Прогулка в ветренную погоду по берегу моря

Не смотря на ветреную погоду, Куруфинвэ вывел сына погулять. Штормило. Высокие волны с грохотом накатывались на берег, разбивались на миллионы брызг и отбегали назад, увенчанные шапкой мутной пены. Продувало изрядно и мальчик закутался поплотнее в плащ.

- Ну как тебе? - Атаринкэ наклонился к Тьелпэ. - Ведь таким оно лучше, чем тихое?
- Оно другое, - честно ответил сын. -Я люблю когда синь моря отражает золотой свет. Тогда все такое радостное!
- Когда синь и золотой свет, оно нравится всем, - Куруфинвэ вдохнул холодный морской воздух.
- Но на самом-то деле оно такое! Или любить его таким - или не любить вовсе.
- Оно такое? - недоверчиво спросил сын и покрепче вцепился в руку отца. Куруфин укутал сына полой своего плаща.
- Не все понимают и любят такое море. Мне же таким оно кажется ближе и роднее. Я поплыл бы по такому морю... А ты?
- Нет, я боюсь. А что в таком сердитом море особенного? Смотри, какие волны!

Феанарион не знал, как это описать. В шторм ему всегда казалось, что море говорит с ним. Не Ульмо, а само море. И что порывы моря очень похожи на порывы его собственной фэа.

- Оно живое, - сказал он, присаживаясь на корточки. - Оно беспокоится. Оно чувствует нас. Оно хочет до нас дотянуться - видишь!
Ветер окатил их холодными солеными брызгами.
- Для этого обязательно брызгаться? По-другому нельзя?
Куруфинвэ рассмеялся, с наслаждением вытирая лицо.
 - Но ведь так хорошо! А как ты хотел бы по-другому? - он весело боднул сына.
 - Тебе не надоедает, Тьелпэ, если всегда свет и тепло?
- Это не может надоесть. – Сын боднулся в ответ.
- Нет, - Атаринкэ снова улыбался, на этот раз своим мыслям.
- Когда ты вырастешь, станешь большой... ты поймешь, что если бы на свете не было холода и ветра, было бы намного скучнее. И вот тогда ты захочешь, чтобы перед тобой было штормовое море, и чтобы дул тебе в лицо ветер, и ты был как бы против них, и ты бы их победил...
- Кого?
- Их, - рассеянно сказал Куруфин. - Всех...
Тьелпэ посмотрел на отстраненное лицо отца, не понимая, о чем идет речь. Мальчику, как и положено ребенку его возрастп, хотелось сладкого:
- Папа, ты захватил медовые конфетки, которые мама вчера сварила?
- Ох, - сказал Куруфинвэ. - Нет...
Он и так уже вчера достаточно потаскал в кармане конфеток... Карман стал липким, и положить в него руку было невозможно. Поэтому Куруфинвэ поклялся никогда больше не таскать конфеты в карманах...
- Как нет?- с упреком сказал сын. Он залез в отцовский карман и влип в буквальном смысле слова.
- А не шарь по моим карманам, - ехидно сказал Куруфинвэ, отвешивая сыну подзатыльник, который больше походил на взъерошивание волос. Атаринкэ кое-как вывернул карман, отлепил руку сына от ткани и резюмировал:
- Увы. Будем жить впроголодь...
- Без конфет... На берегу штормового моря... Жизнь кончена…
- Еще не кончена. Нам еще предстоит мерзнуть и слоняться здесь, пока... - Куруфинвэ не придумал ничего оригинальнее, чем:
- Пока Мандос нас не пожалеет и не приютит...
Пока Атаринкэ подбирал подходящие выражение, Тьелпэ лизнул ладошку и обнаружил, что в кармане у отца обитали какие-то совсем невкусные вещи. Мальчик решил оттереть ладонь песком… на руку налип песок. Тогда Тьелпе решил отмыться в воде и резво побежал к линии прибоя.
-А ну-ка назад! -Прикрикнул отец. Но Тьелпэ уже наклонился, что тут ему залило сапоги. Феанарион мысленно плюнул и сам пошел к сыну. Кажется, домой все-таки придется бежать...
Рассудив, что раз ноги все равно мокрые, Тьелпэ пошел вперед - посмотреть на рыблюбоваться на прозрачные разноцветные камешки, которые щедрие телери горстями в море.
- Куда? - рявкнул Куруфинвэ, переходя с простого шага на шаг быстрый.
В поисках каиешков Тьелпэ забрел уже по пояс.
Отец перешел на бег. Сын, кажется, срочно решил утонуть!!!
Тьелпэ вдруг накрыло с головой.
Куруфинвэ на бегу скинул сапоги и плащ, вошел в воду, присел под волну... Ничего не было видно. Ему вода доходила до груди, Тьелпэ в такой мог и утонуть. Даром что умел плавать - поди поплавай в одежде.
Мальчика тем временем сбило с ног и он с перепугу сел на дно.
Атаринкэ выпрямился, убрал с лица налипшие волосы. Волна хлестнула его, он поморщился, огляделся. Нырять там, где тебе по грудь - неудобно, но он снова нырнул, пытаясь что-то разглядеть во взбаламученной воде.
Тьелпэ все-таки решился встать ,но его вновь сшибло с ног.
Он начал барахтаться и попытался позвать отца. Потом вспомнил,что можно звать и без слов.
Куруфинвэ услышал осанвэ сына и завертелся на месте: "Где ты?!"
"Тут я ,я тебя вижу!"-сын замахал рукой, его опять накрыло.
Куруфин, в отличие от сына, не видел ничего. "Вынырни и крикни! - послал он осанвэ. - Я тебя не вижу!"
В соавторстве с Йольф.

