Обыкновенное чудо

Обыкновенное чудо.

То чудо, о котором я хотел рассказать, могло произойти только там, в Усть-Омчуге, где на глазах у детей происходили, казалось, вещи, которые могли сделать из нас черствых и равнодушных людей на всю жизнь. Это ежедневное предательство и ненависть к тем, кто думает иначе и живет иначе. Я попозже перечитал прекрасного Американского писателя Джека Лондона о золотой лихорадке на Аляске. Ничего этого у нас не было. В поселке самым ходовым товаром был спирт, из-за него шли на преступления, из-за него теряли разум, страшно было смотреть на таких людей, жалких, трясущихся, вымаливающих хоть капельку спирта. Эти люди были не только рабочие прииска или завода, но и людьми, которые на материке были довольно уважаемые. Спирт их сломал, и сделал их бомжами не в смысле без места жительства, а в смысле без единой человеческой черточки. Дети видят все это, и невольно у них, даже без их желания все откладывается в сердце.
Идет борьба за детские души, на которую влияют с одной стороны эти страшные примеры, а с другой стороны неожиданные и прекрасные моменты той же жизни. Я наблюдал любовь своих родителей друг к другу, ум и целеустремленность отца, и в тоже время необычайную доброту и веру моей матери к каждому, даже к неприятному, по моему мнению, человеку. Я видел, что люди тянутся к ней, и еще никто, во всяком случае, на моих глазах не подводил ее. Природа тоже влияет на душу подростка, даже, казалось бы, в такой чахлой и не очень разнообразной растениями небольшой части Колымы, Усть-Омчуг, я мог часами наблюдать, как над Индигиркой восходит солнце, и как его лучи перескакивают с одного волны на другой. Как деревья, на морозе сверкают своими иголками, и даже звенят от мороза. Как-то так получилось, что друзья мои помогали мне вначале обжиться в трудной жизни поселка, а потом помогли разобраться и в людях.
Наши соседи по бараку были репрессированы несправедливо, все без исключения, один из них поведал нам, что он рассказал в очень тесной компании какой-то довольно безобидный анекдот про Сталина, и кто-то из лучших друзей, бывшего в этой компании, предал его. Как они говорили самое страшное не то, что попали в лагеря, а то, что не понятно за что. Даже в самой нецивилизованной стране есть правила игры, которые понятны для всех, ты либо им подчиняешься, либо нет. Но в нашей стране по их словам исчезли не только правила, но и логика в поведении государства. Все, как могли, участвовали в моем воспитании незаметно для себя и, конечно, для меня. Среди них были разные люди, но все без исключения были талантливыми и добрыми. На мой взгляд, жизнь на земле еще держится только потому, что еще существует доброта, вера в справедливость, желание помогать людям просто так, потому что они люди.
Вот в этой обстановке и произошло то самое редкое чудо, которое повлияло на наши детские души глубоко и надолго, а на меня повлияло на всю жизнь. По-моему еще осенью в нашу комнату в бараке к маме пришли два человека. Одного из них я хорошо знал, он жил недалеко от нас в соседнем бараке, высокий худой, с длинными волосами на вытянутом лице, с длинным носом с горбинкой, и с очень грустными глазами. Он всегда ходил со скрипкой, и про него говорили, что в Москве он был одним из лучших скрипачом не только в стране, но и в мире. Он много пил, но все еще держался на плаву, да и его друзья старались, что бы он окончательно не спился.
Второй человек мне был не знаком, он уговаривал маму отпускать с уроков учеников старших классов. Я его раньше не видел, внешностью, как мне казалось, он не блистал, зато был одет в прекрасный костюм, да еще с галстуком, что было уже удивительно в нашем поселке. Мама, конечно, согласилась, и он, вместе с другом, попив чаю, ушел. Мама сказала мне, что это руководитель самодеятельности Леонид Варпаховский, который решил поставить детский спектакль на сцене нашего клуба, а для этого привлечь учеников нашей школы.
