Новый Отсчет

       Новый Отсчет
       рассказ
       -Вина! Вина! Наливай
       скорее,
       уже без пяти минут двенадцать.
       В.Ф.Одоевский
       
       Приближался новый, двухтысячный год. Мохнатый белый декабрь сыпал игольчатым снегом, сверкал яркими морозными звездами. Пряные сумерки расцвечивали улицы разноцветным огнем, и весь город был похож на громадную зеленую елку, украшенную горящими свечами.
       В квартире у Полонских вовсю шли приготовления к празднику. Стол в гостиной, накрытый торжественной белоснежной скатертью, постепенно обрастал салатами и закусками; в холодильнике стыли водка и пиво.
       Каждый член семейства был занят каким-нибудь делом, самым, как ему казалось, важным и значительным, а все вместе как раз и создавало ту праздничную суматоху, то неукротимое ощущение энергии, что знакомо большинству из нас: Предпосадочная суета перед приземлением за стол. Приземлением на веселую и загадочную планету под названием Новый Год.
       Игорь, беспощадно эксплуатируемый женой, сидел на ковре, уставившись в телевизор, и монотонно водил по терке внушительным куском сыра. Пятилетний Сережка, хитро поглядывая в сторону кухни, носился вокруг стола с кульком в руках и раскладывал по вазочкам конфеты: горсть - в вазочку, две - в карман. Непонятно, как ему при его предпринимательских способностях доверили столь ответственную миссию.
       В кухне, из которой выплывали умопомрачительно дразнящие запахи, царили представительницы прекрасной половины семейства - Елена и пятнадцатилетняя Наташка. Мужчины в святилище кулинарного искусства не допускались.
       Примерно в четверть девятого по квартире разнеслась трель дверного звонка.
       "Гости", - подумал Игорь и поморщился.
       "Дед Мороз", - подумал Сережка и торопливо стал выгребать из карманов конфеты. Он знал, что подарки достаются только хорошим детям.
       Открывать пошла Наташка. Послышался щелчок дверного замка и сразу же - приглушенный взвизг.
       Игорь вскочил на ноги, опрокинув миску с тертым сыром, из кухни пулей вылетела Елена. Сережка восторженно заорал во все горло: "уббиийствоо!!!"
       Однако все обстояло далеко не так плачевно. Из прихожей появился высокий, малость помятый и небритый человек лет двадцати восьми. Одет он был в ярко-оранжевую кожаную куртку и потертые джинсы. На спине у него висел спортивный рюкзак, на плече - гитара, а на шее - Наташка. При этом она не переставала вопить: "дядя Толик приехал!!!"
       Тут уж и Елена бросилась обнимать блудного брата. Игорь с Сережкой тоже не заставили себя ждать. Небритый человек растерянно улыбался...
       Анатолий Силин всегда появлялся неожиданно. Иначе - учитывая образ его жизни - и быть не могло.
       Со всей справедливостью Толю можно было считать бомжом, то бишь лицом без определенного места жительства. Он продал свою квартиру несколько лет тому назад, купил гитару и отправился путешествовать. По всему миру.
       В семье Полонских и близком им кругу о приключениях дяди Толика ходили целые легенды. За три с небольшим года он успел побывать в Турции и Сирии, в Израиле и Палестине, в Греции и Югославии, Венгрии и Болгарии. Полгода он пропадал в Норвегии, почти десять месяцев обретался во Франции, долгое время жил в Италии, Англии и США. Везде и всюду его сопровождали полное безденежье и страсть к авантюрам. Толя притворялся то знаменитым актером, то могущественным шаманом, то промышленником-миллионером, то еще кем-нибудь. Жил за счет случайных заработков, а иногда ухитрялся и получать материальную помощь от государства - как безработный. Но это там, где ему удавалось закрепиться официально. Чаще же всего ему приходилось прятаться. И он прятался. До тех пор, пока его не вылавливали и не выдворяли из страны. В таких случаях Толя сбегал при первой же возможности, зайцем возвращался обратно и в отместку устраивал грандиозные авантюры.
