Волки меня увидели первыми часть 2

ПРОДОЛЖЕНИЕ «Волки меня увидели первыми»

Далее время пошло в ожидании Инжей. Лоренс не стал дразнить гусей, сдал взятый на прокат кольт, купил четырех часовую курсовку «Экскурсия по Сан-Франциско» с обедом в ресторане города, сел в экскурсионный автобус и … стал колесить с десятком таких же бездельников как он.
Но всё равно жизнь с его приездом в Сан-Франциско уже сдвинулась с точки покоя.
Джойс потребовал данные на родню Лоренса. Супруги Глисиас отдыхали в Колумбии, пока в их доме шел ремонт, но и на отдыхе их нашли и призвали, «чтоб ответить за преступление, которое они не совершали». То есть, прямо в санаторий в Баготе приехали люди и, представив удостоверения Интерпола (а мальчика разыскивали по всему свету), потребовали объяснений: «Откуда взялся ваш племянник?»
После «беспристрастного» разговора с полицией, пара испуганных людей снова была призвана ответить, уже пристрастно задающему вопросы некому господину Джойсу. Тот разговаривал с ними по видео телефону.
- Вы сказали, что ребенка вам подбросили, но ведь это же полная чушь! Парю было девять лет, это не грудной ребенок. Он должен был рассказать вам о себе всё, о своих близких, о матери, об отце!
-Так мы же ответили, мальчику было одиннадцать, он был …больным, как же требовать с него информацию, если он был невменяем и ничего не помнил о себе. – Глорию Глесиас буквально трясло от «тупости», с которой она столкнулась. – Мальчик был инвалидом! О каких родителях речь, кто мог выкинуть такого за дверь, как он мог оказаться за сотни километров от Сан-Франциско? Где была та мать, что думал его отец?! Нашей задачей было поставить ребенка на ноги, вернуть его организм к жизни и вы смете обвинять нас в похищении?!
По видеотелефону говорили те, кто забыл о решении точно такого же конфликта у трона Соломона. Миллионер Джойс и учительница из Пасадены дрались за своё. Люди кричали, обвиняя друг друга во лжи.
- Вы можете морочить голову полиции Пасадены, но не мне! Парню было девять лет! Как бы он не был болен, он должен был вспомнить, кто он и откуда! Что за нелепое имя вы ему дали! Вы сделали это намеренно! Вам хотелось запутать следы!
Глория хотела ответить и на это, но сжала губы и посмотрела на представителя Интерпола.
Тот пока не имел фактов, чтоб верить Джойсу, поднявшему переполох по поводу своего парня. Похожесть молодого человека по имени Тед Лоренс на его сына – ещё не повод для обвинений. Государственный служащий здесь, чтобы «разобраться» и свести к нулю разногласие сторон в деле двадцатилетней давности (то есть, уже и срок ему вышел!). Потому он не ответил Глории Глесиас взглядом осуждения. А его абсолютно индифферентное выражение лица несколько успокоило последнюю.
К тому же с баламутом - американцем решил поговорить сам Карлос Глесиас. Человек высокой культуры, архитектор, которого знают в как проектировщика калифорнийского Диснейленда.
Глесиас говорил медленно, как человек, выздоравливающий после инсульта, чуть на распев. Однако в его передаче информация о приемыше в их семье была более полной, потому более понятной для Джойса и представителя Интерпола.
- Вы не можете обвинить нас в скрытии того факта, что в нашей семье появился чужой нам ребенок. Мы сообщили в полицию Пасадены о несчастном мальчике. Об инвалиде, попавшем в сложнейшую жизненную ситуацию. Мальчик был изнасилован и выброшен из машины прямо на проезжей части дороги. Если бы не моя жена, подобравшая его там, его б просто раздавило. Место, где нашла его моя жена это не просто проезжая часть города, это магистраль, проходящая в черте его. По ней ездит и грузовой транспорт. Да, не скрою, то, что поиски родных мальчика были короткими, на это повлиял тот факт, что главой полицейского управления в Пасадене являлся тогда мой родственник. Аро Глесиас. Но в остальном - моя жена и я, мы оба поступили как истинные христиане, мы не дали погибнуть ребенку. Вашему или чьему-то ещё. После поиска родных одиннадцатилетнего мальчика инвалида мы забрали парнишку из клиники в наш дом. У нас не было детей, и мы взяли его в свой дом, под свою опеку, не смотря на его жалкое, очень печальное состояние. Тед заговорил, нормально заговорил только после длительного лечения. А сначала он просто мычал, беспрестанно дергая головой, будто нервнобольной. Этот факт тоже отмечен в его медицинской карте. Такого ребенка не вяли б в обычный интернат. Он мог погибнуть в руках бесчестных людей, оказаться разобранным на … биологические составные. Да, думаю, мальчику грозила и такая опасность. Мы же с Лори взяли его в свой дом, отказавшись от больниц, от интернатов, мы выходили его. Он стал говорить, а после двух лет ухода за ним, и встал на ноги. А ведь этот мальчик помнил себя в детстве только инвалидом с поджатыми коленями. …Вот такие обстоятельства дела, мистер Джойс. Ваши обвинения беспочвенны. К тому же, как нам только что сообщили, анализ ДНК ещё не сделан. Вы и утверждать не можете, что наш Тед, это ваш сын Артур Джойс.
-Имя, какое имя было у мальчика до данного вами?
-Я же сказал, ребенок молчал. Не могли же мы обойтись без имени. Моя жена дала ему имя своего отца. Мой родственник – Аро Глесиас посоветовал мне не давать мальчику мою фамилию. Я согласился, чтоб у ребенка была иная фамилия. Первые два года Теда наблюдал врач психолог по фамилии Лоренс. Моя жена – Лори, после того, как нам дали такое разрешение в полиции, записала мальчика на фамилию Лоренс. Роберт Лоренс – его врач – не возражал.
…А вот врач, наблюдавший выздоравливающего Карлоса Глесиаса, возражал, чтоб разговор с его пациентом продолжался. У Глесиаса резко подскочило давление.
Лоренс ещё наблюдал красоты окрестностей Сан-Франциско. Слушал байки о мосте Золотые ворота. А человек Джойса … уже взял на анализ его волосы и кусочек кожи. При этом сделано это изворотливо, по воровски.
Теду прямо в экскурсионном автобусе придавила волосы. Будто случайно, его задела сумкой девушка, сидящая позади него в кресле. Она же (вот неловкая какая!) взмахнула в ресторане ножом и отхватила ему кожу с локтя. Тед, на всякий случай, не стал знакомиться с такой «приставучей» девушкой. Он даже шутить по поводу «скорострельности» Джойса не стал. Но когда на обратном пути девушки не оказалось в автобусе, ему более чем взгрустнулось. «Если он узнает, что тот мальчик – это не я, что он предпримет? …Главное, чтоб он ничего не предпринял против Инжей. Ведь я появился здесь, как могут решить многие, с её подачи. Надо бы встретить её на вокзале, да и … сесть с ней на поезд, едущий в другую сторону. Думаю, будет лучше обоим нам не задерживаться здесь. Всё выяснили, чего ещё? А работу ей вообще нужно бросить. Не нравится мне её босс. У нас в Лос-Анджелесе ему вполне замена найдется. Ну, если она вообще захочет работать».
Прошло сорок минут. Экскурсионный автобус выплевывал своих пассажиров там, где взял – на вокзале.
Лоренс перешел на нужную платформу, принялся ждать поезд из Майами. До его приезда оставалось минут пятнадцать.
***
По платформе быстро шел худосочного вида мужчинка. Метр сорок – от силы. Лысоватый, очень взволнованный, одетый неряшливо, но в щегольскую, дорогостоящую одежду и … зимние кроссовки. Он извинялся и раскланивался всякий раз, когда сталкивался с попадавшимися ему людьми, ожидавшими прибытия поезда «Майами - Лос-Анджелес». Вдруг, увидев кого-то на платформе, человек замер в очередном шаге. Остановился и уставился на конкретное лицо.
В двух метрах от профессора по имени Доротей Мопс стоял Тед Лоренс.
Профи лингвист почти не играл, когда распахнул объятия и со слезами на глазах двинулся на Лоренса. – Чарльз, маль…чик, мой мальчик, …мой…сын.
Мужчина был Теду по грудь. Сначала он уткнулся в неё головой и, чуть заикаясь, произнес: «Сколько же я ждал этой встречи, сколько же… я ждал. Сын…», - а потом он взялся за плечи Лоренса, подтянулся на руках, (встав на цыпочки) и … поцеловал его в щеку. – Чарльз, сын. …Боже, …мой сын. – Потом он как женщина замахал руками на удивление в лице Лоренса, - о, конечно, конечно, - он протянул руку и несколько демонстративно, с поклоном представился, - Дориан Мопс, профессор, лингвист, ваш, простите, папаша.
Тед решил, что человек пьян. И не обиделся. С кем не бывает. Особенно в черте этого города. Впрочем, и что перед ним подстава- это тоже он предположил. Потому огляделся.
Однако следившие за ним парочка «клещей» из «Новостей мира», были пока надежно прикрыты толпой. А съемка велась с расстояния ста шагов. Со второго этажа здания (из служебного кабинета дирекции вокзала). Тед ничего не заметил, потому решил остановиться на первой версии, объясняющей странное поведение как будто бы приличного джентльмена. Только маленького росточка. То есть, как будто кроме людей, так же как и Тед ожидавших поезд, на них никто не обращал внимания. А поезд вот-вот должен был показаться из-за поворота.
Лоренс взял Мопса за руку, как ребенка и …отвел его, усадив на скамейку. Наклонился, согнувшись в поясе и, глядя в слезливые глаза мужчинки, полу грозно произнес: «Вот так-то лучше. Я не имею чести знать вас, …папаша, но в другой раз найдите для себя более верное направление», – и Тед пошел себе дальше.
Но Мопс тут же снова кинулся к нему, и на этот раз он был уже более осторожен в выражениях и жестах. Он, делая на один шаг Теда два, вышагивал рядом. Приговаривая: «Я понимаю, для меня это тоже страшно неожиданное известие. Но счастливое. Я … человек одинокий. Скажу прямо, признаюсь, я однолюб. Эвелин была моей единственной женщиной. Но, вы знайте, вы знайте, если б она призналась мне сразу, что вы появились на свет во время нашего с ней бракоразводного процесса, я бы никогда не позволил судьбе так играть с вашим здоровьем. И прошу вас, ради бога, не думайте, что вину за всё я складываю исключительно на Эви. Бога ради, простите её. Эти Джойсы, особенно Гарольд – это такая семейка, что ей, бедняжке, просто трудно было не оступиться, не совершить этот страшный, трагический поступок. Но я рад, я рад, что всё так закончилось. Что вы нашлись, …э…сами нашлись».
Тед остановился. – Не понял. Вы говорите об… Эвелин...Джойс?
-Это моя жена. Бывшая моя жена. Я - первый её супруг. Вообще-то она должна была стать Мопс, но…фамилия ей как будто не подошла. Она, знаете ли, очень крупная женщина. В общем, она осталась на фамилии Джойс.
Тед внимательнее посмотрел на малютку профессора. «Ох уж эта тётушка Эви. Над всеми решила пошутить. Вот сучка! Нет, со мной – это ей не пройдет». Тед положил обе руки на плечи Мопса и доверительно произнес: «Она вас обманула. Я – не Чарльз Мопс».
Но Тед, как будто зря старался! Мопс будто ожидал всего и этого - тоже. – Да вы же не в курсе происходившего тогда! Эви, она, знаете ли, очень впечатлительная женщина. Вы родились таким слабеньким, - он улыбнулся почти виновато, - я, знаете ли, сам не слишком пышу здоровьем…
Тед был возмущен: «Да как вы, взрослый человек, можете повестись на это?! Моё имя - Тед Лоренс! Вот, вот…- Тед сунул под нос человечка свой паспорт. – Я – это я! А вы… - он отвернулся от Мопса, - вам всем тут лечиться нужно. Все, блин, все до единого - больны…
Тед шел и ругался себе под нос. Мопс держался уже чуть дальше, но не отставал.
