Македонское наследие. Глава 15

Глава 15. «Поющая гора»

       Странно, почему-то отношение жителей селения, вначале радушное и гостеприимное, к появившимся в этих краях новым для них людям стало постепенно меняться, как только им стало известно о том, что цель научной экспедиции – та самая гора, про которую давно ходила дурная слава, местные жители старались не говорить о ней лишний раз, дабы чего не накликать … На них смотрели чуть ли не с жалостью, так, как смотрят родители на провинившихся неразумных детей, вроде бы осуждающе, но в тоже время – понимающе и с готовностью к прощению, что с них возьмёшь, неразумные ещё …
А путешественникам не терпелось выйти к горе, задерживала лишь неготовность каравана, да и на ночь глядя выходить не стоило, отложили до утра. Наконец лошадей собрали и привязали во дворе радушного дяди Спироса, бывшего ненамного старше своего племянника, борода у него была посолиднее, с легкой проседью. Груз со снаряжением надежно упакован по вьюкам и седельным сумкам, дело осталось за малым – выспаться … Не очень-то получилось, за гостеприимным столом засиделись чуть ли не до полуночи, историк все жаждал услышать что-нибудь новенькое, что имело бы отношение к предмету его научной страсти, но сельчане не желали говорить на темы, хоть как-то связанные с «поющей горой», вот пели много, вино подливали и сами больше расспрашивали профессора о жизни в России, некоторые имели там родственников, переселившихся в середине прошлого века куда-то в район Приазовья и потерявших за долгие годы связь с родиной…
       Cолнце ещё cовсем недавно показалось из-за гор, а Сергей был уже на ногах и вышел из дома во двор. Там царил привычный сельский уклад раннего утра, одинаковый, пожалуй, в любой сельской местности любой страны, разница была в незначительных деталях. Так в греческом подворье преобладала мелкая животина, барашки и овечки, птица и козы … Крупного рогатого скота было мало, в отличие от российского сельского двора, где и сегодня преобладают коровы да свиньи, ну да, и куры, конечно. И всё-таки, утренние хлопоты по хозяйству были всё те же: накормить, напоить, подоить и выпустить на вольные пастбища животину. Этим и занимались хозяин с хозяйкой во дворе и дворовых постройках, старшие дочери готовили завтрак, а годовалый наследник еще спал. Вслед за профессором начали просыпаться и выходить на улицу остальные члены его команды, уж больно чудесным было наступившее утро. Сергей пошел к лошадям, хозяин с удивлением наблюдал, как известный ученый привычно и с любовью обращается с ними, поя их водой и задавая лошадям корм, он не знал, что у кочевых народов Средней Азии конь во все времена всегда в особом почете – это и средство передвижения, и кумыс, и мясо. Опять срабатывал стереотип человека от науки …

       Выступили через час, разобрали лошадей и навьючили их грузом, которого было не так уж и много, вьюки разместились в основном на двух запасных лошадях, на остальных были только седельные сумки. Немного потешил всех Лазарос, он сначала не мог определиться в выборе коня, подходящего для его комплекции, затем никак не мог забраться в седло без посторонней помощи. Наконец небольшой отряд выступил, первыми ехали Спирос и Сергей.
       Поначалу двигались вдоль излучины реки, но горы постепенно начинали теснить реку, стискивая берега так, что приходилось их обходить стороной, течение в стремнинах становилось всё сильнее. Караван пошел по горным распадкам параллельно руслу, дорога была пока вполне сносной для лошадей, несмотря на поклажу, двигались в хорошем темпе. Хорошо было поздним летом в этих горах, пока еще не очень высоких и поросших лесом, краски осени ещё не проявились, становилось все теплее. К полудню достигли места, спешились и начали разбивать лагерь: установили палатку для отдыха, устроили из жердей коновязь, коней отпустили отдохнуть и попастись, одев путы им на передние ноги, привольно было у подножия «поющей горы», даже река текла почти спокойно в этом довольно широком ущелье.
       К разочарованию Сергея нигде не обнаруживалось никаких следов рук человеческих, кругом девственная природа, как он ни всматривался в окрестности. Спирос успокоил его, пообещав, что скоро он увидит то, к чему так стремился, надо, всего на всего, подняться на гору, причем по склону с правой стороны горы, противоположной реке. От их лагеря к нему вела широкая ложбина, при определенной фантазии можно было бы считать её рукотворной, если бы не крупные обломки скал и больших камней, неизвестно когда и как попавших в ложбину, которая поднималась вверх по склону и … ну да, она опоясывала гору серпантином. Это уже интересно, пожалуй, похоже ложбина была когда-то дорогой, сделанной искусственно. Время давно уже стерло четкие границы древней дороги и нужно было напрячь воображение, чтобы распознать ее в заросшем лесом серпантине. «Тем не менее, одно подтверждение того, что здесь могли побывать посланцы Неарха уже есть … Эх, заснять бы это всё с воздуха на пленку, потом перенести в компьютер и помоделировать, меняя планы … Ладно уж, будем оперировать тем, что имеем – зрение и воображение, да еще верой в то, что я на сей раз нахожусь на правильном пути …» - думал историк, шагая вслед за Спиросом. За ним шли рядом Селена и Софоклис, как всегда о чем-то оживленно болтая, иногда переходя на шепот, но они совсем не мешали Сергею смотреть и думать, пока идти было легко. Лазарос остался охранять лагерь, он был на связи с ними и внешним миром …
       Трудности начались, когда они поднялись на высоту чуть более двухсот метров – путь всё чаще стали загромождать горные осыпи и скалы, их с трудом можно было обогнуть, иногда с риском сорваться в воду, если преграда попадалась со стороны реки. Через полчаса Спирос сделал знак остановиться, увидев, что Софоклис взял у девушки её рюкзак, уф … привал. Курмангулов, воспользовавшись передышкой, снял бинокль и стал осматриваться.
       - Профессор, посмотрите туда … - Спирос указывал наверх. Выше по склону, примерно на расстоянии еще трех-четырех таких же витков вокруг горы, виднелось какое-то углубление, точнее сказать – выемка, идущая по склону как пояс, перетянувший гору, только с одной стороны, со стороны реки.
       - Это и есть то самое место, куда я вас веду. Пастухи называют его «свирель». – Спирос очень сносно говорил на английском.
       - А почему свирель? – тут же вступила в их разговор Селена.
       - Мне трудно вам объяснить, - в задумчивости сказал грек. Он дышал ровно, казалось, подъем его ничуть не утомил, даже рюкзак не стал снимать, так и сидел, привалившись к камню. – Поднимемся, сами увидите …
Сергей слушал их, а сердце билось учащенно, не столько от усталости, сколько от волнения.
«Неужели эти названия всего лишь синонимы, и там, наверху, не свирель, а таинственная флейта, о которой говорил Неарху его верный Лю Цинь? Странное все же название, или определение … для части каменной горы. Ладно, доберемся – посмотрим» - взволнованно рассуждал историк, вслух же он спросил:
       - У моего бинокля хорошее усиление, посмотрите Спирос, что это там за отверстия видны?
       - Я и без бинокля знаю, профессор. – Спирос засмеялся – Это входы и выходы из пещер, которые там есть. Их много, гораздо больше, чем на пастушьей свирели и расположены они на разной высоте, большие и малые … Если вам пришло в голову такое сравнение.
Селена переводила разговор Софоклису, но молодой атлет её слушал не очень внимательно. Он дышал полной грудью, вдыхая чистый горный воздух, окружающее явно пришлось по вкусу городскому жителю.

