матрасовые стихи

Невероятно просто писать стихи. И так сложно их править! Я всегда для сравнения оставляю исходник, и то, что уже получилось: с запятыми, ровными окончаньями с выверенным ритмом.
И то, что было написано изначально это такая трогательная, беззащитная материя. По строчкам которой прослеживается волнение, которое пытался передать автор.
А уже отредактированное творение похоже на душу заточенную в тело. Тело ясно и четко выражает мысли души, но никогда не полетит над головами читателей.
Рождение стихотворения - как рождение новой маленькой жизни. Чего-то главного, окостенение какой-то важной мысли.
Еще когда я была маленькой, и из всех доступных развлечений у меня были только книги, я пыталась разгадать тайну творения стиха. Как строится рифма, какой она бывает, как сделать, так что бы звучало, что бы запоминалось. Как писать так, что бы цепляло.
Лет в восемь я написала свое первое стихотворение.
Живя в семье, где больше приветствуется хорошая работоспособность и покорность, чем доброта и отзывчивость, я сочла правильным не показывать своё стихотворение никому. За мной так и осталась эта привычка листы сворачивать в прямоугольники и прятать под матрас.
Когда ко мне приходила хоть какая-то интересная мысль, я умея подбирать рифму, немедленно садилась и писала. О том, как умирают люди, о том, как холодно на улице, о том, как хочется немного понимания.
И параллельно со всем этим моя душа страстно желала оценки. Оценки взрослого и начитанного человека. Человека, которому я могу довериться и показать мысли закованные в рифму. Но его не было. Он не приходил в мою жизнь, и стихи все так же складировалась под матрасом. Такие «матрасовые» стихи.
В библиотеке я искала книги с чужими стихами, сравнивала их со своими, правила, писала заметки на полях. Для меня это было самой интересной и занимательной работой.
Собирать-смотреть-сверять.
И вдруг неожиданно, по весне началась глобальная переборка вещей в квартире, перестановка мебели и покраска окон.
Мой тайник нашли и вскрыли. На тот момент очень нелюбимые мной взрослые.
Они читали вслух, смеялись, разбрасывали по полу мои записки.
И я перестала писать. Я перестала читать стихи.
Я удалилась из этого мира на пять лет.
И принципиально не учила стихов, которые задавали в школе.
Если мне очень хотелось писать, я писала. И тут же выбрасывала листочки.
Проблема был в том, что я дико удивлялась родителям и никак не могла понять: что за интерес копаться в ящике письменного стола, когда владелец содержимого ящика отсутствовал? Так же и сейчас не могу понять, зачем людям (как правило, это мои многочисленные родственники) считать мой суммарный доход в месяц. Никак не могу понять.
Через какое-то время я снова начала писать. Деваться было некуда :стихи заполоняли мои мысли. Рифмы мгновенно подбирались. И я писала-писала-писала.
В толстую тетрадь не оставляя дат. Аккуратно выводя каждую букву. Как будто писала первую в своей жизни книгу.
И вот пришел человек. И я поняла, что ему я могу доверять.
И отдала тетрадь в его руки.
Через какое-то время, получив ее обратно, я ужаснулась.
Она практически вся была разукрашена красными чернилами.
Недостающие запятые своими красными хвостами шевелили почти с каждой исписанной мной страницы.
Расставленные тире и многоточия отстукивали Азбуку Морзе.
От чего-то у меня сложилось такое ощущение, что эта тетрадь - маленькое живое существо созданное мной, была утыкана множеством маленьких иголок и ножевых ранений.
Было очень больно. Сейчас я понимаю, что ничего страшного в том, что случилось, не было. Просто человек исправил ошибки, только и всего. Но именно эта критика задела меня больше всего.
Даже орфографическая и пунктуационная.

А еще у меня было несколько привычек: пока не закончу писать - не вставать из-за стола, меньше двигаться и не отходит от этого места Как будто я боялась упустить что-то важное. Как будто это важное при малейшем неправильном движении от мен ускользнет. Даже если хочется есть, пить и курить.
И писать в тишине. Никаких посторонних звуков.
Это что-то вроде как писать мелодию - нужна тишина