Чёрная гора

Чёрная гора.
Рассказ.

Я лежал за магазином и плакал. Мокрый такой лежал. Дождя не было. Это я встать в туалет не смог или не захотел, или даже не почувствовал этого желания. «Я хочу быть с тобой. Я хочу быть с тобой…» - ныл в голове мой любимый «Наутилус» и я мычал это как заклинание. Бутылка или две. Как болит душа. Надо бы третью – задавить эту боль. Да как подняться, если даже из собственного завтрака лицо поднять не могу. И где же отключка. Соображаю ясно.… Пришёл к ней на день рождения как человек. В бабочке, с цветочками пришёл – с ромашками. Или с одуванчиками… Она мне даже не обрадовалась, дежурно так улыбнулась: «А гости будут через час». «А где то, что мы будем сегодня задувать?» – спрашиваю. «Свечи что ли?» - догадалась она. «Свечи-то да» – насторожился я: «Похвастайся тортиком». Хвастаться оказалось и нечем. Это называется она гостей ждёт. Значит будем срочно печь. Она развела руками. Красиво так развела – театрально. Ты давай не руками разводи, а … открывай холодильник. Что там у нас? Кефир, яйца, масло.… Какой же день ангела без торта. Вот ангела вижу, а причиндалов что-то не наблюдаю. По реакции понимаю что-то я опять не то ляпнул. Ну извини, ну заносит иногда, не без этого.
Как мы слажено поработали. Я сижу на стуле. Она наклонилась к духовке. Красиво так наклонилась – аморально. «Ну что там?» – спрашиваю и мягко тяну её на себя. Она теряет равновесие и попадает в мои объятия. Её тут же стало гнуть и трясти, как на стуле электрическом. Слезает на пол, вскакивает на ноги, юбочку поправляет и ультиматит: «Если ты хочешь, чтобы мы остались друзьями, то пообещай мне никогда больше ко мне не прикасаться, никогда, слышишь…» Задохнулась прямо. И лицо такое суровое скорчила. Что я, прокажённый что ли? Как будто я виноват, что часть тела, как стрелка компаса, одно направление держит; что она, стрелка эта, на тебя шибко намагничена. Это я о голове, конечно. Пока я думал что ответить на такой наглый выпад – звонок в дверь. И она заметалась между входной дверью, зеркалом и дымящейся духовкой. Короче, они меня выпроводили, вдвоём, при свечах решили день рождения справить. Да чтоб ты моим тортом подавился, не то Валера, не то Виталий. О, Аллах, сыро-то как нынче, за магазином-то…

***
Согласно древней легенде, восходящей ещё к тем временам, когда ислама в этих местах не было и в помине, когда поклонялись ясноликому Заратустре, лживый и злобный правитель Кафиристана Анхри-Манья, и его жена Ацана задумали неладное. Они решили заманить к себе и казнить светловолосого пророка, дабы утвердить свою и только свою власть, свой культ огня и человеческих жертвоприношений ему. Человек правителя без труда отыскал Заратустру на берегу реки Кофарнигон, под раскидистой шелковицей, и передал ему приглашение своего хозяина. И дождём посыпались с дерева плоды. И Ахурамаздак – верный ученик, заподозрив злой умысел, стал отговаривать своего наставника от посещения крепости Анхри-Манья. Заратустра успокоил своего ученика. Ведь их, добрых людей, оберегает священный дух, дух Митры. Он сел на осла и в одиночестве поехал на верную смерть, в надежде обуздать дикаря. Правитель же славился своей кровавой жестокостью. Он обложил тяжкой данью племена покорные, а непокорные предал огню.

***
Удивительное дело. Она согласилась. Только поинтересовалась, кто ещё будет. Она согласилась. А иначе и смысла бы не было затевать эту авантюру. Она-то, ясен перец, на самопальное, якобы древнее, сказание купилась о замке на горе ещё Александровой пассии. Это я грека, Македонского Александра Филипповича вспомнил. А друзья мои – Славка с Олежкой на чём припеклись. Моё ля-ля уже не пройдёт – наелись, натерпелись со мной. Я думаю, большие из принципа опять в горы попёрлись. Всё вверх и вверх по каменному хребту. Час – другой. Проходим заброшенный кишлак. Она вдруг упёрлась как ослица: «Не пойду дальше – у меня дурное предчувствие». Понятно. Это она черепов скотских испугалась, что взирают на нас пустыми глазницами с палок, воткнутых то тут, то там. Уговорили. Кишлак закончился ручьём и дальше подъём продолжился по его руслу. Уверенно иду по маршруту. Мне его отец показал, пальцем по карте. Он сам эту карту нарисовал, приблизительно. Пока всё совпадает. Не то, что в прошлый раз… Ручей неожиданно пропадает в камнях у подножия солидной горы, конусом уходящей в небо. Зябко. Ветер лезет под одежду. И корявый боярышник, увешанный цветными лоскутками, шепчет о чём-то своём, сакральном. «Что-то мне не по себе» – опять жалуется она. Говорю ей: «Это уже высокогорье. Мы сейчас примерно на высоте двух, двух с половиной тысяч метров над уровнем моря. Может слишком быстро поднимаемся? Ты ещё не успела привыкнуть, кислорода-то меньше». «Это что, горная болезнь?» – не успокаивается она. «Да какая болезнь» - не выдержал Олежка: «Мы вон в прошлый раз почти на четыре, если не больше тысяч метров забрались, идиоты, и то ничего». На меня посмотрел и кулак показывает: «Вот как бы дал». «Да ещё как сказать «ничего» – Подключился Славик и тоже мне свой заморышный кулачок под нос тычет. Ну граждане, я на вас прямо удивляюсь, как вы ещё тогда меня не прибили. А то, как с ума посходили, бегали за мной, камнями кидали, божились-зарекались никуда со мной не ходить. А я ведь и не знал никогда толком, чего ищу – адреналина или инвалидности. Погода портится. И незачем им знать, что это «Карадора» – Чёрная гора. И совсем она не чёрная, скорее красная, от тюльпанов. Мы словно корабли поплыли вверх по этому Красному морю. Всё выше и выше. Ещё час и открылось Белое море – ландыши. Дождичёк покрапывает. Ирисы – Голубое море. Очередное море – голубоватые подснежники. Уже всем не до них – буквально ползём на четвереньках, где по жидкой глине, где по снегу. Крутизна склона опасно увеличилась. «А скоро будет мёртвое море» – пошутил я про себя.

