Ч. 3 Глава 5

ГЛАВА 5

– Где бы нам перекусить? – в который раз вопросил Джелар то ли богов, то ли нас. Первые его ни говоря ни слова проигнорировали, а вторые издали скептический вздох-хмык-ох и промолчали.
Проблема пропитания (а так же наличия денег в размере больше семи «красных», завалявшихся в подкладке куртки) стала нашей главной задачей после завтрака, когда мы на четверых уничтожили последние припасы. К сожалению, на голодный желудок окружающая нас природа не стала восприниматься лучше, чем на сытый. Даже наоборот. Ребята стали молчать, чтобы случайно с досады не перессориться, а к вечеру стали как-то подозрительно коситься на Айру. Та во всеуслышанье заявила, что ужином (даже крылышко, даже самый-самый маленький кусочек!) не станет, и если уж на то пошло, то гораздо эффективнее будет схарчить меня – и мясцо, и ценная шкура. Чтобы отомстить, я крайне красочно представила Айру на большом блюде в запеченном виде, с яблоком во рту, и поделилась сией фантазией с Клейменсом. Тот лишь фыркнул и объяснил, что они с Джеларом просто беспокоятся, не свалится ли та в голодный обморок. Мы переглянулись и дружно их высмеяли.
С такими невеселыми мыслями мы ступили на протоптанную тропку, выведшую нас на примостившуюся у леска роскошную уютную и словно вымершую деревню. Редко где хлопнет дверь, ветер пронесется по деревянным крышам, перекатывая накиданные шаловливыми ребятишками высохшие «пирожки» из грязи. Но меня поразило то, что на улице в столь развеселый час не было ни одного ребенка и ни одной, даже самой беспородной, собаки. Честно, мне прямо неуютно стало, и я бочком-бочком придвинулась к неспешно вышагивающему Данкару под защиту ведуна.
На ребят сие тихое местечко тоже произвело весьма неизгладимое впечатление. Радовало то, что на пришельцев никто не косился и не шептался за спинами, и то ввиду того, что просто некому было шептаться.
Я сглотнула и не вовремя припомнила Большие Вересовики.
– Слушайте, где все? – негромко на всякий случай (а то еще достанется селянам за нами подглядывать) спросила я. – У них что, глобальное вымирание?
– Да не похоже… – неуверенно протянул Клейменс. – Может, праздник какой, и они все на него ушли?
 – Какой праздник в конце весны?! День Первой Травы уже прошел давно, а до летнего солнцестояния еще почти месяц…
– Тогда сама объясни этот загадочный феномен, – сразу окрысился ведун.
– Их слопали.
– Тьфу! Объяснила…
– Ой, смотрите, селянин!
…Худощавый мужичок с заступом наперевес сначала оторопел от несущихся к нему с радостными воплями трех всадников и волчицы, а потом присел и дал деру, смешно размахивая сельскохозяйственным орудием.
– Спугнули! – досадливо плюнула Айра. – И что дальше?
– О, храм.
Я неспешной трусцой добежала до маленького деревянного храма, заинтересованно потрогала лапой двери и несильно толкнула плечом. Заперто.
Позади спешились ребята. Я отошла на несколько шагов назад, встав рядом с Айрой и лошадьми, а Джелар требовательно постучал в запертые двери храма рукоятью меча.
Дверь распахнулась. На пороге стоял высокий, молодой еще храмовник в черной мантии среднего служителя. Светловолосый, костлявый и неестественно выпрямленный, словно оглоблю проглотивший; руки он богоугодно спрятал в рукава, внимательно глядя на наш небольшой отряд из-под островерхой шапочки. Цепкий взгляд на мгновение остановился на мне. Я, как и любая беспородная шавка, высунув язык поскреблась за ухом задней лапой, чем вызвала презрительно скривившийся нос и счастье больше не чувствовать на себе два острых буравчика.
Брат и храмовник столкнулись лицом к лицу.
– Что тебе, сын мой? – высокопарно вопросил йистан.
– Дозволь узнать, отче, что за напасть пришла в ваше село и, может быть, я смогу помочь вам, – в тон ему отозвался Джелар, чуть склонив голову.
Йистан торжественно сотворил в воздухе знак храмового благословения.