Сын все-таки умудрился сбросить плащ и выплыл опять.
-Атта!-голос был слабым и его относило ветром, но
Куруфинвэ все-таки услышал и успел заметить, где именно в волнах мелькнула светлая голова. Через минуту он за шкирку вытащил сына на поверхность и понес к берегу.

-Атта, как я испугался...-бормотал сын, - Ульмо такой злой!
- Ульмо не злой, - сказал Куруфинвэ, выйдя на берег и ставя сына на ноги.
- Это ты бестолковый. Куда ты полез?
- Руки мыть, -стуча зубами ответил Тьелпэ.
- Я бы тебе платок дал, - отец отвел сына за камни, туда, где они были более или менее укрыты от ветра. - Давай, снимай все. Будем выжимать.
Тьелпэ начал послушно разоблачаться.
-Плащ жалко, -сказал он печально. - Мама только сшила.
- Она тебе еще сошьет, - утешил его Курфинвэ. Он вышел из-за камней и бегом направился к плащу, который сбросил, пока бежал к морю. Плащ был на месте, его не отнесло ветром. Феанарион подобрал его и пошел обратно.
Тьелпэ уже все снял и послушно выжимал свои мокрые шмотки.
Куруфин вздохнул, стянул с себя рубаху, обтер ею сына и завернул его в плащ. Мокрый взъерошенный Тьелпэ был таким смешным...

