Олигарх

(Из цикла «Байки от П.И.Хвостокрута)

В конце мая к Питеру все настырнее и неотвратимее подступают белые ночи.
Тут уж не до сна, когда светло и небо в окно рассветом ломится. Чтобы как-то сократить время бессонницы, берет Петр Иванович «лентяйку» и листает телеканалы в поисках какого-нибудь поджаристого блюда на внутриполитической сковородке под названием Россия.

На первом – скука, на втором – смех, на пятом – тоска…
Хандра одолела настолько, что пропало даже желание выпить.

Вдруг на ТВ-3 внимание Петра Ивановича привлекла ведущая – полуодетая девица с пышными формами и алеющим на весь экран ртом. Петр Иванович какое-то время плотоядно облизывался, пытаясь заглянуть поглубже в вырез ее топика, однако потерпел неудачу.

Внезапно до него дошло: девица ведет какую-то азартную игру в телеэфире, и крутятся на кону немалые деньги.

Прелести юной свежести ушли на второй план – игра заинтересовала и увлекла целиком и сразу. Тому виной, как утверждает Петр Иванович, так некстати нахлынувшее, воспоминание детства. В далекие советские времена гостил двенадцатилетний Петруша в гостях у тетки в Бердичеве, и запомнилось ему, как тетушкин сосед по двору, дантист дядя Фима, в обычную лотерею за 30 копеек «Волгу» выиграл. Весь город говорил о том, как повезло старому еврею. Жильцы двора приходили любоваться бежевой сверкающей красавицей, ахали, поглаживали ее сверкающие бока, некоторые даже резину на колесах обнюхивали. А мальчугану надолго запомнился сверкающий никелем, стремительный олень на капоте, как признак роскоши.

Сумма в 100 тысяч рублей на экране телевизора вырвала Петра Ивановича из экскурса в счастливое детство.
Смысл игры сводился к тому, что по фрагментам физиономии на экране телезрители должны назвать фамилию известного актера, сыгравшего в фильме «Мимино». Кто первый дозвонится в студию по мобильнику, даст правильный ответ, тот и приз, то есть, банк сорвет.

Барышня на экране призывно виляла задом и трясла грудями, «зажигая» невидимых игроков.
Вот показали страшные кавказские усы. Затем, добавили жгучий черный глаз и кепку. Все дозвонившиеся несли какую-то чушь, типа Панкратов-Черный, Джигарханян и т.п. Самые же эрудированные называли Мкртчяна.

Тут Петр Иванович почувствовал, что насквозь пропитался адреналином. Даже в паху повлажнело. Он-то давно узнал в отдельных фрагментах Вахтанга Кикабидзе.
Ведущая уже давала откровенные подсказки: мол, и грузин, и песни исполняет… Дозвонившиеся же, как будто еще хуже соображать стали: называют, кто Сталина, кто Чарли Чаплина.

На фоне оголтелого невежества Петр Иванович почувствовал себя выдающимся эрудитом. Доселе дремавший отставной интеллект военного пенсионера взбесился, вырвался из тисков элементарной логики и потребовал немедленного выхода в телеэфир. Вспучились увядшие без регулярных тренировок мозговые извилины. Петр Иванович был страшен и в то же время прекрасен своей решительностью. Тем более что за время службы на кораблях военно-морского флота Советского Союза, а, затем, и России он так и не накопил сумму, необходимую для приобретения автомашины, о чем мечтал всю жизнь.


Белая ночь за окном побледнела еще больше.
Петр Иванович стал лихорадочно набирать 07334. Тетя-робот металлическим голосом ответила, что телефон занят, надо быть настойчивее, не сдаваться и продолжить попытки. Где-то после десяти звонков автомат-оператор наконец-то вселил надежду, заверив, что Петр Иванович близок к цели и вот-вот окажется в прямом эфире.

На выглянувшую из двери спальни супругу зыркнул так, что та поспешила юркнуть назад, не преминув возмущенно задеть дубовый косяк двери роскошной полной грудью – искаженное азартом лицо мужа ничего доброго не предвещало. Манящий зов денег возобладал над перспективой плотских утех. Капитан 1 ранга запаса вел борьбу с ведущей-крупье один на один и не на жизнь, а на смерть. Грамотно и последовательно.