Он еще несколько раз приходил к нам с какими-то просьбами, мама всегда соглашалась. Прошло еще три месяца, я уже позабыл о нем, когда однажды на доске объявлений клуба я не увидел афишу, в котором было написано, что через несколько дней такого-то числа будет показана пьеса, детская сказка “Любовь к трем апельсинам”, поставленная силами такой-то школы.
Дома мама сказала мне, что мы пойдем в клуб смотреть спектакль. Честно признаюсь, что я очень неохотно собирался в клуб. Еще живя на руднике, я дважды вместе с мамой ходил в театр. Первый раз в Художественный театр, где я посмотрел знаменитый спектакль “Синяя птица”. Может я был маленьким, мне было тогда всего десять лет, может эта сказка, пьеса Метерлинка была мне просто непонятна, но я не очень был в восторге от нее. Понравился мне только толстый, добрый, вечно вздыхающий артист, играющий “Хлеб”, а его голос я вспомнил, когда я увидел и услышал спортивного комментатора Юрия Озерова, его голос невозможно забыть.
Второй раз мы ходили в Большой Театр, где смотрел уже и с папой и мамой балет, “Лебединое озеро”. Я смотрел, смотрел, как по сцене прыгали и бегали мужчины в какой-то непонятной одежде, и женщины в белых юбках, стоящих колесом на бедрах, да еще эта сладкая музыка привела меня к тому, что я заснул. Так, что балет “Лебединое озеро” я проспал, за что он мне отомстил в 1991 году, когда его беспрерывно показывали по телевизору во время путча. Так что ничего хорошего я не ожидал увидеть и с неохотой одел какой-то костюм, натянул свое пальтишко, и мы с мамой пошли в клуб. Первая неожиданность нас ждало в фойе, пальто и шубы принимали от нас женщины одетые, под шахматные фигуры, а главное было довольно тепло.
Мы сели в кресла недалеко от сцены, закрытой занавесью, зал наполнился не только детьми, но и взрослыми, даже руководители Теньлага, несмотря на то, что они всегда, даже на праздниках старались не смешиваться с простыми людьми, и стояли на трибунах, важно проговаривая скучные речи, на этот раз вынуждены были смешаться с нами. Наконец, занавес открылся и на темной сцене мы увидели большую кровать, и действие началось. Это было не действие, это было чудо, мы, дети переживали за героев, смеялись, вскрикивали от страха, кричали героем, что их ждет ловушка.
Однажды чудо произошло уже на сцене. На барьере крайней ложи справа лежали три апельсина, они были очень нужны, и по ходу действия их стащила дама пик, ведьма. На несколько секунд свет в зале выключился, потом включился, и апельсины исчезли, вместо них появился какой-то дым. Я не могу пересказать весь спектакль, да и многие видели кино на эту тему с хорошими актерами. Могу сказать только одно актеры, которые играли роли в спектакле, были нам хорошо известны, мы их видели в школе, но они невероятно преобразились, играли так, что мы, дети верили каждому их слову. Три часа шло это чудо, после окончания спектакля мы долго хлопали, вызывая артистов и режиссера. Вышел он не сразу, но когда вышел и поклонился нам, мне показалось, что это самый красивый человек, из всех людей, которых я видел. Леонид Варпаховский своим чудом очень многих детей заставил поверить, что чудеса бывают в жизни и надо только верить, что они будут и в будущем.
Когда мы стали жить в Подмосковье, мы следили за его судьбой, когда он был художественны руководителем театра имени Ермоловой.
Конечно, нам хотелось увидеть его, все-таки в Усть-Омчуге он часто посещал нашу комнатку в барке, но мама и я не решились. Наверное, нельзя ворошить прошлое. Для нас его присутствие было чудом, а для него поселок стал, наверное, тягостным воспоминанием.
Если, кто из родственников режиссера прочтет эти строки, то пусть знает, что Леонида Варпаховского помнят и любят и те, кто наслаждался его спектаклями в Усть-Омчуге.
Б.Г.