Сват

       Сват.

       Рассказ.
       
Кличка «Сват» прилипла к Василию Семенычу после того, как его младшая и люби-мая дочь вышла замуж за сына механика. Вроде бы в этом нет ничего удивительного, не-обычного или смешного, молодые люди встретились, полюбили друг друга и в одно прекрасное время решили упорядочить отношения официальным браком.
Дело было в другом, механик работал в том же цеху и являлся непосредственным начальником Семеныча.
В первый раз кличка прозвучала как прикол. Кто произнес ее, для чего, со временем забылось. Потом она прозвучала еще и еще раз, вскоре вошла в обыкновение и в дальнейшем мужики, по делу и без дела, обращались к Семенычу только так, превратив ее во второе, более подходящее внешности, имя.
Поначалу Семеныч обижался, обижался крепко и, брызгая слюной, пытался вернуть в обиход имя данное при рождении родителями. Это смешило мужиков, раззадоривало и подливало масла во все ярче разгорающийся огонь. Совсем скоро кличка прилепилась намертво и, как потом выяснилось, навсегда.
Со временем Семеныч стерпелся, потом привык и нередко на обращение по имени или отчеству забывал откликнуться.
Сват был не глуп, начитан, превосходно играл в шашки и шахматы, даже несколько раз отметился чемпионством по району, но потом почему-то бросил играть. Имел крепкую память и нередко предлагал рацухи, кои недурно подсобляли в нелегкой работе.
Подтвердить его знания и немалые интеллектуальные способности мог аттестат о среднем образовании, имеющий красноватый цвет. Более того в свое время он умудрился получить еще и красный диплом высшего образования, который не раз приносил на работу, чтоб подтвердить подлинность своих заверений. Ему верили, изумленно рассматривали документ и норовили выяснить причину, по которой он работает простым работягой, а не как минимум начальником цеха.
На такие вопросы Сват старался не отвечать, старательно замалчивая свое далекое, и видимо весьма неудачное прошлое. Только однажды, крепко подпив и неделю проопохмелявшись, что не помешало качеству выполняемой работы, он проговорился, что в далекой и буйной молодости по серьезному обвинению чуть не угадал за решетку и был с позором изгнан с руководящей должности, точнее из мастеров. Адвокаты тогда смогли доказать суду, что он не виновен, но ко времени его возвращения на работу, место уже было отдано другому, более спокойному, но в то же время, более расторопному дипломнику. Свата попросили повременить, дождаться пока кто-нибудь уволится или уйдет на пенсию, а пока, дабы лучше узнать производство, поработать рабочим. Он согласился, посчитав, что после столь серьезной передряги не стоит отказываться даже от того незначительного, что предлагают.
Первое время терпеливо ждал назначения, а через пару лет, когда в воздухе запахло серьезными переменами, понял, что про него просто напросто забыли.
Чтобы успокоиться и положить конец молодецким похождениям, женился и в течении двух лет обзавелся двумя очаровательными, очень похожими на папу, малышками.
Прошло несколько лет. Сват остепенился, раздался в плечах, отрастил живот - стал выглядеть солиднее и перестал изъявлять желание становиться руководителем.
Про него вспомнили после перестройки, когда страна развалилась, ударилась в бизнес, а из-за низменной зарплаты рабочие и некоторые руководители невысокого ранга разбежались с некогда передового предприятия. За это время завод из государственного переквалифицировался в ОАО и на опустевшие кресла срочно потребовались младшие руководящие кадры.
Наплевав на пурпуровые цвета аттестата и диплома, Сват отказался от предлагаемых должностей, заявив начальнику отдела кадров, что в сорок с гаком это ему уже не нужно и с достоинством хлопнул дверью. Еще пару раз его вызывали в заводоуправление - пробовали уговорить, соблазняли неплохой зарплатой, обещали продвинуть по лестнице дальше, но не смогли. За честность, принципиальность и как хорошему работнику ему повысили разряд и произвели в бригадиры.
От бригадирства Сват не отказался, потому что остался на своем месте, но получать стал значительно больше.
По характеру Сват был жизнерадостным, неунывающим, умеющим вставить слово, нередко юморное, в какой-либо спор или разговор. Его доводы зачастую были весомее, чем у оппонентов и вызывали всеобщий смех, когда тем нечем было крыть.
В бригаде стабильно пустовали рабочие места и на них, чтобы пополнить карманный бюджет во время каникул, нередко устраивались студенты. Характеры и нравы у студентов были разнообразные. Устраивались простоватые, которые легко приживались в коллективе и отпускали их с сожалением, приходили тяжкодумы, этих приходилось долго учить, и после ухода о них быстро забывали, но встречались и высокомерные, считающие себя серьезными величинами, знавшими и повидавшими жизнь.
Таких бригада ставила на место быстро, стоило задать пару каверзных вопросов и высокомерие само собой исчезало. В некоторых из таких случаев непосредственное участие принимал Сват.
После нескольких надменных высказываний одного из таких студентов, мастер предложил ему сыграть с кем-нибудь из бригады в шахматы. Студент обрадовано ухватился за предложение и похвастался, что на курсе не имел себе равных. Несколько человек, выводя парня на Свата, сморщив носы отказались и в конце концов у того осталась только одна кандидатура.
