Быбыргындей

Посвящается Аленьке-Логофилке!


Быбыргындей (логофилетическая сказка).

Злобный дед Быбыргындей прятался в чаще лесной. Ходили слухи, что злобный
дед Быбыргындей любит маленьких детей попостмодернистее Льва Николаевича
толстого, который жил в имении в ясной поляне и не ел ни рыбы, ни мяса. Но
не менее злобный дядька Мититей, известный детолюб, утверждал, что
Быбыргындей с детьми рифмуется недостаточно.
Однажды в чащу лесную явилась с корзинкою Логофилка. Та пошла в лес по
гомоэротизм - как раз прошел дождичек. Но как назло гомоэротизма в тот год
было до обидного мало: редкие чахлые йейтсы, покрытые сизым мифоделиком.
Так и привела тропинка Логофилку прямо к Быбыргындею.
Кто такой Быбыргындей? Все его боятся, потому что он очень злобный, потому
что Быбыргындей. Злобный дядька Мититей, который злобен по похожей причине,
утверждал, что быбыргындеи злобнее мититеев в четыре раза, если оценивать
злобность по постсмодернизму.
Итак, Логофилка, которой в тот день просто редкостно не везло, зашла
все-таки в избушку к Быбыргындею с единственной целью узнать, не найдется ли
там гомоэротизма. Странное желание: всем хорошо известно, что гомоэротизма у
быбыргындеев нет. Даже у мититеев - и у тех тоже нет. Некоторые
экстремальные гомоискатели пробовали найти его у Льва Николаевича толстого,
известного детоюба - и находили не более, чем с десяток чахлых йейтсов.
Плохо быть Быбыргындеем: все тебя боятся, знают, что ты злобный дед,
попостмодернистее какого-нибудь Вульфа - и только оттого, что быбыргындей.
А у детолюба-Быбыргындея нашлись для Логофилики и ядрёные йейтсы, и кузовок
молодых джойсов, и на дорожку спелый красный воннегут. А вы все глядите не
на то совсем. У меня тут рядом есть шопырла - уж у нее гомоэротизма! И отбоя
нет от логофилок.
Вот!

Быбыргындей и гефлюшки (логофилетическая
сказонька).

Чаща лесная, где прятался злобный дед Быбыргындей, славилась богатством
диминуитивной фауны, зверушками и гефлюшками. Быбыргындей, невзирая на свой
постмодернизм, любил зверушек и гефлюшек, собирал по опушкам гомоэротизм - и
только по большим праздникам да в зимнюю бескормицу мог себе позволить
что-нибудь диминуитивненькое, котлетунчики, например, или
антрекушечку-пилавусик. Злобный дядька Мититей, напротив, диминуитивненьким
не брезговал, но только из гефлюшек, а зверушек любил, в первую очередь
коровок, но и не только их, еще барашек, свинушек, даже кроликов, хотя
злобный дед Быбыргындей подвергал сомнению достаточную их диминуитивность.
Зверушки в благодарность тоже любили Мититея и называли его ласково
"Мититюша".
А так, собственно, и зверушкам, и гефлюшкам в чаще лесной жилось совсем
не плохо, если бы не логофилки. Зверушкам-то ничего, их логофилки не едят, а
вот гефлюшкам - тем просто беда. Порою выйдет куронька, или утипутенька за
порог - а там уж логофилка поджидает. Пытались гефлюшки прикинуться
кошеньками - не вышло, пытались мышеньками - а всё логофилки чуют. Так и
повелось: как в лесу логофилки, так гефлюшки с гнездышек попрыгают и шасть в
йейтсы, да джойсами прикроются, чтобы не заметили. И длиться бы этой беде
вечно, не появись в чаще лесной некая гефлюшка. Прилетела - и заявила: "я,
де, Пищуха, даже Пищуша, даже, можно сказать, Пищушенька." И что бы вы
думали? Глянет логофилка на Пищушеньку - и думает. Думает, думает, всё не
сообразит: зверушка, али гефлюшка. Потому-то логофилки пищушек и не едят. А
как другие гефлюшки то заметили - так и сами начали соображать, как бы
назваться по-зверушковому. Быбыргындей с Мититеем им тоже помогать
принялись. Если всё и дальше так пойдет, ничего логофилкам не останется,
кроме как сушить себе на зиму йейтсы да варить из них постные щи, заправляя
их петрушенькой, в лучшем случае - еще и укропунчиком.

Быбыргындей и трудности перевода (логофилетическая
быль).

Хорошо в чаще лесной. Круглый год йейтсы с джойсами, гефлюшки поют, зверушки
им вторят, Быбыргындей с Мититеем, злобные дед и дядька. На ясной поляне
толстый Лев Николаевич, а у него - круглый год сладкие воннегуты. Да,
логофилки набегают, но и это не беда. Быбыргындей их прикармливает, а после
глядит, как те воркуют. Любо-дорого.
Но однажды завелись в чаще лесной трудности перевода. Еще как весна прошла,
лето наступило, Пищушка сказала: "зима была лютая, весна поздняя, значит,
летом жди трудностей перевода". Так оно и случилось. Накаркала.
К концу мая по чаще лесной поползли слухи: то там, то здесь видели, как из
земли лезут харуки. Вылезут - и ну кидаться мураками. А от этих мураков и
йейтсы чахнут, и джойсы в листве куксятся - жизни никакой нет от мураков.
Гефлюшки - они крылатые, первыми улетать стали. А вслед и зверушки прочь
потянулись. Потому что страшно стало в чаще лесной. Все за опушкой
обосновались и глядят в чащу лесную: что там творится, когда эти трудности
перевода вон выйдут, харуки с мураками прочь закончатся. Логофилки - и те,
как в чаще лесной пусто сделалось, наведываться перестали. Остались
Быбыргындей с Мититеем - но и они, от мураков пострадав, тоже ушли. Грустно
стало: лето на дворе, а в чаще лесной ни души. Только у Льва Николаевича
толстого, детолюба на опушке, в садике воннегуты. Он и хлопочет, и зверушек
с гефлюшками подкармливает, всё в толк не возьмет, чего все боятся. Мититей
с Быбыргындеем к нему ходили, джойсы на всю компанию брали. Лев Николаевич
говорил, что и логофилки за гомоэротикой наведывались. А сам будто ни о чем
не догадывается. Как Мититей рассказал детолюбу толстому, что в чаще лесной
творится, тот только "батюшки" воскликнул. Оказалось, что, и правда, не знал
у себя на ясной поляне, что за трудности перевода вокруг. Сам он и завел
харук, только у себя во дворе, от логофилок. А как разбежались, не заметил.
Повел Мититей Льва Николаевича в чащу лесную, показал, что там от харук с
мураками творится - бедняга-детолюб аж расплакался. Вышел в лес и ну харук
вылавливать. Быбыргындей с Мититеем ему помогали. А после весь народ мураки
собирал. Так за лето чащу лесную и очистили.
Быбыргындей после заметил, что если мураки высушить, в ступке истолочь и
порошком в шкафу посыпать - сразу вся моль выведется.


Рецензии