Чужая реальность

- Никогда не смотри так в глаза людям, - постоянно повторял он, когда я пыталась заглянуть в невероятную бездну его глаз. Там было море и облака, пропасти и пещеры. Там была нежность и отвращение, печаль, ревность, надежда и любовь. Но самое главное – там были ответы на все мои вопросы, и прочитать их мне было так же легко, как слепому его трафаретную книгу.
- Почему? – смеялась я, и еще больше крутила головой, пытаясь ухватить его взгляд.
- Не смотри и все!- хмурился он, отворачиваясь.
- Ну, почему, объясни!!! – не унималась я.
- Потому, что когда-нибудь ты начнешь попадать в чужие реальности.
- Как это?
 На этом разговор обычно прекращался. Но однажды он все-таки ответил:
- Ты просто станешь частью чужой жизни, не смотря на то, что тебе будет казаться, будто ты свободна и самостоятельна. Ты будешь жить выдуманной жизнью. Жизнью того, в чьей реальности ты оказалась.
- Бред какой-то,- фыркнула я.
- Если ты, когда-нибудь это поймешь, я тебя навсегда потеряю. Он грустно посмотрел мне в глаза, и я опять оказалась в мистической стране потерянных ответов.

       Это случилось через несколько месяцев. В спортзале я растянула мышцу, и пришлось ехать в больницу. Улыбчивый доктор выписывал рецепт и жалостливо смотрел на меня, когда я кривилась от боли. Наши взгляды пересеклись. Доктор внимательно смотрел мне в глаза. И вдруг в какой-то момент я почувствовала головокружение.
       Его звали Степан, он любил свою работу, что теперь встречается крайне редко. Не был женат. Какая-то женщина в его жизни присутствовала, но из-за его нерешительности эта связь вот-вот должна была оборваться. Степан был неисправимым романтиком. И вот сейчас, глядя на меня, он, прикрываясь циничным докторским юмором, в душе мечтал, чтобы я дольше осталась в его кабинете.
       Все это знание пришло внезапно, ни откуда. И Степану был дан шанс. Мы катались на велосипедах, ездили на пикники, знакомились с его и моими друзьями. Мир вокруг нас изменился. Часто наши вкусы совпадали. Но иногда, ни с того ни с сего, появлялось ощущение, что все это не реально. И не надолго. Такое чувство бывает у людей, которые не слишком верят в то, что хорошие времена длятся долго. Вся философия построена по принципу противоположного: Ад и Рай, Инь и Янь, Закон Маятника. Все хорошее чередуется с плохим.
       Несколько недель пролетели, как одно мгновение. Ближе и дороже, чем Степа у меня вдруг никого не оказалось. Я дразнила его, злила и смеялась над его выходками. Мы напоминали друг другу двух инопланетян, которые встретились вдали от дома на чужой планете и все никак не могли поверить, что такое могло случиться. Но вдруг все рухнуло. Так весной сходит с гор лавина. С шумом, грязью, силой и ужасом. Это произошло в одно мгновение. На вечеринке была та, с которой он так и не смог попрощаться. Они общались, шутили и не скрывали своей радости. Они походили на землянина и инопланетянина, которым было что открывать друг в друге, не смотря на долгое знакомство. Их отношения были глубоки, как колодец и могли стать безбрежными, как небо. Я вдруг почувствовала себя лишним предметом в этой головоломке и исчезла. Навсегда.
       И тут пришло время холодной пустоты. Оно свалилось на голову липкой паутиной, выпутаться из которой самостоятельно было невозможно. И мне пришлось исчезнуть опять. Я оказалась на Юге. В Италии – стране виноградников и красивых мужчин. Моя подруга вместе с двумя детьми жила в небольшом доме, среди всего этого великолепия. Она учила меня готовить домашнее вино и настоящую пасту. Настоящую, потому что делать ее приходилось своими руками. И хоть она мало, чем отличалась от магазинной, но казалась в сто раз вкуснее. Я научилась есть козий сыр и готовить огромные миски салатов с теплым хлебом, который каждый день покупала в небольшой частной пекарне. Иногда мы отводили детей к соседям и уезжали на море. Оно было бирюзовое и жутко соленое. Это море быстро зарубцевало мои раны. Я полюбила его почти так же, как Степу. С каждой новой волной воспоминания о нем смывались, как песочные замки. Это была совсем другая жизнь и совсем другая я, покрытая веснушками с алой косынкой на голове. Босоногая и постоянно смеющаяся. Мне часто оборачивались в след и кричали : Белла! И от этого я смеялась еще громче. Но в какой-то момент мне стало не хватать моего дома, да и срочные заказы требовали моего возвращения. Италия осталась сладким сном. Раем на земле, беззаботным и бессмысленным.