Семеныч для приличия поломался, затем сел за доску и в три минуты разделал гордеца под орех. Тот не понял, что попал под пресс, потребовал реванша и, вновь схлопотав мат, несколько секунд пытался сообразить, в чем дело. В третьей партии он, в отличие от Свата, долго обдумывал каждый ход, сделал неуклюжую попытку атаковать и, схватив мат в центре доски, заявил:
-Ты как-то не так играешь!
-Как не так? – Не понял Сват.
-Ну не так, неправильно.
-Что, ходы неправильно делаю?
-Да нет, ходы правильно.
-А в чем дело?
-Не знаю, неправильно.
Хохот заглушил слова, залившегося краской студента, который с небес медленно опускался на землю.
-А давай в шашки. – Пытаясь восстановить авторитет, предложил студент.
-Давай. – Не отказался Сват и влепил гордецу парочку сортиров.
Парень окончательно смутился. В его голове никак не укладывалось, что его, такого умного, такого сильно игрока, чуть ли не чемпиона курса, без стеснения и особого напряжения, обыграл простой слесарюга.
Откуда ж ему было знать, что нарвался он на хоть и бывшего, но чемпиона завода, несколько раз бравшего первые места даже по району.
-Вот так-то, хлопец. – Похлопал его по плечу мастер. – Мотай на ус, не все рабочие пустоголовые, а уж в нашей бригаде безголовых вообще нет.
-У вас что, бригада элитная?
-Почему элитная? Самая обыкновенная, и работа у этой бригады самая пыльная и тяжелая в цехе.
Гордец долго не задержался. Уходя, он пожал руку только Семенычу, видимо посчитав, что только он достоин его рукопожатия.
Однажды Свата, когда он в очередной раз наказал возгордившегося новичка, спросили:
-Слышь, Семеныч. Ты когда-нибудь с серьезными игроками сталкивался?
-Было дело.
-Выигрывал?
-Не а.
-Да ты чё, серьезно?
-Куда уж серьезней.
-Расскажи, а?
-А чего тут рассказывать, на юг я тогда ездил. А в купе ко мне мужичка подселили. Холеный такой мужичок, рассудительный, по роже видно, что интеллигент. Он заявил, что вид мой ему понравился, якобы умом отсвечивает, ну и предложил мне сыграть в шахматы. Я сначала отнекивался, с бодуна был, да и лень было, но он уговорил. А уговорил просто - бахнули мы по сто грамм коньяка. Короче, сели играть, я сначала потихоньку, а потом бац и влепил ему мат. Он удивился и спрашивает: «Какой у тебя разряд?» Я говорю: «Никакого». Он не поверил, давай, говорит, еще. Ну, давай так давай. Леплю ему еще. Вот тут он взялся за меня всерьез и как начал рвать…. Оказалось мастер спорта по шахматам, даже с самим Каспаровым играл…. Потом, когда прощались, руку мне жал, говорил, что я его чему-то научил и советовал теорию почитать.
-Читал?
-Да ну, на кой она мне сдалась.
-А в шашки обыгрывали?
-И в шашки было дело. В шашки, по молодости, часто обыгрывали, но потом что-то перестали. Правда, с год назад я крепко нарвался, даже вспоминать стыдно.
-Тоже в поезде?
-Да нет, в больнице. И самое смешное в том, что разделалась со мной баба.
Услышав такое признание, кто-то из рабочих хохотнул, но Сват, устремив на него строгий взгляд, проговорил:
-Зря смеешься. Я таких игроков ни раньше, ни после не встречал. А дело было так, из нечего делать мы с мужиками убивали время шашками. Играли на улице. Столик там со скамеечками под деревцами стоял. Лето, тепло, тенек – одно удовольствие. Вокруг толпа, все, как обычно, советуют, орут, подсказывают, и главное все против меня. Ну а я геройствую, рву их, кого с сортиром оставлю, кого с двумя. И тут садится за стол бабенка. Невзрачная такая, росточком совсем ничего и на мордочку страшноватая. Села и говорит:
-А можно мне с вами поиграть?
-Садитесь, - говорю, - только не обижайтесь, если проиграете.
Она кривовато так усмехнулась:
-Да чего уж там, игра есть игра.
Мужики вокруг подтрунивают, смеются, мол давай с ней на интерес – серьезней игра будет. Я цыкнул на них, чтоб даму не смущали, вдруг обидится.
Начали играть.
Вокруг притихли, видано ли дело, чтоб баба, в шашки да еще со мной. Короче, не успел я и глазом моргнуть, как вкатила она мне сортир. Расставляю шашки и опять получаю, да такой красавец она мне влепила, пальчики оближешь. Поднял я на нее глаза и вижу, что улыбается она как-то хитровато, издевательски. Увидел я этот взгляд и понял, что вот он - настоящий игрок, серьезный, что играть с этой дамочкой надо в полную силу. Начал думать, но только куда ход не сделаю, все получается против меня. Я и так и этак, никак. Раз пять она меня в клочья, а потом встала, сказала, что мне еще учиться надо и ушла…. Помню, сижу, обтекаю, пытаюсь в себя придти, вокруг смеются, издеваются. Стыдобища…. Ну я, конечно смеюсь вместе с ними, треплюсь, что пожалел девочку, мол очень не хотел чтоб обиделась. И ведь некоторые поверили, потому что не знали случая, когда я проиграл бы.
Самое обидное в другом. На другой день, ближе к вечеру, я спохватился, захотел узнать кто эта девчина, откуда объявилась, может чемпионка какая, а она уже выписалась. Так что, ребята, никакой я не чемпион, в лучшем случае – середнячок….
На пенсию Сват ушел день в день.
Когда-то, лет за пять до шестидесятилетия, он заявил, что выйдя на пенсию, ни на день не останется на работе, что ничего хорошего ему родной завод, кроме профзаболевания, не дал и, что он не желает своим трудом пополнять карманы своровавшего у народа завод, хозяина. Ему не верили. Не верили не потому, что он мог солгать, а потому, что очень многие так говорили, но потом, пока позволяло здоровье, ишачили еще по несколько лет.
Провожали мужики коллегу и товарища на пенсию торжественно, с подарками, по-желаниями удачи и шикарным застольем в недорогом ресторане.