Носки с двойной пяткой

Прогноз врачей был безжалостным и бесповоротным.

Все зависело только от количества оставшихся у нее сил.

Все, в том числе и она, знали о быстром приближении неотвратимого, но об этом не говорили и продолжали делать вид, что ничего в нашей жизни не изменилось.

Мама, в своей материнской заботливости, беспокоилась - как бы у меня, полвека прожившего мужика, без шерстяных носок не мерзли ноги, во время моих походов по зимнему лесу.

Она взялась вязать мне носки, не просто носки, а носки с двойной пяткой, чтобы они служили как можно дольше, так как после ее смерти таких носок мне никто уже не свяжет.
Потомственная казачка, выросшая в степях Волго - Дона, она еще в детстве постигла секреты вязания в совершенстве. В былые времена для того чтобы связать носки ей хватало вечера.

Но, эти времена уже прошли.

Ее пораженный энцефалопатией мозг и непослушные руки намного снизили ее былое проворство.

Просыпаясь утром она бралась за работу и, оглядывая сделанное за вчерашний день удивлялась, как она могла допускать такие серьезные ошибки в выполнении этой немудрящей работы.
Она ворчала на себя за то, что куда смотрели ее глаза и каким надо быть бестолочем чтобы навязать такую несуразицу. Она распускала почти все навязанное за вчерашний день и вновь принималась за работу.

 С поразительным упорством каждое утро она принималась за свое дело.

Все мои уговоры о прекращении вывязывания успеха не приносили.

- А что мне делать, сынок? Вот вяжу да распускаю. Вяжу да распускаю.

Ее работа длилась почти месяц.
 
- «Вот, сыночка, связала, наконец» - она ладонью расправляла лежащие на ее коленях носки.

- Померяй, подойдут. Эти долго носить будешь, не протрутся. Они теплые, можно ходить в одних чувяках.

Она уже забыла, что давно уж не шьют тех легких кожаных тапочек, в каких она ходила в молодости.

-Спасибо, мама.

Она радовалась как ребенок. В сияющих от счастья глазах блестели слезы.

Она как будто ждала окончания работы. Дня через два она запросилась, чтобы ее отвезли домой. Все мои доводы о целесообразности нахождения у меня разбивались об ее неумолимую решимость.

- Нет, у тебя мне хорошо, но умирать надо в своем углу. Пойми, мне там будет легче.

Я выполнил ее просьбу.

 Вскоре ее не стало.

Мне бы, глупцу, носить эти носки на груди, прижимая к сердцу.
 
Хранить бы их как семейную реликвию, но не могу я себя потешить мыслью, что я все сделал как нужно.

Да, мама, таких носок мне уже никто, никогда, не свяжет.