       За время моего отсутствия мне отключили телефон. Пришлось ставить новый номер. Прежний слишком козырный был отдан другому. Я особо не возмущалась. Следующие несколько недель я провела в мастерской, готовя груды эскизов под заказ. Работы было невпроворот. Заказчики разве что не сидели у меня на голове. Днем я расписывала варианты оформления Сезонов мод, полностью разрабатывая концепцию от цвета до звука, а по ночам готовила выставку – Моя Италия. Через месяц от загоревшей, смеющейся девушке в алой косынке осталось только воспоминание. Я не могла выкинуть его из головы и поэтому написала на одной из картин. Именно эта работа принесла мне потом большой успех и большие деньги. Но прощаться с ней было больно.
       «Не продается вдохновение», как говорил классик, и что самое ужасное – не покупается ни за какие деньги. Именно поэтому в таком состоянии я забываю обо всем и обо всех. Ловлю момент. Однажды в мастерскую пришла женщина. Она была не похожа на заказчика, но попросила посмотреть работы. Через несколько минут она обернулась и внимательно на меня посмотрела. И в тот же миг я уже знала, что она тоже художница. Когда-то невероятно известная и талантливая. У нее была непростая жизнь. Слава и забвение – ходят друг за дружкой. Наталья была знакома с обоими. Когда-то она посвятила творчеству жизнь, но потом эта жизнь исчезла из ее творчества и работы стали пустыми. У нее была невероятная техника, но не было души. Она смотрела на меня, и ей не надо было ничего рассказывать.
       Мы подружились. Я училась ее технике, а она глотками пила мою жизнь. Что ж за все в этом мире приходится платить. И, к сожалению, не всегда деньгами. Однажды я слишком сильно простудилась и она несколько дней провозилась со мной в мастерской. Наталья могла рассказывать часами – редкий дар для художника. Она пересказывала свою жизнь яркими красочными зарисовками. Так появилась следующая моя выставка – Разговоры по душам. На картинах смешные люди пили что-то и внимательно слушали своих собеседников. На их лицах можно было прочесть удивление, восторг, сочувствие и понимание. Игра чувств, но никакой правды. Мы часто так слушаем собеседника, за жестами, пытаясь скрыть скуку, досаду или зевоту. Все работы были проданы в первый день показа. Это был фурор. Заказы были расписаны на полгода вперед. После десятой работы я пришла в ужас. Это была голая техника и никакой души!!! Сказать, что это было – отчаяние, значит, ничего не сказать. Через месяц я взяла тайм-аут и уехала туда, где меня точно никто искать не стал бы.
       Все вокруг белое. Это невероятный цвет, первозданный. Он холоден и чист, беззвучен и торжественен. Он такой всегда, не зависимо от времени года. Здесь температура колеблется от -12 до -65. Если выйти в метель на улицу, то не увидишь своей руки. А еще в доме обязательно должна быть лопата. На тот случай, если заметет вход и окна. Это все мне рассказал не по годам серьезный мальчишка-абориген. Он сотрудник сферы услуг. Катает туристов- экстрималов на оленях и собачьих упряжках. Час такого катания грозил мне не то, что обмораживанием, а обледенением. Ближайшим местом для согрева оказалась автозаправка. Я сидела в маленьком кафе, и, обжигая губы, пробовала пить горячий чай. Два дня вечной мерзлоты привели меня в чувство почище любого контрастного душа, и психоаналитика. Уже сегодня я готова была паковать чемоданы, но еще не все в этом краю было мною увидено, а рискну ли я приехать сюда еще раз – большой вопрос.