       На оставшуюся часть пути ушло почти два часа, витки серпантина, по мере подъема, становились и уже и короче по протяженности. Издали гора напоминала своим видом усеченный конус от основания, на вершину которого поставили второй, полный конус, поменьше. Вот до этого места сочленения и нужно было дойти, предпоследний виток оказался самым трудным. Он был узким, Сергей прикинул – в ширину на нем всё же свободно разместились бы четыре человека в ряд, но так было изначально. Время поработало и тут, разрушая гору, местами едва-едва мог пройти один. Тут им и пригодилось альпинистское снаряжение и подготовка, которая была у него и Селены. Двое других спутников были в отличнейшей физической форме, она их выручала вполне. Время близилось к вечеру, заночевать решили на этом уровне, только на противоположной стороне горы, поскольку эта была обрывистой, а внизу, не умолкая, шумела река. Кроме того, на другой стороне было достаточно для костра растительности, выше уже были только камни.
       Перебравшись и разбив лагерь для ночевки, связались по телефону с Лазаросом. Тот пожаловался на скуку в базовом лагере и непослушных лошадей, которые никак не хотели подчиняться и быть на привязи у коновязи. Альпинисты посмеялись и посоветовали тому не мучить бедных лошадок, никуда они в путах не разбегутся, а с наступлением ночи сами придут к лагерю, поближе к человеку, тем более к такому большому и доброму, как Лазарос. Потом все поужинали и еще долго сидели у костра, слушая рассказы ученого об их великом предке, царе Александре Македонском, захоронение которого историк и надеялся найти на этой самой горе, если им повезет. Но об этом Сергей промолчал, боясь сглазить долгожданную удачу, эта надежда жила в нем всю его жизнь с тех пор, как он начал интересоваться Искандером. Наконец все улеглись спать с тем, чтобы утром продолжить восхождение …
       Летнее утро в Родопских горах – это нечто, красоту, окружившую наших искателей, подсвеченную и раскрашенную первыми солнечными лучами, описать трудно, это нужно видеть самому. А воздух был такой упоительно чистый и свежий, что хотелось бы иметь еще пару легких, чтобы насладиться им про запас. Софоклис выглядел совсем мальчишкой, на его лице блуждала счастливая улыбка, его пьянили горы и близость красивой девушки, которая похоже отвечала ему взаимностью, что еще нужно свободному человеку для счастья… Историк и проводник, наоборот, были собраны и деловиты, Спирос выглядел мрачноватым: то ли не выспался, то ли его одолевали плохие предчувствия, а может просто – оставленные дома дела и семья мешали насладиться в полной мере красотой этой местности.
       Мысли профессора были заняты одним – быстрее добраться до цели, в нем во всю разыгрался исследовательский зуд, когда все отходит на второй план, кроме заветной цели. Завтракали наскоро и, выпив по чашке кофе, отдавая дань цивилизации, вышли в путь. Начался второй этап восхождения, цель была совсем рядом …