-Вы не понимаете, вы не можете её судить. Она же родная сестра Гарольда Джойса – этим всё сказано. Нет, нет, вы не понимаете, потому что не в курсе тех событий, я сейчас всё объясню…
Тед замер. Потом грозно стал приближаться к профессору. – Когда она сказала вам о том, что я – её ребенок? Что я этот, Чарльз? Вчера? Ага. И вы, уже сегодня побежали догонять незнакомого вам человека, чтоб пытаться внушить ему её бред. Понимаю. Вы очень привязаны к вашей Эвелин… (и громко) только при чем здесь я?!
Профессор развел руки в стороны. Улыбнулся, и произнес для него очевидное: «Но это правда, вы – наш сын!»
Поезд показался из-за поворота. Тед, разумеется, его заметил. Он попытался отцепиться от рук странного человечка, от которого пахло хорошим крепким табаком. (Тед угадал, табаком, из которого сворачивают гавайские сигары).
– Так, ладно. – Поезд приближался. Тед следил за ним. – Ладно, …профессор. Мне пока некогда разбираться с заключительным диагнозом вашей болезни. …Извините. – Он таки отцепился от Мопса. Пошел навстречу поезду. Ему нужен был его восьмой вагон.
Мопс поспешил за ним.
Инжей махала Лоренсу листком бумаги. Тед понял, она хвастается успехами. В её руках свидетельство о разводе с Ричардом Майлзом. – Тед, поздравь меня…
-И ты, дорогая поздравь меня, - Тед кивнул в сторону мужчины в длинном кашемировом плаще, - меня снова усыновляют. Какой парадоксально приветливый город, ваш Сан-Франциско!
Инжей перевела взгляд на человека, стоявшего возле правого локтя Лоренса.
Маленького мужчину толкали выходившие из вагона пассажиры. На него шикал проводник вагона, указывая, что он мешает пройти людям, но человек, будто не слышал ничего, улыбаясь, он смотрел на Теда. И как будто был этим счастлив.
Пытаясь отшутиться, Инжей произнесла: «Какой уж есть. Но он есть, наш Сан-Франциско». – Она взмахнула руками, будто приветствуя город.
Однако, посмотрев внимательно на одного мужчину, а затем на другого, что-то там уловив, некое сходство черт (когда ей указывали на сходство Теда с Джойсом, она отмахивалась от факта), она запнулась и улыбку смяла. – Тед, что это за человек? Что происходит?
-Понятия не имею. - Тед взял Инжей под руку и повел к кассам вокзала. – Но у меня есть предложение. А что если нам…
Мопс взял Инжей под руку. – Миссис Джойс, вы должны меня знать. Мы встречались с вами, э… сейчас скажу точно, …семь лет назад. В доме моей бывшей жены – Эвелин Джойс. На её юбилее. Я – Доротей Мопс. Я преподаю европейские языки в здешнем университете. – Мопс улыбнулся, несколько заискивающе заглядывая молодой женщине в глаза. – Вы узнали меня, …Инжей? И я вашего мужа европейским языкам учил и ваших …остальных родственников …из числа Джойсов. Они, знаете ли, настаивают, чтоб именно я принимал у них экзамены.
И Инжей …вспомнила. – Ах, да! … Тед, это правда. Он - этот господин Мопс – профессор. Это точно. – Но, чуточку повнимательнее разглядев рост и комплекцию господинчика, она тихо рассмеялась, - Ах, да…- Инжей ткнула пальцем в грудь Мопса, - точно! Вы же первый муж Эвелин! Нашей… всем родственной тётушке Эвелин – точно! – Инжей посмотрела на Лоренса, а затем, уже более благосклонно улыбнулась маленькому мужчине. – А что случилось, профессор? Наша тетушка Эви приказала долго жить? …Нет? Ну, тогда давайте, отойдем от дверей вагона.
И снова она посмотрела на Теда, - Тед, так куда мы идём?
-Я предлагаю уехать из вашего сумасшедшего города, Джей.
-Ну, ну, …как тебя тут достали. Успокойся. Я же нормальная.
Тед посмотрел на Мопса. – Не знаю, как тебе, мне обилие чьих-то мужей, чьих-то отцов уже порядком надоело. Этот меня Чарльзом назвал.
-Да хоть Мурзилкой! Ай, не обращай внимания. – Инжей крепче схватилась за Теда и повела его к вокзалу.
После развязывания узла с Майлзом у неё было превосходное настроение. – Так куда мы идём?
Лоренс всем видом давал понять, что ему «точно всё надоело»: «А! подальше!»
Инжей, которой позвонили из дома Гарольда, где с последним случился сердечный приступ, к нервозности своего приятеля отнеслась менее эмоционально. То есть, более прагматично, даже по-деловому. – Нет, милый, пока из города нам с тобой уезжать не следует. Я скажу почему, только …э…давайте отойдем подальше. Так куда мы пойдем, Тед? А давай, в ресторан! Я плачу.
-Нет, я настаиваю, мы идём к кассам. Я хочу уехать. С тобой. В Лос-Анджелес.
Инжей улыбнулась, покачав головой. – Отменяется. Сначала нужно уладить кое-какие дела. Заехать ко мне.
Тед тут же ответил: «Отменяется вовсе. Марк так обижен на меня, и, думаю, на тебя, что теряет сознание. И вообще, он согласился дать тебе развод».
-Да?! …Странно. – Инжей на мгновение задумалась. Даже остановилась. А потом усмехнулась, на промелькнувшую в голове мысль, - ах, понимаю. Это он тебе сказал минут сорок назад, да? Ну понятно! Тогда ситуация была несколько иной. А мне он позвонил только что. И сказал, что встретит меня на вокзале. – Инжей оглянулась. – Он где-то тут. …О, черт! Эвелин…
Первое, что Инжей заметила, это явление «крейсера в людском водовороте».
Эвелин Джойс была почти на голову выше толпы, мешавшей ей приблизиться к троице у вагона номер восемь. – Инжей! Инжей, детка! Берегись! …Марк! Тут Марк…
Короткоствольная винтовка в руках Марка Джойса пальнула из двух стволов сразу.
Эвелин успела обернуться, застыть, расставив руки по сторонам. Красное лицо её было повернуто к месту, с которого, как она предполагала, вероятнее всего он и начнет стрелять – с правого бортика лестницы, ведущей в тоннель.
И она оказалась права. Марк Джойс даже не пытался скрыться. Он стоял на мраморном бортике, и в руках его была винтовка. Теперь он целился в себя.
Одна из первой пары пуль задела случайного прохожего человека, другая - женщину, похожую на распятую тряпичную куклу.
Эви оседала на асфальт, который теперь стал совершенно свободным вокруг неё, если не считать замерших на фоне голубого вагона трех фигур, и человека, упавшего рядом с ней.
На лице последнего было выражение удивления. По-видимому, он не успел осознать тот факт, что он всё таки не доехал до родного Сан-Франциско.
Эви была ранена в грудь, Мопс хлопотал возле, давая ей совершенно бесполезные советы, вроде того: «Милая, дыши не глубоко, крови будет выходить меньше».
Инжей была в состоянии шока, она принялась выкидывать из дорожной сумки вещи, как будто пытаясь отыскать для Теда, пытавшегося чем-нибудь зажать открытое пулевое ранение, чтоб не хлестала кровь.
-Я сейчас, вот это, нет, это не подйдет, вот эту кофточку возьми, о! нет! Вот это…
Тед пихал к ране скомканные кофточку, а другой старался туже перевязать рану.
Мопс, пытавшийся услышать «последние слова своей возлюбленной женушки» мешал ему. – Дорогая, что ты сказала, дорогая, что? Что, говори, я слушаю…
- Дори, Дориан, прости меня, - наконец, заговорила раненая, - и …позаботься о Джордже. Маршалл оказался никудышным отцом…
-О, дорогая…Я сделаю,…всё сделаю, не умирай, прошу тебя, … не оставляй меня…
Лоренс закричал на обоих: «Да что вы с ума сходите?! Профессор, …тоже мне! Вы же видите, она и говорит, и дышит. Значит, легкое не задето. Пуля вылетела, теперь только б кровь остановить, лучше врача вызывайте!»
Врача вызвали другие люди. И полиция уже скручивала руки неудачливому Марку Джойсу (в него кто-то кинул сумкой и он, пальнув в сторону от своей головы, слетел с бортика, его тут же накрыл полицейский, оказавшийся ближе всех к платформе).
Инжей присела рядом с Эвелин и, вся трясясь, просила у неё прощения: «Эви, …тетушка Эви, боже мой, я никогда, я… простите меня, прошу вас, простите…».
-Да что ты, …дурочка, разве дело …- Эви потянулась рукой, Инжей решила к ней, схватила её руку, прижала к щеке…но! Эвелин (достаточно жестко для раненой под ключицу), отняла свою руку и потянулась к щеке Лоренса.
- Я так рада, что в такой, такой момент, смогла оказаться рядом с тобой, мой …мальчик.
Лоренс резко отпрянул от окровавленной туши старухи, кинув на неё остатки тряпок, накиданных Инжей и поднялся на ноги.
На него любовались. С умиленной диковатой улыбочкой на дрожащих губах на него смотрела женщина. Женщина, к которой его никаким образом не тянуло, напротив, весь вид её был ему неприятен. Она отталкивала его всем и своей улыбкой, и тянущейся к нему рукой, и даже своим жалким положением.
Ему стало плохо. Дурно. Неспокойно. Он оглядел компанию и, вдруг, задергавшись головой, будто в тике, замахал руками, будто его окружали дикие пчелы, - сумасшедшие, они…сумасшедшие…
Инжей поднялась на ноги. Эта женщина умела быстро разобраться в ситуации. По нескольким незначительным признакам, она почувствовала, в произошедшем, целью являлась не она. И …страх прошел. Более того, в ней тут же мобилизовалась активность. Она смекнула, кто есть цель. И тут же схватила Лоренса за руку: «Тед, бежим!.. Тед, …уходим… Эй,…полиция! Сюда эй, …полиция?! …Тут – Инжей небрежно указала за спину пальцем, - впрочем, посмотрите сами.
За её спиной лежал труп мужчины и раненная родственница …бывшего мужа.
Полицейский склонился над Эвелин.
Инжей уже отвела Лоренса подальше. К тоннелю.
Даже не взглянув на человека, лежавшего на бетонной дорожке на животе (с раздвинутыми руками и ногами), она, цепко держась за своего мужчину. – Не смотри туда! Идем, спускаемся, так…осторожно. Что с ногами? …Ты в порядке? Какой-то ты нестойкий. … Нет, всё! Ты прав, хватит персональных видений. …Вот сейчас всё выясним и …к черту Сан-Франциско!
Она повела Лоренса к зданию вокзала. – Нужно выпить! Нужно срочно…иначе меня сейчас стошнит. – Инжей уже двумя руками вцепилась в Лоренса. Её вещи, разбросанные у вагона, так и остались лежать рядом с Эвелин. Но деньги она умела припрятать поближе. – Я плачу. Сейчас … всё устрою. Ты просто взволнован. Слуховой аппарат потерял. Я понимаю.
Он расслышал кое-что, нужно для себя. - Да, да, Инжей, …уходим. Уезжаем немедленно.
-Нет, нет, милый. – Инжей покачала указательным пальцем, освободив одну руку. Второй она хватко держала Теда под руку. - Мы только водички попьем. Дел, как видишь, полно. Уезжать пока не будем. …В ресторан!
Но их остановили. Дела государства и порядка в нём – в первую очередь. Граждане напьются и слезами.
Лоренс первым пошел «сдавать полиции информацию». «Где он стоял, где стояли другие, кого он видел, что тот человек делал» - он всё рассказал. Потом, обхватив голову руками, затих на скамье в зале ожидания, стал ждать, когда «сдастся» Инжей.
Рядом с его ногой стояла недопитая бутылочка минеральной, купленной Инжей в буфете. А в голове его, будто от сильного хмеля гудело шумом прибоя. Тед вдруг понял, что ничего не слышит, кроме этого страшного для него звука. «Вон из этого города! Сейчас же… надо выбираться».
Он был под властью каких-то страшных, глубоких страхов. Он встал со скамьи и, будто напрочь забыв об Инжей, пошел к платформам, с которых поезда уходили из города Сан-Франциско.