       Мальчишка- проводник, разговаривающий с официантом, вдруг встрепенулся. В зал зашел невысокий грустный мужчина в теплом свитере и дубленке на распашку. Официант молниеносно бросился к кофеварке. И горячий напиток был сделан за считанные секунды. Такая расторопность говорила только об одном, зашедший - птица непростая. В окно вижу его машину. Огромный черный джип. В этих местах такой автомобиль – не предмет роскоши, а обычная необходимость.
       Гость берет свою чашку и подходит к моему столу. Молча садится и смотрит на меня. Я пью свой чай, глядя в окно. Показывая всем своим видом, что он мне совершенно не интересен. Мой юный проводник мнется возле бара. Нам пора ехать, но он явно хочет повнимательней рассмотреть хозяина джипа.
       - Что ты делаешь в этом богом забытом крае?
Резкий поворот головы и я в упор смотрю на своего визави. В его прозрачных глазах – нетающие льды этой страны. И все та же вековечная мерзлота. Он сам не здешний. Со средней полосы России. Как и все здесь занимается нефтью и золотом. Снег закалил его или заморозил, трудно сказать, но здесь ему не хватает тепла. Он не ищет развлечений. Любое из них он может сам устроить. Он ищет внимания и понимания, которые стоят – ох, как не дешево. Он умен и проницателен. И еще у него прекрасная интуиция, как у всех золотоискателей. Я знаю все это, так же, как и то, что его жена с сыном отказались сюда ехать, и он видит их не чаще одного-двух раз в год. Он же подбирает себе подружек по всей Европе. И сейчас видит перед собой очередное увлечение. Недолгое. Ему не нужны жеманность и фальшь. Но в этом краю хоть что-то должно согревать: надежда, женщина, мечта.
       - Путешествую.
       - Туристка?
       Это слово звучит почти так же, как тунеядка. И это меня задевает.
       - Художница. Ищу идеи для новых работ.
       - Далеко забралась. На край земли. А работы свои можешь показать?
       - Зачем?
       - Не хами. Я твой потенциальный покупатель.
       - С собой не вожу. Да и картины все распроданы. Остались одни заказы и
       обязательства.
       - Не скромничаешь. Прекрасно. Говори, как зовут. Может, что-нибудь найду в
       Интернете. Посмотрю, вдруг ты и впрямь талант.
Он даже не прячет иронию. Я злюсь, пытаясь выглядеть безразличной. Но имя свое называю. Я не ломака, да и кто знает, вдруг это знакомство когда-нибудь пригодится. Он допивает кофе и уходит не попрощавшись. Мальчишка смотрит ему в след с нескрываемым обожанием.
       - Это Илья, - объясняет мне проводник. Он очень умный. И о нас заботится. Он
       все знает.
       - Всего не знает никто, - улыбаюсь я детской наивности.
       - Он знает, – серьезно отвечает мальчуган, рассматривая свою меховую обувку.
Мы едем дальше к стану местных кочевников. Этот объект – входит в мой туристический маршрут. В лучах быстро садящегося солнца снег кажется розовым и искрящемся, иногда он оживает прямо на глазах. Быстрыми прыжками бескрайние просторы пытается пересечь то ли песец, то ли лиса. В такие мгновения я замираю от восторга. Край горизонта слегка размыт и, как и снег искриться светлыми бликами. У меня осталась только одна мечта – увидеть детеныша-тюленя. Неповоротливого, с огромными грустными глазами. И завтра это должно, наконец, произойти. Мы поедем к Северному морю. В жилищах аборигенов жарко и горько от запаха топленого жира. Оленина солена и тверда. Я боюсь ее есть. Мне кажется, что это не олень, а замерзшая старая собака. Луноликие люди пытаются напоить меня водкой, но я стойко отнекиваюсь. Их язык отрывист и непонятен, правда, многие говорят по-русски. Хозяйка, принявшая меня на ночь, предлагает на выбор шкуры или ватное одеяло. Я забираю и то и другое и пытаюсь устроиться поудобнее на ночлег.