***
Не успел Ясноликий отъехать от своего лагеря, как из тугаёв вышел тигр и проводил его почти до самой крепости. Осёл не побоялся тигра, и Заратустра понял – это сам спаситель добрых дуги – Митра благословляет его на это посещение.
Ворота открылись и Ясноликий въехал в эту мрачную, глинобитную крепость. Его радушно встретила жена правителя – луноликая Ацана. Его седьмая жена. Предыдущие шесть превратились в дым и пепел. И наследники не нужны. Во внутреннем дворике, что посередине крепости, у правителя родник, обложенный лалом и яшмой, источник вечной молодости; и зеркало, которое под определённым углом показывало что делается за сотни, за тысячи километров во все стороны. Анхри-Манья не был каннибалом, скорее гурманом, поедание мозга своего врага он считал необходимой процедурой. А ещё он любил перебирать в пальцах глаза, чуть затвердевшие, но всё ещё прохладные и влажные.

***
Вываливаемся на поляну. Мокрые на сквозь. «Ну ты и козёл» – говорил она, сама страшная как маймун – грязная и уставшая. Еле языком ворочает, а ещё претензии выкатывает: «Где твой замок? Тут одни лопухи!» Верно подметила. Зато какие, по шейку. И чего злиться-то? Историю знать надо. Да не дошёл он сюда, в Припамиры, твой Филипыч. Ага, скалистые края. Вот она – цель моего путешествия. Становлюсь на валун у самого края пропасти. Смотрю вниз. Привычно холодеют ноги. Дождь набирает силу, а видимость отличная. Где-то внизу: плывут ватные, редкие облака, вертолётик комариком прикинулся и речка, как ртуть в градуснике, тонюсенькой ниточкой проблёскивает. Странное дело – все тёмные тучи к нашей горе приклеились. Восходящий поток несёт тепло снизу. Вот они – врата в вечность. Оборачиваюсь – видит ли меня главная зрительница. Между мной и попутчиками что-то резко вспыхнуло и мир взорвался, наполняя пространство каким-то едким газом. Не вижу, не слышу. Ещё поворот на месте, ещё. Горная рулетка. Делаю уверенный шаг вперёд… Значит, не сегодня. Но от сердца отлегло. Частично возвращается изображение и громкость. У Славки пошла кровь из уха. Он вдруг заметался по поляне: «Не могу больше…» Резкий порыв ветра сбросил его с ног. Тут и мы с Олежкой его подмяли. А он бьётся в истерике, вырывается и вопит жертвенным бараном: «Сука, смерти ищет и нас за собой таскает, баклан ё…» Ничего-то ты не понял. Тут и она зарыдала: «Выведи нас отсюда, пожалуйста.» Губы синие, всю трясёт. Опять ударила молния. Все упали под лопухи. Назад пути нет. Метров сто по поляне и найдена промоина в скалах. Пальцы от холода задеревенели, еле двигаемся. Дальше вниз, по осыпи – больше ничего интересного.


***
Прежде всего правитель решил похвалиться, а затем… Он показал Ясноликому чудесное зеркало и волшебный источник. Гость посмотрел на диковинки и понял, что здесь его миссия провалилась. Пока человек не думает, что его ждёт там, за порогом смерти, он не думает как человек. Потом злодей приказал своим людям схватить пророка. В следующее мгновение на стене крепости, на этом высоком дувале, показалась огромная полосатая кошка-тигр. Тигр зарычал и от страха никто не смог сдвинуться с места. Тогда сам Анхри-Манья, обладавший недюжинной силой, обхватил Заратустру и приказал Ацане отсечь ему голову. Меч блеснул на солнце – тигр страшно рявкнул – рука дрогнула. Покатились две головы: светлая с умиротворённой улыбкой на устах и тёмная, с перекошенным злобой лицом. Волшебное зеркало треснуло. Из источника потекла кровь. Тигр спрыгнул и съел всё то, что осталось от Ясноликого. Затем он также легко перепрыгнул через стену и был таков. Земля затряслась и разверзлась. И вся крепость ушла в подземное царство, унося с собой Ацану.
Поверхность в этих местах время от времени до сих пор сотрясают мощные удары из под земли. А некоторые даже слышат ужасные крики Ацаны. За века, на некогда плодородной земле выросли горы. И одна из них названа Чёрной – вечное пристанище Ацаны. Она по прежнему охотится за душами добрых людей, пытаясь присвоить их себе и перевоплотиться. Хочет, таким образом, обмануть Аллаха и обрести, наконец, вечный покой. Она рыскает по ночам у кишлаков, плачет как младенец, выманивая сердобольных людей. На день она возвращается в свою обитель – в Чёрную гору. А тот, кто вздумает её потревожить – лишится души.

***
Воспаление лёгких, отёк. А мне пофигу. Знала с кем идёт. Так чью же душу взяла Ацана? И у Славки с Олежкой уже не спросишь. В том-то и прикол – по какому морю не плыви, Мёртвого моря не избежать. Никому. Аллаху акбар!

P. S: поиски продолжались…


2003 г.