Кровь в жилах вспенилась, как вода в пожарном брандспойте. Как у кота, сторожащего мышь у норки, встопорщились волосы в ноздрях, затрудняя доступ кислорода в легкие.

Мучения длились не менее сорока минут.
Внутренняя сторона ладоней отзывалась неимоверным зудом и беспощадной чесоткой. В уме Петр Иванович лихорадочно прикидывал сумму неожиданной прибыли. Разделив двести пятьдесят тысяч на десять тысяч, получил двадцать пять месяцев. Двадцать пять месяцев, в каждом из которых можно иметь десять тысяч "халявных" рублей. Двадцать пять месяцев! Более двух лет можно жить припеваючи!

Или машину все-таки купить?
В разыгравшемся воображении резвился сверкающий олень, шаловливо кося никелированным глазом...

Как говорит сейчас Петр Иванович, вот тут-то было самое время избавиться от чар белых ночей и остановиться. Остановиться и догадаться, что все кто дозванивался в студию – всего-навсего лже-абоненты, "подсадные утки" для приманки "лохов". Но, как тут остановишься, если сумма в двести пятьдесят тысяч рублей маячит на экране, терпкий запах денег наполняет пространство комнаты и ощутимо будоражит вздрагивающие от нетерпения ноздри...
 
В самый ответственный момент, когда удача стала почти осязаемой, "Нокия" Петра Ивановича взвизгнула, бесстрастно высветив на дисплее фразу: "Сбой связи".
Отчаяние хлестнуло по ушам, по сердцу, руки безвольно опустились, уронив на синтетический ковер уже не нужный никому мобильник.

Сон так и не пришел – не помогли и вожделенные сто пятьдесят граммов "Путинки".

Наутро Петр Иванович расстроился еще больше: телефон не работал. Набрав номер оператора, Петр Иванович был неприятно удивлен – "Мегафон" заботливо сообщил, что прошедшей ночью абонент задолжал ему две с половиной тысячи рублей за исходящие звонки в течение часа.

Пригорюнившись не на шутку, достал Петр Иванович из заначки необходимую сумму и, ни слова не говоря жене, побрел к ближайшему автомату гасить задолженность.

И уже по пути, почесывая затылок, вспомнил он продолжение истории со старым евреем, выигравшем "Волгу". Припомнилось ему, как уже, будучи лейтенантом, зашел он в знакомый дворик в Бердичеве.

Все было там по-прежнему. Цвели, дурманя медовым ароматом, раскидистые липы; на растянутой веревке сохло свежевыстиранное, накрахмаленное белье, слепя на солнце своей белизной; опускаясь с крыш на зеленый газон, хлопали крыльями чистенькие ненасытные голуби; копошились стайки воробьев у мусорного бака, опасливо косясь на ворон, хозяйски расхаживающих поблизости.

Растянувшись на рваном, выброшенном кем-то из разбогатевших жильцов, одеяле лениво ревизовал на предмет блох изрядно вылинявшую свою грязно-белую шкуру знакомый, заметно состарившийся пес Бровко, щелкая в шерсти желтыми зубами.
Рядом, в песочнице играли, успевшие рано загореть, детишки.

Как и прежде, в былые времена, в тени шелковицы возился у своей бежевой "Волги" старый еврей. Облачившись в панаму и полосатую пижаму, он до блеска натирал белоснежной ветошью сияющего оленя, норовящего спрыгнуть с капота. Широкий длинный нос ронял от усердия капли пота с кончика прямо на лакированную поверхность автомобиля.

– Привет, дядя Фима! Это ж та «Волга», которую ты еще в начале 60-х в лотерею выиграл? – воскликнул бравый морячок, обнимая тетиного соседа.
- О, Петя! Какой ты красавец стал – не узнать! Шоб ты так был жив! А «Волга» таки та самая.… Но скажу тебе по секрету: за ту лотерею я заплатил столько бабок, что на них в ту пору можно было три тачки купить.

Только теперь дошло до Петра Ивановича содержание сказанного мудрым евреем: за выигрыши всегда втройне надо платить. И что было не вспомнить об этом, когда связался с этим проклятым «телелохотроном»? Не иначе белые ночи виноваты!

Несостоявшийся олигарх с сожалением опускает в зев автомата купюры.
Пересчитывает остаток заначки – на два бокала пива хватит.
С довольным выражением на лице следует в направлении ближайшего пивбара – нейтрализовать прохладным напитком колдовство белых ночей.