Я уважаю твою любовь

Он долго готовил меня, готовился сам, буквально хватал меня за горло. А потом решился…

- Я покажу тебе фотографии моей девушки.

Я сделал приглашающий жест.

- Ну…понимаешь…я не знаю…она на самом деле уродина, и вообще…

Я сделал еще один приглашающий жест.

- Ну…это…в общем…мы прожили шесть лет, а потом она меня бросила…сейчас у нее ребенок…от другого…

Я сделал еще один приглашающий жест.

- Ну…это…как бы тебе сказать…ээээээ…не то, чтобы она была сука, или что-то в этом роде…но когда она узнала, что у меня психическое заболевание…

Еще один жест.

- Да хватит тебе…извини…нет, ты мне прямо скажи: ты считаешь меня психом?..
- Нет.
- Нет, ты не увиливай…мы ведь друзья…то есть, я хотел сказать: мы – друзья?
- На девяносто девять девяносто девять.
- Ну, тогда откровенность за откровенность: я тоже не считаю тебя окончательным и бесповоротным другом.

Смеюсь.

- Ну, чё ты смеешься?
- Да понимаешь, ты яростно отрицаешь, что ты – псих, а сам себя ведешь как раз, как тот самый… Ну, согласись, трудно называть человека другом на втором свидании (говорю «свидание» в шутку, конечно, а то мало ли что подумаете…).
- Ну, ладно, ладно…я это…просто…такой неуверенный в себе…
- А это уже другое дело.
- Что ты этим хочешь сказать?
- Поменьше неуверенности.
- Сам на себя посмотри,- обиженно.

Смеюсь.

- Да ну тебя!...короче, ты будешь смотреть фотографии?

Киваю.

- Нет…ну, ты должен понимать…ну, это…

- Что «это»?

- Да ничего…

- Слушай, ты – как девушка…
- Скромная?
- Обидчивая и ранимая…
- Аааа, типа на все остро реагирую?
- Угу.

Смеется так, что задница отваливается.

Я тоже смеюсь. Делаю очень приглашающий жест.

Недоверчиво:
- Нет, ну все-таки…ты мне скажи честно…она уродина?
- Я же еще не видел фотки.

Его задница отваливается окончательно.
Моя уже почти…

Вот в таком маразме и пребывает большая часть человечества (это так, мимоходом…)…

Но мой собеседник, видимо, еще не созрел:
- Нет, ты мне скажи: я – псих?
- А какая тебе разница?
- Ааааа, значит, ты что-то скрываешь…- очень въедливо.
- Да ты пойми: ведь дело не в том, псих ты или не псих, а в том, как ты сам на это реагируешь, какие выводы делаешь, и в какие поступки это выливается.
- Не понял…
- Понимаешь, есть такое понятие в психиатрии: синдром отрицания. Если по всем параметрам человек – психически больной, но при этом он это отрицает, то это только лишнее доказательство того, что он действительно псих…Но, конечно, это не стопроцентный показатель, хотя практически безупречный…
- Что ты этим хочешь сказать?
- Во-первых, то, что ты в данной ситуации действительно очень напоминаешь психа. Во-вторых, что мне глубоко по, псих ты или нет до тех пор, пока ты не начнешь бросаться на меня, себя, или остальных с ножами и другими убивственными предметами…

Задница уже, видимо, на место не вернется…

Прекращаем смеяться, и продолжаем препирания:
- То есть, если я согласен с тем, что я псих – я не псих?
- Вообще-то, ты мне фотки хотел показать…
- Нет, подожди…так псих я или не псих?
- Пойми: если ты не представляешь опасности для себя и окружающих – всем будет глубоко по, псих ты или нет.
- Ааааааааа…- глубоко задумывается…- Ну, хорошо…а вот…если я псих, и признаю, что я псих?
- Значит, ты на пути к выздоровлению. Это во-первых. А во-вторых, лапидарно нормальных людей практически не встречается. Мы все психи, мы все инвалиды детства (да простят меня люди с ограниченными возможностями, я не в оскорбительном смысле, а в качестве термина). Только у окончательных психов это проявляется в действиях, порочащих их самих или их ближайшее или дальнейшее окружение…- улыбаюсь.
- Вот сейчас чего-чего ты сказал?
- Психи мы практически все. Просто разница в том, что подавляющее большинство тех, кто попадает рано или поздно в лечебницы, наносят вред себе или окружающим.
- Какой вред?
- Любой. От банальной игры на нервах и до банального расчленения трупов.
- Ну, тогда почти все мои друзья – психи.
- Так о чем и речь…

Помолчали.

Еще помолчали.

Еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще, еще…

Наконец, он решился…

Принес фотоальбом…

Хотел открыть, и недоверчиво взглянул на меня…

Я безнадежно сделал приглашающий жест…Фу, слава Богу…он открыл альбом:

- Смотри…

…Девушка, кстати, была совсем не уродина. На мой взгляд. Даже далеко не уродина. Очень милая, очень приятная. Личико простенькое, но очаровательное. Роста маленького. Моей избранницей она вряд ли стала бы, но совсем не из-за внешности. Просто моей избранницей вообще трудно стать. Здесь нужно кое-что большее, чем большая грудь, лицо Жанны Фриске и ноги Волочковой.

Я все это сказал ему.

- Значит, она тебе понравилась?
- Да. И я не понимаю, почему ты называешь ее уродиной.
- Ну, я думал, что в твоих глазах она покажется слишком обыкновенной и примитивной.
- Теперь видишь, как ты ошибался,- улыбаюсь.

- Даааааааа….

Вечер близился к концу. Нам нужно было прощаться.

И когда я уже выходил, он спросил:

- Так ты действительно не считаешь ее уродиной?- очень большая надежда в голосе.

- Если бы я считал ее уродиной, я бы тебе сказал об этом прямо, ну, может быть, без оскорбительных слов…

- Я ее очень люблю…до…сих…пор…- резкий переход настроения, радостно: - Значит, она тебе действительно нравится?
- Нравится…

Было видно, что он уже хочет сказать «пока!», но вдруг передумал:
- Подожди, а если бы она действительно была уродина, ты бы тоже сказал, что она тебе нравится?
- Да.
- Тааааак, секундочку…ты же сказал, что если бы она была уродина, то ты бы так и сказал, только в неоскорбительных словах. Это же были твои слова, твои слова, разве не так? – напрягся.

- Ты пойми: есть особое обстоятельство, по которому я бы в любом случае одобрил твой выбор, даже если бы она была помесь Годзиллы с Кинг-Конгом.

Он улыбнулся, и сделал приглашающий жест:
- Поподробнее, пожалуйста.

- Понимаешь, все дело в том, что я уважаю твою любовь…

Он обнял меня, по-дружески (только не подумайте ничего лишнего), и не отпускал минут пять…

А потом я узнал, что, когда он проходил очередное обследование, участковый психиатр записал в его медицинской карте: «Можно констатировать небольшое улучшение состояния пациента».