– Истинно, сын мой, не в добрый час пожаловал ты сюда. Страшная темная сила лютует в здешних местах и нет ей ответа. Многие рыцари сложили свои головы в тщетных попытках. Я благословляю тебя на битву, сын мой, и молюсь о том, чтобы именно ты стал нашим спасителем. Мы не оставим тебя без молитвы.
Похоже, вежливые слова Джелара пришлись храмовнику по душе.
– Но позволь спросить тебя, что за существа идут вслед за тобой?
– Это мои друзья.
– Я вижу среди них валькира… – Йистан чуть прикрыл глаза, вытягивая тонкую длань в сторону Клейменса.
– Истинно так, отче.
– А что за женщина с вами? Хранительнице очага нет места в пути, как и этому животному.
Я начала было угрожающе порыкивать, но Айра наступила мне на кончик хвоста. Рычание перешло в тихое поскуливание. Храмовник отвернулся от нас, не сказав больше ни слова. Может, он и подозревал что, но придраться ему было не к чему.
– Что ж, сыновья мои, в добрый путь. Мы молимся за вас.
Дверь звучно захлопнулась, означая конец разговора.
– Молодец, объяснил, – недовольно проворчала я, украдкой потирая оттоптанный хвост. – Еще больше запутал, служка белобрысая.
Освященные «рыцари» на подобные богохульные вещи тактично промолчали.
– Что-то темнит отче, – задумчиво произнес Клейменс. – Страшная сила… Никто не может ее победить… Бред какой-то!
– Зато теперь можно спокойно стучаться в первый попавшийся дом и выспрашивать всю информацию, что нам недодали.
– Ну, и куда ты стучаться вздумаешь? – скептически хмыкнула я.
 – Да вон туда, – пожал плечами ведун и правда направился к одному из домов. В это время дверь хлопнула, и из-за нее вышел вполне приличный для села мужик. Остановился, когда окликнули, никуда бежать не стал, выслушал внимательно, чуть брови сдвинув.
Я заинтересованно подбежала, присела рядом.
– Значит, говорите, тварь какая-то лютует? – задумчиво спросил Клейменс.
Мужик кивнул.
 – Ага. Шавок да детей с молодняком хищает. Взрослых боисся, не трогает, а как ребятенка увидит, затаится, зараза, и ждет, пока добыча сама ее не увидит, а потом хвать! – и утащит, змеюка. Мы своих в домах держим, а собак уже почитай и нет ни у кого. Всех схарчила… Вы и свою берегите, – он уверенно ткнул пальцем в меня, – не дайте боги…
Клейменс украдкой переглянулся со мной. Я только мордой мотнула.
– А где у вас переночевать можно? Под залог лучше.
– Под залог… – Мужик задумчиво потер заросший трехдневной щетиной подбородок. – Слушай, мужик, а ты у нас никак чаровник?
– Ведун, – кивнул он.
– Давай так. Ты мне крышу в сарае да доме починить подмоги, а сами можете у меня перекантоваться. Идет?
Мы сразу же согласились. Мужик великодушно указал нам на свою избу, а сам, пообещав, что «щаз вернусь, тока к соседке за солью сбегаю», умотал в соседний дворик.
Пройдя сквозь холодные, уставленные кринками и сельскохозяйственными предметами вроде вил и банного березового веничка сени, мужчина открыл вторую дверь. За ней оказалась кухня, из-за стоящей слева печи и стола – в центре – казавшаяся продолговатой.
Я хотела было шмыгнуть первой, но остановилась, застыв на пороге. Клейменс запнулся об меня и чуть не перелетел, благо схватившись рукой за косяк.
– Лета, какого черта?!
Я не ответила, во все глаза смотря вперед.
Из-за печи на нас без особого интереса смотрел унылого вида домовой. Вяло помахал усиками на острой мордочке, медленно пересек комнату и скрылся за цветастой занавеской на противоположной стороне, служившей, очевидно, дверью в комнату.
– Ребята, – отстраненно позвала я. – Ущипните меня. Может, я сплю… Ай, я сказала ущипните, а не пинайте! – кубарем вваливаясь в комнату, выпалила я.
– Странный домовой.
Айра оттеснила замерших нас, подошла к занавеске и отдернула ее. Никакой двери там не было, только ступа, кочерга и два ухвата.