***
Мопс! Этот лингвист всё-таки остановил его. У самого поезда. Тед даже не знал, куда тот идет.
Лоренс Дори Мопса не узнал. Это истина! Тед прошел мимо человека, кинувшегося ему навстречу со словами: «Родной мой, ну пусть, пусть Тед». Лоренс покосился на него хмуро и прошел мимо. Он …забыл, что знакомился с этим человеком вот только что!
И тут профессор понял: парень его не слышит!
Разговаривая с Тедом трудно было заподозрить его в глухоте. Вот только если из-за темных волос не замечался закрепленный на правом ухе аппарат для слабослышащих. А профессору уже «доложили» о проблеме парня. И он закричал ему …в левое ухо: «Она просит у вас прощения! Она очень виновата в том, что втянула вас в это грязное дело. Дело о мальчике, вы слышали? – Дориан будто никого вокруг не видел и не слышал. Напротив, он кричал так, чтоб его услышали. - О…мальчике. Вы в курсе? Да откуда! Конечно вы тут ни при чем. Вас заклали как агнца. Но тут винить только личностей – пустое. Тут философия мести. Мести бессилия подчиненного взрослого против всесилия непокорности избалованного ребенка. Но фокус не удался. Они с Джоном остались в дураках. Да больше! Они были страшно напуганы. Они всего лишь хотели преподать урок гадкому мальчишке, а тот вышел из-под их контроля. – Мопс похлопал парня по пояснице. - Простите её, Тед. Хотя бы за то простите, что она не поленилась выносить вас и родила. Ну, хорошо, хорошо, вы не хотите признавать за ней материнство, но она ваша родительница – и это факт. И поверьте мне, если б я знал, что вы родились, я бы стал вам лучшим на свете другом и отцом. Вы слышите? … (ещё громче) Я готов и сейчас, вы …понимаете меня? ...Это не ваш поезд, Тед! Этот - идет в Лас-Вегас. …Вам туда?»
-Нет. – Тед понемногу начал приходить в себя. Он вообще быстро приходил в себя, если дураки поблизости пропадали.
Но многое из сказанного Мопсом было пропущено его сознанием. Не было услышано. Но он пришел в себя и теперь снова и слышал человека, и вспомнил, …как зовут его - человека, держащегося за него двумя вполне крепкими, вполне мужскими руками. – Вы - Мопс. Профессор Мопс.
-Прекрасно! – Мопс взял парня за руку и осторожно двинулся с ним подальше от поезда, идущего на юго-восток. – Теперь идемте со мной. Мой дом - ваш дом. Идемте! Вам нужно прийти в себя. Это ужасно, я сам в шоке от истории Эвелин. Но что делать, все истории этой дичайшей семейки зарыты их же лопатами и в ямах, которые они же им вырыли. Идемте ко мне! Я живу ближе к лесным массивам. Свежий воздух, прекрасный вид на горы. Вам понравится, Тед. Идёмте!
Тед остановился. История Мопса потихоньку «вошла в его сознание». - А…кто такой Джон? …Это…Брукс? Джон Брукс?
- Да, да! Я только что звонил ему. Мне сказали, он уехал на вокзал. Представьте, мне ответили, что он уехал на вокзал вместе с Эвелин! …Вот подлец! (и через минутку) И этот …изрытый оспой монстр ещё пытается внушить всем, что он «беззаветно любит Амалию Джойс!» Да он чудовище! Калиостро, банкующий чужими деньгами! …Мертвец! Жадная ящерица – вот кто он!
 Лоренс старался не замечать утихающего шума в голове. Он старался цепляться за ясность. Посмотрел на безоблачное октябрьское небо. «Господи, климат здесь такой что ли, …дураков тучи, …тучи…».
Парочку «перехватили двое полицейских». Что-то там необходимо было ещё уточнить. Мопс ругал полицию, закон и даже угрожал, пожаловаться губернатору (они действительно были знакомы) – ничего не помогло! Тупо, полицейские указали Мопсу на здание вокзала. Лоренс пошел за ними, потому что оттуда, со стороны вокзала, через две свободные платформы ему истошно кричала Инжей: «Тед?! Мопс – вы жулик! Кто позволил вам увести моего мужчину, кто?! Тед, я тут! Я сейчас! Я иду к тебе!»
Снова начались допросы и опросы. Тед выглядел усталым, на лице отражалась скука. При взгляде на Инжей он как будто оживал, но не надолго. Дверь за вошедшим закрывалась, Инжей снова скрывалась за полупрозрачной стеной комнаты с надписью «таможня», и Тед снова начинал «скучать»: «Нет, я не заметил, кто стрелял. Нет, я не знал стрелявшего. Что? Ах, да, я забыл, что мы виделись накануне. Да, мы виделись. Нет, мы мало разговаривали. Что? Сорок минут? Ну, может. Да, может, встреча и продолжалась сорок минут, я не помню».
Он не ругал Мэри за болтливость, он не ругал Мопса, появившегося на вокзале не во время, он даже Марка Джойса ни в чем не винил, и ему не было жаль «глупую старуху, похожую на подстреленную утку».
Он так сильно хотел уехать из Сан-Франциско, что никакая другая мысль уже не владела им. Взгляд его был устремлен на дверь, ответы на вопросы стали ещё короче: «Нет. Не помню. Не слышал. Да, я глухой. Я смотрел в другую сторону. Да, кажется. Оружие? Не помню».
Наконец, они с Инжей были рядом. Она опять крепко держалась за него.
…Вот если б не Мопс!
Дори Мопс уговаривал их ехать к себе. Когда понял – номер пустой, стал усиленно заманивать их «как христиан быть великодушными и съездить в клинику к Эвелин». Странно, но и Инжей вдруг принялась убеждать Теда, что «это сделать полезно»: «А давай, правда, заедем туда. Ты во многом разберешься, поговорив со старушкой. Пока эта интриганка в своем «умирающем восторге», возможно, она что-то и расскажет…про мальчиков. Мне кажется, эта история задела тебя. Думаю, лучше поставить в ней точку».
Тед смерил Инжей тусклым взглядом. – Ты всё-таки поверила им?
Она нашлась, что ответить. В таких случай, Инжей знала, действует безотказно только правда: «Что-то подсказывает мне – с тобой я не пропаду».
-А я?
-И ты. Со мной.
Помолчав, без эмоций проводив Мопса взглядом до двери с надписью «таможня» (профессора повторно пригласили дать показания, где-то не «клеилось»), Инжей призналась Теду в том, что её саму мучило с момента выстрела Марка. – Тед, а ведь меня к тебе направила тоже Эвелин. Нет, то есть, сначала она, а потом я сама. Я сама к тебе стала приезжать. Вернее, я ехала не к тебе, но… не увидеть тебя там – уже не могла. Мне хотелось тебя найти и увидеть. …И уже потом я ехала в Лос-Анджелес только к тебе. …Тед, прости меня. Прости, пожалуйста, …ладно?
Он промолчал.
-Меня всю жизнь использовали. Я привыкла, Тед. Но с тобой, всё было по-честному. В конце концов, я влюбилась.
Лоренс промолчал и на это.
- …Честно, Тед, вот правда. Повзрослев, узнав тебя поближе,… я ей уже ничего не рассказывала. Ни о тебе, ни о нас с тобой. Она спрашивала. Как-то узнавала, что я ездила в Лос-Анджелес и спрашивала. Я огрызалась и кидала трубку. Честно, Тед.
Он молчал. И Инжей помолчала немного.
Тед безучастно смотрел на закрывшуюся за возмущенным профессором дверь с надписью «таможня». Ему почудилось, профессор перешел к боле серьезным угрозам, обещал позвонить в ООН.
Инжей гладила Теда по голове. – Ой, Тед, ты ведь действительно потерял аппарат. -Она прощупала его карманы. – Запасного нет? …Нет?! …Ты хоть слышишь меня? – Она крикнула ему в ухо. – Тед, ты слышишь меня?!
Он жестом руки успокоил её. Потом даже погладил её по спине, тихо, будто устало произнес: «Да, слышу, слышу я. И тебя слышу, не волнуйся».
Инжей тревожно заглядывала в его чуть помутневшие серые глаза. - Тед, …Тед, мне позвонила старуха Джойсов. Сказала, что готова подтвердить, вернее, предоставить тебе документы. Заключение по анализу ДНК. Я, правда, не поняла, что она хотела сказать, то ли ты «её мальчик или… не совсем». Там суматоха началась. Кажется, наш крепкий Гарри того. Действительно дела его плохи. У него уже второй инфаркт. И ещё….
Тед даже не сморгнул.
Инжей поняла, что «про мальчиков, гарольдов и ещё…» - это Теду не важно.
– Ладно. Пошли в ресторан. В животе урчит. Пока Мопса допрашивают, удерем. Пошли.
И они пошли в привокзальный ресторан. Молча ели то, что заказала Инжей.
-А ты?
Его вопрос прозвучал тихо, без напряжения. Будто ответ на вопрос, использовала ли она его? - был ему безразличным. Будто он лишь желал, посмотреть ей в глаза, когда она будет отвечать на него.
Однако он не уточнял, про что он спросил. Но Инжей поняла. И так не похоже на себя вдруг покраснела. И стала переспрашивать, будто недопоняла: «Ты о чем? Я не понимаю тебя, Тед, ты о чем?»
Он не стал уточнять. Мопс нашел их. Он сел за стол третьим. Сделал заказ, но даже не притронулся к нему. Его нервозность не придавала аппетита.
В конце концов, он просто навалился на стол, нашумев, упавшей тарелкой с салатом и стал громко восклицать, пугая сидевших за соседними столиками и тряся Лоренса за рукава летней куртки: «Ты не должен уехать, не узнав всего! Если она умрет, не покаявшись во всём, в этом будешь виноват только ты. Нельзя быть таким жестоким, Тед! Она ошибалась, она была неправа, но ты же мужчина! Ты должен уметь прощать!»
- Хоть бы знать, за что.
Мопс, услышав его тихий голос, сам себя испугался. Вот только теперь до «профессора – олуха» дошло, ЧТО он афиширует.
Тогда он руками заткнул себе рот, и просто сидел, не обращая внимания на суету официантки, убиравшей с полу посуду, на её круглую задницу, виляющую перед его лицом, а заглядывал в глаза парня, который действительно никого не собирается обвинять.
Профессор не понимал, что до Лоренса так и не дошел смысл происходящего. Дориан Мопс не понимал истины, что недосказанность – губительнее лжи.
А Лоренс уже никого тут не понимал. Обрывками из памяти он не мог пришить к своим одеждам тех заплат, что навешивали сначала город, потом Джойс, … Брукс, … Эвелин. И вот теперь Инжей, и … «папаши профессор».
Последнее – совершенно сбивало его с толку. Нет, он не считал себя человеку, сидевшему напротив совершенно не роднёй. Он считал, считал, но…в общечеловеческом масштабе. Заносчивости, типа: «как ты таракан смеешь называть себя моим папашей?» – нет, этого в нем не было.
Он не улавливал сути в словоблудии творимом вокруг. Все хотели мальчика? Так получили или нет? Да и на хрен им тот мальчик, что ушел в туман и не захотел к ним вернуться.
Целостность картины не вырисовывалась. Тед больше понял, картины целиком – не видит никто. «Все были «мальчиками». И я, и он. Про какого мальчика речь? Их столько….О ком говорит он, …она, …они? Кого хотят вернуть? Какого мальчика не хотят? Сами-то они понимают, чего хотят один от другого и все от меня, их не понимающего?»
Но более всего ему становилось дурно от признания Инжей. «Ведь я сам задумывался над тем, что её наезды в Лос-Анджелес были не случайны. Так чего ж теперь давить на неё? Ну использовали они меня с этой тетушкой своей и что? Жизни моей это не мешало. Напротив, исключив из неё Инжей, мне б стало многого в ней недоставать. Все мы – кому-то соломинка, кому-то петля. Жизнь, есть паутина».
Мопс понял, Тед в размышлениях. Он осторожно перебил его мысли. Его время не терпело. - Тед, вы сами то чего хотите?
-Уехать.
