Хобби

Часть 1.

Вы не задавали себе вопрос, по какой такой причине у вас лично не складывается все так, как вам хотелось бы, несмотря на прилагаемые усилия, а у некоторых по жизни – сплошная благодать. И ничего особенного эти везунчики из себя вроде бы и не представляют – по крайней мере, так нам, неудачникам, кажется. Но ведь фортуна отдает предпочтение и дарит свою улыбку именно им, бездельникам, а не нам – «старателям»…

Так рассуждала я, глядя на свою знакомую, вернувшуюся из очередной поездки на Карибы, отдохнувшую и загоревшую. Я, рядом с ней, со своей постоянной простудой выглядела как печальной памяти «синяя птица» - помнится, по большим праздникам продавали такие, именуя их курами, в советских продмагах по талонам. Такая же ощипанная, синюшная, в пупырышках от холода, изо всех сил сдерживая приступ самой черной зависти, я, наконец, решила задать свой вопрос. Разумеется, я давно могла спросить ее об этом, но мне не хотелось выглядеть бесцеремонной. У каждого из нас есть свои маленькие секреты. Но тут мне стало невмоготу. Ну как, пусть и при хороших внешних данных, хотя далеко не Анжелина Джоли или там - Анастасия Заворотнюк (да и не девочка уже, прямо скажем), но не самой высокооплачиваемой работе – подвизается где-то мелким клерком, а также при явном отсутствии богатого мужа, Лариса умудряется жить на широкую ногу и может позволить себе каждую зиму слетать на пару недель на один из карибских курортов? Ответ, который я услышала, вызвал недоумение.
- У меня есть хобби, – лучезарно улыбаясь, сказала Лариса.
- Ну и что? – удивилась я, - У меня тоже есть хобби, целых два. Мне они, однако, не дают возможности делать исключительно то, что я хочу, и менять наряды по три раза на день, - мрачно заметила я, глядя на новую шубку Лары.
- Это потому что твои хобби традиционны и не продуктивны, – услышала я в ответ и чуть не задохнулась от негодования. И как она посмела оскорбить мои усилия по коллекционированию зажигалок и выращиванию кактусов непродуктивными! Ну да, кроме эстетической радости иной «продукции» мои увлечения мне не доставляют, она права. Что же за хобби такое у моей собеседницы, загорелась я любопытством. И вот что я услышала в ответ.
 
У Ларисы есть любимейшее занятие, которому она уделяет много времени, и которое доставляет ей огромное удовольствие. Нет, она не коллекционирует марки или старинные монеты, не засушивает гербарии, не выращивает помидоры на подоконнике и не вышивает крестиком – ее привлекают совсем иные материи. И чтобы понять - какие, нам придется совершить небольшое путешествие в прошлое.

У маленькой Лары с детства было много увлечений – музыкой, танцами, стихами, рисованием. Родители гордились талантливым ребенком и с радостью определяли ее в разные кружки и студии. Но время шло, и с возрастом внимание Лары стало фокусироваться на несколько иных предметах. Ее стали привлекать мужчины, но не в тривиальном смысле слова - не как потенциальные возлюбленные, или кандидаты в мужья, например – о замужестве она тогда и не помышляла. Ей была интересна их психология. Она понимала, что мы – прекрасная половина, и они - сильная часть человечества, как они сами себя именовали, значительно отличаемся друг от друга. И дело было не в первичных половых признаках – это само собой разумеется - а в отношении ко многим фактам и сторонам жизни. Эти странные существа - мальчишки, юноши, почтенные мужи - реагировали совсем по-другому на те же самые явления и события по сравнению с нами – девчонками, девушками, дамами и леди. И ей хотелось понять – как и почему.