– Да уж. Хотя бы тем, что умеет проходить сквозь стены. Не замечала за домашней нежитью такого феномена.
– Даже у мертвых? – Я подошла к углу печки и задумчиво обнюхала ее, словно собираясь пометить.
– Мертвый домовой? Это как?!
– Не знаю. В первый раз такого встречаю. Если в следующий раз увидишь, спроси. Может, он тебе лирическую историю своей домовитой жизни расскажет.
Я вспрыгнула на лавку, застеленную мягким самотканым половичком, и удобно устроилась.
– Лета, а ты уверена, что это место именно для тебя? Собакам место на дворе.
– А ведунам – на колу, – в тон ему отбрила я, все же спрыгивая на пол. Но не потому, что прислушалась к его словам, а потому, что возвращался наш хозяин на эту ночь.
– Да вы чего же стоите, гости дорогие? Присаживайтесь к столу. Щас вечерять будем. И собачку свою рядышком пристройте, пущай и она покушает хорошенько, а то вон, костлявая какая.
Он протянул руку и заботливо потрепал меня по ушам. Я аж опешила от такого.
– Любите собак? – вопросила Айра, присаживаясь на лавку.
– А то ж! Они псинки умные, аж жуть. И хорошие все. В каждой собаке, будь то даже бешеная, есть что-то хорошее. А ваша такими глазенками умными сверкает, будто человеческими. Порода, поди, волкодавов?
Джелар неуверенно кивнул.
– Видно-видно. Вона как на волка смахивает, если бы не глаза, так уверенно и заявил бы – волчица она, а не псинка… Да вы все присаживайтесь, побалакаем. Давно а то ж к нам никто не приходил, а узнать, чего да как на свете белом интересно. К другим хоть родичи приезжают, а у меня даже женки нет, сестрица одна. Эй, Неринка! Тащи пожрать, к нам гости дорогие пожаловали!
Меж разговором мужичок быстро и сноровисто накрывал на стол. Я на всякий случай забралась под стол, оттуда наблюдая, как лица ребят расплываются в счастливых улыбках. Из печи торопливо выехал чугунок с ароматными щами, печеная картошечка, куски тушеной индюшатинки. На тарелочки высыпались ломтики копченой колбаски, сыра и крепенькие пупырчатые маринованные корнишоны. Поднялись из погреба баночки с домашним ледяным кваском. У стола засуетилась высокая худая женщина, похожая на пересушенную воблу не только фигурой, но и осунувшимся лицом с бесцветными глазами, сестра нашего доброго хозяина, расставляя миски и кружки. Потом мужик куда-то делся и вышел на свет с огромной запотевшей бутылью, в которой по горлышко плескалась мутная жидкость.
– Ну-с, гости дорогие, присаживайтесь! Чем, как говориться, боги послали…
Очевидно, боги просто обожали эту обычную с виду семью. Хотя бы потому, что в столь голодное время, когда все сельские дела только-только начинались, нас почивали столь обширными съестными припасами. А когда женщина принесла мне на плоской миске и поставила под стол огромный шмат мяса, я вообще посчитала их святыми, с довольным урчанием уплетая подачку.
– Ну-с, а вы у нас поди странствуете, да?
– Странствуем помаленьку, – взял слово Клейменс. Ему это всегда удавалось, зубы заговаривать. Да как начнет бред всякий нести – заслушаешься аж! И не поверишь сразу, что все вышесказанное – вранье чистой воды.
– А что там в столице нашенской? Я слышал какие-то слухи, что там нечисто…
О, как Клейменс ему ответил! Рассказ занял не менее получаса сочным, почти селянским выговором о полчищах нечисти, степных орках (интересно только, что они там делали, когда живут в другом конце континента?), храбрых рыцарях и не менее храбрых нас, просто проезжающих мимо. Сестра мужика (мы так и не удосужились спросить его имя) истуканчиком замерла на пороге, во все глаза смотря на размахивающего в боевом азарте ведуна и развесив уши. Джелар с Айрой не с меньшим удивлением слушали, как отчаянно велись дела в Ороне, мужик все подливал себе и подливал, на глазах становясь все активнее и эмоциональнее. Я молча давилась смехом под столом.
