Поколение Y

Я ненавижу первую затяжку. От неё как-то сразу становится погано. В смысле, ещё поганее, чем обычно. Со второй дело обстоит проще. Стою на балконе одиннадцатого этажа, и курю.
Сегодня я – и.о. сиделки. То есть, сижу со старой, больной женщиной. Эта старая больная женщина – моя прабабка. Родная кровь – долг родственных связей.
А за пределами балкона господствует этот грёбаный август. Всё чаще и чаще ощущаю своё несогласие с последним месяцем лета. А он смеётся мне в лицо, разворачивается и уходит, и с каждым прожитым-годом-не-зря мне всё сложнее даются бесплодные попытки его догнать.
Когда-то давно у меня получалось наврать себе, что это середина июля.
Я ненавижу август. И, как мне кажется, это чувство взаимно.
А ещё за пределами балкона светит солнце. Выжигает на сетчатке глаза чёрные пятна.
Затягиваюсь и выдыхаю. Выдыхаю и затягиваюсь.
Однажды мы вот так же стояли с ним, курили, а он вдруг заявил, что не хочет жить.
- А чего хочешь? – спрашиваю.
- Понимаешь, - говорит – жизнь-это чреда запомнившихся мгновений. Ну а я вот стою с тобой, шестнадцатилетней ****ой, и курю. И дальше что? Это и есть жизнь, так по-твоему?
Я курю, пуская дым струйками в бледно-голубое небо. Он разводит философию.

Через два месяца я узнала, что его больше нет. Знакомая сказала. Как бы между прочим, когда я собиралась выйти покурить. «Знаешь, - говорит – а этот-то всё, каюк. Умер».
       - И что? – спрашиваю.
- Ну как же? Неужели тебе его не жалко?!
- Жалко.
Она удивилась. Наверное. Не знаю. Она просто ждала, что я буду причитать, биться головой об стол, рвать на себе волосы, ну, в общем, все атрибуты поведения нормального человека в случае чьей-либо смерти.
Мне не было его жаль. Мы не были друзьями. Если уж совсем честно, то мне было плевать. Просто с тех пор, как он умер, мне стало одиноко курить на балконе. Вот и всё.
Сейчас тоже одиноко. Честно, я бы даже всплакнула! Нет, не из-за тоски по нему, конечно, просто. От безнадёги. Ну так бывает, когда всё есть. А в голове постоянно вертится это ебучее «Не то».

Знаете, я честно признаюсь, как бы странно это не прозвучало, но я завидую своей двухлетней сестре. Она принадлежит к другому поколению, расписанному латинскими буквами:
Поколение Х – потерянное поколение.
Поколение Y, моё поколение, - тоже уверенно катится в тартарары, чтобы потеряться где-нибудь с концами.
А поколение Z – это поколение тех, кому сейчас два года – хоть бы его не просрали, а то никакого разнообразия, ей-богу.
Нет, мне хорошо живётся, честно. Я не жалуюсь. А если жалуюсь – то просто так. Моя жизнь меня устраивает, серьёзно. Я просто делаю то, что хочу. А мудаков это бесит. На то они и мудаки.
Затягиваюсь.
Дым Winston Lights, ставший родным за четыре года – мой самый лучший друг. Всё меняется, люди плюют в лицо и в душу, и уходят, а дым Winston Lights неизменно остаётся со мной. Навсегда.
А сейчас меня зовёт моя подопечная. Что теперь? Неважно. Не забыть бы только улыбку, кретинскую улыбку на лицо. Тогда и вопросов будет меньше, и ответы на них будут проще.
Сраный балкон, ну и пусть. Чувство одиночества отдаёт благородностью, таким прогорклым, застарелым запахом.
Ещё чуть-чуть, и я привыкну курить на балконах Москвы одна.

Окурок одиноко приземлился на сухую землю, упав с одиннадцатого этажа.

       

14 августа 2007 года


Написано под впечатлением от рассказов Александра Кирильченко