Великаны Элерт и Брамерт

(De reuzen Ellert en Brammert)

Много лет назад ландшафт области Дренте представлял собой одну большую ровную пустошь, по которой там и сям были разбросаны болота и зыбучие пески, в которых водились недружелюбные великаны. К тому же из-за разбойников окраины Дренте были очень опасными. Самыми скандально известными не только в Дренте, но и за пределами области, были Элерт и Брамерт – отец и сын, два великана. Они жили в тёмной дыре, расположенной в самом центре Большой Пустоши. К их жилищу было практически невозможно пробраться из-за окружающих его болот и зыбких песков. Через шаткий, наполовину провалившийся в болото мостик, кое-как слепленный из досок и древесных стволов, они добирались до всегда открытой «двери» в своё логово. В окнах Элерт и Брамерт не испытывали никакой необходимости – собственно, как и в дымовой трубе или хотя бы в дыре для вентиляции.

При мерцающем сиянии тусклых факелов время от времени они инспектировали свои добытые с бою запасы – серьги, браслеты, ожерелья и, конечно, золото, много золота, которое лежало тут и там большими неряшливыми кучами. Но, несмотря на все свои богатства, великаны влачили жалкое полузвериное существование – хуже, чем у самого последнего подёнщика. Днём они валялись, а ночью спали на кучах прелой травы, стыдливо укрывшись грязными вонючими овечьими шкурами и пожираемые вшами.

Радостью всей их жизни была фантастическая сигнализация, которую они сами же и придумали: чёрная, жесткая металлическая проволока, натянутая от их берлоги по всей пустоши. Эта проволока пересекала просёлочные дороги во множестве мест и составляла чудовищную паутину. Если кто-нибудь зацеплял проволоку, то в норе звучал сигнальный колокольчик – старый овечий колокольчик, подвешенный над кроватью Брамерта. Тогда взбудораженные великаны подскакивали с кроватей, днём или ночью, в бурю и в стужу, и чаще всего им доставалась богатая добыча.

А однажды они разослали по округе «пожарные письма», в которых было написано: «Заверните в это письмо сто серебряных монет и положите в пустое дерево, иначе мы сожжём ваш дом и ваш сад». И многие люди действительно испугались, особенно потому, что урожай уже был собран и амбары были полны сухого, а потому – легко воспламеняемого зерна.

Но в один прекрасный момент одиночество начало надоедать обоим великанам, невзирая на всё продолжающиеся ночные приключение. В первую очередь Брамерту – сыну не хватало женщины в их невесёлом жилище. Хозяйственным премудростям отец Элерт мог, конечно, научить сына Брамерта, потому что ему уже приходилось раньше вести домашнее хозяйство и он мог готовить еду и штопать носки. Но этого Брамерту было мало.

И вот, в один тёплый весенний день – птицы пели вовсю и листья берёз уже покрылись юной листвой – они поняли, что набрали достаточно золота. В этот раз им понадобился кто-то, кто бы ухаживал за ними – чистая юная девушка, которой пришлось бы делить постель с ними обоими. Поэтому они решились при свете дня вылезти из своего жилища возле Орфелте. К их радости они вскоре заметили девушку, которая была совершенно одна. Её звали Яантина Бюнинг. Она печально сидела возле дерева и смотрела на широкую, мрачную пустошь. Как дочь зажиточного крестьянина она могла и не надеяться выйти замуж за могучего Харма Вейфера – сына простого подёнщика. И поэтому она забрела куда подальше от обитаемых мест и от материнского взора, оставшись безо всякой защиты со стороны жителей своей деревни – в отличие от них, которые в те опасные времена старались не уходить далеко от дома и всегда заботились друг о друге.

Отцу и сыну не стоило больших усилий утащить жалобно кричащую Яантину в свою заброшенную дыру. Впрочем, она не оказала особого сопротивления, тем более что жизнь среди людей была ей не мила – раз уж она не может выйти замуж за Харма Вейфера. Хныкая, она приводила себя в порядок, тем не менее, не без женского любопытства оглядывалась по сторонам, пытаясь угадать свою дальнейшую судьбу.