       Рано утром мы выезжаем к морю. Тюленей и морских котиков можно увидеть только из далека. Они пугливы и как только замечают опасность, тут же стараются улизнуть в воду. Моему разочарованию нет предела. Я бегу к берегу и тут же стайки этих неповоротливых животных ручейками стекают к воде. Ну, как же так??? Мне обидно и жаль зря потраченного времени и денег. Мы возвращаемся в стан, где меня ждет сюрприз. Черный джип стоит около небольшого кочевого поселка. Его хозяин что-то объясняет собравшимся аборигенам, они слушают молча, изредка кивая. Я захожу к своей хозяйке, и собираю свои скудные пожитки.
       - Видел я твои работы, - слышу голос за спиной, - говорят, есть в тебе искра божья.
Илья стоит в дверном проеме и смотрит на меня, прищурившись.
       - Все работы проданы. Сомневаюсь, что вам нужны копии.
       - Копии не нужны. Напишешь новые. А я тебя сведу с нужными людьми.
Ах, какой шустрый да быстрый, думаю я про себя. Но такой неожиданно серьезный и деловой подход меня подкупает.
       Через два месяца, пять моих новых работ были выставлены на «Сотби», в числе полотен молодых открытий в искусстве. Еще через три месяца была первая выставка в Нью-Йорке, потом в Париже и Лондоне. С каждым месяцем география и сфера моего влияния увеличивается. Я звезда и знаменитость. Калиф на час.
       Для Ильи я не жена и не любовница, я – выгодное капиталовложение. Илья знает все, думаю я так же, как северный мальчишка. Иногда стрелка весов склоняется к показателю – почти все. Но это бывает крайне редко.
       Я мечусь между городами и живу в самолетах. На творчество остается слишком мало времени. Картины стоят столько, что я уже даже не обращаю внимания на количество нулей под ними. В этом лишь часть моей заслуги. Все остальное сделал Илья. Мы видимся крайне редко, и обычно наш разговор ограничивается несколькими фразами. Я стараюсь его понять, но, кажется мне это не дано. Его настроение изменчиво, как ртуть. В общении с ним не может быть шаблонов, То над чем он смеялся вчера, сегодня вызывает у него гримасу досады. На нем я могу шлифовать свою многогранность, сообразительность, интеллект и чувство юмора. Итак, Илья знает все.
       От невероятного ритма и напряжения у меня начинается хроническая усталость. Я не могу писать. Мне хочется забиться на необитаемый остров. Но я не могу нарушить контракты и договоры. Каждодневные встречи с занудами-критиками и спонсорами-меценатами, кажется, могут свести с ума человека и покрепче меня. Я держусь из последних сил, но однажды все-таки срываюсь с этого крутого виража.
       Илья, приезжает, как всегда не вовремя. Он находит меня в почти беспамятстве, пьяную и обкуренную. На оценку ситуации у него уходят доли секунды. Затем он тащит меня в душ и врубает ледяную воду. Первые мгновения я ничего не чувствую, но потом обжигающий холод током пробегает по каждой клетке моего тела. Я пытаюсь вырваться, но все бесполезно. Через 10 минут Илья ослабляет свою хватку, и я пулей выскакиваю из ванной. Кутаюсь в шерстяной плед поверх мокрой одежды и размазываю черные пятна туши по всему лицу.
       - Дорогая, - иронично прищуриваясь, говорит Илья, - ты слишком отстала от жизни. Теперь считается дурным тоном умирать от алкоголизма и наркомании в самом расцвете сил и на пике своей славы. Может, для разнообразия, подхватишь быстротекущую пневмонию с летальным исходом?

Он исчезает так же быстро и неожиданно, как и появился. Я принимаю горячую ванну и все-таки назло ему не умираю от воспаления легких. Но мы больше не друзья и не партнеры. Он не отвечает на мои звонки. Он не умеет прощать чужие слабости и ошибки.
       Моя карьера движется своим чередом. Мне удается сделать окно в своем графике и я изнываю от нетерпения, зачеркивая дни в своем календаре, в ожидании двухнедельной поездки в Африку. Но планам так и суждено было остаться планами.
