Бомба

Заместитель начальника отделения по Уголовному розыску Александр Феларов проснулся от воя пожарных машин. В кабинете было темно и страшно. В конторе - необычно тихо. Не было суеты, шума в коридоре, только ветер одиноко гонял пыль по второму этажу.
- Странно, - подумал вслух он, - а где весь народ ?
Вставание с дивана и первые, неуверенные шаги вызвали резкую боль в затылке. Саня вернул себя в горизонтальное положение. Через десять минут, собрав всю волю в кулак, Феларов встал. Он вышел из кабинета в темноту коридора. С ужасом, озираясь, дошел до туалета, время от времени крича в пустоту: "Люди !!! Лю-ю-ю-ди!!!".
Данное состояние Сани было вызвано двумя 250-граммовыми стаканами коктейля "Ржавый гвоздь", принятыми за обедом. Это было ошибкой. После первого стакана стало острее восприниматься присутствие женщин на улице, после второго – потянуло в сон.
Справившись с естественными надобностями, он медленно вернулся в кабинет. Перемещаться было тяжело.
В кабинете он поднял трубку внутреннего телефона:
- Где все?, - спросил он хриплым голосом.
- На бомбе, - ответила трубка и назвала адрес.
- Как, без меня? Почему не разбудили?!
Он вышел на улицу, завел машину и, включив сирену, медленно поехал по указанному дежурным адресу.
Тем временем старший оперуполномоченный Уголовного розыска Федор Кузьминский, “забивший” в обед только один "Ржавый гвоздь", стоял на краю вырытого котлована. У его ног лежал ржавый, мерзкого вида боеприпас времен второй мировой войны. Это была небольшая по размеру авиабомба, которую в те времена сбрасывали с самолетов вручную.
В одной руке у Кузьминского была зажата рация, другой рукой он отгонял любопытных зевак, толпившихся рядом. В народе уже спорили: “Рванет – не рванет?” Рация, называя различные позывные, требовала доклада. Федор на эти крики не реагировал. Другой оперуполномоченный, Серега Еремеев, с видом эксперта по боеприпасам, рассказывал корреспондентам "Дорожного патруля" о трудных буднях и о том большом количестве мин и бомб, которое приходится обезвреживать милиционерам. В промежутках между рассказом он разливал водку по пластиковым стаканчикам, стоявшим на капоте служебной машины «Дорожного патруля».
Вдалеке послышался вой сирены. Он все нарастал и нарастал и вот, в конце улицы появилась машина, которая, петляя, приближалась к месту возможной катастрофы.
Машина въехала во двор и, упершись в земляной холм, остановилась.
- Во, это моя лягушонка в коробчонке приехала... В смысле, наш эксперт по взрывным устройствам, - сказал Федор, обращаясь к народу.
Из машины, пошатываясь и громко крича:
- Какой провод будем резать? - появился Саня.
Проходя к бомбе он два раза упал в котлован, однако, сконцентрировавшись, дошел и пнул бомбу ногой:
- Эта ?
- Ну, - ответил Федор.
 Народ на улице замер.
 В это время из подъезда соседнего дома вышел хорошо одетый мужчина и, поигрывая ключами, прошел к шикарной автомашине "БМВ" седьмой серии, стоящей неподалеку.
- Эй, мужик! - окликнул его Федор.
Мужик обернулся.
- Ты машину лучше не заводи, а то вдруг - сдетонирует, - Федор показал на бомбу и еще раз пнул ее ногой.
Даже четырехкратному чемпиону мира Алену Просту не удалось бы развить такую стартовую скорость на этой "БМВ", какую развил неизвестный мужик.
- Во, дает! Резина казенная, что ли? - ни к кому не обращаясь произнес Кузьминский.
Оператор с видеокамерой попытался взять крупный план, но Еремеев, взяв его под руку и объяснив, что приближаться к бомбе очень опасно, отвел оператора к служебной машине, где уже разливали.
Приехали саперы. Бравый солдат в рваной гимнастерке вышел из машины, подошел к бомбе и на несколько секунд задумался. Потом сплюнул, взял снаряд подмышку, сел в машину и уехал.
Стало скучно.
Феларов взял у Кузьминского рацию, собрался с духом и, на сколько мог, твердо сообщил в эфир:
- Пехлец! Пехлец, я двести двадцать первый! Сообщи в район – бомба обезврежена, жертв нет. Население мы успокоили. Общественный порядок восстановлен.
 Он посмотрел на Федора мутными глазами и спросил:
- Как я?
- Класс! – ответил Федор.
Феларов и Кузьминский, еще немного постояв на краю котлована и покурив, отправились в контору. За руль сел Федор.
- По банке и в ружье? – спросил он у начальника.
- Ни Боже мой! – ответил Саня твердо, - Домой! В семью!
Еремеев, взявший на себя заботу о сотрудниках популярной телепередачи, к этому моменту уже произносил их название не иначе, как «Порожний Даруль».
В этот вечер он ни в конторе, ни дома не появился…