Однажды ей попала в руки книга о том, что мужчины – это пришельцы с Марса, а женщины - с Венеры. Книга произвела на Ларису сильное впечатление, и она стала задумываться над тем, каков механизм привлечения внимания этих «марсиан», и как его можно использовать с выгодой для себя. Не будучи альтруисткой, взрослеющая Лара реальную пользу из своего интереса все-таки извлечь намеревалась. В то же время в ней говорил дух исследователя, и ее совершенно не интересовали такие явления, как романтические грезы, любовные переживания и прочие «страдания молодого Вертера». То есть она понимала, что все вышеперечисленное – неизбежные «аксессуары» отношений с противоположным полом. Но ее эта сторона мало волновала, потому как она точно знала, что она-то, начитанная, неглупая и целеустремленная девушка, на такую удочку, как безумная влюбленность или роковая страсть никогда не попадется.

Лара окончила университет в качестве инженера-химика, по ходу дела продолжая изучение этого человеческого подвида – «homo erectus». Что вообще-то в переводе с латинского означает «человек прямоходящий», но она для себя этот термин определила, исходя из собственного понимания слова «erectus». Молодой специалист со знаниями в области органический химии, она все больше интересовалась той химической реакцией, что происходит в умах и других частях мужского тела, когда внимание этого тела концентрируется на какой-то одной, а то и нескольких «венерианках». Из прочитанной литературы, а также некоторого личного опыта она сделала вывод: тезис о том, что у большинства молодых (и не очень молодых) мужчин «один секс на уме» соответствует действительности. Но это ей представлялось нормальным. Физиологию «марсиан» она уже хорошо изучила. Теперь ей хотелось разобраться в психологических нюансах.

Первый удачный опыт намеренного генерирования интереса к себе (отнюдь не ежеминутного, в этом-то как раз ничего сложного не было, а с далеко идущими последствиями, чего она и добивалась) - со стороны «сильной половины» произошел, когда Лара попала в Италию. Она поехала туда как участник некоего международного семинара-тренинга и в первый же день подружилась с соотечественницей, приехавшей в Милан из Петербурга. Лара и Рита поселились в одной комнате студенческого общежития и обнаружили у себя много общего. Риту тоже интересовали мужчины. Правда, несколько с другой стороны. Что не мешало новым приятельницам проводить вместе все свободное от занятий время.

Как-то они решили осмотреть одну миланскую достопримечательность - старинную церквушку, о которой интересно рассказывалось в путеводителе. К немалому удивлению девушек, никто толком не мог объяснить, как к этой церквушке пройти. Побродив по миланским улицам и так и не отыскав нужное место, они обратились к двум прохожим, которых приняли за местных жителей. Те оказались португальцами, один из которых прекрасно ориентировался в Милане и свободно говорил на нескольких европейских языках. Луис и Риккардо были партнерами по бизнесу, занимались производством обуви и приехали в Милан на выставку.

Рита сразу же стала кокетничать с Луисом, поскольку Риккардо кроме своего родного португальского никаким другим языком не владел. Луис отвечал ей тем же, но, как истинный джентльмен, не обделял вниманием и Ларису. Интернациональная компания неплохо провела время, и перед отъездом португальцев приятельницы обменялись с ними адресами и телефонами. Когда Рита прощалась с Ларисой в Шереметьево после возвращения в Москву, она рассказала, что Луис признался ей в нежных чувствах и хотел непременно встретиться еще.

- Ларка, ты прости, что я не сказала об этом раньше, но я думала, тебе это будет неприятно, - пропела своим мелодичным голоском Рита.
- С чего бы это? – удивилась наша героиня, хотя подобное признание болезненно укололо ее самолюбие. Лара была уверена, что это она нравилась Луису. Впрочем, до него самого ей было мало дела. Скорее, он представлял интерес как один из объектов научного наблюдения. Но слова Риты натолкнули на идею проведения практического эксперимента.
- Ну что ты, Ритуля, ты же знаешь, что мужчины меня интересуют только в одном качестве. Поэтому – совет да любовь! Глядишь, что-то и образуется у тебя с португальским кабальеро, – заверила Лариса новую подругу.

Приехав домой, она сочинила проникновенное письмо Луису, вложила это письмо в конверт вместе с фотографиями, сделанными в Милане, и отправила в Лиссабон. В те времена Интернет еще не был в ходу в России, и фотографировали все обычными «мыльницами», а не цифровыми камерами, но это нисколько не снизило эффекта от задуманной акции. Через неделю Ларин телефон начал трезвонить, раскаляясь от международных звонков. Это Луис звонил каждый день и говорил, что не может забыть дни, проведенные в Милане. Он собирался приехать в Россию и мечтал увидеться со «своей Лаурой». Имя Риты не упоминалось.

