Пес

" Высшим разумным" все-таки надо называть того, кто умеет великодушно прощать и не умеет предавать....



Весеннее солнышко ласково пригревало лужайку перед домом, покрытую молоденькой травой. Из дома вышел высокий мужчина. Он погладил по голове стоявшего на крыльце мальчонку лет семи". Ну что Егорка, соскучился по деревне? Ну, беги, гуляй...." . Мальчишка спрыгнул с крылечка и выбежал за калитку, чуть не сбив с ног колченогого деда, который подходил к дому. «Привет, Гриша. С приездом !",- Дед обменялся с мужчиной рукопожатием."Привет,Степаныч! Все ковыляешь?» Они сели на стоявшую поблизости обшарпанную скамейку. Степаныч остался единственным коренным жителем когда-то большой деревни. А теперь, она оживала лишь летом, когда приезжали городские. А зимой дед коротал вечера со стареньким телевизором, который безнадежно рябил и моргал....Но наконец-то зима закончилась и старик дождался первого гостя....
Григорий встал, подошел к старенькой теплице с кое-где выбитыми стеклами и с усилием открыл перекосившуюся дверь. Из-за бочки, стоявшей около теплицы неожиданно выскочил, шарахнулся в сторону и исчез за сломанным забором огромный грязный пес.."Фу ты, ну и монстр!", - Гриша сплюнул сквозь зубы и достал сигарету из смятой пачки. Он снова сел рядом с дедом и протянул ему пачку:
"Откуда это чудо?"- кивнул он в сторону исчезнувшей собаки. «Да приезжали тут одни... - дед вздохнул - "Пожили летом, а как уезжать, так в машину прыг да по газам. А этот бедолага оказался лишним. Высох как Кащей, а никого к себе не подпускает... Не долго ему осталось видать. А ведь не старый еще. И где у людей сердце..." Они помолчали. Первым нарушил тишину Григорий: "Ну, пойдем, дедок в дом. Хряпнем по маленькой с приездом!"..
Черный пес, чей покой был так бесцеремонно нарушен, медленно брел вдоль берега маленького, но глубокого прудика с прозрачной водой. Найдя остатки прошлогоднего стожка прелой травы, он с вздохом подломил ноющие лапы и привалился боком к прогретой копне. Издалека весенний ветерок доносил запах бензина от припаркованной около калитки машины. Этот запах был достаточно резкий, но очень знакомый....Он всколыхнул память начавшего уже было дремать пса. Прошлым летом у него, тогда еще в полном рассвете полукровки, было все, и дом, и любимый хозяин. Но вдруг... Он вспомнил тот жуткий день. Пинок в бок и звук захлопнувшейся двери автомобиля. И безумную боль в ногах, когда он пытался догнать убегающие в туман красные огоньки. И ночь в пыльной канаве у обочины... Он сумел вернуться, но это не принесло облегчения. Дом встретил его закрытой дверью..Лапы потом зажили и если бы потом он их не отморозил зимой, вряд ли теперь напоминали бы о себе этой ноющей болью. В отличие от души, которая так и не сумела зарубцевать свои раны.
Борясь с дремой и нахлынувшими воспоминаниями, пес краем глаза наблюдал, как маленький человечек возится на прогнивших мостках, которые нависали над притихшим прудом. Вдруг раздался противный хруст. Вода заглушила слабый крик и на блестящей поверхности инородным куполом заалел кусочек детской курточки. Неведомая сила, как пружина кинула пса в ледяную воду, заставив его забыть о больных лапах. Только бы успеть. Челюсти сомкнулись на куске материи. Детские руки тесным кольцом оплели его шею. Вода давила сердце ледяной глубиной, опутывала лапы скользкими водорослями. Откуда-то изнутри поднималась, нарастая, тупая боль. Она медленно, но уверенно охватила все тело слабеющей собаки, пытаясь скрутить его судорогой. Сдавленный хрип, перейдя в кашель, вырвался из горла и пес из последних сил рванулся к полоске грязного песка...
Солнце, выглянуло из легких облаков и с удивлением наблюдало, как на берегу лежали, прижавшись друг другу два насквозь продрогшие существа-маленький человечек и огромный лохматый пес.
Он очнулся от истомы, которая вкрадчиво обволакивала его теплом от нагретой печки. Нос щекотал резкий запах овчины, исходящий от тулупа на котором он лежал. Упоительный, давно забытый запах исходил от миски, в которой стыло свежесваренное мясо. Пес недоверчиво ткнулся в миску. Инстинкт самосохранения заставил его хватать кусок за куском, и он же остановил челюсти, чтобы не допустить боль в желудок, давно не знавший сытости". Ну, слава Богу, хоть поел. Теперь будешь жить! И не монстр ты, а ангел, посланный нам небом! Я ведь теперь тебе по жизни должник!", - ладонь большого человека все ниже и ниже опускалась на кучерявую голову большого пса. Глухой рык привычно колыхнулся в горле. Но слабый росток доверия уже зарождался где-то в глубине измученной души, постепенно заполняя неведомым ранее чувством пустоту в ней и вызывая желание вскочить и по-щенячьи рассыпаться в лае, гоняясь за хвостом. Но пес лишь поднял голову, посмотрел в глаза большому человеку и неожиданно для себя вдруг лизнул шершавую ладонь...