       Здесь собралось огромное количество людей. Такие вечеринки стали для меня обычным делом. Самое главное продержаться первые полчаса, а потом можно спокойно уходить, ссылаясь на невероятную занятость. Так было и на этот раз. Я для приличия взяла бокал в руки и решила прогуляться по комнатам просторного дома. Чем больше я оглядывалась по сторонам, тем больше мне здесь нравилось. В одной из слабо освещенных комнат, до которой гости не добирались, я на секунду остановилась. Перед картиной спиной ко мне стоял мужчина. Он настолько сосредоточенно всматривался в изображение, что я не могла не проследить за его взглядом. Это была - Моя Италия! И я, веснушчато-босоногая в алой косынке. Это была моя любимая работа.
       - Мне кажется это лучшее из того, что вы писали, - не оборачиваясь, произнес
       мужчина.
       - Это была другая жизнь. Другие эмоции, - ответила я через несколько секунд, -
       Интересно, как она здесь очутилась?
       - Я купил ее. У вашего приятеля. Ильи.
Я улыбнулась, вспоминая, что Илья знает все и может тоже все. Итак, сейчас передо мной стоял хозяин дома, старательно не желающий оборачиваться в мою сторону. Это уже граничило с проявлением невоспитанности или неуважения. Я подошла еще ближе. Но для того, чтоб увидеть его лицо, мне нужно было заслонить картину. Мы оба молчали, наконец, он обернулся. Никогда еще я не видела такого снисходительно-презрительного взгляда. Даже Илья в плохом настроении выглядел добрее и дружелюбнее.
       - Зачем она вам? – мое удивление было неподдельным.
       - Она слишком хороша, для того, что бы оставаться у того, кто этого не понимает.
       Даже, если бы вы написали только одну эту роботу, этого было бы достаточно для
       того, чтобы вас признали одним из самых ярких талантов нашего времени.
       - Вы говорите это с таким видом, будто упрекаете меня в том, что я продолжаю
       писать.
       - Возможно. В ваших работах слишком мало эмоций. Они, загадочны и холодны,
       как лунный свет. Извините за банальную метафору.
       - Ну, что вы. Зато более, чем доходчиво.
Он и не собирался извиняться или хоть как-то смягчать свои высказывания. Пожалуй, мне стоило убираться отсюда побыстрее.
       - Не спешите уходить с вечеринки. – бросил он мне вслед.
       - Не переживайте, вы уже достаточно меня обидели.
       - Не думал, что вы такая тонкокожая. У всех, кто работает с Ильей, вместо нервов
       канатные тросы.
       - Это, наверное, оттого, что мы с ним больше не работаем.
       - Это не пойдет на пользу вашей карьере.
       - Ничего. Может работы станут интереснее.
       - Возможно. Остаться сегодня дольше – в ваших же интересах. И перестаньте на
       меня все время пялиться. Я этого не люблю, - раздраженно пробурчал он и исчез где-то в глубине комнаты.
Вот она та интрига, которая заставляет разумного человека вести себя, как любопытное не прирученное животное. Быть недоверчивым, готовым в любую секунду дать деру. И вздрагивать от каждого прикосновения. А потом, попробовав непривычной ласки поверить в искренность и дружелюбие.
       Мы, подружились. Впрочем, этого стоило ожидать. У него был тонкий вкус. Иногда он приходил в мастерскую и целый день, сидя на диване, не спускал глаз с какой-нибудь из моих картин. Часто просто наблюдал за тем, как я работаю.
       - Почему ты все время молчишь?
       - Я читаю твои работы.
       - Как это - читаю?
       - Просто. Все образы имеют свое значение, а вместе они рассказывают ту историю,
       которая была у тебя в голове, когда ты рисовала.
Я недоверчиво улыбнулась и ткнула пальцем в первую попавшуюся работу:
       - Что говорит эта?
       - Эта? – он прищурился, и какое-то время молча всматривался в мою работу, -
       Далеко-далеко в белой холодной стране ты искала чужого ребенка. Он был совсем
       рядом, но тебе так и не удалось к нему приблизится. Странная история. И картина
       тоже странная.
 Я рассмеялась:
       - Хотела увидеть тюлененка. Но все разбежались, когда я попыталась до него
       добраться. А эта?