- Ну, - сказал Куруфинвэ, дергая его за нос. - Чего нахохлился? Холодно?
-Уже нет, -Тьелпэ прижался к отцу. -Конфет хочется.
- Конфеты дома у мамы. Пошли, несчастное создание, накормим тебя... - Куруфинвэ погладил сына по голове.-
-Куда же я такой мокрый? Она будет сердиться. И плащ...
- Мне нырнуть за твои плащом? - Атаринкэ приподнял брови. - Или что? Или снять еще и штаны, чтобы тебя вытереть? - он присел перед сыном на корточки. - Ты же мужчина - вот и отвечай за свои поступки.
Тьелпэ наконец заревел.
- Не сердись. Я не нарочно.
- Ну, - проворчал Куруфинвэ, - не реви. Я не сержусь. Но дома, наверное, выпорю...
Сын заревел еще громче,здоровым детским басом.
-Не надо,я маме пожалуюсь!
- Нет, - возопил Куруфинвэ. - Мама выпорет меня. Тебе не стыдно, Тьелпэ, жаловаться на отца?
Он попытался вытереть сыну нос, отыскав платок где-то в поясном кармашке. Однако Тьелпэ ревел безутешно.
- Не буду пороть, - сжалился наконец Куруфинвэ. - Честное слово. А маме скажу, что я тебя заставил ходить по скользким камням, и ты упал.
-Ты хочешь рассказать не так как было на самом деле?- Удивился сын.
- Как это?
Он даже реветь перестал. Правда слез так и не было.
- Да, - сказал Атаринкэ. - Мы расскажем не то, что было на самом деле. Это будет наша маленькая хитрость. Зато мама не будет ругаться.
Он строго посмотрел на сына.
- Но учти, что это применяется только в крайних случаях. Когда другого выхода нет. А пороть... если я буду тебя пороть, мы провалим нашу хитрость. Поэтому - не буду. Ну что, идем, мокрое существо?
-Я не мокрый, это одежда промокла,-глубокомысленно сказал сын и ухватился за руку отца.
- Какой ты наблюдательный! - восхитился Куруфинвэ. - Может, сапоги сначала наденешь, философ?
 -А кто определяет эти особенные случаи? – Ребенок явно заинтересовался возможностью не всегда говорить правду.
- Наличие выхода, - сказал Феанарион чуть строже. Разговор начинал выходить за рамки обычного веселого трепа, а вести сейчас дискуссию о проблемах этики ему не хотелось.
- Как только поймешь, что больше уже ничего не поможет... Кстати, Тьелпэ, было бы неплохо, если бы ты согласился на мне поехать. А то замерзнешь, пока дойдем.
- Ты меня на себе понесешь? - Тьелпэ запрыгал от возбуждения.
-Наклоняйся ко мне, скорее!
Куруфин присел на корточки и позволил сыну влезть себе на шею.
- Плащ поправь, - сказал он, благо, полы плаща теперь мешали ему смотреть. - Наездник... Едем?
Он поднялся, придерживая сына за ноги.
Когда отец поднялся с ним,Тьелпэ завопил от восторга и ухватил Атаринкэ за голову, что бы не свалиться.
- Глаза! - взвыл Куруфинвэ, отдирая от своего лица пальцы этого непредсказуемого ребенка. - Тьелпэ, не тычь пальцами мне в глаза!
-А за что я буду держаться? - поинтересовался непосредственный ребенок и ухватил отца за шевелюру.
- Ты можешь вообще не держаться, - заметил Атаринкэ, отбирая у сына ту прядь, за которую он дернул особенно больно. - Я тебя не уроню. Но если тебе очень надо, то за уши.
Тьелпэ, гордо озирая окресности и радуясь обзору, завел песню о своем приключении.
- Чудесно поешь, - порадовался Куруфинвэ, лишенный возможности поежиться. - Сюда бы еще Кано, вы бы замечательно спелись...
-Тебе нравиться? -вдохновился сын.
И заорал совсем в ухо, какой у него замечательный папа.
- Спасибо! - отозвался Куруфин. Одно ухо заложило, второе сын зажал своей лапой. "Кого я вырастил? - подумал несчастный нолдо. " Чудовище..."
- Я тебя тоже очень люблю, - свирепо сказал он.
- Сейчас про маму спою, - пообещал радостный ребенок.
Родственников у него было много. Больше всех в Тирионе.
- А давай мы маме споем? - предложил Куруфинвэ. - Чтобы она тоже порадовалась?
-Я еще сочиню,- проорал сын.-Про всех!
- Мы вместе сочиним, - простонал Куруфин. - Про всех, и про тэлери, и про ваниар! И про дедушку, и споем ему тоже вместе... Но я же тебя почти не слышу, сына! Ты же горло посадишь!
-И про сотворение Великих, - припомнил сын уроки истории. Он уже охрип.
- И про сотворение тоже, - согласился Куруфинвэ. - Только помолчи пока. Давай лучше, - он запнулся о камень и невольно подкинул сына, - давай лучше думать, что подарить Нэльо на день рождения.
-Я ему нарисую ежа, - захихикал Тьелпэ.
- Он очень обрадуется, - кивнул Куруфин. - Только большого ежа, чтобы он мог повесить его на стену.
Он представил себе лицо Нэльо. Тьелпэ не очень достоверно изображал ежей...
-Даже двух! - увлекся сын. -Как они вылупляются из яиц.
- Прямо в гнезде, - подтвердил Куруфин.
- А гнездо у них где? Я видел, как они бегают в саду. Мама им молока давала.
- На дереве, - удивился Куруфинвэ. - А то ты не знаешь. На том большом дубе.
- А! Так желуди это их яйца, - догадался сын.- Такие же колючие.
- Вот и нарисуй, как еж выползает из желудя, - посоветовал Куруфин. - И взлетает.
- Ежи не летают! - авторитетно сказал Тьелпэ. - А ты, папа, не все знаешь.
- Ты не видел? - удивился Куруфин. - А вот Нэльо видел. Он сам мне говорил.
- Тогда я нарисую, как они вылупляются. А Нэльо - как они летают.
- Да, - Куруфин спрятал ехидную усмешку. - Нэльо очень любит рисовать.