Мопс посмотрел на Инжей. – Ну…тогда не держите его, голубушка. Бесполезно. Пусть вернется в свою среду. Вы ж видите, он похож на вынутую рыбу.
-Что вы такое, ... Тед, рыба ж я! Эй, - она протянула через стол руку и мягко ущипнула Теда за щеку. – Что, милый, правда, худо?
Тед кивнул. – Смысла не вижу оставаться. Вы тут сами друг друга не понимали всю жизнь, я – роли связки не сыграю. – И глядя на Мопса, он повторил, - Я не Чарльз Мопс, вы ошиблись, профессор. – И к Инжей. – Ты едешь? Ты со мной?
Инжей готова была кивнуть. Мопс это понял. Но у него был козырь. Против неё ли, против парня ли, которого ему до зарезу нужно было привезти в клинику, где мучилась совестью женщина, которую он когда-то истово любил и столь же истово ненавидел.
Он сказал, не глядя ни на кого: «Они ищут за кого зацепиться. Им не нужен сильный, всё равно они будут рулить сами. А тут ещё Эвелин рвет и мечет, она только теперь поняла, сколько б их не было, детей, они все часть её самой. И Амалия, с её акульей хваткой и умением увильнуть в зону психиатрии. Да и Джон…Брукс. Ах уж этот Брукс, вечно заварит сы-ыр, а выйдет, … что выйдет? Правильно – ему выгода».
Стояла тишина. Не клюнул никто.
Будто очнувшись, он повернул лицо к Теду. – Не верю я, что ты снова захочешь всё и всех забыть. И помни, плохо ли, хорошо, я жду весточки от тебя. В любом справочнике есть информация о Калифорнийском университете. Меня найдут тут же. И … вообще, …хотелось бы, чтоб и наоборот. Иногда, знаешь ли, и мне бывает трудно переживать свое одиночество.
-Я …позвоню. Я …найду.
Мопс кивнул. – Спасибо.
Мужчины пожали друг другу руки.
За застолье расплатился Мопс. Инжей уступила с радостью.
Она решилась ехать, деньги ещё пригодятся.
***
И вдруг в поезд «Сан-Франциско – Лос-Анджелес» запрыгнули двое. Буквально оттолкнув проводника, они пробежались по вагону. И … с другой двери из уже начавшегося ускоряться вагона… выпрыгнули четверо: Грэг, его яйцеголовый братец, Лоренс и в руки ему прыгнула Инжей. Хотя её возвращения в город братья не требовали.
Тед при этом упал, Инжей на него, а два братца наблюдали за этим падением, казалось, с превеликим удовольствием. Да даже так, будто желали чуть ближе придвинуть упавших к краю платформы. Прямо под двигавшийся поезд.
Камера наблюдения бдила. Да и полиция была на стрёме, в виду чрезвычайного происшествия, случившегося на соседней платформе всего пять часов назад.
Полицейский тут же подбежал к кучке, на ходу передавая информацию о происшествии на пятой платформе.
–Что тут происходит?! Что происходит, я спрашиваю?! Вы кто? – Обратился он к одному из парней, но тут же будто язык проглотил, заметив, на сколько сильно похожи два лица, обращенные к нему.
-Разве мы что-то нарушили, сержант? Мы просто помогли безбилетнику выйти из вагона.
Инжей топнула ногой и замахнулась на Грэга. - Но у него есть билет в этот вагон!
-То есть, был…
Тед сделал обманный выпад, ему удалось ударить улыбающегося парня в челюсть.
На Лоренса накинулись оба близнеца.
Полицейский вынул пистолет и приказал разойтись. Разошлись тут же. В принципе, драться не хотелось никому. Сержант посмотрел в след поезду. – Разберемся. Ну-ка, ну, все, все следуйте в отделение полиции вокзала. Все!
Из тоннеля спешила сержанту помощь.
Грэг чуть заметным движением, вынул из-за пояса джинсов пистолет и кинул его с платформы. Тот упал рядом с рельсами.
-Нужно отвести их в отделение! Я не знаю, что происходит. Драка, нарушение безопасности движения поезда и всё такое…
-Какое?! – закричали три голоса.
Полицейский почему-то ответил тому, кто не кричал. – Вы ведь тот…Лоренс? Вы давали показания по поводу убийства Сэма Дугласа.
-Я его не знаю.
Инжей поняла, о чем речь. – Это тот, которого застрелили. Когда ранили Эвелин. Сержант – он не местный. Есть вопросы – ко мне.
-Вы что, его переводчик?
-Ага. – Посмотрев на близнецов, Инжей грозно прошипела. – Идиоты! Под кого теперь прогибаетесь? Теперь уже и не вспомните, как звали её сумасшедшей, правда? Теперь её «тетенькой» звать будете?
-Да ладно…
Пришлось всем идти, давать информацию в участок при вокзале.
Но! Заходя в здание, Тед поднял голову и прочел: «Сан-Франциско. Добро пожаловать!»
Его тут же и стошнило.
***
Снова душная комната отделения полиции вокзала.
Лоренс пытался составить из слова «таможня» какие-нибудь иные слова. Кроме слов нож, яма и жмот – в голову ничего не приходило.
Он записал их на листке из записной книжки. И смотрел на них.
Инжей исповедовалась перед ним. Говорила тихо, но, надеясь, что он её и услышит и поймет правильно. - Ты не думай, всё не так. Всё не так, Тед. Мы встретились случайно. Помнишь, помнишь, мы с тобой встретились зимой в Канаде? Мой знакомый, его звали Макс, приревновал меня к тебе. Он нас сфотографировал. А потом он показал фото своей тетке – Эвелин Джойс. Он хотел узнать, не видела ли она тебя возле меня раньше. Та тут же позвонила мне. Она буквально потребовала, чтобы я встретилась с тобой ещё раз. И чтоб я привезла ей твою фотографию. И ещё, чтоб рассказала о тебе всё, что знаю. Но я отказалась. Тогда она прижала меня тем, что расскажет о моём первом муже Марку. Я сначала решила плевать на её угрозы, но потом, когда Марк пригрозил пристрелить меня, …как сучку, решила, что ничего плохого не будет, если я привезу ей фото и скажу, что фамилия твоих родных Глесиас. Представь, она как с ума сошла! Она, правда, как помешалась. Слепой бы заметил, она испугалась на смерть. Она потребовала от меня начать встречаться с тобой. Ты мне нравился, но её настойчивость испугала меня. Но главное, из-за чего такие страсти – она не объясняла. И тут до меня самой вдруг дошло, она «увидела в тебе своего племянника» - сына, когда-то давно украденного из семьи её брата – Гарольда Джойса. Ты, если б это действительно было так, становился единственной преградой к тому, чтоб она стала совладельцем много миллионного состояния Джойсов. Амалия не законченная сумасшедшая. Она приходит в себя и становится адекватной. Её адвокаты вцепились в её здоровье и ни в какую не соглашаются лишить её контрольного пакета акций издательства. Брукс им в помощь. Она – именно Амалия владеет всем. Не Гарольд, женившийся на ней ради её денег и прав на издательство. Сейчас Эвелин как бы посредница между братом и его бывшей женой. Её посредничество оплачивается неплохо. Но найдись тот мальчик - Арчи Джойс и никому её посредничество не потребуется. …Вот так рассуждала я. …пока не увидела тебя рядом с Гарольдом. – Инжей улыбнулась Теду и чмокнула его в щеку. - Вы даже не черное и белое, вы «темное и светлое», вы совершенно не похожи! Чего они так всполошились? Я уж и свои домыслы послала к чертям. И вдруг, и вдруг… эта хандра Эвелин… Я ведь дурочка, подумала, что она меня от пули спасла. А потом поняла – тебя. Она кричала моё имя, прекрасно зная, что ты на него скорее отреагируешь, чем на своё, а уж тем более на …Чарльз….Нет, думаю, тут что-то есть. Внешняя схожесть…есть. Только вот думаю, как, зачем ей было бросать тебя после рождения? В таких семьях детей не кидают. Вот тут загадка, Тед.
Она замолчала, уставилась на Лоренса и сжала губы.
Потом, увидев, слова, написанные им на обрывке бумажки со словом «таможня», быстро продиктовала: атом, том, Таня, мята, мат, – и тут же откинула бумажку в сторону, - брось! Не забивай голову.
Тед смотрел на неё. На трещины на её губах. Провел по ним пальцем.
– Оправдываешься? Разве я прошу? Я и сам ещё толком не понял, кто ты для меня. Я приехал, чтоб понять это. А получилось, …только запутался в ощущениях. Зачем ты оправдываешься? Разве я требую от тебя оправданий? Даже если и так, даже если и ради себя ты приезжала ко мне, все эти наши… подстроенные встречи, … они же были в радость. Я даже ждал тебя. … Зачем же ты плачешь?
-Но Тед, ты можешь подумать…
-Я и подумал. Я подумал, хорошо подумал и решил, что нам обоим нужно уехать от всего этого. И подальше. Я не уверен, что я - сын Дора Мопса, и уж точно – не Джойса. Мы чужие, даже если что-то общее в крови и найдется. Ты – ты мне – другое, Инжей. Я ехал за тобой. Теперь ты тут никому ни жена, ни родня, …едем? Разве ты сама этого не хочешь?
-Тед, милый, Тед, …но как же? Разве тебе совсем не важно включиться в борьбу за право иметь больше, чем имеешь? Тебе нужно просто быть тут. Быть …под руками. Ты взгляни, как засуетились братья Каламби. Все эти племянники: Маршаллы, Калгори, МарДиры - …не дураки, есть разница, прогибаться, освещая указанные темы, или самому делать выбор, куда смотреть и направлять головы читающей публики. Они ж все грезят сесть в кресло Гарольда. И, ты знаешь, …если б могла, я б тоже поборолась. Я – неплохая журналистка, Тед. И мне тоже хотелось бы освещать тему более высокую, более широкую, …чем «жаренные факты в сфере бизнеса». А от меня, …да, от меня требуется одно - руководить «псами», натасканными на запах жареного с технических помоек. Выгребать «самое смачное» и предоставлять на блюде читателю «Новостей мира». …Тошнит!
Лоренс не стал говорить о себе, тоже как о «не дураке». Он тут вспомнил про кой кого, более обиженного его появлением в Сан-Франциско, чем те, что были Инжей перечислены. – Ты забыла про малышку Джулию. Я, правда, не видел её, но слышал, …она - тоже (человек) твоя родня.
Инжей поняла намек, но решила пропустить замечание мимо ушей. Она женщина и умеет смотреть подальше в женских буднях. Семилетняя любимица Гарольда лет через пять вырастет в стерву, похлеще мамы, сумевшей убедить «папика», что Амалия при нём – «всего лишь стареющая женщина». Инжей промолчала. О малышке Джу. Но не желание Теда «включаться в шанс» - её более чем удивляло.
- Хорошо. Я поняла твою заботу. Ну, а как же иначе? …Если, конечно, Мопс не пошел на поводу очередной интриги Эвелин. Понимаю, видеть эту женщину тебе не в кайф. Смотреть в глаза слезливого карлика, называющего тебя чужим именем и …воняющего сигарами - понятное дело, грустно. Ладно. Но может, последуем итальянской премудрости яйцеголовых? Заедем в клинику Дугласа? – Инжей с некоторой надеждой заглянула в глаза Лоренса, - просто покажемся Амалии и … уедем. Давай? Узнает она в тебе своего «мальчика», значит, стоит копья ломать, нет – Тед, да что ж нас тогда удержит здесь? Здесь тогда ловить будет нечего.
Тед вознес руки к небу. - А кто ж я, кто ж здесь я, милая?! …Ты забыла, я уже есть! Я и до Сан-Франциско жил-был. У меня своя жизнь и свои взгляды на отношения.
Инжей смяла губы и чуть отодвинулась от Лоренса. – Ладно, ладно. Имеешь право обидеться. …Считай меня корыстной. Сколько хочешь, считай. - Она помолчала. А потом резко повернулась к нему опять. – Но, надеюсь, ты понимаешь, что я с тобой? С тобой – при любом раскладе. Тед. И ты, …ты даже не думай иначе.
-Да что ты, - он обнял её, - я без надежд. Я глупо уверен, при любом раскладе, да.