Рассказ мужчина закончил коротко и лаконично, сказав почти правду – теперь, после стольких мучений, мы собираем новую армию, чтобы выступить и полностью разгромить врага. Растроганный селянин шмыгнул носом, полотенцем вытер глаза и заявил, что обязательно присоединиться к нашему воинству. Как только проспится.
И тут же шмякнулся лицом в тарелку, гулко захрапев.
Ребята заканчивали ужин в одиночку, а я тихонько вылезла из-под стола и направилась на улицу размять лапы перед сном.
 Мне хватило пятнадцати минут, чтобы неспешной рысью обежать все готовящееся ко сну село. В нос то и дело ударял стойкий запах влажной земли, неизвестно откуда появившийся здесь.
Я остановилась посреди дороги и задумчиво принюхалась. Запах сырой земли усилился. Ничего не понимая, я досадливо чихнула и даже тронула землю лапой. В воздух взметнулось серое облачко сухой пыли.
– Чертовщина какая-то, – пробормотала я себе под нос.
Почуяв спиной внимательный взгляд, я обернулась. На дорогу падала объемная корявая тень от близ стоящего дерева. Я как-то не сразу заметила, что тень шелохнулась при полном безветрии.
…«Затаится, зараза, и ждет, пока добыча сама ее не заметит»…
– Зараза!
Я со всех лап драпанула обратно, в сторону покинутого дома, даже не задумываясь, что несусь прямо на тварь.
Впившиеся в позвоночник каменно холодные когти поздно предупредили меня…

* * *

В щеку яростно вонзалось ледяное копье промерзшего каменного пола. Я сморщилась от отвратительного ощущения и сразу же проснулась. Вот черт, что за неудобное место – темница. Никаких удобств, расстройства од… Чего?!!
От удивления и ужаса я подскочила как ужаленная и отпрыгнула на несколько шагов назад, уперевшись спиной в ледяную стену. Судорожно огляделась.
Вот …, и вправду темница. Но как?.. Как я здесь оказалась?! Неужели меня сюда эта тварь принесла?
Я пальцами потерла лоб. Пальцами? Так я что, в человеческом теле? Какого черта, я же была волчицей! …!!! Что здесь происходит?!
– Что с вами?
Тонкий девичий голосок. Довольно бодрый, значит эта особа сидит здесь не так давно и еще не успела как следует оценить прекрасные условия долгого проживания в камере.
– Кто здесь?
Вопрос вообще-то глупый. Ибо глаза, едва оказавшись в темноте, машинально начали перестраиваться под ночное зрение. Я опустила голову, проморгалась, чтобы окончательно сфокусировать разъезжающиеся глаза и снова подняла голову.
Напротив меня неуверенно замерла молодая особа примерно шестнадцати лет. Красивая, светлокожая и рыжеволосая, в богатом пышном платье, еще не успевшем как следует замараться. Богатом. Значит, особа довольно знатного рода. Это хорошо. Можно пообщаться на высокоинтеллектуальном уровне.
…Только неплохо бы для высокоинтеллектуальной беседы найти что-нибудь одеть. Холода, может, и не чувствуется, но как-то стыдно становится…
Ой, когда это я страдала избытком стыда, а? Когда при всех в волка перекидывалась. Ха!
…Ну-ну, и начинающие краснеть щеки под весьма пристальным взглядом этой девушки тоже не твои?
Я быстрым движением проверила.
Кхм… Мои.
…Ага!
– Кто вы такая?
– Меня зовут Ахндраш. Я…
Тут девушка запнулась. Я приоткрыла рот и любопытно потрогала воздух языком, как змея, сглотнула и сказала:
– Вы вампирика.
Она подняла на меня блестящие миндалевидные глаза, полные изумления.
– Откуда вы узнали?!
– Почуяла, – пожала плечами я. – Я волкодлак.
– А-а-а…
– А вы не почуяли во мне нежить?
– Нет. Я… Меня этому не учили…
– Странно, я думала нежить всегда чует сородичей. Интуитивно.
– Я ощущаю какие-то волны, исходящие от вас, но ничего определенного, – призналась она.
– Никогда не встречали никого, кроме вампиров. – Я не спрашивала, я утверждала.
Она кивнула.
– Да. Я и вехра никогда не покидала… До сих пор.
– А где мы?
– В темнице троглодитов.
– Кого?!
