Игра в бильярд

       Иногда бывает очень тяжело сделать правильный выбор. Особенно в экстремальной ситуации. Ты просто действуешь так, как тебе подсказывает интуиция, совершенно не задумываясь о последствиях. Потому что просто некогда думать. Нет времени взвешивать плюсы и минусы, обдумывать позитивные и негативные стороны того или иного поступка, некогда раздумывать о последствиях. Потом конечно ты миллионы раз прокрутишь тот момент в голове, вспомнишь каждую деталь, и возможно пожалеешь, что поступил именно так, а не иначе, но уже будет поздно.
       Как раз о такой ситуации я и хотел бы вам рассказать. Нет, я ни в коем случае не жалею, что тогда я сделал такой выбор. Зато я остался честным перед самим собой. Но мне очень обидно, обидно до слез…
       Я обычный человек, который живет в обычном городе. Таких тысячи. Причем как людей, так и городов. Мужчина среднего роста, как говорят в самом расцвете сил. Мне 33, ровно столько, сколько было Христу, когда его распяли. Возможно, он хотел чтобы я последовал его примеру, но я решил отказаться от столь заманчивого предложения. А быть может он меня проверял, и решил дать второй шанс, уж не знаю.
       Говорят, это самый сложный возраст для мужчины, и я пожалуй с этим соглашусь. У меня есть все, что нужно для счастья – жена, семилетняя дочь, хорошая работа, несколько проверенных друзей, вот только счастья что-то все равно нет. Хотя сейчас, лежа под капельницей в пропахшей различными медикаментами больнице я понимаю, что наверное,
все-таки счастлив. Потому что я все еще жив.
       Пожалуй, я уже утомил вас рассказом о себе, да это и не так важно для понимания той истории, которую я хочу вам рассказать. Важно другое – в тот августовский вечер, именно я возвращаясь с работы зашел именно в тот подъезд. Звучит сумбурно, но сейчас вы все поймете.
       Помню я тогда даже что-то тихонько насвистывал и при ходьбе легонько пинал коленом свой чемодан, который нес в правой руке. Настроение было замечательное, подошла к концу рабочая неделя и я шел в предвкушении вкусного ужина, который мне так и не довелось съесть. Выходя из офиса я позвонил жене и извинился, что задерживаюсь, сказал что получил аванс, и уже еду домой. При этом спросил, не купить ли чего в магазине, в который все равно собирался заходить, чтобы приобрести блок сигарет. Жена попросила купить три лимона. Не знаю зачем они ей понадобились, но я четко помню, как в очередной раз подбивая коленом чемодан, в нем перекатывались лимоны. Словно бильярдные шары. Бильярд я люблю, поэтому меня рассмешило такое сравнение.
       Подходя к подъезду, я поднял голову и посмотрел на свои окна. На кухне горел свет – видимо жена разогревала мне ужин. Иногда она порядком портит нервы, часто закатывает истерики из за глупостей, но в тот момент я четко осознал, насколько сильно люблю и уважаю эту женщину. Выбросив в темноту двора недокуренную сигарету я открыл дверь и вошел в подъезд. Там как обычно было темно и воняло мочой. Избитая фраза скажете вы, но ничего поделать не могу, подъезд мой ничем не отличается от миллионов других подъездов по всей стране. Нашарив рукой выключатель, я включил свет и начал подниматься по ступенькам. Почему-то сейчас, когда пишу и вспоминаю это, по телу пробегает дрожь, а на глаза наворачиваются слезы. Слезы страха. Я с детства боялся подъездов, и знал, что когда нибудь со мной в одном из них что нибудь обязательно произойдет. Но фантазия моя была не настолько изощренной, чтобы придумать то, что случилось.
       Поднявшись на второй этаж я услышал как громко хлопнула входная дверь и детский голос прокричал: “Дяденька, стойте! Подождите!” Я замер. По ступеньками бежали десткие ноги. Дурацкая фраза, но по другому сказать не получается. Все-таки я не писатель.
       Через несколько секунд передо мной стояла девчушка лет десяти, с раскрасневшимся лицом, веснушки на котором стали от этого еще заметнее, рыжими волосами затянутыми в косу, и огромными, испуганными глазами, полными слез и мольбы о помощи. Летнее платьице было испачкано, а в одном месте даже порвано. Не знаю как я успел за одну секунду все это рассмотреть и запомнить, но этот образ останеться в моей памяти наверное навсегда. Верно говорят, в момент, когда возникают какие–то неадекватные ситуации, обостряются все чувства, в первую очередь зрение и слух. Зрение как вы уже поняли у меня обострилось достаточно сильно, но и слух тоже не подвел, хотя для того, чтобы не услышать то, что сказала девочка, нужно было быть безнадежно глухим. Хотя и говорила она шепотом.
Фраза: “Дяденька, спасите, меня хотят изнасиловать” будит меня каждую ночь намного убедительнее, чем любой будильник.
       Что я мог ей ответить? Наверное тогда я задал самый глупый вопрос в своей жизни, но думаю это простительно, если сделать скидку на тот факт, что я совершенно не был готов к такому повороту событий. Еще какую-то минуту назад я думал о жареной картошке и горячих котлетах, а теперь мне предстояло стать Брюсом Уиллисом и спасать мир. То, что я смог выдавить из пересохшего горла, прозвучало глупо и нелепо.
