Двенадцать дней Виссариона

       С трудом приподнявшись с продавленной кушетки, отчетливо слыша как где-то внутри скрипят ссохшиеся кости, старик натужно закашлялся. Сплюнув на пол желтовато–зеленую слизь ( видимо продукт излишне долгого курения трубки), и издав глубокий свистящий вздох он с натугой встал на тоненькие, уже отказывающееся носить своего господина ноги. Облокотившись на искривленную кедровую трость (которая когда-то давно блестела, а сейчас была вся истерта шершавыми старческими мозолями), он почувствовал, как в глазах резко темнеет. Неосознанно стараясь нащупать край кушетки, старик с тяжестью рухнул на нее, тем самым причинив стальной кровати немалые страдания, выраженные ржавым скрипом..
       - “Господи, когда же уже...” – он с хрипом запнулся. Все-таки как бы он этого не хотел, но промолвить вслух боялся. Кто знает, что нас ждет там… Быть может, все будет только хуже. Хотя куда уж хуже… Взмахнув по воздуху рукой, как бы отгоняя от себя плохие мысли, он прокашлялся и стараясь скрыть слабость и жалость к себе выкрикнул:
       - “Внучок! Подойди к дедушке!”
       Отчетливо слыша как в другой комнате тут же загремели, падая на пол деревянные игрушки, и раздались энергичные шаги, старик вдруг понял что все не зря.
       - “Нет, поживу еще. Ведь есть для кого…” – он конечно прекрасно знал что уже через пару лет этот сорванец совершенно перестанет замечать его присутствие, и будет посылать куда подальше в ответ на такие просьбы, но эти пару лет он еще поживет. Да, поживет!
       - “Что деда?”
       Иван вбежал в комнату и в ней тут же стало ярко и солнечно. Его живые, голубые глазки, излучающие такой свет и энергию, что старик на секунду было опустил взгляд, побоявшись ослепнуть, смотрели с живым интересом.
       - “Ванюша, помоги–ка дедушке встать, а то совсем что-то ножки не слушаются…”
       - “Ааа, ну давай руку!” – и, обхватив старческую, восковую кисть, ребенок тут же отпрянул.
       - “Ой, дедушка, она у тебя такая шершавая!” – и улыбаясь, провел еще несколько раз своей гладкой ладошкой по руке старика.
       - “Да внучок, дед всю жизнь ими работал, не жалел. Вот они и истрепались.... Вот гляди-ка...” – и он провел тыльной стороной ладони по нежной, нетронутой временем коже на щеке ребенка. - “Ну как, не больно-то?”
       - “Неа!” – малыш смеялся. “Классно так! Ану еще!”
       - “Ладно Иван, деду пора вставать. Ато мы тут с тобой заиграемся а делом-то кто заниматься будет? Мама скоро приезжает, и что она нам скажет? Давай, помоги-ка деду подняться, а то что-то сам совсем никак… ”
       - “Де…” – казалось дедовская речь была напрасной, мальчик ее совсем не слушал. - “А что это у тебя рука так трясется?” – ухватившись за стариковскую ладонь, мальчик с изумлением смотрел на нее.
       - “Ну как же… Старый я уже, да и она старая стала, вот и не слушается” – старика этот вопрос поставил в тупик. Он уже как то и не обращал на это внимания. Трясется да и черт с ней!
       - “А давай мы ее научим слушаться! Я щас!” – и ребенок молнией выбежал из комнаты.
       Дед с изумлением уставился на руки. И что он там уже придумал? Вот озорник!
       - “Фух, вот смотри...” – Иван снова забежал в комнату, шлепая босыми ногами по полу.
       - “Нас этому в школе научили. Эта игра называется оригами. Ее кажется японцы придумали, или китайцы… Ну, не важно!” – в руках он держал обычный листок бумаги.
       - “Щас деее, смотри…” – и Ваня начал с усердием сминать листок. Уже через минуту он держал в руках птицу.
       -“Ну как?” – мальчик довольно улыбался, глядя на удивленное лицо деда.
       - “Красиво...Птица значит...” – старик не нашелся, что ответить.
       - “Ага, птичка! А вот кораблик...”
       Ванины ручки снова забегали по смятому листку и вот он уже держал в руках бумажный кораблик. Виссариону сразу вспомнилось как они в далеком – далеком детстве в деревне с ребятами по весне пускали такие же кораблики по тающим лужам.