       Нет, он не был мошенником. Отнюдь! Он был именно авантюристом. Знатоки французского поймут, о чем я. Авантюристом и романтиком. Думаете, у него не было цели в жизни? Как бы не так! Толя был и художником, и поэтом, и музыкантом. Особенно он любил музыку. А любимейшим композитором его был Иоганн Себастьян Бах. Толя преклонялся перед ним, как перед божеством. И мечтал во что бы то ни стало создать хотя бы одно произведение, достойное пера великого органиста. Вдохновение же Толя черпал в своих бесконечных путешествиях. Ему нравилась такая жизнь, безумно нравилась. Во время поездки в Германию он посетил Эйзенах - родной город Баха - и навеки был покорен зачарованной красотой Тюрингии, ее лесами, горами и средневековыми замками. Да, как ни горько было это сознавать, но осознать приходилось: чтобы родиться Бахом, нужно было родиться именно здесь, и нигде более.
       И все-таки Толя не терял себя. Он понимал: в мире много прекрасного, и даже созерцать - не созидать! - это истинное счастье.
       Строго говоря, в этот Новый Год он и не вспомнил бы о своих родичах, кабы не очередная департация. Видно, ему суждено было встретить новое тысячелетие на родине. Ну что ж, в этом тоже что-то есть. Короткая передышка. Пит-стоп перед очередным заездом.
       Пусть Толя навещал семью сестры крайне редко, но зато всякий раз привозил с собой кучу экзотических подарков. И сейчас он явился не с пустыми руками: итальянское вино, кубинские сигары, неведомые фрукты и сласти - всему этому нашлось место в его волшебном рюкзачке.
       Справедливости ради стоит отметить, что Полонские и без подарков в Толе души не чаяли. Его удивительные рассказы, фотографии, песни под гитару - чего еще можно было желать в новогоднюю ночь?! Не могло быть сюрприза лучше! Игорь с Еленой даже пожалели, что наприглашали тьму гостей.
       Последние начали подтягиваться ближе к одиннадцати. Соседи, коллеги по работе... Приглашенные не столько из симпатии или уважения, сколько из необходимости. Атмосфера казалась натянутой, как гитарная струна. Дежурные фразы, резиновые улыбки... Грохот телевизора, шипение сковородок на кухне, стук тарелок...
       Вольготно чувствовали себя только трое - Толя, сидевший в кресле с кипой ярких цветных фотографий на коленях, да оккупировавшие его Наташка с Сережкой.
       Игорь посмотрел на них, и ему внезапно стало очень грустно. Он незаметно проскользнул в кухню.
       Елена стояла у плиты. Муж подошел к ней, обнял и положил подбородок на ее плечо.
       -Скука, Ленок... Лучше бы к бабке в деревню съездили...
       Елена, не оборачиваясь, помешивала соус в кастрюльке.
       -Ладно, не помрем. Ребятишкам весело - и хорошо... Подумаешь, праздник.
       Игорь обиделся.
       -А мы что, не люди? Лично меня эти рожи и на работе достали. Вон Толику - тому здорово... Никаких проблем.
       Елена промолчала. Что она могла возразить против своего брата? Ну, нет крыши над головой. Дальше что? Зато он презрел страх. Он живет не так, как надо, а как хочет. Он не побоялся осуществить свою мечту. Подспудную мечту многих. Мечтателей - миллионы, а таких, как Толя, - единицы.
       -Ничего... Будут же еще праздники. Съездим, отдохнем...
       Игорь вздохнул и вернулся в зал. С некоторой завистью взглянул на Толю, развалившегося в кресле со стерео-наушниками на голове. Пилигрим дремал и блаженно улыбался. В разговорах он не участвовал, так как сплетни местного масштаба его не интересовали совершенно, и его молчаливое присутствие, по-видимому, тяготило гостей. Они осознавали его превосходство.
       Игорь почувствовал что-то вроде злорадного удовлетворения. Так вам! Так! Знай наших!..
       Боже, как же все это глупо.
       Пробило одиннадцать.
       Толя слушал "фантазию соль мажор" Баха. Он всегда слушал ее под Новый Год. Таинственная, полная светлой радости мелодия напоминала ему о детстве.