       - “Кто?” – спросил я. Девочка как будто ожидала именно такого вопроса и совершенно нерастерявшись, так же шепотом ответила:
       - “Маньяк, он за мной гонится”.
       Она смотрела прямо мне в глаза с такой надеждой, как будто от меня зависила ее жизнь. Пожалуй так оно и было.
       - “Успокойся, все хорошо” – я всегда знал, что из меня хреновый утешитель и очень не любил, когда в моем присутствии плачет женщина. Но тогда я не думал об этом, а взял девчонку за ее горячую руку и присел перед ней на корточках.
       - “ Как тебя зовут, солнышко?”
       - “Любава. Помогите мне пожалуйста” – она была на грани истерики. Ну это и не мудрено, какой-то урод попытался ее изнасиловать, и у него это почти получилось. И теперь только от меня зависело доведет ли он начатое до конца, или ребенок забудет все это как страшный сон. Конечно же, тогда я не думал, как мне поступить, не взвешивал плюсы и минусы и не раздумывал о последствиях. Я знал, что мне надо было помочь этой беззащитной девочке.
       - “Слушай, малыш, пойдем ко мне домой, я тебя угощу чаем, ты успокоишься, и потом отведем тебя к маме?” – я старался казаться дружелюбным, но ее видимо моя речь испугала еще больше. Она вся сжалась, и еле слышно произнесла:
       - “ А можно мне сейчас к маме?”
       Наверное боится. Ну конечно, откуда ей знать, что я тоже не маньяк? Теперь она еще долго будет бояться мужиков, бедняга…
       - “Ну хорошо, хорошо, пошли к маме. Ничего не бойся, я с тобой” – хотя у меня у самого уже тряслись колени. Никогда никого не защищал от маньяков.
       - “Дяденька, но он наверное еще там, вы не боитесь?” – она как будто почувствовала мой неосознанный страх, поэтому я постарался взять себя в руки и громко ответил :
       - “Нет, детка, не боюсь!”
       Шварценнегер твою мать. В принципе я не был тюфяком, и при случае всегда мог дать сдачи, но маньяки, насколько я знаю обычно бывают вооружены. Эти мысли роились в голове, налетая одна на другую, и только усугубляли ситуацию.
       - “Вы точно не боитесь? ” – сказала Любаша, и в ее глазах промелькнуло какое-то озорное выражение. Вот дети, даже в таких ситуациях им кажется, что они играют в какую-то невинную детскую игру.
       - “Нет. Пойдем” – и мы вышли из подъезда в темные объятия улицы.
       Свежий ветер хлестнул по лицу и только сейчас я понял, насколько вспотел. Крепко сжимая руку девочки, осмотрелся по сторонам. Вроде никого. Хотя было достаточно темно, лишь несколько окон освещали клочки земли, поэтому что-то разглядеть было тяжело. Тем более кого-то, учитывая, что этот кто-то врядли будет высовываться на свет.
       - “Где ты живешь? ” – все еще всматриваясь в уличные чащи, спросил я у ребенка.
       - “Здесь недалеко, вон за той аркой мой дом” - и она указала на темный силуэт арки, которая соединяла два квартала.
       - “ Ну пошли, твоя мама уже наверное волнуется, поздно ведь уже” – я хотел было спросить, что она делает на улице в такое время, но подумал, что это сейчас не имеет никакого значения. Читать морали мне сейчас совершенно не хотелось.
       Мы шли минут пять, постоянно ускоряя шаг, и гулкое эхо ее детских каблучков синхронно отдавалось ударами моего сердца. Причем с каждой минутой удары становились все быстрее, видимо не желая отставать. Мы не разговаривали. Она наверное была сильно перепугана, а я не знал, о чем с ней говорить. Все было понятно без слов. Я надеялся, что мой образ доброго и смелого спасителя врежется ей в память больше, чем образ того педофила, который мог исковеркать ее детскую психику на всю оставшуюся жизнь. Если бы он вообще оставил ее в живых. Об этом я размышлял пока мы подходили к арке, благо способность размышлять уже появилась. Зайдя в черный коридор, я постарался привыкнуть к темноте, но тут девочка остановилась.
       - “Дядя, спасибо, дальше я сама”- и попыталась вырвать руку.
       - “Как сама? Нет уж, давай я доведу тебя до ква…рр..ти..рыыы…” – острая боль пронзила легкое. Потом еще один удар и все тело обдало жаром. “Странно, а ведь лезвия ножа холодное.” – первая мысль, которая пришла в затуманенную голову. “Это маньяк… ****ь, не уберег девчонку…” – стучало у меня в висках.
       - “Ирочка, умница, теперь в правом кармане” – голос был нежным, но в то же время властным. Я почувствовал как маленькая ручка шарит в моем кармане, и что-то сжав быстро вытаскивает. “Телефон...” – обреченно подумал я.
       - “Пойдем родная, мама уже наверное волнуется. Ты сегодня хорошо поработала”
       И высокий мужчина в черной футболке взял ее за руку. Так же как я...
       - “Спасибо дядя! Вы добрый!” – и заливистый детский смех раскатился по сводам арки.
       Последнее, что я увидел – три лимона, откатывающиеся в разные стороны. Как на бильярдном столе.