       - “Получается, молодец!” – чтобы увеличить похвалу он погладил мальчика по золотистым, вьющимся волосам.
       - “А хочешь я тебя научу?” – ребенок с азартом смотрел на седого, разбитого жизнью старика, и в этот момент казалось видел в нем соседского мальчишку, с которым они прошлым летом лазили по саду злого дяди Васи воровать переспелые вишни.
       - “Да ну тебя, куда мне старому, такому искусству учиться. Пойдем лучше завтракать…”
       - “Ну деда, ну ты чего?! Ты же хочешь, чтобы руки не трусились, а нам учительница по рисованию говорила, что оригами способствует координации и снимает этот как его… Стресс, во! У тебя же бывает стресс?” – вопросительно глядя на дедушку, Ваня теребил в руках бумажный кораблик.
       - “Ну как тебе сказать… Наверное, у каждого человека он бывает”.
       - “Ну вот! А когда он к тебе прийдет, ты возьми бумагу и сделай что нибудь, какое-нибудь животное. И сразу полегчает! Я то знаю” – и с важным видом человека пережившего не один десяток стрессов Ваня уставился в окно.
       - “Ну ладно, ладно, уговорил… Давай уже свою ригамию, или как там ее...” – Виссарион улыбнулся про себя. Смешной все-таки мальчуган.
       - “Оригами! Дедушка ну что ты в самом деле как маленький! И чему вас только в школе учили…” – осознав, что он сейчас будет кого-то чему-то учить, Иван тут же преисполнился важности и решимости.
       - “Вот гляди… Берешь листик, обычный, можешь даже из моей тетрадки вырвать. Только смотри не из математики!” - Да, математику он любил, это был его конек. - ”И аккуратно его сгибаеш. Cначала уголки, потом сгибаешь пополам… Да что я то все делаю, давай сам!” – и он протянул деду листок.
       - “Ну как же... я ведь не знаю то, что тут у вас за дела” – в трясущихся, немощных руках измятый тетрадный лист выглядел достаточно нелепо. Словно парус в море, во время шторма.
       - “Ну вот что бы ты хотел сделать? Ну там птичку, или… О, я придумал! Давай сделаем домик!” – от радости детские щечки запылали.
       - “Ну домик так домик, давай попробуем.” – старику уже самому стало интересно, сможет ли он это сделать. И еще ему очень не хотелось огорчать внука. - “Что сперва?”
       - “Загни уголки. Вот так… Нет, не тот, другой...”
       Что-то в этом было. Тяжело конечно было управлять непослушными руками, но именно в этом и была своя магия. Через несколько минут Виссарион держал в руках измятый, немного кривой, но сделанный своими руками домик. Что-то внутри него вспыхнуло когда он увидел горящие от счастья и гордости за своего деда, глаза Ивана.
       - “Дедуля молодец! А ты говорил не получится! Посмотри какой классный, даже лучше чем у меня!” – да, ради таких вот секунд, пожалуй, и стоит влачить это жалкое старческое существование…
       
       Следующие дни они провели за изготовлением все новых корабликов, птичек, самолетиков, домиков и всего остального, что только можно сделать из бумаги. У них появилось еще одно увлечение – Ваня придумал, что можно еще и раскрашивать все эти фигурки, чтобы было красивей. И вот в первой половине дня на свет появлялись все новые бумажные изделия, а вечером они обретали свои персональные цвет и лицо. А иногда даже и имена…
       Дедушка и внук отвлекались от нового занятия только лишь затем, чтобы быстренько перекусить, и потом снова вернутся в свой бумажный мир. Ваня даже перестал гулять со своими товарищами – ему было интересней за изготовлением новых фигурок, послушать про дедушкино прошлое, про его детство, про бабушку, которая давно уже умерла. Но больше всего мальчик любил слушать про войну. Иногда он даже забывал про недоделанный кораблик, и слегка приоткрыв рот, внимательно слушал, стараясь уловить каждое дедушкино слово, каждую интонацию. Он представлял себе, что они воюют вместе, что он защищает дедушку от злых и плохих немцев, а дедушка каждый раз, когда Ваня убивает одного из них – гладит его по голове, на которой правда не золотистые мягкие волосы, а проржавевшая, в одном месте простреленная каска.
       - “Дедуль завтра же мама приезжает! ” – в один из таких вечеров восклинул Ваня. - “Ура! Покажеш ей чему я тебя научил, представляешь как она обрадуется?!” – Иван очень любил свою мать, и был очень доволен, когда видел ее радужную, красивую улыбку.