Инжей заглянула ему в глаза. Те будто не лукавили. Она кивнула - да, и вздохнула.
А, выждав минуточку, напомнила: «Ну что, едем в психушку?»
-Ты думаешь, пора?
По тому, что Лоренс не улыбался, Инжей поняла – не едем.
Тогда она решила слукавить сама: «Тед, а как на счет сострадания к ближнему? Ну, пусть не мать она тебе, просто.… Ты ведь действительно на Джойсов чем-то похож. Чем-то. … Ей, наверно, интересно на тебя взглянуть.
Инжей снова заглядывала Теду в глаза, - Глаза у тебя …ясные, как у Гарольда.
- Да не её я сын, милая! Зачем мне ездить туда? К чужому для меня человеку. Именно, не поддаться, не поехать – это и будет сострадание. Я не могу подарить ей свои «серые глаза», стать её потерявшимся ребенком, …ожившим мужем. Даже ради спасения её разума – не могу.
Инжей кивала головой. – Это так, Тед. Это так. …Но что-то подсказывает мне, она не отстанет от тебя. Пока она не увидит тебя …она…
-Мы виделись.
-Что?! – Новость привела Инжей в состояние сильной растерянности. Она даже ни с того ни с сего заекала.
Ответил не Лоренс. А Грэг. Оказалось, братья незаметно для увлекшийся парочки присели на скамейку, что стояла приставленной к их скамейке, но повернутой в другую сторону.
– Она встретилась с ним, когда приезжала к Бруксу на новую квартиру.
Присутствие подслушивающих братцев смутило и Лоренса. Чтоб подавить его, он предложил: «Грэг, пусть брат твой посидит тут, а мы, давай, выйдем. Думаю, хорошая драка нам обоим для разгрузки нужна.
-Пошли. – Грэг тут же поднялся со скамейки. – Дени, придержи эту дурочку, чтоб не мешала разговору.
-Чего-о?! Это кто кого держать будет! - Инжей вскочила.
Дени тут же потянул её назад на скамейку. – Да не дергайся ты, только всё усложняешь.
Тед всё же уговорил подружку, чтоб подождала его. – Я скоро. Просто поговорить, не бойся.
-Я пойду…следом.
-Нет. Посиди тут. Я…- Тед посмотрел на Грэга, - мы скоро.
Он поднялся. Они с Грэгом вышли из здания вокзала.
Каламби понял, Тед заметил место, куда он выкинул пистолет. Они шли именно туда. За ними в нескольких шагах шла Инжей, рукой отмахиваясь от Дени, пытающегося её остановить.
И, тем не менее, шли все молча.
Звонили их мобильники. Тед, как обычно, замирал. Он не умел говорить по телефону, делая что-то ещё. Когда ему звонили, когда он сидел на скамейке, он чуть отворачивался от Инжей, тихо отвечал.
Ему звонил Глесиас, не говоря о разговоре с Джойсом, он просто сообщил, что «они с Лори уже дома», что «строители из того уже увозят мусор». Звонил босс. И тот и другой. Интересовались самочувствием и между делом, будто по секрету, сообщали, что кто-то беспрестанно звонит, спрашивает его, интересуется, когда он будет на работе. На вопрос Теда, кто интересуется, оба ответили разное: «большой» сказал, что женщина, «малый» - что звонил мужчина.
Грэг, кому-то ответив, что не знает, как пройти к поезду на «Вегас», посмотрел в сторону Лоренса. Тому только что кто-то позвонил по телефону (а он, выслушав, ничего не сказав, «сложил» телефон и убрал его в карман).
Грэг покрутил головой. – Тебя что здесь держит? Она? …Оставь её. У неё проблем – выше крыши. Марк запустил адвокатов. Те начали дело о разводе. Она хочет доказать, что он стрелял в неё, чтоб загрести побольше. А те – будут доказывать, что его достал ты. Что он стрелял в тебя. Что убийство постороннего и ранение родственницы – дело непреднамеренное. Ты во всем виноват. Обнаглел, …явился к чужой жене. Вся родня подтвердит, что ты действовав, провоцируя его.
Тед усмехнулся. – Ты решил встать на мою сторону? Решил предупредить. О чем ты хочешь договорить со мной, Грэг? – Тед остановился.
-Ты полный идиот, …Лоренс.
Тед покачал головой и пошел дальше. – Если б так, ты б не стал подслушивать, о чем шепчутся идиот да …дурочка. – Тед оглянулся, сзади – всё чисто. Инжей улыбнулась ему, мол, «я с тобой, я рядом».
Грэг, усмехнулся. – Марка выпустят под залог. Он не убийца.
-Его не выпустят. Он … потенциальный самоубийца. Неделю, как минимум его продержат для определения вменяемости.
-Умный что ли?
-А ты всё ещё думаешь, что идиот? – теперь Тед усмехнулся. Но не зло.
Они даже переглянулись с Грэгом.
Приблизившись к месту. Грэг огляделся. Спрыгнул с платформы, быстро подобрал пистолет и спрятал на себе. Тед и Дени протянули ему руки. Подняли его на платформу.
Теперь они шли рядом. Тед и Инжей. Грэг и его брат – Дени Каламби.
Последний, заметив, что они уже достаточно удалились от вокзала, спросил: «Ну что, будем драться или нет? А то, пошли назад. Чего-то идти к этим тупикам мне не хочется.
Четверка развернулась. Молча пошли назад. И снова Дени не выдержал молчания и бездействия. – Ну и какого черта вы оба ещё здесь?! Валили б вы, … пока Марка не выпустили.
Инжей усмехнулась. – Идиот! Ты же сам вытолкнул нас из вагона. Может, теперь пойдешь, купишь билет, да проводишь с оркестром?
-А что? …Могу. Без оркестра, конечно, но билеты – это я могу. Теперь можно. – И парень, перекинувшись взглядом с братцем, тут же «оторвался», скоренько пошел в сторону касс вокзала.
-Что?! – Инжей замерла на месте. Потом, быстренько оценив сумрачность физиономии Грэга, схватилась за карман. Нащупала телефон, достала и куда-то срочно начала звонить.
Тед примерно уже знал, что спешит выяснить его подружка. Покосившись на Грэга, он понял, что в курсе дел и близнецы.
Глория Глесиас была встревожена последним телефонным звонком. Ей позвонили из Сан-Франциско. Человек представился поверенным в делах Гарольда Джойса и сказал, что хотел бы немедленно встретиться с Тедом Лоренсом, поскольку «Гарольд Джойс только что скончался». Глория была взволнованна, рассказав о звонке Теду, она всхлипнула и завершила разговор на полуслове. То есть, она снова не сказала ему о «давлении» на неё со стороны Интерпола и Джойса. Но, зная тетку, как себя, Тед понял, та поспешила помолиться в церкви. «Возможно даже от радости, если этот Гарри докучал и ей своими приставаниями на счет меня». Тед, подумав о тетке, послушал, о чем говорит Инжей по телефону, а потом припомнил слова Карлоса – своего дяди, которые тот сказал, когда он принялся «мечтать при нём»: «Всегда хочется стать богаче. Но забывается истина: богатый несчастен и одинок. Человек входит в золотой раж, а когда замечает, что и вторая часть истины стала частью его жизни, перестает хотеть быть богатым, да уже поздно. Со «стремлениями» вообще нужно быть осторожней, Тед».
Эвелин, задыхаясь, требовала от Инжей: «Найти и привезти его сюда! Хоть ты не предавай меня, Джей. …Хотя б потому, что я ещё жива». На что подружка Теда, отвечала: «Но, тетя дорогая, он же не банковская карта. В карман не спрячешь. Как же я его «привезу»?»
Инжей, заметив, что Тед смотрит на неё, улыбнулась. – Это Эви. Передать привет от тебя?
Тед покачал головой – нет.
Инжей снова начала изворачиваться: «Эви, я понимаю твои чувства, но выкручивать руки – я не стану. Утешься хоть тем, что он никого не хочет видеть. Никого».
И всё же Инжей снова сделала попытку, «обратить» Теда. – Она говорит, что 2готова рассказать тебе всё». Что готова напомнить тебе о твоём детстве, …которое ты не помнишь.
-Пусть оно тонет себе, …моё детство.
Инжей улыбнулась «подросшему ребенку». – Что, действительно так дерьмово?
Тед махнул рукой.
Инжей припомнила о «кресле с большими колесами», про которые Тед говорил Джойсу, прикусила губу, помолчала, а потом резко ответила в телефон: «Эви, мы уезжаем из Сан-Франциско. Давай, тетушка, держись».
Дени вернулся с парой билетов. – Поезд отходит через полчаса. Так что… трубы играют - двигаем к четвертой платформе.
       Инжей снова попыталась сделать шаг назад. – Тед, у меня ни зубной щетки, ни белья. Может, …быстренько к дому Марка – и назад?
Тед смерил её взглядом. С головы и до ног. Потом с минутку стоял и смотрел на её чуть запыленные изящные туфельки. «Когда-то справлялась… без смены туфель. Справиться и теперь, … если захочет». – Если решила, едем, нет - возвращайся к Марку, …к …Инжей, дело твоё, потому, как знаешь.
Они пошли к поезду. Телефон Инжей начал разрываться от звонков. Обе линии были заняты. Она «сбрасывала» звонок тут же, определив номер звонившего.
И у самого вагона ещё звонок. …Инжей взглянула на экран телефона. Произнесла: «Ой! …(и тише) Ой-ой, как круто», - и включилась в разговор. – Алло? Да, это я. Добрый день, Амалия… – Она посмотрела на Лоренса.
На него имя Амалии Лоренс не действовало. Однако ему вспомнилась женщина в белой блузе и синей юбке, которая встретилась ему в фойе. Он вспомнил странные слова, произнесенные ею, по которым он всё равно не догадался сразу, что она – та самая полу сумасшедшая Амалия Джойс. И только потом, когда это имя стало повторяться при нём ещё и ещё раз, то болезненное, худое, но холеное лицо предстало пред ним … с вполне определившимся именем первой супруги Гарольда Джойса. И всё равно любопытства, а уж тем более, того странного полу восторга, полу испуга, который испытывали все, встретившиеся ему в Сан-Франциско люди, этого нет, в нём так и не появилось. Возможно, именно это безразличие и подсказало ему, что он - никак не «тот мальчик, которого двадцать лет ищут, и двадцать лет не хотят увидеть, потому что наверняка никогда его не любили».
Объявили отправление. Близнецы Каламби не торопили их. Но вид у обоих братьев говорил однозначно: они ждут, когда Лоренс скроется с их горизонтов. Видно что-то внутри кипело. Наконец, когда Инжей перестала отпинываться и от Амалии, ни с того, ни с сего, пожелавшей «видеть её немедленно!» (Инжей поняла, хитрая лиса почуяла, что она крепко держится за Лоренса), Грэг не выдержал и подозвал её к себе.
Они отошли. Разговор был «тихим». Но минуты не прошло, Инжей воскликнула: «Что?! Ах, сволочь! Ну ладно! Хорошо же. …Это ему во столько обойдется, …никакой латинский не поможет! …Нет, конечно, нет, Грэг. Но спасибо, что предупредили».
Ах, как же ей хотелось вернуться в Сан-Франциско! Вот теперь она даже Марка захотела увидеть. И ещё лично «понюхать» неостывший труп Гарольда Джойса. Этого монстра с лицом ловеласа, который «опробовав» её - молодую журналистку, цинично предложил ей парочку женихов «на выбор». А после, когда уже благословил на брак с ней своего бесхарактерного племянника, «заплатил за прокат невесты» тем, что подарил ему дом.
Именно! Гарольд сам сказал об этом Марку, прямо на свадьбе, …чтоб позже Инжей «не разыгрывала из себя жертву». А чтоб «жертва» совершенно успокоила свои мечты по поводу его дальнейшего покровительства, дал ей в качестве откупного должность чуточку повыше и … тут же напрочь забыл о ней! Перешел к следующей юбке.
Теперь получалось, Инжей пора побеседовать с ещё одним «своим» мужчиной – с банкиром Бруксом. С этим «барадавчатым любителем латыни», который, часто выезжая в Европу, брал её с собой в качестве помощницы и переводчицы.