– Это полуразумные существа, обитающие в предгорьях. Их территорией считается примыкающие к горам степи и подземные туннели старого вехра вампиров. Новый находится ближе к западу, на побережье.
– Понятно… Послушайте, а больше здесь никого не нет, кроме меня и вас?
– Была еще крылатая девушка…
– Что?! Русоволосая, невысокая, смуглокожая?
– Д-да…
…А она что здесь делает?! Еще и не одна поди как обычно!
– Но ее подняли обратно в пещеры почти сразу же, я не успела даже спросить ее имя. Она хлопотала вокруг вас, но никак не могла привести в чувство.
…Правильно, после принудительной трансформации я могла валяться и три дня, и пять, и больше, смотря сколько в меня влили этой дряни, которая ее вызывает…
– Сколько я пролежала в беспамятстве? – на всякий случай спросила я. Тело постепенно отходило от столбняка бессознательности, но внутри сотнями нежных иголочек разливалось что-то подозрительно похожее на парализующий яд, изрядно разбавленный моей нежитинской кровью.
– Полтора дня. Может, плюс-минус несколько часов. Здесь довольно приблизительное счисление времени.
Ясное дело!
– Когда увели девушку?
– Часов восемь назад.
…Да за эти восемь часов ее могли выпотрошить, четвертовать, сжечь и утопить раз по сорок!.. Нет, сжечь все-таки не смогли бы, она огнеупорная. Да и вонь пошла бы…
Я яростно помотала головой. Бр-р-р, что за гадость в голову лезет?!
– Скажите, а вам не холодно?
Я была застигнута врасплох подобным вопросом.
– В смысле?
– Ну вы же…
Вампирика вполне выразительно посмотрела на мое тело.
– Да нет, вообще-то… – Я сама опустила взгляд вниз и деликатно кашлянула. – М-м-м, послушайте, Ахндраш… У вас случайно нет ничего надеть?
Девушка заметно смутилась.
– Навряд ли… Хотя… Я могу дать вам нижнее платье.
– Сойдет!
Вампирика, стыдливо отвернувшись, ловкими пальчиками прошлась по застежкам своего богатого наряда. Быстро выскользнула из него, я едва успевала следить за ней глазами, что-то сделала и вот, на ее протянутых руках уже спасительно обвисает еще теплое исподнее платье молочно-белого цвета. Я скорее взяла его в руки и начала торопливо одеваться.
Платье, к радости нас обеих, оказалось мне впору. Простенькое, с однослойной, доходящей до пяток юбкой, рукавами до локтя и плотной корсажной средней частью, оно было выполнено из высококачественного хлопчатобумажника и приятно касалось кожи. Я поблагодарила Ахндраш за услугу и наконец почувствовала себя полноценным человеком.
– Скажи, Ахндраш, а ты как здесь оказалась? Тебя тоже эта тварь притащила?
– Нет… А здесь что, есть какая-то тварь?
– Да, когтистая и с крыльями…
– Ах, эта… – Вампирика, кажется, даже облегченно вздохнула. – Это каменная горгулья, хранитель наших гор. Он ничего такого плохого не делает…
– Если не считать того, что утаскивает из одного села детей и собак.
– Это на прокорм вождю троглодитов, – вздохнула Ахндраш. – Они, как только появились здесь, сразу же припечатали хранителя гор к стенке и пригрозили, что вытурят из его дома, если тот не станет им помогать. Хранитель – трусливое существо, ему своя шкура дороже, вот он и согласился. Это у нас каждый вампир знает, поэтому и не ходит в одиночку… А я здесь по собственной глупости.
– И скольких троглодитов положила ты, когда на тебя напали? – улыбнулась я.
– Ни одного… – Девушка грустно вздохнула. – Я не обучена драться.
– А зачем тогда вообще из вехра вышла?!
– Любопытство – удел всех женщин.
Я философски фыркнула.
– Поэтому путники обычно примыкают к торговым обозам, идущим к поселениям гномов или эльфов, производят бартер на нужные нам товары и сырье, а те переименовывают и под торговыми марками своих продают.
– Понятно. Так зачем нас все-таки украли?
Она пожала плечами.
– Наверное, чтобы съесть.
– Отравятся.
– Что, прости?