       О, как великолепен ты в сиянии своего таланта, неподражаемый Иоганн!.. Прав был старина Людвиг: воистину, не ручьем бы тебе называться, - морем!.. Воистину, огромен гений человека, создавшего бесконечно трагические "Страсти по Матфею" и шутливо-игривую "Кофейную кантату". Велик, страшен! Не человек. Божество.
       Из-под прикрытых Толиных век катились слезы...
       -Ё-мое, че сидим-то?! Уже без двух минут!
       -Шампанское давай, скорее!
       -Толя, иди сюда!
       -Чего?..
       Пробило двенадцать. Толю выволокли из кресла и посадили за стол. В потолок выстрелила пробка, шипящее вино полилось в бокалы.
       -Урра!!!
       -С Новым Годом!..
       -С новым счастьем!
       Снаружи донеслись сухие хлопки салютов. Все сорвались с мест и, похватав связки фейерверков, устремились на улицу.
       Оставшись один, Толя вышел на балкон, уселся и закурил. он курил и смотрел в ночное небо, полыхающее холодными искрами. Шума слышно не было: в ушах звучала бахова "фантазия".
       Позже на балкон вышел подвыпивший Игорь. Они молчали и курили кубинские сигары. Потом Игорь спросил:
       -Ты чего пить не идешь?
       -Неохота, - просто ответил Толя.
       В зале раздались звуки "Romantic collection" и жуткий топот: празднующие начали танцевать.
       -Толь, а ты слышал, как в джунглях бегают слоны? - меланхолично спросил Игорь.
       -Слышал...
       -Похоже?
       -Похоже.
       Снова помолчали.
       -Толь, скажи честно... Тебе по душе такая жизнь?
       -Какая?
       -Ну... Вот такая. Ни кола, ни двора...
       -Мне двор не нужен. А кол - тем более.
       -И все-таки...
       -Ой, не начинай, а! Знаю я твой распорядок: семь утра - на работу, восемь вечера - домой. Наспех пожрать, кинуть ноющие кости на диван, вылупиться в телевизор... Хочешь сказать, тебе это нравится?
       -В этом есть своя прелесть.
       -У рыбок в аквариуме - тоже своя прелесть. Нет уж, спасибо... По мне - лучше иной раз без ужина, чем так. Бывает, подумаю: а ведь еще бы чуть-чуть - и стал бы, как ты. Как все. В дрожь бросает! Чур меня, чур... Ты прости, Игореха. Ты понимаешь, что я хочу сказать.
       Игорь молчал. Он понимал.
       -Ты надолго?
       -Нет , конечно. Чуток расслаблюсь - и в Египет. Фуга не ждет.
       -Ты ее уже который год сочиняешь...
       -Я ж не Бах. Осел я, если честно... Но кое-что уже готово. Вот, послушай...- Толя взял гитару и пробежался по струнам окоченевшими пальцами. Звонкие аккорды понеслись в морозную ночь...
       ...Утром Игорь проснулся от головной боли. Это было все, что осталось от праздника: боль в голове да пустота в душе. Если сравнивать Новый Год с конфетой, то от него осталась лишь обертка.
       Елена не спала. Она лежала с открытыми глазами и смотрела, как рассвет белит шторы на окнах.
       Оба чувствовали себя довольно глупо.
       Их, наверное, полно в городе - таких вот глупцов. Десятки, сотни тысяч глупцов... А остальные - дети. Дети и гении. Немного, но вполне достаточно для того, чтобы мир не сошел окончательно с ума.
       -Завтра на работу, - сказал тихо Игорь.
       Жена промолчала.
       ...И во всей квартире Полонских были в то утро только три по-настоящему счастливых человека: Сережка, Наташка и дядя Толик. Дети радовались подаркам и детству, а Толя - новому старту.
       Свежий и выбритый, он сидел на кухне, пил чай и размышлял о предстоящем путешествии. Как знать, а вдруг грозный Сфинкс, лежащий в золотых песках посреди пирамид, и правда поможет ему? Пошлет недостающие ноты?.. Толя улыбался своим мыслям. Что-то подсказывало ему, что в этом году он обязательно закончит свою фугу.
       О-бя-за-тель-но.
       
       IV/03
       КОНЕЦ