Невзирая ни на что, Яантина не пала духом. Она интуитивно чувствовала, что, невзирая на всё своё незавидное положение, рано или поздно она сможет одержать верх над обоими великанами. И после Харма Вейфера, в вера в которого у Яантины была безгранична, она всегда вспоминала свою покойную бабушку, в честь которой её и назвали. Маленькая женщина, куда меньше Яантины, чьим девизом было: «Лучше маленький и злой, чем огромный и дурной!»

Так как Яантина мудро держала свои мысли при себе, великаны доверяли ей всё больше и больше. И она также мудро использовала разногласия и практически ежедневные ссоры между отцом и сыном. Отец жутко ревновал сына, потому что сын чаще мог быть с Яантиной, чем он сам. И сын осмеливался всё больше и больше сопротивляться мелочным придиркам отца, чьи силы шли на убыль и чьи дни уже подходили к концу.

К тому же молодой и холостой Брамерт был под большим впечатлением от внешности Яантины, настолько, что оставил свои выходки и пакости. Он даже время от времени позволял ловким пальцам Яантины приводить в порядок свои жёсткие, как проволока, волосы и свою дикую бороду – так, что вскоре начал выглядеть как господин своего отца. Правда, нужно сказать, что он не раздулся от гордости, так как любил своего отца. Всё же ему пришлось менять свой облик, иначе люди в конце концов поймали бы его во время одной из своих вылазок. Иногда он напяливал на себя что-нибудь новое: одно время года он носил большую копну волос, чёрную бороду и большие усы; потом он брил голову наголо, но одевал грубую шапку. А потом он носил очки, хотя лучше видел мир без очков.

В один жаркий летний день, спустя почти семь лет после похищения, Яантина наконец-то увидела свой верный шанс. Взбешенный старый Элерт куда-то убрался из пещеры (они с сыном снова повздорили из-за Яантины). Брамерт был веселее, чем когда бы то ни было, во многом благодаря грязной посудине с только что с бою взятой водкой. Из этой посудины он и прихлёбывал огромными глотками. Брамерт одурел настолько, что не соображал, что делает. Он уселся на деревянной скамье перед входом в логово, на самом солнцепёке: ему захотелось, чтобы его подстригли так чисто и гладко, чтобы он выглядел, как юноша, у которого ещё нет бороды. Яантина сначала ворчала и отнёкивалась, но потом взялась за работу. Благодаря водке, жаре и одолевшей сонливости Брамерт вскоре обмяк – и совсем скоро уже спал, как сурок, и храпел во всё горло, как делал это обычно. Яантина поудобнее взяла острую бритву и перерезала ему глотку. Так она ради собственного спасения стала убийцей, потому что из-за постоянно грубого обращения потеряла всякую человечность.

Так быстро, как она только могла, Яантина бросилась через пустошь по направлению к Орфелте. Но вскоре после убийства отец Элерт нашёл своего мёртвого сына, залитого кровью. Он сразу понял, что случилось, и куда направилась Яантина. Благодаря своим гигантским шагам он смог бы быстро поймать девушку. Элерт быстро нашёл свой гигантский топор, длиною в добрых три локтя. Но Яантина уже находилась под деревенскими дубами, прямо возле фермы своих родителей. Но Элерт, в невыразимой ярости, на этот раз осмелился среди белого дня реветь во всю глотку возле людских жилищ. Элерт не успевал поймать Яантину, но у него ещё был его топор. Он мог бросить топор ей вслед, и тогда бы он наверняка попал в Яантину, ведь в метании топора он не знал себе равных!

Но ему не повезло и в этом. Он подумал: «Дом у них добротный, а в доме наверняка сидит целая толпа разозлённых уродцев». И Элерт метнул свой топор, но топор, дрожа, остался торчать в огромной амбарной двери. Так Яантина добралась целой и невредимой до своего дома – задыхающаяся, насмерть перепуганная, но на седьмом небе от счастья.

Папаша Элерт рухнул на землю и умер на месте – такого поражения его старое сердце не могло вынести. Но трещина, оставленная смертоносным топором Элерта, была видна даже через годы.

Спустя долгие и страшные семь лет оказалось, что Харм всё ещё не женат. Через три недели после возвращения Яантины они сыграли пышную свадьбу, на которой была добрая сотня гостей со всей округи.

Большая Пустошь сразу же и навсегда получила новое, более известное название – Элертова Пустошь.


перевод с нидерландского –
Сергей Василевский.