Вообще-то, Джон обожал прокатиться с ней – с «хорошенькой и неглупой» по европам по ещё парочке причин. Он знал её «неплохо», а стоила она ему «недорого».
Тогда из-за увесистости лет он не сильно докучал Инжей своим любвеобилием. Но теперь, решила Инжей, он вышел из всяческих «границ дозволенных норм сотрудничества». Он сказал близнецам, что «если эта шлюха не вывезет к чертям этого мальчишку из города, он лично расскажет и Марку, и всем остальным, что она ложилась к нему в постель, чтоб покататься по Европе!»
Джон нарвался на ответную реакцию. «Он считает Теда мусором, а меня ассенизатором?! …Подожди же, знание твоих пороков – козыри в моих руках. Мне есть, что порассказать твоей «несравненной Ами! И я сумею сказать это так же громко (прилюдно), как это сделал ты, золоченый импотент!».
***
Глория уже неделю из Лос-Анджелеса управляла отделом бизнес-новостей в издательстве «Новости мира», пока ожидающем смены руководства. А Лоренс …снова попал в клинику. Ветром Сан-Франциско ему надуло в уши и так, что одно из них совершенно перестало доносить до сознания звуки.
Левое ухо его пока не подводило. И всё же Тед стал учиться языку жестов. Оказалось, в родне Глории Глесиас были и такие, что владели и этой азбукой.
Инжей из-за блокады сан-францисской родни, а так же требований от неё полиции Сан-Франциско (срочно вернуться, не нарушать подписки о невыезде из города) была в совершенно растерянном состоянии. Ещё и, разумеется, из-за болезни, достающей своей неукротимостью Теда. Инжей поддерживали только лос-анжелесские друзья и к её величайшему удивлению Глория и Карлос Глесиас.
Инжей почему-то решила, что те должны возненавидеть её за то, что она «вытянула на свет эту чертову историю появления мальчика перед их маленьким домом в Пасадене». Но Карлос, возможно, просто из-за того, что берег своё и Теда здоровье, не поднимал темы вообще, а Глория, та ни о чем другом и думать не могла, кроме, как помочь Теду справиться с наступлением глухоты на одно ухо. Пока присутствие Инжей возле Теда - её не интересовало.
Друзья же – те жили прежней «сиюминутной» жизнью, своих проблем хватало, потому, встречаясь с Инжей и Тедом, они успевали повеселиться сами и развеселить их. Они даже смеялись, когда Тед показывал им «сценки с сурдопереводом».
Да, остальные только удивлялись, никакой истерии с его стороны. Человеку предсказывают полную глухоту, а он «со смехом» учит язык глухих! Лоренс будто ждал от своей судьбы и такого удара. Смеяться – этого, конечно, нет, но истерии действительно не было. «Наступит - не наступила, но нужно подготовиться», - вот его мысли.
Трое суток Тед выдержал, а потом, наобещав врачам «быть паинькой», уехал из клиники. Только он не столько лечился опять, сколько …упорно работал. Появилась куча идей, он торопился их воплотить.
«Большой» босс Лоренса был действительно серьезным бизнесменом, умеющим использовать средства от рекламы, связи и своих специалистов на все сто десять процентов. Фирма выросла в брэндовую компанию с хорошим инвестиционным фондом. «Маленький» босс поднялся на ступеньку выше, освободив должность, которую ББ тут же предложил Лоренсу. А «средний» босс – глава подразделения со своего «маленького» теперь глаз не спускал. Во-первых, побаивался серьезной активности Лоренса (подсидки боялся, многие знали – Тед любимчик у ББ). А другим был нюх «среднего» босса. Оно и подсказывал ему, что нужно не просто восторгаться вкусом Лоренса при создании сюжетов рекламных роликов, а так же художественности проектов телевизионных программ на тему рекламы, но и «кормить», то есть заинтересовывать последнего, чтоб не увели «первоклассного художника и постановщика» (а ещё и «любимчика») конкуренты, в том числе и европейские. Прошел слух, что Глесиасы связались с каким-то германцем – с корифеем по проблеме Лоренса. А «подозритиельный» СБ решил, что дело может быть, «в происках конкурентов»!
Инжей металась между заботой о Теде, пытаясь уговорить его ехать в Германию для проведения операции и … вернуться (хотя б ненадолго) в Сан-Франциско для разрешения загадки семьи Джойсов, которая так и не разрешилась в связи с их отъездом. Да и своих «загадок» скопилось столько, что ей нужно было даже не ехать, а лететь туда!
И Сан-Франциско молчал. Тамошняя «родня» бойкотировала «предательницу», все молча отключали мобильники, завидев номер Инжей на дисплее телефона.
Даже через друзей и бывших коллег она ничего не могла узнать на свой вопрос, что показал анализ ДНК Лоренса? Инжей думала: «И ведь в издательстве молчат. Вот враги!» Её любопытство исходило зудом. Ещё бы! миллионы Гарольда, сотни миллионов Амалии – кому всё это достанется? Кому достанется издательство, известное своей маркой во всём мире?
Зато не молчал телефон Лоренса. Тед уже трижды пожалел, что дал свой номер телефона Гарольду Джойсу. Из его мобильника номер перекочевал … даже братьям Каламби! Тед понимал, что им-то он – уж точно не важен, но они названивали ежедневно. Интересовались здоровьем – и это Теду не нравилось.
И пять раз на день звонила «его умирающая мамочка» - Эвелин Джойс. Она и бывшего мужа, наставляла в этом. Мопс уже не напирал на то, что Тед «бесчувственный человек». Даже напротив, он внушал «отступнику», что «генетически они – ближайшие родственники, потому чуткость и взаимопонимание - это должно быть у него – у Теда в крови». Тед отвечал: «Да, где-то там, в крови», - и …разговор заканчивал.
Все, малейшие детали разговоров с Лоренсом «перекупал» банкир. Для чего так трудился Брукс? Для кого? Для подруги – «несравненной Амалии» - тоже. Он развлекал пересказами, посещая её в клинике.
А уж та находила, что поведать своей подглуховатой, подслеповатой мамочке - девяностолетней Маргарите Лоуренс (разговаривая, даже скорее не с ней, а сама с собой). «Ты видишь, видишь, мамочка, как он не похож на этих расчетливых Джойсов? Он весь в нас – в Лоуренсов. Такой же глупый простак. Они хотят проглотить его, как когда-то меня. А я, … я им этого удовольствия второй раз не предоставлю. Нет. …Они тычут мне в нос этими бумажками, этими анализами, …мерзавцы. Именно ими они убили Гарольда, потерявшего всякую надежду! …Ха!…Идиоты, …правда, мамочка? Ведь акулу анализами не испугаешь. Этого скупца правда убила. А как же? Ведь теперь им останется одно – лизать дорогу, по которой буду прогуливаться я …вместе с моей милой мамочкой. Вместе со своим сыночком… Арчи …ли, не Арчи …ли – мне всё равно. Дело не в имени! Я просто отниму его у Эвелин, как она когда-то украла ребенка у меня. И я найду способ заставить его назвать мамочкой меня. Ха! Этого…сероглазенького, пухлогубенького, …похожего на студента повесу….Чарльз Мопс – никогда! Никогда не увидит жизни это имя! …Фу, …мамочка, как он мог связаться с этой шлюхой Джойс. …Что? …Ах, да! она же уже не Джойс. И не Майлз…ха-ха! Она – не столько ничья, сколько никто! …Что? Что такое? Она стала «девушкой МакДир»? Опять?! …Фу, …мамочка. И фамилия-то у неё царапающаяся. Спросить нужно у Джона, а не врет ли эта … «девичья фамилия», что она из семьи дипломатов? …Думаю, и это ложь. …Всё ложь! Всё, …мамочка,….я знаю».
Здравая старушка ради дочери, ради её благополучного выкарабкивания к свету разумности, вторила: «Да, дорогая. Да, это он. Ты заметила, эти люди, которые нашли его, они не посмели дать мальчику никакую другую фамилию, как только Лоренс. Ты заметила? Эти латинос, правда, исказили её на свой манер. Но мальчик Лоуренс. Факт неоспоримый – он наш».
***
Инжей собиралась в Европу. На этот раз не на отдых с богатым родственником и не с бывшим боссом. Она готовилась ехать туда с Тедом. Немец – светило отоларингологии – некто фон Штольц согласился безвозмездно обследовать уши Лоренса и дать рекомендации: соглашаться на операцию или нет.
Обследование действительно имело место, и действительно было безвозмездным. Однако кроме заключения по поводу болезни Теда, были проведены и некоторые другие обследования. Какие – Тед сразу догадался, потому «прелесть» от ощущения безвозмездного труда светила от медицины тут же улетучилась.
-Инжей, голову на отсечение, это устроили Джойсы. Они качали и качали мою кровь. А кожа им моя зачем? …Их сан-францисские анализы прокисли что ли?!
-Ну и черт с ними! Ты слышал, что он сказал? Ты будешь слышать! А операцию могут провести в Нью-Йорке. За доллары!
-Да, да, – Тед внимательно оглядел свою подружку, будто в чем-то подозревая её, - это я услышал.
Когда самолет взлетел над землей Мюнхена, кроме Инжей и Теда в салоне эконом - класса никого из пассажиров не было. То есть …никого!
А когда самолет набрал нужную высоту и надпись «пристегните ремни» на табло погасла, к паре занятых кресел подошла стюардесса. - Добрый день. Вы - мистер Лоренс? Вы - Инжей МакДир?
-Да. Простите, а в чем дело?
- Вам необходимо пройти в соседний салон самолета.
- О, боже! Мы падаем?! – Инжей резко повернулась к Теду, тот услышал, как скрипнули её шейные позвонки.
Он прочистил горло. Потом спросил, переведя взгляд на стюардессу: «А разве что-то не так?»
Стюардесса не позволила себе улыбки. В том же полу официальном тоне она произнесла: «Вас там ожидают. Прошу вас…».
Инжей после развода с Майлзом взяла девичью фамилию. Заявление на развод Джойса, написанное им уже за решеткой, не спасло её от обвинения в двоемужстве. Родня Марка – опять же Джойсы - заявили на неё, обвинив в «оскорблении чести и достоинства их рода». Был назначен день разбирательства дела в суде. Разумеется, в Сан-Франциско. Инжей дала расписку полиции города о невыезде из города, а сама,…получается, вылетела из страны!
Увидев нацеленные на неё «дула» глаз бывшей родни, Инжей струхнула. Посчитала, что те нашли таки повод прямо с трапа самолета упечь её за решетку.
Салон бизнес-класса представлял собою место, вполне удобное для совещаний. Кресла были расположены так, чтоб никто из сидящих в них не был повернут к остальным спиной. В центре салона располагался стол, вполне схожий с совещательным, кабинетным столом.
Инжей и Теда ожидала пестрая компания, включавшая, в том числе и медиков. В роскошно автоматизированном вместе с тем удобном на все сто инвалидном кресле восседала дама – скелет.
Инжей тут же узнала её. – Амалия?! Боже мой, да вы же просто с ума меня свели, напугав! – Однако, ничуть будто не обижаясь на злостные выпады бывшей родни, Инжей расцеловалась со «скелетом» и прочей родней. И те… как будто были не против расцеловаться с ней.
В том числе она наклонилась для поцелуя к хрупкой старушке, манерами и многочисленными морщинами напоминавшей «особу королевской крови, которых уже и в природе не должно быть после смерти королевы матери (английской)».
Эта «особа» в отличие от умиленно улыбающегося «скелета», окруженного тремя медиками, тут же приняла боевой вид, отмахнулась от целования с Инжей и нахохлилась. Она произнесла, глядя исключительно на Лоренса: «Мы подозреваем, вы не рады этой встрече, господин Лоренс. Именно потому мы прибегли к маскараду. Это не пассажирский, это частный самолет. Обстоятельства таковы, что вам придется принять участие в нашем разговоре. Вас никогда б не пригласили участвовать в нём, но как оказалось, вы действительно член нашей семьи. Прошу вас сесть. – И тут же, продолжая смотреть на Лоренса, - Эвелин, мы хотели бы, чтобы разговор начала ты. Ведь именно с тебя началась эта прогрессия псевдо - мальчиков».