Интересно, думала Лара. Или это Ритка насочиняла о своем тайном романе со знойным португальцем, что маловероятно, или я его так завела своим письмом, или ему вообще все равно, с кем водить «шуры-муры». Но если все равно, мог бы кого-нибудь найти и поближе, не обязательно для этого ехать в Россию. Значит, удалось мне задеть какие-то струны в душе португальского «донжуана»!

С Луисом она больше не общалась и не виделась – он стал ей не интересен, но опыт оказался полезным. Она поняла, что «homo erectus» может быть вполне вменяемым, если научиться с ним правильно обходиться.

Следующий опыт взаимодействия с очередным «объектом» произошел в Греции. Лара поехала туда навестить родственницу, которая несколько лет назад обосновалась на древней земле Эллады. Как-то так складывалось, что общение исследовательницы с потенциальными «подопытными кроликами» происходило в основном на нейтральной территории. То есть, она знакомилась не с «аборигенами», так же как в случае с португальцами в Милане, а с пришельцами из других краев. Это придавало своеобразие отношениям и вносило некую поэтическую ноту в последующее развитие сюжета.

На этот раз Лара познакомилась с немцем, отдыхавшим в Салониках от праведных трудов на фармацевтической ниве, которую он возделывал в качестве разработчика новых лекарственных препаратов. Гюнтер был типичным «германцем», одним из тех, кого в незабвенном шпионском сериале описывали словами - «характер нордический, в порочащих связях замечен не был». Впрочем, о связях это так – добавлено для красного словца. Прошлое немца Ларису не волновало. Ей было интересно, сможет ли она как-то воздействовать на него в будущем. У них не было курортного романа в истинном смысле этого слова - в этом и заключался хитрый тактический ход. Роман должен был развиваться в письмах, которые Лара намеревалась отправлять новому знакомцу после расставания. А пока разговоры велись вокруг химических формул и новых достижений в фармакологии, благо оба собеседника были специалистами в этой области. При этом «нордический» темперамент ученого фармаколога весьма способствовал неспешным беседам и общению, градус которого оставался на уровне комнатной температуры. Тем интересней представлялась Ларе задача предстоящего завоевания.

Уже появился Интернет, и Лариса стала одной из первых, кто по праву оценил все достоинства технического новшества. Она теперь могла писать свои письма – а это и стало ее хобби – оперативно, и мгновенно отправляла их в любую точку земного шара. Очень помогало то, что она с детства была способна к языкам, и кроме английского выучила и французский. Гюнтер, с которым общение велось по-английски, должен был стать первой целью и, возможно, жертвой эпистолярного Интернет-натиска. Жертвой, скорее, в эмоциональном смысле. Намеренно причинять кому-либо вред вовсе не входило в планы человеколюбивой и пытливой Лары.

Вернувшись из Греции, она достала визитку Гюнтера, которую он ей вручил перед отъездом, напечатала в нужной строке электронного письма его адрес, и во Франкфурт через киберпространство полетело тщательно продуманное и выверенное в каждой строчке послание. Оно было полно эпитетов, метафор и прочих стилистических изысков, а также воспоминаний о великолепно проведенном отпуске и о непревзойденном по интеллектуальной насыщенности общении.

Через два месяца интенсивной переписки Лариса получила приглашение приехать в Германию, оплаченный билет и заверения в нешуточно разгоревшейся страсти. Проведя внеочередной отпуск, который совпал с Рождественскими праздниками, в зимнем Франкфурте, получив массу впечатлений и удовольствий, Лара по возвращению домой принялась за разработку стратегии следующей «и-мейл кампании». Теперь ее помыслы были направлены на американский континент. А Гюнтер остался с разбитым сердцем и изрядно истощившимся банковским счетом. Таким вот совсем нетипичным «германцем» оказался, в конечном счете, бедный брошенный фармацевт, думала я, слушая рассказ Лары. Или это она так преуспела в своем необычном хобби, что сумела «развести» (в том числе и в прямом смысле – Гюнтер, уже год живший отдельно от жены, оформил официальный развод) одного из немцев, которые не зря слывут скрягами?

