дорога на мечту

Наверное, было бы наивным верить в наше спасение. Думать, будто у нас есть какие-то шансы. У нас: их нет. Не с начала этого пути, но с того момента, как у нас появилась сама возможность выбора путей. Вероятно, все решилось задолго до того, как мы появились на свет, решилось самой судьбой, но даже если это не так — нет никакой существенной разницы.
 

Мы не просили от мира многого. Каждый из нас хотел найти тот небольшой кусок земли, на котором можно построить дом и назвать это своей личной маленькой родиной. В поисках этого куска земли мы колесили по всему материку — автостопом; покупая билеты на автобусы за деньги наших мамаш; воруя; прогибая спину на работах, к которым кроме зарплаты бесплатным приложением идут травмы — все для того, чтобы заработать на бензин. Исколесив материк вдоль и поперек, мы собирались с силами, затягивали ремни потуже и, практически видя на горизонте свое счастливое будущее, пускались вплавь. На деньги мамаш, воруя, тяжело вкалывая.

Но будущее не ждало нас ни на этом материке, ни на других. Там нас ждали города, люди и их жизни, которые даже сквозь прикрытые веки не походили на то, чего так хотели мы. Но ведь хотели не многого: хотели свободы, желали красоты и какого-то возвышенного общества, которое не верило бы в глупые условности современных десятков прошедших и продолжающихся веков, условности вроде денег и надуманных обязательств перед социумом.

Мы искали чистоту. Встречая людей, искавших, как и мы; алкающих найти то же, что и мы — мы радовались, но в меру, потому что каждый из нас носит отпечаток того мира, от которого хочет убежать, тех людей, которых так не хочет видеть. Мы же: каждый из нас, искал совсем другое. Заходя на карнавале в комнату кривых зеркал, ведь не ждешь увидеть там такого же как и ты, даже если он будет корчить тебе смешные рожи и повторять каждое твое движение. На карнавале ищешь то, зачем пришел.

Мы не нашли то, чего искали. Но обнаружили то, что боялись найти. Одинаковых, похожих один на другого, кишащих повсюду людей, носящихся из одного места в другое, создавая видимость того, что они действительно приносят какую-то пользу, в то время как их жизнь представляет собой ими же искусно собранную клеть. У кого-то — больше. У кого-то — меньше. У одних — красивее, у других — заурядней. Проблемы, заботы, тревоги. И ничего больше. Даже с ноготь свободного времени. Их рабочие будни, когда они встают с постелей, умываются, выпивают утреннюю кружку кофе или чая, и, пробиваясь сквозь толпы себе подобных, рвутся из одного уголка своей клетки в другой, просто потому, что «такнадо», гордясь при этом тем, что они делают это самое «такнадо» и порицая тех, кому этого не нужно, — ни к чему не ведут.

Мы нашли их вместо нашей розовой мечты; их — щедро приправленных политикой, экономикой и отупляющими общественными нормами. Когда нам стало некуда бежать, негде искать, мы просто перестали.
 

Возможно, сегодняшний день надолго войдет в историю, но с тем же успехом в историю может войти и вчерашний день. А раз история пишется большинством: ничего хорошего в ней ни о вчерашнем, ни о сегодняшнем дне и, в особенности, — о нас — не будет. Разве что будет написано несколько строк о вчера: мол, в один день бездельники, они же по совместительству — романтики — всего Земного Шара, не сговариваясь повыходили на улицу, и двинули в одну сторону…

И того меньше о дне сегодняшнем: …и дойдя до обрывающихся, почти отвесных склонов, сотнями тысяч бросились вниз, и слава Богу.