– Отравятся, говорю. Если уже не отравились, решив сначала перекусить моим драгоценным братцем и ведуном. Так ты говоришь, что больше никого здесь не было? И двух активно упирающихся мужчин эти твари тоже мимо не проносили?
– Нет, не проносили. Но это не первая камера и не последняя, катакомбы в старом вехре были о-го-го какие! Может, они были помещены до нас.
– Возможно, – вынуждена была согласиться я. – А здесь всегда так тихо или только в определенные дни?
– Я не знаю, я сижу-то всего дня два от силы. Но пока все было тихо, только изредка приходит стражевой, чтобы принести еды. Но если ты говоришь, что вас много…
– Четыре… кхм, нечеловека.
– Да. Значит, вас скорее всего покажут их вождю. Отряд больше двух человек они побаиваются и провожают дня через два-три к вождю, чтобы он дал ценный совет.
– А одиночных путников, значит, харчат без разрешения?
Вампирика хихикнула.
– Забавная ты… Я же до сих пор не знаю твоего имени.
– Ой, прости пожалуйста. Лета. Просто Лета. Полное родовое имя говорить не буду, пока выговоришь – нас уже скорее выпустят отсюда.
– Ты мое не знаешь… – закатила глаза Ахндраш.
Следующие десять минут мы развлекались тем, что высмеивали свои полные родовые имена и вспоминали знакомых. Потом дверь камеры отворилась, и на ее пороге нарисовалось странное существо на двух лапках. Высотой примерно мне по грудь, сгорбленное и лишенное шеи тело грязно-зеленого цвета имело круглую лысую голову без носа и ушей (и, похоже, глаз тоже) с тяжелой нижней челюстью. Узкие бедра опоясывала грязная набедренная повязка, в длиннопалых руках (лапах?) крепко сжималось копье.
Существо ткнуло каждую из нас копьем и просигналило на выход. Мы «непонимающе» переглянулись.
– Тый… и тый… тудый… – хриплым противным голосом разразился троглодит, тыча за свое плечо.
Мы поднялись с каменного пола и молча прошествовали из камеры. Троглодит прикрыл дверцу и погнал нас вперед по длинному узкому коридору мимо пустых решетчатых камер к лестнице, виднеющейся на горизонте. Мы послушно хотели подняться наверх, но тупое копье ткнуло нас куда-то влево, в узкий проем между стеной и лестницей.
– Эй, осторожно! – возмутилась я, потирая ушибленную шею.
– Млча!
– Тьфу!
От неожиданности стражевой даже остановился.
– Чье?
– Ничье. Веди давай дальше.
– Чье надый? – получше смог раскрыть своей вопрос троглодит.
– А что ты можешь нам предложить? – поинтересовалась я, невинно хлопая ресницами.
Ахндраш хихикнула. Троглодит насупился (если это, конечно, вообще возможно) и дальше вел нас молча, не поддаваясь на провокацию. Я ликовала.
Странно, но почему-то я не чуяла от них настоящей угрозы. Да, охотники. Да, каннибалы. Да, насквозь тупые существа. Но не более того. Странно для будущей жертвы, не так ли?
В глаза резко брызнул ослепительный свет, вызвавший целый водопад непрошенных слез. Я еле-еле успела быстро утереть их тыльной стороной ладони, как запястья намертво спутали жесткими веревками и довольно грубо толкнули на пол. Сие движение вызвало короткий девичий взвизг, сочный, хоть и цензурный, мужской комментарий на этот счет и четыре непечатных слова – все мои.
…Я головой о какую-то хрень ударилась!
 Вернув нормальное человеческое зрение, я не без удивления отметила, что зал, заполненный разноцветным народом троглодитов – довольно таки большой – освещался всего десятком развешанных на стенах факелов, смердевших жутко. Впрочем, кроме меня, очевидно, эту вонючую дрянь никто не чуял.
Перед глазами на небольшом дощатом помосте стоял грубо сколоченный не то стул с большой спинкой, не то кресло-плетенка, но явно не трон, коий должен был получиться после этой долгой, кропотливой и тщетной плотницкой работы.
Я по-звериному сморщилась.
А вот, очевидно, и вождь всего славного племени троглодитов, судя по тому, что он был в два раза больше, в два раза противней, в два раза тупей на вид и безнаказанно сидел на явно почетном месте.
– Опусти голову. На вождя прямо может смотреть только его доверенное лицо.
