Его вечная грусть

Огромная комната – Его кабинет. В правом углу массивный письменный стол с вращающимися сферами, чуть в стороне камин расположенный, удивительным образом между двумя окнами, причуда неизвестного архитектора. Напротив камина низкий столик для чаепития и два мягких кресла обитых белым шелком.
Витражные окна задрапированы мягкой белой тканью с набивными узорами, сквозь узкое пространство окна и драпировки видны любые причуды погоды. В разноцветье витражей мягко стучится ветер небытия, закручивая в бешеном вальсе мириады снежинок лихолетья.
- Не люблю такую погоду, - глядя в окно, сказал Он с грустью, - Ничего не могу с собой сделать в эти долгие зимние вечера - тянет канючить.
Собеседник усмехнулся и потянулся за чашкой с ароматным чаем, от дыма Его сигары и мерного потрескивания поленьев в камине приятно щекотало в ноздрях, глаза слипались от упоительного безделья.
- Да, отдых это лучшее, что Вы могли предложить миру, - благоговейно произнес собеседник, - Отдых для уставших умов – потрясающее открытие.
Он улыбнулся, легким полупоклоном головы, признав правдивость слов.
- Знаете, Гавриил, - произнес Он, задумчиво глядя на кольца дыма, медленно отрывающиеся от раскуренной сигары, - Я все время возвращаюсь к земным делам. Я знаю, проект закрыт, но он не дает мне покоя.
Он потянулся за чайником, подлил в свою кружку душистой жидкости и вернулся в исходное положение.
- Нет ничего удивительного, - скромно опустил ресницы Гавриил, - Любому маститому ученому, которым Вы без сомнения являетесь, становится обидно, когда его творения хоронят на свалке Вечности.
- Нет, Вы меня не поняли, - Он грустно усмехнулся, - Я не о материальном, а о духовном.
- ?
- Вы знаете, что такое музыка? – он воодушевленно приподнялся на локте, опершись о подлокотник кресла.
- Конечно, - развел руками Гавриил, - Небесные сферы и все такое…
- Нет! – нервно перебил Он, - Вы слышали человеческую музыку?
- Сомневаюсь, - пожал плечами Гавриил, - Может те песнопения, на которых я присутствовал тысячи лет назад, стоя среди лавок со снедью, в громадном здании называемом Храмом.
- О Святые места моего бытия, нет, - сердито прошептал Он, - Вы слышали когда-нибудь Брамса?
- Нет, такого святого я не знаю.
- А Шопена? Грига? Чайковского?
- Нет, сомневаюсь, - растерянно прошептал Гавриил.
- А Вивальди? Вы слышали Вивальди? Впрочем, о чем я, наверняка не слышали, - грустно вздохнув, Он затянулся прекрасным елейским табаком, и удобно откинулся на спинку кресла, - А Вы слышали, как звучит чистая человеческая душа?
- Разящие мечи святого Иоганна, о чем Вы? Какие души? Эти прозрачные, ничем не примечательные субстанции из нашей лаборатории? Разве они звучат?
- О, еще как! Прислушайтесь! – Он закрыл глаза и замер на месте.
Дым от Его сигары поднимался вверх и превращался в неизвестные Гавриилу предметы: яркие концентрические круги взрывались, геометрические фигуры проносились со скоростью света, молнии пронизывали пространство и лица прекрасные, чистые лица, молодые и старые, с выражениями радости, удивления, скорби, все это в круговерти необыкновенной сильной музыки неслось по комнате.
Мощная игра скрипок обжигающей волной накатывала на живот, поднималась вверх и разливалась по телу. Звуки то нарастали, то ниспадали, заставляя сердце Гавриила неистово биться в унисон со звучащими аккордами.
И когда, наконец, силы Гавриила иссякли музыка мощнее мелодий Небесных сфер, подобная стотысячекратно увеличенной атомной бомбе взорвалась внутри его и устремилась к самому мозгу, в район мозжечка, мелкой россыпью мурашек покрыв тело от затылка до копчика.
- Что это было? – потрясенно спросил Гавриил, когда последние аккорды растворились в задымленном пространстве комнаты, - Это Душа?
- Это Вивальди Allegro non molto «Зима» опус 8 № 4 фа минор, - торжественно произнес Он, подливая еще чаю, - Вам понравилось?
- А где же сама Душа?
- Вы все о материальном, дорогой мой, это только ее воплощение, ее звучание. Так чувствуют человеки, которых создал Я, - Он с досадой махнул рукой и мечтательно посмотрел в окно, - Я бы тоже хотел так звучать.
В комнате воцарилось молчание. Он успокоено смотрел в окно, а Гавриил недоуменно прихлебывал чай, периодически пожимая плечами, будто вел диалог с невидимым собеседником.
- Кстати, когда будете хоронить очередной мой замечательный проект, прошу Вас, Гавриил, поставьте «Реквием» Моцарта, я дам ссылку в Интернете.
Он поднялся и отправился в спальню, но на пороге остановился, внимательно посмотрел на Гавриила и с грустью произнес:
- Вы знаете, я хотел бы иметь душу и быть человеком, и пусть сто тысяч архангелов и иже с ними будут убеждать меня, что проект провалился, я отвечу им: «Нет, это победа! Мы создали свободный разум, способный творить и чувствовать. Мы отдали человечеству то, чего никогда не имели и не позаботились заиметь».
Он махнул рукой, видя недоуменное выражение на лице Его вечного собеседника, и уже нормальным своим голосом сказал:
 - Увидимся завтра в лаборатории, покойтесь с миром, мой хороший.