Мы с Тамарой...

CНЕГОВА СВЕТЛАНА - http://www.proza.ru/author.html?svetamk


Во втором классе мы учили стихотворение: «Мы с Тамарой ходим парой…».
Так вот, это стихотворение про нас. Про меня и мою подругу Тамару. Мы дружим с первого класса, и всегда вместе. Только на уроке физкультуры по отдельности. Потому что на физкультуре всех выставляют по росту, и мы с ней стоим на разных концах шеренги. Я, как самая высокая девочка в классе, стою в начале, а Тамара – в конце. Если бы наша шеренга была змеей и умела скручиваться кольцом, то мы бы вновь с Тамарой оказались рядом. Но учительница по физкультуре, Нина Григорьевна, строгая, никаких скручиваний шеренг не позволяет. Она многого не позволяет, только требует. Не люблю я эту физкультуру. А Тамара любит. Она быстрее всех в классе бегает, дальше всех прыгает. А по канату, вообще, как обезьянка лазает. Ей хорошо – она сама, как обезьянка. Маленькая, ручки и ножки худенькие. Но цепкие. Как вцепится в канат, не оторвешь. И – раз, раз! – и уже наверху, под самым потолком. Нина Григорьевна всем девчонкам Тамару в пример ставит. А Тамара стесняется. Глаза потупит, голову опустит и стоит сжавшимся комочком. Обезьянка обезьянкой.
Я ей всегда говорю:
- Ты лучшая по физкультуре – радуйся, что тебя хвалят.
Ведь на других уроках Тамару никогда не хвалят. Ни на математике, ни на русском. Никогда. Не ругают, нет. Учителя только тяжело вздыхают, возвращая ей тетрадки. И к доске почти не вызывают. Тамаре трудно отвечать у доски. Она заикается. Не совсем чтобы. Когда мы с ней разговариваем, заикания почти нет. А вот если взрослые заговаривают, то Тамара слова вымолвить не может. И ошибок всегда много делает. Все тетрадки ее в красных исправлениях. Красиво. Поверх Тамариных синих записей красные.
Тамаре трудно учиться в нашей школе. Это не я придумала. Просто подслушала разговор нашей классной Анны Васильевны и Тамариной мамой. Не специально.
Шел урок ботаники. А наша ботаничка вечно все забывает. То наглядные пособия, то журнал. И в этот раз она забыла взять из учительской журнал. А без журнала на уроке никак нельзя.
- Кто за журналом сходит? – спросила она.
Никто не ответил. А что? Мы бы с удовольствием без журнала обошлись. Не было бы журнала, учителя бы нас не спрашивали. Но ботаничка впилась в нас глазами и ждет.
Тогда я подняла руку. Мне не трудно, могу и за журналом сбегать. Тем более меня на прошлом уроке спрашивали. Жариков, мой сосед по парте, больно стукнул меня ногой под партой. Я в долгу не осталась – дала затрещину. Жариков противный. Жмот и ябеда. Но я не о нем рассказываю. О журнале.
Я медленно пошла в учительскую, постояла у дверей, рассматривая вывешенное на стене расписание. Ведь чем дольше я буду ходить за журналом, тем меньше времени останется на опрос.
Но целый урок не постоишь у расписания. Я толкнула дверь учительской, заглянула вовнутрь и застыла у дверей.
В учительской за столом у окна сидели наша классная Анна Васильевна и Тамарина мама. Обе они были такие красные, будто только из бани вышли.
- Я все понимаю, - услышала я голос Анны Васильевны. – Но и вы поймите нас. Ваша девочка не в состоянии усвоить программу. А Гороно требует отчеты. Низкая успеваемость не делает чести школе.
- Да, да, - кивала головой Тамарина мама. Так странно кивала, словно болванчик на ниточке. – Я займусь Томкой, прослежу.
Анна Васильевна вздохнула, тяжело и протяжно, встала и подошла к окну. Потом резко повернулась и сказала:
- Педсовет ставит вопрос о переводе вашей дочери в спецшколу.
Я со страху сделала шаг вперед и захлопнула за собой дверь. Как же так? Тамару в другую школу? А я? Мы же подруги.
Анна Васильевна строго посмотрела на меня:
- Что тебе, Селиванова?
- Я за журналом, - пролепетала я.
- Бери, - махнула Анна Васильевна в сторону полки с классными журналами.
На полке одиноко стоял журнал нашего класса. Я схватила его и чуть ли не бегом направилась к выходу. Но потом остановилась и повернулась к классной:
- Анна Васильевна, не отдавайте Тамару в другую школу. Ее нельзя отдавать в другую школу.
На Тамарину маму я не смотрела, понимая, что здесь решает не она.
- Селиванова, никто не спрашивает твоего мнения, - одернула меня учительница. – Без тебя как-нибудь решим этот вопрос. Иди!
А что мне оставалось? Ничего. Просто идти в кабинет биологии.
Я положила журнал перед ботаничкой, и та сразу зашуршала страницами.
- Выскочка! – прошипел Жариков, когда я села за парту.
Я на него даже не взглянула. В другой раз я бы не простила ему, но сейчас мне было не до этого. Я посмотрела на третью парту в среднем ряду, на Тамару. Знает ли она, что ее собираются переводить в какую-то спецшколу? Наверное, не знает. Ведь она мне ничего не говорила.
Тамара пригнулась к парте, чуть ли не легла на нее. Ясно, боится, что спросят. Мне так жалко стало подружку.
На перемене я побежала к учительской и дождалась, пока выйдет Анна Васильевна.
- Не отдавайте Тамару в другую школу, пожалуйста.
Классная провела рукой по моей голове:
- Ты добрая девочка. Но Тамаре трудно учиться в нашей школе. У нее плохие отметки. А та школа хорошая, специальная для таких детей, как Тамара. Ей там будет лучше.
- Но она же лучшая по физкультуре, - привела я веский аргумент.
- По физкультуре… Да, по физкультуре Тамара лучшая. Но это же не главное.
- Главное, главное, - быстро проговорила я. – А по математике, русскому и другим урокам я ей помогу. Она все выучит.
Я верила в свою подружку. Ей просто нужно помочь, и все будет хорошо.
- Помоги. Конечно, помоги.
Анна Васильевна еще раз погладила меня по голове и пошла в сторону класса.
А я побежала искать Тамару.
Тамара стояла в коридоре у окна и водила пальчиком по стеклу.
- Тамарка, я тебе помогать с уроками буду, - прокричала я, подбегая к подруге.
- Зачем? – спросила та, и в голосе не слышалось никакой радости.
Я даже обиделась, но потом поняла, что Тамара не знает, что ее собираются отдавать в другую школу. Я решила ничего ей не говорить.
- Просто так. Чтобы ты училась лучше.
Мимо как раз проходил Жариков. Он услышал мои слова и засмеялся:
- Тамарка –дура. Она не может хорошо учиться.
- Сам дурак! – зло ответила я, а Тамара промолчала.