Часть 2.

Итак, Лариса взялась за разработку нового плана действий. Она надумала перебраться на постоянное жительство в Штаты и решила осуществить эту задачу с помощью своего хобби. Кому, как не ей, и стоило воспользоваться услугами специальных сайтов знакомств, наводнивших Интернет? К тому времени она уже мастерски овладела умением писать искренние, эмоциональные и в то же время - наполненные тонким юмором и изящной иронией письма. Но одно дело - писать человеку, с которым уже общался «вживую», а другое – незнакомцу, к тому же не зная точно, кто действительно скрывается за каким-либо затейливым «ником». Однако Лара верила в свою удачу, да к тому же она научилась хорошо разбираться в мужских характерах, темпераментах и привычках. Ей достаточно было взглянуть на «профайл» виртуального собеседника, чтобы сходу определить, что представляет собой очередной кандидат в женихи.

Она выяснила, что правительство США выдает так называемую «визу невесты» сроком на 90 дней, но только при наличии доказательства личной встречи потенциальных супругов, встретившихся изначально в режиме «онлайн». Организовать такую встречу и все последующие события и перемещения было для предприимчивой Ларисы всего лишь делом техники. Так она оказалась в городе Одессе, расположенном в штате Техас.

Американская Одесса сильно отличалась от бывшей советской. И не только тем, что там не было знаменитого Привоза и духа прежнего «вольного города» (которого, как говорят, и в настоящей – ныне украинской - Одессе не осталось), но и отсутствием причалов, лиманов и соленого морского воздуха по причине затерянности американской географической тезки в глубине материка. Ларе, хотя и готовой к неожиданностям в новых обстоятельствах, решительно не нравились ни техасская провинциальность нового места обитания, ни личность самого жениха. Она, как всегда, умело заморочила голову очередному простаку, попавшемуся на крючок обаяния ее сочинительских способностей, и теперь строила планы дальнейшего перемещения внутри североамериканского пространства.

Начитавшись на русскоязычных сайтах отзывов соотечественников, уверенно обживавших все уголки Нового Света, Лара решила перебраться из сонной Одессы в Канаду. Там ее прибытия уже с нетерпением ожидали несколько деятелей, плененных неординарной личностью прекрасной россиянки. О, она хорошо знала, на каких струнах можно сыграть в этих душах, истосковавшихся по женской ласке и простому человеческому общению, сдобренному здоровой эротикой и обещанием плотских радостей. Перспективы неземного блаженства мерещились доверчивым канадцам, ввязавшимся на свою голову в переписку с молодой, одинокой и романтичной, но не лишенной авантюризма русской интеллектуалкой. Так позиционировала себя Лара в своих ежедневных электронных посланиях, отправляемых на четыре разных адреса.

Затаив дыхание, я слушала рассказ Ларисы, впитывая в себя мельчайшие подробности. Мы сидели за столом в ее уютной квартирке, куда я была приглашена на чашечку кофе, и радушная хозяйка воодушевленно делилась со мной секретами своего успешного и безбедного существования.
- Как хорошо у тебя здесь, Лар! – разомлев от тепла и тонких ароматов, наполнивших воздух стильно декорированной гостиной, произнесла я.
- А откуда у тебя эта квартира? – задала я свой очередной вопрос, надеясь услышать еще одну занимательную историю.
- От моего бывшего мужа Чарльза, - ответила Лариса.
- Так ты была замужем? – удивилась я. А я и не знала, что эта поклонница эпистолярного жанра успела связать себя (а также и развязать, как стало ясно) узами законного брака. «Как вышла, так и снова зашла», - говорила моя тетка про знакомых разведенок.
- Чак погиб через три месяца после нашей свадьбы, - услышала я и чуть не поперхнулась горячим кофе.
- Ты же не думаешь, что это я отправила его на тот свет? – усмехнулась Лариса, словно читая на моем лице немой вопрос.
- В той автокатастрофе было еще несколько жертв. Пять лет уже прошло с тех пор. Чаки был неплохим парнем, и уж если бы я надумала избавиться от него, то нашла бы менее кровожадный способ, - продолжила Лара, и у меня отлегло от сердца. Хотя сомнения некоторые остались. Уж очень спокойно она говорила о безвременном уходе мужа.

