая свою непохожесть на них, как дар судьбы. Но нет, она не переполнялась высокомерием. В любой, даже самой некрасивой женщине, она находила нечто привлекательное, мысленно прибавляла, изменяла что-то в ней на свой лад, приглядывалась к тому хорошему и даже восхитительному, чего у нее самой не было. Бывало Ритку смущали рослые, породистые девицы, но, теряясь на мгновение, она снова обретала свою неповторимость, вспоминая бесконечность своего взгляда.
Она любила красивые вещи и свое имя. Девочка Рита в непременном клетчатом платьице, в теплых войлочных ботиках, на голове два хвостика, пробор посередине и Маргарита – длинный плащ, черные лакированные туфли ,короткий смех. Трудно долго ходить на каблуках. Куда удобней, кроссовки, тапочки, ботинки. Но в них пропадает грация, и тогда Маргарита превращается в обычную круглолицую, веснушчатую девчонку и никакими красками это не исправить. Это ее тайный комплекс неполноценности.
       
 Вокруг пишут про проституток, про крутых девиц из тусовок , выворачивают их пороки наизнанку, превращая их в добродетели. Ритка не собиралась пополнять их число. Прокуренные разговоры в студенческих туалетах с крепкими словечками ей противны до брезгливости. Или все-таки они интересны ей той темной, неизвестной стороной жизни? И настолько, что она сама не прочь появиться в одной из таких компаний, напустив на себя всезнающий, равнодушный вид.
Странная вещь- общежитие. Ритка живет в университетском общежитии, где все общее- и кабинки в туалетах друг против друга, без дверей, и унылая , вонючая плита в холодной бытовке, и серые, проштампованные простыни. Двери всех комнат выходят в длинный, темный коридор со столом дежурного под треснувшим колпаком настольной лампы. Есть коридор чуть поинтересней, на первом этаже, там сидит тумба- вахтерша и там есть особенные двери. Дверь в душ, где не всегда бывает горячая вода и скользкие, беленые потолки навевают предвоенную грусть. Дверь в столовую-буфет, с неизменными омлетами и слоенками в витрине. Здесь правит вороватая буфетчица, которая методично обсчитывает и обвешивает невнимательных, спешащих студентов. Дверь в закройную, где кроит и шьет платья черноволосая, плотная дама, всегда забывающая выписывать квитанции. У нее своя тайная, криминальная жизнь и потом, в будущем расскажут про нее, как милиция приехала вмиг, оцепила общежитие, и ее вывели под конвоем, и глаза ее яростно горели. Но это потом, а пока она на месте. Можно заглянуть еще в одну дверь, за которой прячется вечно отсутствующий завхоз. А рядом дверь, в которую с трудом протискивается кастелянша. Кажется, что она под белым халатом прячет обруч, такая у нее толщина тела. В дополнение к матрешечному телу у нее еще и растет рыжий волос из большой бородавки на подбородке.
Есть еще дверь в студенческий клуб, но он оживает только к вечеру. Есть еще перегородка с претензией на дизайн, она сделана из дощечек, прикрепленных на вертикальные опоры. За ней стоят ряды расклеивающихся, рассыхающихся стульев, сверху на стене висит телевизор.
А недалеко от общежития существует магазин на первом этаже зачумленного, деревянного дома. В нем торгуют низкорослая, горластая продавщица с черными усиками над верхней губой и ее напарница краснощекая коротышка-блондинка, вызывающе ярко-желтого ненатурального цвета.
Это все стоит здесь, на холме и магазин и грязная, обшарпанная четырехэтажная коробка общежития. Холм продолжается дальше, и еще повыше, на уровне третьего этажа, есть двор жилого дома, куда студенты, развлекаясь, плюют и кидают пустые консервные банки. Это двор с огородом и с пузатым хозяином, у которого из под короткой майки торчит вывернутый пуп. Бывает рядом с ним появляется его бледная тень- жена.
Между этим двором и общежитием узкий зазор, откос его залит цементом, так что первый и второй этажи видят только цементную стену и ничего более. И здесь в этом зазоре, или чуть выше в огороде, весь март и апрель поют коты, раскрашивая ночную тишину страстными звуками.
 Дальше холм продолжает рваться ввысь, поднимаясь над домом. На нем вышка без назначения и за ней еще одна- телевизионная. Потом только этот убогий холм , наконец, заканчивается и сбегая вниз взглядом с его вершины можно проследить как это убожество переходит в роскошь, в выпрямленный, вымытый асфальт улиц, ведущий к обзорной площадке с горбоносыми фонарями и ниже к сияющим огням канатной дороги, к буйству света домов и кораблей, отражающихся в темных водах бухты.
       