– Иди ты… к вождю, Джелар! – прошипела я, обнаружив слева от себя связанного брата. Справа молча взирала на меня Ахндраш. – Допрыгался? Где твоя женка-то? Еще не сварили?
– Да ты что? – в ужасе округлил глаза он. – Нет, конечно! Она сзади. Бежать пыталась…
Я извернула шею и приветливо улыбнулась хмурой чумазой Айре, стоящей между двумя бравыми троглодитами и больше напоминающей сейчас неплотно спеленатый кокон.
– Долеталась? – мило спросила я.
Она одарила на меня таким пламенным взглядом, что впервые я порадовалась, что плеваться огнем глазами она не умеет.
– Тхой! – грозно прикрикнул вождь над нашими головами. Эхо гулко разнесло его голос по залу, множа эффект от его противности. – Дубай, выхой!
За спинкой трона шевельнулось что-то живое, и на свет факельный гордо выступил, подняв подбородок…
– Клейменс, гад чернявый, к каждому повелителю подмажешься, змея этакая!!!
Толпа всколыхнулась, и какой-то умник мигом запихнул мне в рот какую-то тряпку.
Когда мой вопль в зале стих, вождь повернулся к Клейменсу.
– Дубай, – обратился к немного потрепанному жизнью (а развяжут – и мной!) ведуну он, тыча в нас грубо оструганной палкой с большущим изумрудом в навершии. – Чье делатий будем?
– Крылатую пленницу, вампирику и мужчину заприте в одной клетке на улице у частокола, там, где вы содержали ручных волков. Можно их развязать, но заприте на большой висячий замок.
Три весьма красноречивых взгляда впились в Клейменса.
…Как жаль, что среди них нет ведунов. Сейчас ка-а-ак запустить бы в него огненный шар, чтобы одна кучка пепла и осталась. Дубай чертовый…
– А эту девушку, – он кивнул на меня, – оставьте мне. Этой ночью я с ней разберусь.
– Ах ты, кобель несч… астм-ммны ы-йан п-мманррр!!!
Выплюнутая было тряпка снова вернулась на место.
– С пленниками все.
– Слышай?! Вьдите, вьдите на ульцу! Ей, дивку к нема! К нема, бстрой!!!
Меня одним рывком вздернули на ноги, накинули на голову пыльный мешок и толкнули куда-то в бок, чувствительными тычками тупого копья заставляя идти вперед. Но уже через пару сотен шагов я перестала чувствовать тычки, споткнулась и упала, раскровив себе нос. Мешок свалился с головы, тряпка вывалилась изо рта, и я обнаружила себя в небольшой земляной пещерке, обустроенной под комнату. Кровать и стул – того же плотника, что и «трон» вождя, стол – большущая гранитная глыба, платяной шкаф – четыре неровно привинченных к стене крючка. Я фыркнула.
…По сравнению с этим мне моя камера кажется роскошными апартаментами…
Дверь комнаты дернулась, и внутрь зашел Клейменс. Гордо кивнул кому-то там, за порогом, медленно закрыл дверь и шумно, облегченно выдохнул. Бросился ко мне.
– Лета, как ты? Мы за тобой, как ищейки, по всему предгорью гонялись...
– Иди ты к черту лысому, ведун проклятый! – Я, извернувшись, хорошенько саданула по его протянутой ко мне руке локтем, одновременно пытаясь утереть капающую из носа кровь.
– Лета, ты чего? – опешил он.
– Я чего?! Я ЧЕГО?!! Я в ярости, если ты еще не заметил! Сволочь, мразь, каналья!
– Лета, я очень прошу тебя, заткнись. Если нас услышат…
– Да мне плевать, услышат нас или нет! Я тебя послала?! Отправляйся по заданному адресу!
Клейменс попытался заткнуть меня ладонью, но тут же с руганью отдернул руку. Посасывая прокушенную ладонь, он поискал по полу глазами и, обнаружив валяющуюся недалеко тряпку, неподдельно обрадовался.
– Гад! Ненавижу! Ненавижу! Неннввв-ижжж мм-ые ннн-иии!
Я постепенно сошла на тоскливый вой.
– Успокоилась? – язвительно вопросил ведун.