Эвелин Джойс для начала «размяла», покусав свои полные рыхлые губы, потом покривлялась в кресле, изображая ещё не совсем выздоровевшую «несчастную», затем раскрыла рот, чтоб начать «исповедь хулиганки»…но! Лоренс развернулся в проходе между крайними креслами и направился назад в салон эконом - класса.
На ходу он стребовал у стюардессы «покоя и шампанского». – Думаю, купив билет в мюнхенском аэропорту за собственные деньги, я имею на это право.
Оглянувшись, он облегченно вздохнул, Инжей предпочла его компанию. Она стояла за его спиной бледная с совершенно «совиными» глазами.
-Разумеется, для миссис МакДир я прошу того же самого.
Инжей, запивала шампанским слезы. Казалось, она даже не чувствовала прелести вина, то казалось ей солоноватым. Ей вдруг стало невыносимо тяжело. Жизнь показалась состоящей сплошь из узелков, которые грозили ежеминутной развязкой. Она даже подумала про выезд в Колумбию к отцу. Однако, …настаивать, просить Лоренса, чтоб он таки согласился на разговор с притихшими в соседнем салоне родственниками – она не посмела.
Тед, поговорив о погоде в Лос-Анджелесе («которая наверняка лучше мюнхенской»), о планах по поводу дня их приземления на родной земле, наконец, посмотрел на подружку прямо. То есть, до того он видел, как Инжей плачет, подглядывая за ней угловым зрением, теперь он прямо посмотрел ей в лицо. – Джей, … Джей, скажи, чего ты более всего хочешь?
- Покоя. Я… устала, Тед. Жизнь такого накала - не по мне. Я с тобой, …но я устала. Я люблю завершенные концы, а тут один зуд, …прости. Всё ты хотел ясности, теперь загорелось у меня. И, знаешь что? – Инжей грустно усмехнулась, - у меня есть одно решение. Одна моя знакомая, большой порядочности человек, сильно пожелав ясности, взяла и сделала себе ещё одну дырку в голове. Ага, что-то вроде третьего глаза. Вот я и думаю, а не поискать ли мне дрель … в том салоне, Тед.
-Ты казалась мне итак сильной.
-А ты? …Ты испугался. А я с тобой, Тед.
- От жалости?
Она поняла, он решил, что это её настроение больше из-за его болезни. Она тут же, будто всполошилась, обняла его. – Нет, Тед, нет, …я не хочу потерять тебя. Но что-то не так пошло в моей жизни. Ты же сам видишь, я стала плохо спать, …много есть. Это дурно, Тед.
Тед улыбнулся, вытер на её щеке ладонью остатки слез. – Ну, какая ж ты дурнушка? Ты что, милая? Красоты твоей боится и время, и … - он хмыкнул, посмотрев в проход, - даже самая богатая вдова Сан-Франциско.
Инжей повторила для ясности. – Я с тобой, Тед.
Тед снова улыбнулся, повернувшись опять к ней. - Джей, а почему?! За что мне такая честь?
 Инжей поставила бокал на столик. Облизала губы. Потом вытерла рот рукой, будто тот был испачкан.
И ещё она выпрямилась. До этого сидела, чуть скрюченно, а теперь спрямила спину. – Честь? Да. Тед. Честь.… Эти сволочи уже открыто называют меня шлюхой. А ведь я честнее их всех. Во сто крат честнее! Я, по крайней мере, никого в яму не столкнула. …Даже Марку всё было сказано прямым текстом на свадьбе. У него был выбор. О первом муже он не знал, но …о другом …деле – знал. Мог бы … отвалить. Полмиллиона своих пожалел. Не честь ему важна оказалась, деньги. – Она вздохнула, - если ты думаешь, что я трушу, …что твои трудности меня испугали, так я готова вот прямо сейчас … с тобой и с парашютом, … хочешь?
Он улыбнулся. – С этим подождем. Мы ещё не над Америкой.
Слезы снова потекли из её глаз. Инжей отвернула лицо и снова опустила плечи, - господи, да хоть бы они отстали скорее, …да убирались ко всем чертям…. А то трясут своими деньгами, …травят…дерьмом своим.
Лоренс посмотрел на подружку, покачал головой. Потом придвинулся к ней и улыбнулся: «Да разве могут «напрягать» чужие деньги, Джей, …глупышка моя? – И тут же, наклонившись к иллюминатору, - а может, останемся в Германии? А что, возьмем парашюты и сами.…За одно поинтересуемся, сколько стоило враньё Штольцу, которым он меня обкормил. …- Он выпрямился. Оглядел пустой салон. - Я же чувствую, я слышу шум. Совершенно или нет, но я потихоньку оглохну, Джей.
И тут же, лишь немного помолчав, улыбка ясная светлая, будто он и не говорит о беде, осветила лицо: «Перед тобой бедующий Бетховен, милая! Вытри слезы! Да поцелуй, наконец, создателя. …- Он отвернул лицо, а потом, вдруг задрав голову, будто гордясь и торжествуя, громко произнес: «Да хоть бы создателя новой Пятой… симфонии! ...(тише) И я её сделаю, Джей, я её …напишу».
Инжей напряглась. Глаза её испуганно округлились. Глядя на заблестевшие глаза своего мужчины, она всполошилась. – Ты не веришь профессору Штольцу, Тед? Ты думаешь, …это они уговорили его солгать?! …Боже! Что за люди…-Она рванулась к проходу.
-Инжей!... Инжей, подожди, зачем, … здоровье дороже. – Он усадил её обратно в кресло. - Твой сон, …умеренное питание – это дороже.
-Нет подожди. Подожди, я не шучу, …я их самих сейчас … без парашюта …».
Инжей снова поднялась с кресла. Но Тед сидел со стороны прохода. Она крикнула: «Пусти!»
-Сядь! …Всё шутки Инжей! И пусть будут …шутки. Они – он махнул рукой в сторону салона бизнес-класса, - вот это как раз не важно.
Он поднял глаза на Инжей. Та так и не села, она была полна решимости устроить разгром соседнему салону.
-Ты лучше скажи, значит, без денег, глухим я тебе кажусь «слишком тяжелым»? – Он опустил глаза. – Ответь. Сейчас, Инжей.
Вот уже вторую неделю Тед задавался вопросом, тем самым, что несколько смутила его Глория. Тетя ему сказала: «Эта девушка, Тед, …она сломала ноготь и расплакалась. Тебе её не жаль? …Кажется, ей не ноготь жаль». И вот он думал, а настолько ли сама Инжей важна ему, чтоб, сделав её частью себя, своих побед, своих неудач, праздников своих и, быть может, горя, …стоит ли она того, потянет ли, «чтоб и в горе и в радости…»?
И вот теперь, а именно тогда, когда она вышла за ним из бизнес – салона, ему стало ясно, ему - «важно». Ему важно, чтоб она была с ним. Чтоб и рядом, и за спиной его, и в нем, в душе его – была она. Главное, чувствовать её поддержку. Богатый ли, бедный ли, глухой или …известный, как Бетховен – она важна ему, потому что всё, что он ни сделает, всё будет только для неё.
А Инжей ответила не то. Она ответила не так, как он хотел. Она сказала: «Любая беда – это не «слишком», Тед, когда …есть деньги».
Лоренс сильно зажмурил глаза.
Но… менять своего решения не стал. Она ему важна, а…остальное, он решил, остальное – ему важно менее. - Тогда пошли вместе.
Женщина, что покорно двинулась за ним в салон бизнес-класса, должна была показаться ему сейчас самым отвратительным существом на свете. Уж во всяком случае, она никак не могла стать заменой ему его близких - Карлоса и Глории Глесиас, ни за какие деньги не предавших и не продавших его никогда…
Однако, …эти люди сейчас сидели среди Джойсов. В бизнес - салоне частного, нанятого ими самолета. Инжей не знала этих людей в лицо, Тед же увидел их в салоне сразу, как только вошел туда. Он понять не мог, с какой стати они оказались среди «таких людей»? Но причина, по-видимому, была.
***
Их ждали.
Амалия улыбалась. Братья и Тереза Каламби - Джойс смотрели на парочку несколько обиженно. По крайней мере, не враждебно.
Мамаша Лоуренс восседала рядом с инвалидным креслом дочери с видом черного кардинала. Марго приняла сторону «обвинения», ей не понравилось поведение Теда, манкирующего покровительством её «несравненной Ами».
Джон Брукс сидел по правую руку от Эвелин. Та, чуть оправившись от потрясения и раны, вполне пришла в себя. Выглядела она неплохо. Однако, что-то было не так, она смотрела на своего сына Джорджа Маршалла с укором во взгляде. Она будто сравнивала его с Лоренсом, и …что-то было не так.
В глазах самого крепыша Маршалла читалось: «Гадёныш!». Но Тед плевал на эту страничку.
Две старушки – тетки Артура и Марка Джойса …разглядывали его с любопытством. Они пробовали улыбнуться Теду, но, как будто боялись выдать себя перед Амалией. Косили в её сторону и сминали одинаково накрашенные губки – бантики.
Брукс был скорее насторожен, чем враждебен. Теперь и Теду казалось, что банкир каким-то боком причастен к старой истории с похищением мальчика из семьи старого друга – Гарри Джойса (Инжей как-то ночью всё же поделилась с ним своими подозрениями по поводу Брукса). Тед отмалчивался тогда, теперь же он ощутил страх в глазах банкира. А это означало одно, они с любителем латыни могут стать врагами в любую минуту.
Тед улыбнулся, встретившись взглядом с Глесиасами. – Привет. А вы как тут?
Карлос приподнялся, подал ему руку для приветствия. – Вот, подумал, разговор на борту самолета – штука полезная. Никто никуда не выскочит. Здесь не возможно спрятаться ни за деньги, ни за покровительство. Даже за ложь здесь, в небе спрятаться труднее. …Ну, если только в туалетных комнатах от правды скроются. – Он улыбнулся, пожав Теду руку, и снова присел рядом с женой. Затем Тед склонился перед Глорией. Та поцеловала его в лоб и обычным быстрым движением перекрестила. – Привет, мой мальчик. Ты уж прости, что не предупредила. Вся эта история – сплошное принуждение. Я согласна с Карлосом, лучше покончить с этим. Ты не бойся, мы … ответим за тебя, ответим, если что. Не пугайся, … мой мальчик.
Тед наклонился ниже, поцеловал женщине руку.
В креслах рядом … зашевелились. Старуха Лоуренс заторопила. – Ну с, …начнем.
***
- Я никогда б не сделала этого, если б Гарольд вел себя со мной достойно. Как человек, как родной брат. Но он постоянно, он намеренно унижал меня. Он буквально затравливал каждого из мужчин, пожелавших жениться на мне, …Дориана, например. Он упрекал его – преподавателя университета - в мизерном заработке. «Как ты можешь считать себя мужчиной, если твоя жена вынуждена сама жарить тебе котлеты на ужин?» Или за одежду он упрекал Калгори, смеялся, что он- всего лишь «управляющий», что его секретарша одевается в салонах у известных американских кутюрье, а он – её босс, ходит с лоснящейся задницей. А Эдмонд …он был прекрасным, творческим человеком. Да! Он был инженером! …А мой Маршалл, чем он ему не угодил?..
-Дорогая, ближе к теме.
Эвелин кинула острый, злой взгляд в сторону Амалии. Но! (Тед, например, это сразу заметил) тут же сникла, заговорив …по теме. – Ладно. По теме так по теме. – Она глубоко вздохнула. – Только, если б Гарольд узнал, что я выхожу за муж за Дориана Мопса из-за того, что жду от него ребенка, он бы поднял меня на смех всего света. Он же называл моего воздыхателя «это что ещё за Пномпень?» …Я родила Чарльза Мопса за два месяца до положенного срока. …За день до рождения Артура Джойса. И конечно! их ребенок был здоров, их Арчи имел всё, …а мой, - Эвелин пожала полными плечами, укутанными в цветной кашемир, - а мой Чарльз родился …с родовой травмой в области таза. И всё потому что я вынуждена скрывать …от собственного брата! что беременна от Дориана. …Ребенок даже не закричал при рождении. Я считаю, всё из-за моего расстройства. Врачи сказали, что ребенку угрожает инвалидность. Я, скрыв от Дори, что ребенок жив, заполнила необходимые документы и, оставила мальчика в клинике. Мопсу я сказала, что ребенок был рожден мертвым. Нам всё равно пришлось расстаться. Я … ушла от него. Потом я ушла от Калгори. От Маршала …я тоже ушла. Зато я вышла замуж за человека, предложенного мне в качестве пары Гарольдом! Я вышла замуж за его протеже. За политика, важного ему, как деловая поддержка.