Приморский город. Теплая безвкусная вода в умывальнике. Надо следить за зубами, они здесь быстро портятся. Туманное небо и ветры на холме, который стоит в самом центре города. По этому холму можно спуститься в любую точку города. Холм- гора, и с него есть множество тропинок. Их называют горными, вьетнамскими. Зимой они становятся жестоко скользкими. И только отчаянные смельчаки, опаздывая на занятия, бегут с самой вершины без тормозов.
 Холодный ветер свистит в ушах. Он проникает во все щели скрипучих окон. Та комната, в которой живет Рита считается холодной, она как раз выходит не во двор к мужику, а на бухту. Зато из нее открывается значительный и торжественный вид, красивейшая изо всех картинок картинка. Потом она будет долго ей сниться, и долго будет Ритка тосковать по тому, что сейчас видит каждое утром торжественным холодком в душе, словно плывя по воздуху к застывшей в море огней бухте, к просторной улице с краснобоким троллейбусом, к группе туристов на обзорной площадке, к тонким облакам на сизом небе.

Долго-долго смотреть в свои глаза и повторять свое незнакомое имя Маргарита. Так ее еще не зовут.
       
Ритка не привыкла к вниманию парней, она пока вещь в себе. С улицы в высотное, воздушное окно комнаты дует ветер, и надо подтыкать подоконник одеялом, просить кого-нибудь отремонтировать жалкий, беспомощный рефлектор. И , вообще, пора на занятия. А значит опять резинки, рейтузы, закручивающиеся в два слоя, теплая майка, футболка, свитер, шубка. И она становится неуклюжей замерзшей девочкой. Теперь только вниз по вьетнамской тропе, ее называют еще тропой Хо Ше Мина. Бегом в гулкое, старинное здание с белым склепом библиотеки, с уютным подвалом столовой. Ритка немного комплексует, ей кажется, что она поправилась, что одета она недостаточно хорошо, волосы разлохматились. Ей хочется быть красивой для него одного.
       
Они познакомились летом на практике. Сияющие спицы костра, дрожащие звезды в душном мареве вечера. Ожидания счастья, как ожидание дальней дороги?
Их отношения развиваются вяло и мучительно, они учатся на разных курсах , и их пути почти не пересекаются. Ритка понимает, что в чем-то она ему неинтересна. Может быть, курящие девицы в компаниях ей недоступных гораздо раскованней и опытней ее. Она пытается приблизиться к ним, но при более внимательном взгляде видно, что они глупы, чванливы и озабочены только своей внешностью. Но как только она отдаляется от них, в них опять появляется недоступный ей смысл. Бедная Рита!
Ритка влюблена в своего Сергея. В этом чувстве, наверное, больше наивности, радости и тоски, от которой он инстинктивно отстраняется. Ей с книжным упорством хочется наполнить их общение смыслом. Но он упрямо закрывает свою душу от нее.
-Не потеряй гордость, Маргарита.
-Да, я прекрасная, гордая Марго, но рядом с ним я глупая девочка, жалкая и скулящая.
Ну, это, наверное, слишком самокритично. Он живет в этом же общежитии, только этажом ниже и в другом конце коридора. Как это близко и как далеко!
 
Часа в четыре после обеда, все студенты столпились у окон, выходящих во двор и в огород. Мужик в неизменной майке под расстегнутым тулупом носился за поросенком. Порося визжал, студенты улюлюкали и давали мужику язвительные советы. Ритка устало плелась магазин. Стоя в хвосте очереди, она пыталась найти хоть чуточку привлекательности в грубых лицах продавщиц. Интересно, мечтают ли они о любви и любит ли их кто-нибудь?

Лимонад, печенье, консервы, хлеб. Сегодня ее очередь готовить незатейливый ужин. Весь вечер она будет с замиранием в сердце ждать звук знакомых шагов в коридоре. Против воли ее неодолимо тянет к нему, к его рукам, глазам, к запаху его рубашек.
День заканчивается унылой зубрежкой в холе, светскими разговорами. У Ритки есть заранее противные ей поклонники, о существовании которых она только догадывается. Но пока они бессловесны и следят за ней из разных углов, она их не замечает.
Наступает ночь. Она представляет себя Маргаритой, но очень холодно и лучше быть Риткой, свернувшейся сонным клубочком в теплом, белом свитере. Рядом на койках спят ее подруги по комнате. Весь вечер она прислушивалась к шагам за дверью, как ей хотелось, чтобы это были его шаги! Но он так и не появился . Ей кажется, что с ним тайна, неведомая ей, другая жизнь со своим сложным смыслом. С ним летние звезды, высокая трава на поле. Даже видовая площадка и краснобокий троллейбус-все это с ним. А с ней набившая оскомину дорога до магазина и обратно, общая тропа до университета и обратно. Он может открывать неведомые ей двери, а она вынуждена довольствоваться теми дверями, что есть в общежитии. Может быть, она сейчас такая же часть общежития, как толстая кастелянша или заспанная буфетчица. Она кажется себе глупой и бесперспективной. У нее нет тайны. Вся ее незатейливая жизнь на виду, как жизнь того мужика из двора-огорода напротив.
Но наступает время сна, а с ним рассвета и новых надежд.
С утра опять путь , знакомый до боли. Сначала буфет. Стакан теплого приторного чая, омлет, кекс, медленное или торопливое разжевывание и препротивнейшее ощущение себя ленивой, заспанной, равнодушной. На улице Ритка ежится от всплесков и штрихов холодного ветра, осторожно спускаясь по льдистым тропинкам. Время до занятий еще есть, но в общежитии она его высиживать не хочет. Коридор пуст, Сергея нет. Может быть, он уже в университете? И вот она плетется туда пораньше, в слабой надежде увидеть его.
       
