Лето в Усть-Омчуге

Лето в Усть-Омчуге.


Для Усть-Омчуга, даже может быть для всей Колымы, наступили теплые денечки, люди наконец-то смогли скинуть свои тяжелые одежды, не заниматься поискам тепла, а мы ребята могли бегать по всему поселку и его окрестностям, играть в подвижные игры, даже в футбол, и с нетерпением ожидали школьных каникул. На майских праздниках у нас в бараке на площадке были выставлены столы. Женщины постелили большие скатерти, накрыли их посудой, гранеными стаканами и поставили кастрюли разной снедью, о которой я уже говорил, то есть красной рыбой и икрой, а также пирогами, испеченными моей матерью. В центре стола стоял самовар, в основном для женщин и непьющих, то есть моего отца, который упорно отказывался от выпивки, хотя он частенько доставал спирт, который брал на производстве. Празднование назначалось на вечер, часам к шести, и мы мальчишки бегали около барака и с наслаждением играли догонялки, и другие подвижные игры. Я вспотел, и мне захотелось выпить водички, я забежал на веранду, схватил со стола граненый стаканчик, в которой поблескивала прозрачная жидкость, и жадно глотнул ее. То, что со мной произошло мне никогда не забыть, меня, будто кто-то стал душить, эта противная жидкость, как мне казалось, остановилась где-то в горле. Я не мог ни дышать, ни глотать, я стоял с открытым ртом и не мог пошевелиться. Хорошо, что, как раз появился наш знаменитый доктор, звали его Лев, отчество не помню, он был какой-то светило в научном мире, это ужасно эгоистично, но жители Усть-Омчуга благодарили бога, за то, что такой врач, как он появился в нашем поселке. Как-то зимой у меня произошло обострение аппендицита, и острая боль пронзила мое тело, я очень сильно стонал, и спрашивал маму,
 – Ну, когда же придет и, забыв, как его зовут, заорал, Тигр. Когда он пришел, что он сделал, я не знаю, но боль молниеносно прошла, и я успокоенный заснул, а мама, как анекдот рассказала ему, как я его назвал, он долго смеялся, и когда видел меня, то всегда мне говорил, привет от тигра.
Так вот этот врач, увидев, что со мной стало, положил меня на свое колено вниз головой, ударил по моей спине ладонью, меня прорвало, и я выплюнул глоток спирта и задышал полной грудью. Вскоре за столом собралась веселая компания и празднование началось.
Лето наступило довольно жаркое, почти без дождей, и мы ходили в лес за ягодами, недалеко от поселка протекала небольшая речушка, впадающая в Индигирку, заросшая кустарником. Там мы купались, и даже загорали, но я с завистью смотрел на ребят, которые с легкостью переплывали эту небольшую речушку, а мне приходилось барахтаться рядом с берегом, потому что речка была довольно глубокая, по крайней мере, для меня. Я прочел какую-то книгу, в которой рассказывалось, как научили одного мальчика плавать, его подвезли на самую глубину речки и бросили в воду, и он поплыл. Тогда я пришел на этот берег один, когда все мои друзья сидели на уроке, разделся до трусов и решил прыгнуть в речку. Я долго не решался, но все-таки зажмурившись, бросился в речку и именно в том месте, где было глубоко, я вынырнул, забил руками и ногами, страха почему-то не было, и поплыл вначале до ближнего берега, немного поныряв и поплавав возле берега, я все-таки переплыл на другой берег. Плавал я по-собачьи, подгребая воду ладошками к себе.
Тогда мне даже в голову не пришло, что, если бы я не смог выплыть никто бы мне не помог.
Отец этим летом жил дома, в Усть-Омчуге, но, как всегда сутками пропадал на своей работе, однажды он взял меня на Индигирку, чтобы показать, как работает приспособление по промышленной добыче золота. Он привел меня на берег Индигирки, а надо сказать, что у реки было бурное течение, а главное вода в Индигирке была холодная, и никто в поселке не отваживался купаться в этой реке.
Отец привез меня на большую лодку, похожую на баржу, с двумя мачтами и капитанской рубкой. В отличие от простой баржи сзади от лодки тянулись две длинные трубы, тянущиеся от берега реки. Отец повел меня внутрь лодки, и показал, как из одной трубы лилась вода с песком на большой лоток с решеточным дном. Все кругом грохотало, решетка часто подпрыгивала, пропуская мелкий песок ниже еще на одну решетку, которая тоже прыгала, и на их дне оставался песок, что дальше было с этим песком, я не знаю, но, как я понял золотые крупицы оставались в какой-то ловушке. Отец повел меня куда-то вниз и показал небольшой ящичек, в нем лежали мелкие крупицы какого-то черноватого похожего на маленькие камешки вещества, и сказал, что это и есть крупицы золота. На меня оно не произвело никакого впечатления.