Как оказалось, новость о том, что Лариса была вдовой («веселая вдова» - так мысленно окрестила я приятельницу) была не самым сильным потрясением того вечера. Мне предстояло услышать еще одно откровение и удивиться, почему эта сердцеедка с литературными способностями решила посвятить именно меня в секреты своей необычной судьбы.

Пока хозяйка готовила что-то на кухне, чтобы добавить десерт и немного ликера к нашей кофейной церемонии, я решила полистать фотоальбом, лежавший на книжной полке. На первой открывшейся странице я увидела фотографию, явно сделанную много лет назад. Со слегка поблекшего цветного снимка на меня с улыбкой смотрел симпатичный, совсем юный парнишка. Было что-то неуловимо знакомое во всем облике юноши – сразу видно, из наших. Да и фон просматривался типично российский – типовое школьное здание, так похожее на мою собственную давно оконченную школу из советских времен.

Наверное, это первая школьная любовь Ларисы, - подумала я, глядя на фотокарточку. Иначе, зачем бы она хранила ее в альбоме? Все-таки лукавит наша сочинительница, когда говорит, что не способна на нежные привязанности и пылкие чувства. Неужто и у этой «железной леди» есть сердечная тайна, размышляла я, достав фото из альбома и разобрав на обратной стороне написанные от руки слова – «Лёва на выпускном вечере». Ах, Лёва! – пришла я в волнение при мысли о том, что сейчас мне откроется еще один секрет из жизни блистательной Лары. Наверное, она называла его Лёвушкой, с умилением думала я, ожидая с нетерпением, когда, наконец, услышу подробности давнего школьного романа.

- Лёвушка! – произнесла я нараспев, глядя на Ларису, входившую в комнату с подносом в руках. При звуках этого имени у Лары задрожали руки, поднос со всем содержимым грохнулся на шикарный кремовый ковер, и на его поверхности стали расплываться безобразные пятна.
- Ой, прости меня, Лар! – закричала я, напуганная такой неадекватной реакцией. Кто бы мог подумать, что у только что совершенно хладнокровно, если не сказать – равнодушно - говорившей о покойном муже Ларисы так сдадут нервы при звуках этого имени.
На что та - молча опустилась на диван, замерла на минуту, и, махнув рукой, сказала, наконец:
- Вот теперь ты уж точно обо мне все знаешь. Да вот - Лёвушка!
- Я надеюсь, он жив и здоров, – осторожно заметила я, не зная, как себя вести дальше.
- Лёва и теперь живее всех живых! – встала передо мной Лариса во всей своей красе, выставив вперед роскошный бюст и расположив руки на стройных бедрах, как будто собираясь пуститься в пляс.
- И ты его видишь прямо перед собой! – засмеялась она, выхватив из моих рук фотографию и положив ее себе на грудь. Тут только я заметила, что у парнишки на снимке и у бесподобной Лары было одно и то же лицо. Та же линия чувственных губ, прямой нос, пронзительные зеленые глаза.

- Брат, что ли? – с трудом соображала я, прекрасно осведомленная о том, что Лариса была единственным ребенком у родителей, как она мне сама недавно сообщила. И тут до меня дошло!
- Ларка! – завопила я, - Так ты, что ли, этот, как его… трансс… трансс… - никак не могла я выговорить непривычное для себя слово.
- Транссибирский экспресс! Ага! – прокричала Лара, и обе мы зашлись в безудержном хохоте.
Мы долго не могли успокоиться, это была настоящая истерика, но, наконец, обессиленные, уселись прямо на залитый ликером ковер. Я старалась привести мысли в порядок и решить, что же теперь я должна сказать.