У дороги примостилась замызганная, закутанная в шаль старушенция. Она просит слабым голоском:
-Деточка, переведи меня через дорогу, ой не дойду, не дойду до дома.
И пока Ритка, поддерживая ее за невесомый локоток, переводит через дорогу, она все бормочет и бормочет:
-Первый раз решила выбраться к подруге, за месяц ни разу никуда не выходила, а ее нет дома. Думала у нее отдохну и обогреюсь, а теперь боюсь замерзну, да и до дома не дойду..
У старухи в руке тросточка и сама она жалкая , маленькая горбунья.
-Да где же Вы живете? – наполняется сострадательным воодушевлением Ритка
-Да тут , милая, недалеко, за магазином, там, во дворе, двухэтажный дом.
-Доведу я Вас, не переживайте, - голос Ритки строг, и она ведет ее дальше туда, где за красивой декорацией домов заброшенные дворики, узкие тропинки, псевдо архитектурные переходы.
 Вот и дом, действительно в два этажа, но полусгнивший. Ритка помогает старушке подняться по высокому крыльцу, отпереть дверь в ее комнату с въедливым, застоявшимся запахом старости.
-Ой, милая дай бог тебе здоровья.
Ритка снимает с нее шаль, помогает ей улечься на кровать.
-Ой, одна я совсем, деточка, боюсь умереть.
-А где живет Ваша подруга?
Старуха объясняет ей. Комната разделена на две части, ближе ко входу круглый стол. На стене фотография.
-А это мой сынок, не появляется он у меня уже лет десять. Да приемный он был, своих детей бог не дал.
Прозрачная слеза катится по морщинистой, пергаментной щеке. Ритка торопливо прощается, обещая вечером зайти, а сейчас ей надо бежать на занятия. Серая тягомотина предстоящего дня наполняется вдруг удивительным смыслом. Бестолковые, любовные переживания отступают куда-то на задний план.
       
И вечером она уже не ждет его шагов. Сегодня она занята, у нее есть дело, есть секрет, который не знает никто.
Коридор общежития наполняется жизнью. Дежурный по этажу, худой, вертлявый паренек, отслуживший в армии бодро елозит тряпкой по полу. Он гордо называет себя Климом. У него скуластое лицо с маленькими бесовскими глазками, на нем светлые, давно вышедшие из моды брюки клеш, на заду которых красуется жирное пятно. К этому пятну прикован любой торопливый взгляд. Рано темнеет, за оком идет мелкий снежок. Ритка собирается идти по делу. В их окно видно всех, кто по всяким своим делам выходит из общежития. Смотреть грустно на одиноких старых дев-старшекурсниц, которые уходят погулять якобы в неведомое. Но понятно, что за ними никто не приходит и никто их не ждет, не встречает у входа. А значит, они суетливо и бесполезно где-то прогуливаются в надежде найти свою пару. У Ритки сегодня дело, и этим она выгодно отличается от всех остальных.
 Клим оккупировал бытовку, его плоские губы растянуты в вечной улыбке, он заигрывает со всеми девушками сразу. Кастрюля кипит, и он ловким движением ноги в белой гимнастической чешке поправляет крышку. Пренеприятнейший тип. Это ж надо до такого додуматься!
Ритка бежит вниз по лестнице, в зимний сверкающий вечер. Сначала к старушкиной подруге. Подруга живет в цоколе большого дома, там есть маленькая отдельная дверка- вход. Подруга в годах, но дородная, хлопотливая. И, несмотря на то, что в ее квартиру ведет нищенский вход, Ритку с порога встречает захватывающе вкусный запах. Здесь тепло, на печке варится какао с молоком, а у порога собака грызет мосластую кость. Все здесь жирно, сально и густо.
-Вы , Рита? – она присматривается настороженно. -Я уже заходила к ней сегодня. Ведь еле ходит, а решила пойти ко мне в гости! Я сама болела, к ней придти не могла, вот она и пошла ко мне. Хотите какао?
Ритка отрицательно мотает головой, но она уже протягивает ей стакан с плотной, сбившейся к краю коричневой пенкой.
-Сейчас я доварю, и вместе к ней сходим.
       