Дома я еле дождалась возвращения родителей с работы.
- А я буду с Тамарой заниматься, - выпалила я, даже не дав маме и папе пройти в комнату.
- С какой Тамарой? – спросила мама.
- Подружкой моей, ты что, не знаешь? – обиделась я.
- А-а, с Тамарой. Тебе поручили?
- Нет, я сама. Ее в другую школу Анна Васильевна перевести хочет.
А вечером после ужина мама сказала мне:
- Нам надо поговорить с тобой.
Мы сидели на кухне. Было так хорошо и уютно. Мама убирала посуду со стола, а папа ничего не делал. Просто перекатывал крошку хлеба по столу. Я посмотрела на него, потом на маму. Мама уселась за стол и посмотрела на папу. Он оставил крошку хлеба в покое, кашлянул и произнес:
- Знаешь, доченька, иногда в жизни приходится делать выбор. Вот и тебе пришла пора.
Я ничего не поняла. Поэтому посмотрела на маму. Та молчала, глядела не на меня, на папу.
- Ну, что ты смотришь? – почему-то взорвался криком папа. – Я не могу, сама говори.
Мама вспыхнула, но на крик папы не ответила. Посмотрела на меня и сказала:
- Мы не хотим, чтобы ты занималась с Тамарой.
- Почему? - а что я еще могла спросить.
- Просто не хотим и все, - зло сказал папа.
На глаза навернулись слезы:
- Ей надо помочь, ее в другую школу переведут.
Папа встал. Мама дотронулась до его руки:
- Подожди! Можешь ты хоть раз с ребенком поговорить.
Папа потер ладонью лоб, сел, но не произнес ни слова. Мама вздохнула, а потом сказала:
- Ты ей не поможешь, доченька. В другой школе Тамаре действительно лучше будет.
- Откуда ты знаешь? – сквозь слезы спросила я.
- Я звонила Анне Васильевне. Она мне все рассказала. С Тамарой вопрос решен.
- Нет! – крикнула я. – Она же мне сама разрешила заниматься с Тамарой. Помочь ей по математике и …
Дальше я говорить не смогла. Как можно верить взрослым? Нельзя! Нельзя!
- Вы плохие! Плохие!
А в голове стучало: у меня не будет подруги! Это было страшно и ужасно. Не будет! Никогда!
- Не реви, - буркнул папа. – Нашла о ком плакать. Она же дурочка!

Назавтра у меня поднялась температура, и родители не пустили меня в школу.
Когда я через неделю появилась в классе, место за третьей партой в среднем ряду было пустым.