Я буравила его яростным взглядом, сосредоточенно ворочая языком, чтобы избавиться от этой дряни. Но то ли мужчина запихал ее гораздо глубже, чем троглодиты, либо в довершение припечатал заклинанием, но тряпка не ворочалась ни на коготок.
– А теперь слушай меня внимательно и молча.
…Еще издевается, гад…
– Я – ваш билет на свободу. Думаешь, троглодиты бы просто так вас отпустили? Или по доброте душевной оставили жить? Нет, вы бы и день не протянули, вас бы просто сожрали. Меня же эти твари слушают, как маму родную. Так что радуйся, что у вас есть умный я.
…Не умный, а скользкий, как угорь. Смерть от скромности этому типу явно не грозит…
– Они послушались всех моих приказов и действительно заперли остальных вместе в клетке на улице. Я лично все проверил. Этой ночью мы слиняем отсюда. До Кано-Перт-Феу здесь минут тридцать бегом на своих двоих.
…Ни черта себе! Да за это время нас стрелами нашпигуют, как ежиков!
– Стрел у троглодитов нет, – мягко улыбнулся Клейменс.
Я демонстративно отвернулась.
– Будешь еще кусаться?
…Я тебя не зна-а-аю…
– Вот и славненько!
Тряпка покинула оплот моего рта, а потом ведун быстро распутал мне руки. Тут же поплатившись за это…
– С-с-сволочь! – прошипела я, прожигая его ненавистным взглядом.
– Это я заслужил, – вздохнул он, потирая вспыхнувшую жидким огнем щеку. Встал, не глядя на меня, и прилег на кровать, закинув руки за голову и устремив задумчивый взор в потолок.
Я категорично скрестила руки на груди, подобрала ноги и надулась, как мышь на крупу.
Больше я с ним не заговорила…

* * *

– Не могу поверить, что Клейменс продался этим тварям! А я еще думал, почему его первого из всех наверх подняли, а потом и не вернули?! Думал, что слопали без подливки, а оказалось…
Джелар, кипя праведным гневом, бродил туда-сюда, меря шагами клетку, куда их с женой и незнакомой (сначала) вампирикой заточили троглодиты. Небо над головами постепенно темнело, а дела все не менялись.
– Джелар, прекрати маячить. Перед глазами рябит, – устало откликнулась Айра, массируя виски.
Ее муж на мгновение остановился, а потом начал бродить с еще большим рвением.
– Нет, этого просто не может быть! Я уверен, что у него есть план. Замечательный план, как нас вытащить отсюда!
– Ага. Глобальное приготовление к обеду называется, – хмуро отозвалась его жена.
– Айра, прекрати! Хватит с нас одной пессимистки – Леты! Кстати, где она? Зачем ведун забрал ее с собой?
– Чтобы суп заправить.
– Айра!!!
Феникс хихикнула и вдруг обратила внимание на странно ведущую себя вампирику. Она прижалась всем телом к прутьям и что-то старательно высматривала в сгущающейся темноте.
– Эй, Ахндраш, что там?
– Тихо! – шикнула вампирика.
Из темноты донесся тихий шелест, как от падающего на землю бессознательного тела, и узники увидели две знакомые фигуры, выбегающие из полумрака. Активно замахали руками.
Клейменс, едва притормозив, сразу же метнулся к замку – открывать его самодельной отмычкой, а я – к молодой вампирике, к которой у меня проснулись теплые сестринские чувства.
Она улыбнулась и протянула сквозь прутья тонкую руку, легко погладила меня по мохнатой холке, скользнула пальцами по своему исподнему платью, крепким узлом завязанному поперек спины.
– Значит, вот ты какая, Лета, безмолвный зверь. От человека одни глаза и остались.
– Это еще почему? – возмутилась я.
Глаза Ахндраш удивленно округлились.
– Ой, так ты и говорить умеешь?
– Конечно! А ты думала, я буду тут изображать безмолвное домашнее животное. Фи! Больно надо!
 – Выходите! – поспешил ребят Клейменс. – Караул может с минуты на минуту увидеть бессознательного товарища, а если они поднимут тревогу, то нам несдобровать.
– Ахндраш, это твой дом. Говори, куда идти!
Вампирика внимательно огляделась вокруг, пугающе насупившись, потом ее лицо посветлело, и она уверенно махнула рукой вдоль частокола.
– Туда!