Как-то, когда мы еще только приехали, один парнишка повел меня на небольшой приток Ангары. На берегу речушки из-под куста он достал лоток с решеточным дном, зачерпнул в него воды с песком и начал его быстро шевелить. Потом он покопался в оставшемся песке и все высыпал. Он рассказал мне, что вот так старатели ищут золота. Мне это понравилось, и мы еще несколько раз проделывали эти движения с лотком, но золото не было, и он все, что находил в лотке, высыпал. Хоть я еще не понимал значение золота, но азарт поиска захватил меня. Мы с ним еще несколько раз приходили сюда, чтобы поискать золото, но все было бесполезно. Отвадило меня и моего друга от этого азартного искуса одно происшествие, однажды мы увидели на дне лотка два довольно больших, в размер ногтя, кусочков золота. Это был довольно тяжелый металл желтого цвета. Мы, забыв обо всем, бросились в поселок, и там, встретив мальчишек стали хвастаться ими, но они начали над нами смеяться, и показали нам довольно много таких же желтых кусков металла. Оказалось, что это спутник золота пирит. Его довольно много валялось на берегу реки, мы собирали их и играли в расшибалочки.
Мимо поселка не знаю уж, на какую работу выводили заключенных, и мы с интересом и страхом наблюдали, как мимо нас шли, одетые в серую робу и с какой-то фуражкой на голов, обросшие и хмурые враги народа. Их окружали солдаты с ППШ наперевес рядом с солдатами шли овчарки, которые, не переставая лаяли на заключенных, пытаясь укусить их за ноги. Я не помню, кричали ли солдаты на заключенных знаменитые слова, шаг влево, шаг вправо считается побегом, но заключенные молча шли мимо нас, стараясь идти ровно и не отклоняться ни вправо, ни влево. Я ни разу не слышал выстрелов конвоиров из автоматов, только слышались какие-то окрики на отстающих заключенных от колонны в задних рядах.
Однажды мы, мальчишки, увидели страшную картину, как из задних рядов колонны вырвался один заключенный, ударив конвоира и собаку чем-то тяжелым, и бросился бежать по нашей улице, отталкивая многочисленных прохожих, размахивая дубинкой. За ним побежали несколько солдат, целясь в него из автоматов, но не решались стрелять, так как могли попасть в какого-нибудь прохожего. Не знаю, чем бы это кончилось, но ему в ноги бросился один из учеников нашей школы, тот упал и сильно ударился головой об камень, его догнали конвоиры и стали его избивать, не стесняясь нас, лицо его превратилось в кровавое месиво, подъехала машина, и его бросили в кузов, как дрова.
Потом была линейка, его чем-то наградили, а мы хмуро стояли, смотрели на него, и никто не аплодировал. Через некоторое время его родители вместе с ним куда-то уехали, не выдержав всеобщего презрения. У мальчишек той поры были несколько законов общения друг с другом, один из законов гласил не предавать людей, кто бы это ни был. И все-таки побегов было много особенно летом, были случая нападения на мирных людей, даже детей. Наши соседи ссыльные говорили, что это могли сделать только закоренелые воры и бандиты.
Ну а я вместе со своими друзьями обходил все небольшие сопки и речушки, которых было много, собирал ягоды, кедровые шишки, и мама из ягод делала компоты и варенья.
Однажды комсомольская организация собрала нас мальчишек и девчонок 5-8 классов, конечно, кого мог, и мы все вместе пошли в однодневный поход на вершину самой высокой сопки нашего района. Впереди и позади ребят шли два солдата с ППШ, и охраняли нас. В этом походе я научился разводить костер с одной спички, собирать палатки, вместе с другими парнями дежурил часть ночи вместе с солдатом. К концу я очень сильно устал, да и некоторые мои ровесники тоже уже неохотно и с трудом шли вперед наверх. Нам казалось, что тропинка, по которой мы шли, становится все круче и круче.
Зато, когда мы пришли на вершину, то перед нами открылся удивительный мир. Сопки, поросшие зелеными лесами, виднелись далеко впереди за горизонтом. Индигирка, набираясь ручьев, брызгаясь быстрыми волнами, расширялась до огромных размеров и терялась где-то далеко на севере.
Вернувшись, домой, мы опять занялись своими мальчишескими делами, среди которых занимал не последнее место футбол.
Следующий Новый год был 1954 год.

Б.Г.