- А как же талантливый ребенок, гордость родителей? – вырвалось у меня, пытавшейся переварить потрясающую новость. Я вспоминала недавний рассказ Лары-Левы о ее (или его - тут я совершенно запуталась) детстве.
- Талантливый ребенок был, как ты понимаешь, только это был мальчик, а не девочка. И мальчик этот очень страдал от того, что у него было чужое и враждебное, как ему казалось, тело.
Ну да, я, помнится, слышала и читала о подобных историях. Но никогда бы в жизни мне не пришло в голову, и ни в каком дурном сне не приснилось, что женственная, соблазнительная, с округлыми формами Лариса была рождена мальчиком.

- А ты совсем теперь женщина, или как? – не удержалась я от глупого вопроса, не представляя, как же в ином случае Лара-Лева могла завлекать мужчин и раскручивать их, что называется, на бабки.
- Да, я сделала операцию, прошла курс гормональной терапии и ничем теперь не отличаюсь от тебя, – спокойно заметила Лара, а я подумала про себя: «Еще как отличаешься! У меня никогда не было такой роскошной гривы, тонких рук и гибкой талии, не говоря уж о груди размера 34 С».
- Но это только здесь я смогла позволить себе подобную операцию. В России, как ты понимаешь, у меня на это не было ни средств, ни возможностей.
- А как же твои романы, еще тех времен? Знойный Луис, ученый Гюнтер?
- С Луисом мы же только дружески общались, а потом переписывались, перезванивались. А Гюнтер – тот так ничего и не понял, – опять засмеялась Лара.
В ответ на мой недоуменный взгляд, она протянула мне видеокассету с фильмом «М. Баттерфляй». Я помнила шум, поднявшийся по поводу этой картины лет пятнадцать назад. Там был главный герой - дипломат, осужденный за шпионаж. В течение 20 лет он любил певицу из китайской оперы, которая оказалась шпионкой. Ладно бы просто шпионкой, но исполнительница главной партии в одноименной опере к тому же оказалась мужчиной. Так что, ничего нового в любовной драме «нашего» Гюнтера не произошло.
- Все уже было в этом мире, - философски заметила Лариса.

Так вот что было ее истинным хобби, вдруг озарило меня – исследование мира женщины, стремление понять, почему природа так жестоко обошлась с мальчиком, который ощущал себя, да и выглядел (за исключением первичных половых признаков) как нежная девочка. Ведь и психологию, и физиологию мужчины она хорошо знала именно потому, что первую часть своей жизни провела пусть и в ненавистном, но все-таки родном мужском теле. Потому и приехала в Торонто – город, славящийся своей терпимостью ко всем тем, кто отличается в проявлениях сексуальности от простых и традиционно ориентированных смертных.

Но почему она решила открыться именно мне? Мы ведь не были подругами – так, пересекались изредка наши пути-дороги. Когда я спросила об этом Ларису, она взяла меня за руку и подвела к зеркалу.

- Посмотри на себя, - сказала Лара.
А чего мне было смотреть? Я и так знала, что выгляжу как ощипанная и только что вынутая из морозилки курица - со своим мокрым носом, растрепанными короткими вихрами, серым цветом лица от ежедневно выкуриваемой дюжины сигарет и обгрызенными ногтями.
- Ты получила этот дар – быть женщиной – безболезненно и бесплатно. И вместо того, чтобы с благодарностью принять его, превратила себя в какое-то непонятное, бесполое существо. Я хочу помочь тебе приобрести приличный вид, научить, как быть и выглядеть женщиной по-настоящему!

Я поморщилась от ненужной патетики Лариного страстного монолога. Придется мне ее огорчить. Из всей ее истории я сделала очень важный для себя вывод – ошибка природы произошла и в моем случае. Только я-то должна была родиться мальчишкой! Ах, какое бы это было счастье - жизнь, не обремененная заботами о внешности и искоренении вредных привычек, которых у меня множество. Лара еще не знала, что я приняла решение – подамся и я в транссексуалы! Вон их сколько в нашем городе! А что - сделаю операцию по перемене пола, а потом, может, и женюсь на Лариске. Красивая она баба!