       Он опять задумался. Какое-то время хмурился, но потом начал очередную историю:
       - Ты обидела человека. Тебе кажется, что твоей вины в том нет. Хотя это не правда. Он любил тебя. Я вижу холод обиды.
       - Ничего себе холод обиды!!! Да он засунул меня под ледяной душ, а напоследок
       пожелал сдохнуть от пневмонии. А что значит та, что висит у тебя? Та, в косынке.
Он улыбнулся и грустно посмотрел на меня.
       - Я же говорил тебе, не пялься на меня. Мне это не нравиться.
       - Ты!!!! – Я увидела, как сквозь неприступную маску презрительности проступают родные черты до боли знакомого лица. – Но как??? Как ты это сделал?
- Что именно?
- Как ты оказался здесь?
- Я всегда был рядом.
- Все время? Но почему я тебя не видела?
- Видела. Просто всегда в разных образах.
Я внимательно смотрела в его грустные глаза и видела в них лица Степана, Ильи, мальчика из заснеженной страны и многих других.
- Но как?
- Все это чужие реальности. Ты же всегда хотела узнать, что это такое.
- Но как я в них очутилась?
- Ты сама хотела в них попасть. Я просто немного тебе помог.
- Ничего не понимаю.
Он молчит и смотрит в окно.
- А что такое вообще эта реальность? – не унимаюсь я.
- Это сложный механизм.
- Какой механизм?!
- Тебе на самом деле все это интересно? – вздыхает он.
Я молча киваю головой.
- Реальность – состоит из трех частей. Интеллект – создает каркас. Чувства – наполняют его объемом и красками. А поступки – приводят в движение всю эту конструкцию.
- Я все равно не понимаю, как это относится ко мне. Почему я оказалась в чужой реальности, а где в это время была моя? И что мне делать теперь?
- Делай что угодно. Ты всегда можешь сама построить чужую реальность и притянуть туда то, что хочешь.
- И кто я теперь?
- Слушай, все это бесполезно. Мы с тобой будто идем по замкнутому кругу.
- Бесполезно? Я чувствую себя, как человек с амнезией. Я даже не знаю кто я и кто ты! И ты говоришь, что мне бесполезно все это объяснять. Но это же твоя идея устроить все эти фокусы.
- Ты сама этого хотела. Без твоего желания всего этого не произошло. Ты могла выбирать любую из тех реальностей, которые я для тебя создал. Почему ты не осталась в Италии? Или почему не влюбилась в Илью? Ты даже не представляешь, как он страдал. И с каким ожесточением выметал из своей памяти все, что напоминало о тебе.
- Я не знала всего этого. А в Италии мне стало слишком нудно. Почему мы попадаем в чужие реальности?
- Потому что сами не знаем, чего хотим от своей. И вместо того, чтоб создавать свою уходим в чужие. Они кажутся нам ярче и интереснее.
Все это не укладывается у меня в голове. Я хожу по мастерской, хмуря брови и покусывая губы.
- Но почему ты решил, что я должна быть художницей? Почему не бухгалтером или машинистом трамвайного депо?
Он впервые за все время улыбнулся:
- Мне показалось, что тогда твоя реальность будет ярче и интереснее. Ведь сама реальность – это образы, а человек, который их создает – художник. Так что это была своего рода обучающая программа.
- Взгляд – это двери в чужую реальность?
- В общем-то, да. Смотря, как смотреть.
От всего этого у меня кружится голова. Я подбегаю к нему и начинаю трясти изо всех сил, шепча при этом:
- Откуда ты все это знаешь? Откуда ты взялся? Кто ты?!!!!
Пиджак становится мягким и тонким. Мои руки все больше сжимаются. В его глазах отражается мое отчаяние. Он смеется и понемногу растворяется в сумерках мастерской. И я слышу его легкий смех и шепот:
- Я и есть твоя реальность. Ты выдумала меня для того, чтобы во всем разобраться самой.
Он превращается в мелкие блестящие искры, которые парят вокруг меня. Я сажусь на стул, закрываю лицо руками и думаю о том, что – вот она моя реальность и делай теперь с ней что хочешь. Можно все оставить как есть, а можно придумать что-нибудь поинтереснее. Итак, с чего начнем?