И вот они уже подходят к знакомому дому, мимо них проходит мужчина, но это не старушкин пропавший сын, он открывает дверь соседнюю со старушкиной дверью.У него сапоги на каблуке, дубленка, ушитая в талии, норковая шапка над толстыми щеками.
Старушка лежит на кровати, рядом валяется трость.
- Это ты, Рита , заходи.
Ритка скидывает свою шубейку и начинает вытирать серой тряпкой стол. Старушкина подруга варит торопливый супчик, греет принесенное какао, а старушка тихо, но внятно бормочет:
-Дай бог, Риточка тебе здоровья и женишка, чтобы все у тебя было с ним хорошо.
Ритка замирает. Нет комнаты с кислым запахом старости, нет старенькой шатающейся плитки. Есть очаг, и на нем варится не суп, а приворотное зелье. И Ритка видит себя прекрасной розовощекой нимфой рядом с этими колдуньями- ведуньями.
       
Потом она идет обратно в свое общежитие, и над холмом возникает полная луна, желтая как глаз дьявола. Холм превращается в Лысую гору, и кажется, что луна освещает путь в другую страну, где нарушены привычные законы соответствия причины и следствия. И она не Ритка, а прекрасная Марго. От холода ей жарко, а ее шаги упруги и совершенны. Она во власти желтой луны. Что это, если не предчувствие перемен?
Снова заспанный вахтер у входа, тоннель коридора с мягкими , ночными звуками.

Ритка засыпает быстро и без сновидений. На другое утро она так и не может понять, что же изменилось в ней, она долго смотрится в круглое зеркало на скрипучей пластмассовой подставке. В своем взгляде она черпает доселе неведомую ей силу. Она несет в себе незнакомый яркий свет, весь день.
       
Вечером он зашел, наконец, к ним в комнату. Он невнимательно выслушал ее рассказ, ставший сбивчивым от этой невнимательности. Он погладил ее как провинившегося котенка, поцеловал, снисходительно улыбнулся. И все показалось незамысловатым, до обидного, простым как тарелка борща с алюминиевой пятнистой ложкой на клеенке. И Ритка никак не могла понять, почему она придала почти мистическое значение такому обычному происшествию.
       
Она поняла это значительно позже, когда подоспела весна.
Если долго-долго смотреть в отражение своего взгляда, то можно изменить себя. Оттуда из глубины будут приходить самые невероятные события. Только не надо об этом никому рассказывать, иначе они потеряют свою силу.
       
 Кончились холодные объятия зимы, душераздирающе страстно затянули свои брачные песни коты. Из под земли вылезла зеленая трава, раскрашивая все неровности огорода, мужик снял, наконец, свой неизменный тулуп. Одну из продавщиц, ту самую желтую блондинку увезла свадебная машина в новое будущее. Задрожала во влажном , теплом мареве воздуха обзорная площадка. С набережной взлетел, перемешиваясь с морским ароматом, пьянящий запах акаций. На тропе Хо Ше Мина соорудили деревянную лестницу. Все вокруг принялось оживать и расцветать. И Ритка расцвела и превратилась в Маргариту. Маргарита пришла к ней из глубины многочисленных отражений, пришла навсегда.
 Глупая Ритка страшилась разлуки и заглядывала Сергею в глаза, а Маргарита красит яркой помадой губы и слегка улыбаясь, отводит от него свой взгляд, туда в бесконечный свод огней бухты, в желтый глаз восходящей луны. Это Ритка ждала его, а Маргариты не бывает дома, и он сам ищет ее, почти ревнуя. К чему? К желтому телу Луны? Теперь то Маргарита знает, что она прекрасна, и будет прекрасна впредь, ведь до той метки старости, которую она увидела зимой, ей так далеко.
 
У этой маленькой истории прямо-таки нетипичный конец. Как ни странно, потом они поженятся. Общежитие уплывет в туман прошлого, вместе с магазином, огородом, с телевышками, со всем холмом. Они переедут в другой город, в новую взрослую жизнь. Она знает, что надо быть сильной, она знает, что она прекрасная Марго. Но в домашних тапочках, в махровом халате, прильнув к нему, она, может быть, захочет рассказать ему что-нибудь незамысловатое, простое и милое, похожее на то, что случилось с ней много лет назад. Зачем? Ведь теперь то она всезнающая и всесильная.
Но, где-то глубоко в ее душе живет теплый, беззащитный котенок, и иногда она подставляет ладони и выпускает его наружу, и он подпрыгивает пушистым комочком в такт ее стучащему сердцу.