       - “Что неужели уже две недели прошло? О как время пролетело!”
       Конечно, Виссарион уже соскучился по своей дочери, и хотел ее увидеть, но где-то в глубине души он боялся, что с приездом Ирины, его отношения с Ванюшей изменятся. Он боялся, что она нарушит их бумажную идиллию.
       - “Да, надо приготовиться к маминому приезду как следует. Давай-ка мы пока отложим наших зверюшек и наведем чистоту. Ато мама увидит, что мы тут с тобой натворили и огорчится”.
       Ване очень не хотелось огорчать маму и поэтому вечер они провели, наводя поряок в квартире. Но и это они делали очень дружно, и никому не было скучно – дедушка рассказывал про свою жизнь, а Ваня его внимательно слушал, протирая влажной тряпкой полированный комод. Под вечер, сильно уставшие, они решили лечь пораньше спать, чтобы встретить маму во всей готовности. Ваня пошел в свою комнату, а дедушка уснул в своем любимом кресле, укрывшись пледом, который ему подарила на день их золотой свадьбы дорогая Афдотья Максимовна – его покойная жена. С этими мыслями он и уснул.


       Проснувшись с первыми лучами яркого солнца Ване захотелось громко крикнуть Ураааа! Прокричать, что было сил, чтобы все услышали, насколько он счастлив! Так он был рад, что наконец приезжает мама. Но тут же вспомнив что за стеной наверное еще спит дедушка он только сжал кулачки и несколько раз подпрыгнул на кровати, при этом тихонько пропев песенку на свой мотив, которая звучала примерно так: “ Ура, ура, мама приезжает!”
       Запрыгнув в свои любимые, “боксерские” шорты, Ваня аккуратно, стараясь чтобы не скрипел деревянный пол, прошел на кухню и включил чайник. Посмотрев на часы, он с еще большей радостью подумал, что еще каких-то 40 минут, и мама будет дома! Она войдет в квартиру, крепко его обнимет, поцелует, обязательно сразу же вручит какую-нибудь вкусную конфету, и он будет самым счастливым человеком на Земле! Нет, еще он покажет какие фигурки сделал дедушка, и вот тогда точно, счастливее его не будет никого.
       - “Сейчас заварю маме крепкий – прекрепкий кофе, чтобы она сразу поняла, как я ее люблю!” – не успел Ваня об этом подумать, как тут же услышал, что скрипнула дверь – давно пора было ее смазать, да все как-то не доходили руки. В коридоре загорелся свет.
       Забыв про все на свете, Ваня бросился встречать маму, громко шлепая босыми ногами по полу, почему-то в это секунду совершенно не думая о спящем в соседней комнате дедушке. Он просто не мог больше сдерживать в себе эмоции, иначе он бы просто лопнул от накопившегося счастья.
       - “Мамооооочкааа!!! Наконец-то! Знаешь как я тебя ждал!” – он бросился в мамины объятия, укутавшись в ее пышной и горячей груди.
       - “Ванюша, родной, я тоже очень сильно скучала. Очень - очень!” – она все сильней прижимала сына к себе чувствуя его тепло и любовь.
       - “А ты чего так рано? Поезд быстро ехал да?” – он смотрел на нее своими голубыми, наивными и что самое главное, любящими глазами, и она еле сдержала слезу.
       - “Да нет, Вань, я такси взяла, спешила к вам, не могла уже ждать. Как дедушка? Все хорошо?” – она очень любила и уважала свого отца и не боялась оставить ему сынишку потому как знала – все будет нормально. Он хоть уже и старый, но для своего внука сделает все. На всякий случай Ира предупредила соседей, чтобы те заходили каждый вечер узнать, как идут дела.
       - “Ага все суперски! Я его научил искусству оригами, помнишь я тебе показывал? Пойдем посмотришь!” – и он крепко ухватил мамину руку и потащил ее в комнату, не давая даже раздеться. Но она даже не думала ему мешать.
       - “Де, вставай, мамка приехала! Покажи ей как ты умеешь птичек дел…ать…”
       Ваня еще долго смотрел в открытые, серые, какие-то даже озорные и усмехающиеся глаза дедушки, в которых отражался белый потолок с простенькой люстрой. В уже совершенно не трясущейся руке он держал ярко красный, с синими бортиками бумажный кораблик.