Болезнь

Яркий скрежет упавшего на ногу создания. И после него – отрубленный зелёный ноготь и неровными краями. Словно карусель бензопилы – так и хочет поцеловать искусанное кем-то тело. Но лесбийские забавы никогда не давали сделать этого. Ведь однажды человек в чёрном мешке крикнул ещё маленьким девочкам, что им придётся вечно клеить марку, своими длинными и пронырливыми языками. А они так ничего и не поняли, и просто целовались на двенадцатом этаже, заброшенного здания, кишащего наркоманами, падшими распутницами и любителями варёной ржавчины. Скелет пустых глазниц здания таил в себе все ужасающие смерти, а потом выпустил их из двери, которую открыли фанаты лака для волос, своими дешёвыми пилочками для ногтей. Кто мог догадаться о болезненной зависимости от переработанных цифр? Кто мог сесть в машину и открыть в ней перемены на четыре прыжка. Только серый глаз. Леденящий. Хладнокровный. Пустой. Его ничто не останавливало. Даже межпланетные интернет – связи, которые танцевали перед ним красно-чёрное танго, и пили пропавший чай. Ценителям маленьких подушечек посвящается: растворимые обивки, и пластиковые монетки на фоне толстых щенков, задыхаются под вашим телом. Отрезать все волосы, которых и так нет – одни пустые трубки. И сложить из них надпись на асфальте, как это делал семнадцатилетний гермафродит в белых шортиках. Только его желание знало, что он выложил. Кажется, наподобие «Уксус в сосудах стрелок направленности». За это его привязали к кактусу и выкинули из окна. После этой аморальной игры, толпы гермафродитов отчаянно бросались на огнемёты, наполненные колой, но этим самым истребляли себя. Кола выжигала не только бунтарей, но и обычные городские кусты. И тогда стая гиен вылезла из люков и своими синими ротовыми отростками слизала весь напиток, оставив не закрашенные, белые пятна. Гиены царапали хрупкую полировку стола, в доме мэра, своими хромированными когтями и требовали награды за победу над операцией «ошибочные огнемёты. версия 2.3». Мэр отдал им свою дочь и пошел менять пол. А гиены посмеялись над ним и снова ушли в свои сырые подземелья. Бороться с диггерами и лениво жевать бомжей, периодически преклоняясь перед дочкой мэра.