Лоуренс устала слушать «чушь». Она дала «слово» банкиру Бруксу. Тот его взял.
- Гарольд действительно иногда перегибал палку в отношениях с близкими ему людьми. Но мы были приятелями. Я смирялся со многим. Есть поговорка Amici vitia si feras, facis tua – что означает: если терпишь пороки друга, то делаешь их своими. Я на многое закрывал глаза, пока… он не причинял вреда Амалии. – Брукс посмотрел на женщину, сидящую в кресле. Потом наклонился к ней.
Амалия, по-видимому, привычно подставила ему руку. Брукс поцеловал её и продолжил. - Пока он вел себя с любимой для меня женщиной как порядочный человек. Но с рождением сына, он будто помешался. Вдруг погряз в грязных связях, он стал доводить Амалию до слез. Даже кичился тем, как он умеет «поставить её на место»….
Председателю «надоело слышать и это».
-Дорогой мой, просьба унять личные обиды. Мы собрались здесь…буквально перед Богом не для того, чтоб обвинять здесь кого-то. Тем более, не нашего, недавно ушедшего от нас …нашего любимого Гарольда. Мы развеиваем миф, несколько всполошивший всех нас. Итак, что же вы задумали с Эвелин? Чем же так возмутил вас наш любимый малыш Арчи?
Брукс поклонился старухе – «председателю» собрания.
- Признаю, я имел к нему некоторые претензии. Но я продолжу. – Брукс вскинул голову и принял позу, в которой, должно быть, стоял заносчивый Оскар Уайльд, когда впервые читал друзьям свою знаменитую вещь - «Портрет Дориана Грея». – Это было странно, но сына Гарольд действительно полюбил. Будто родственную душу в нём нашел. Как-то сразу в нем проявился заботливый отец. Ребенок рос, совершенно не зная отказа. – Брукс хмыкнул, - это у Гарольда - у человека, который экономил даже на покупке кухонной утвари! …Впрочем, ладно. Хм, … «о покойном только хорошее» (прозвучало на латыни). Время, даже время Гари не жалел для него. Ну и, разумеется, ребенок рос крепким здоровьем, и … непредсказуемым. Свою милейшую мать – Амалию…
Оборот к женщине в кресле и поцелуй в ею протянутую ему руку. - ….он ни во что не ставил. Я просто пугался за её здоровье, как Ами вообще могла выносить такое к себе отношение? Собственный сын… фотографирует мать …с …э… посторонним человеком и относит фотографии отцу. – Брукс прочистил горло. - Я не понимал. Это нонсенс! И, …зная, что Эвелин точит на брата зуб, я …э… после некоторых колебаний, согласился провернуть с ней одно, скажем сразу, не совсем законное дело. Однако видит Бог, мы совершенно не допускали, что может случиться неповторимая ошибка. И с нашей стороны - тоже. Что нас самих жестоко предадут. И кто? Какой-то …мальчишка!
Брукс уставился на Теда Лоренса, будто тот и был тем самым … «паршивцем».
-Я нашел человека, который за деньги должен был похитить Артура Джойса. Всё должно было произойти в моем доме. И там же закончиться. То есть, я договорился с нанятым мною похитителем, что мальчика, как только необходимая, заранее обговоренная сумма денег будет передана, вернут туда, откуда его забрали. Мы хотели лишь проучить его. Мы хотели научить его ценить покой в его семье, ценить его положение. То есть, - Брукс прокашлялся, - это было похищение с воспитательной целью.
Эвелин усмехнулась. И до того криво, что все заметившие это, поняли, конец мальчика должен быть именно таким, каким он и был, в конце концов.
-Но случилось ужасное. У мальчишки хватило проворства украсть пистолет и застрелить нанятого мною человека. Более того, когда Эвелин удалось дозвониться до ребенка и потребовать от него объяснений, он вдруг потребовал, чтоб деньги за его похищение … перевели на открытый для него отцом счет! – Последнее было произнесено с придыханием, вот, мол, какой «паршивец»!
-Вообще-то деньги за похищения, мы хотели поделить. Поделить на три части. Треть - тому, кто похитил мальчика, и две трети нам с Джоном. – Эви улыбнулась, - прости дорогой, что перебила, …в остальном пока похоже.
Брукс вытаращил на неё глаза, зло помолчал, затем всё-таки продолжил.
- Гарольд заплатил выкуп. Три миллиона. Делилось легко. Но мальчишка потребовал всё. Да! Иначе, сказал, он расскажет всё своему папочке. Он, разумеется, не имея понятия о нашей затее, прямо сразу сказал Эви, что всё расскажет своему папочке. –Брукс ядовито посмотрел на толстушку. – А Эвелин сказала мне, что тут же потянет камнем на дно меня.
Эви протянула: «Да-а. – Она прищурилась, - и за это ты, подлец, устроил мне автокатастрофу. Да Бог меня спас!»
Брукс тут же отмел обвинение: «Не доказано». Потом, отпив водички из стакана, приготовленного для него Дени, продолжил: «Эви предложила не брать денег с Джойса, а ребенка – мальчика усыпить наркотиком и отправить «для перевоспитания» к её знакомым в Никарагуа. Её знакомые - американцы, переселенцы. За деньги они согласились проследить за мальчишкой, пока он …от наркотиков забудет, как и по какой причине, он оказался в тех никарагуанских краях. Всё прошло гладко. Деньги Гарри забрал из тайника назад, мальчика мы переправили самолетом в Никарагуа. Однако через неделю мальчишка сбежал от знакомых Эви. Более того, он их ограбил!
Тон был такой: «Вот паршивец!» Но тут же, заметив признаки недовольства в лице своей несравненной, он был сменен на тон «сожаления». - Увы, до дому наш Арчи так и не добрался. Мы с Эви, разумеется, разволновались. Бросили дела. …Правда, Эви нашла таки причину, не полететь в Никарагуа.
-Ай, Джон! Что значит, «нашла причину»? У меня была назначена свадьба на те дни.
-Ну да. Твой очередной муж - экс мэр, подсуетился и … его день свадьбы, которая да, была, как бы обговорена, был тут же перенесен на тот, когда мы с тобой решили лететь, искать мальчишку. – Брукс отпил водички. – В общем, Эви меня кинула (возмущенный возглас Эвелин). Да, кинула! Я полетел в Никарагуа искать …э….мальчика (паршивца) один. Но, увы, нашел лишь его тело (всхлип Амалии, и все тут же приняли скорбный вид) …и уголовное дело, открытое леонской полицией. А так как мальчик находился в доме знакомых Эви тайно, то и похоронен он в Леоне под вымышленным именем. Под именем Бреда Хуанеса.
Эви моментально отреагировала на «виляние своего партнера». – Ага! Ты теперь и моих знакомых готов в дерьмо окунуть. Нет, вы только взгляните на этого святого! А кто ж тогда оплатил Дику Папандополосу «чистое» фальшивое свидетельство о рождении этого самого Бреда Хуанеса? Ну да, да, …Святой Джон Брукс!
Брукс буквально икнул. А поскольку он держал стакан с водой у рта, он тут же поперхнулся и раскашлялся.
Эви рассмеялась. – Что? Съел? Ладно, ладно, свои – сочтемся.
Брукс принялся продолжать. – Да, ребенка нашли с документами в кармане. Да … на имя Бреда Хуанеса. Вот документы. – Брукс потряс файлом, в пластик были вложены документы. - Здесь есть результаты медицинского обследования, протокол вскрытия. Мальчик скончался от многочисленных ран и побоев. Его самого ограбили грабители. Здесь есть и результат анализа ДНК. Он подтвердит, что в Никарагуа похоронен Артур Джойс – сын Гарольда Джойса от первого брака. Вот, вот заключение.
Бумажки передали Амалии. Сама она даже руки к ним не протянула.
Брукс быстро закончил. – Разумеется, от страха за трагическую ошибку, приведшую к гибели мальчика…э…сына моего друга и…нашей несрав…
Амалия отвернула лицо. – Брукс закруглился ещё быстрее. – В общем, мы промолчали о преступлении в Никарагуа. Мы скрыли факт смерти мальчика. –
Брукс сел в кресло и тут же схватился за бокал с коньяком и … другой рукой за сердце, –мне исключительно жаль.
Далее слово взяла Марго Лоуренс.
- Далее скажу я. Со дня похищения сына, здоровье и разум моей несравненной Ами покачнулись. Я всеми силами пыталась вернуть её в исходное состояние. Увы, ей становилось только хуже. А более всего от безысходности поисков, от предположений, от явлений «пародий на её Арчи» на пороге их с Гарольдом дома. – Марго выпила воды. - Гарольд пытался унять свою боль связями с другими женщинами. Он тоже сходил с ума. … Это так. Сходил с ума по своему. Он выбирал женщин для себя даже на школьных площадках. …Это был позор. Это было не переживаемо. И вот, ко мне приходит Эвелин и заявляет: «А что, если Амалии показать мальчика, очень сильно напоминающего её сына и … в то же время не чужого Джойсам?» Эвелин призналась, что оставила своего нездорового ребенка в клинике. Что если отыскать его, то возможно «фокус с подставой» может иметь воздействие на Ами. Возможно, мы ошибались. Но нужно было что-то предпринимать. А Чарльз Мопс был равный Артуру по возрасту, наверняка, был похож на Джойсов, …он был человеком нашего дома.
Амалия смотрела на мать глазами – фонарями. Да, те будто горели и …жгли.
-…Но нам не повезло. Оказалось, ребенка из клиники забрала какая-то семья. Семейная пара из Нью-Йорка. Я – человек не ленивый. Ради дочери я могу пойти дальше, чем просто слова. Эви кинула идею на пороге, я – продолжила поиски мальчика по имени Чарльз Мопс. И я нашла след этого ребенка. Оказалось, он ничуть не меньший сорванец, чем наш Арчи. Мальчик на инвалидном кресле удрал из семьи, где его не любили, где использовали его, как … социальную добавку к семейному бюджету. Попросту говоря, пользовались его пособием, и более ничего. Ни-че-го! Я совершенно не испытываю угрызений совести за то, что подожгла лично …дом этих мерзавцев! Но след мальчика пропал. Найти двенадцатилетнего Чарльза Мопса мне не удалось. Даже по моим личным каналам выходило – его нет в живых. - Маргарет обернулась к Глесиасам. – Зато моё предположение удалось перечеркнуть жителям Пасадены - супругам Глесиас. Именно туда автостопом убежал от приемных родителей мальчик, чья судьба дала нашей семье ещё один шанс – стать …действительно любящими родственниками, - старуха обвела всех взглядом, какой был присущ Черчиллю в его последние годы жизни – с неким презрением к публике, - стать людьми в самом прямом смысле этого слова.
Кто не клюнул на взгляд старухи, так это Глория. Она прикрыла лицо руками.
Настала её очередь сказать правду. – Да, да, …когда я подобрала его на обочине дороги, мальчик меньше всего походил на человека. Это был униженный, забитый звереныш. Жалкое, очень жалкое существо. У него украли не только веру в людей, в добро, …подвозившие его водители, … использовали его как, они… - Глория прикрыла лицо руками, - это было ужасно. Ребенок был почти голым, …вшивым, весь в пыли. Был…ужасно голоден и … психически нездоров.
Слово взял Карлос Глесиас. В отличие от всех, он поднялся с кресла и стал говорить, стоя. – Рассказывать о том, что было написано в полицейском протоколе и результатах медицинского обследования ребенка – я не буду. Скажу только, мальчик натерпелся, пока искал дорогу домой. Он лишь раз вспомнил, что ему знаком город Сан-Франциско. Лишь раз прозвучало это название в его воспоминаниях, которые ….подробным образом вписаны в его медицинскую карту. Однажды при мне он смог описать свой дом. Я запомнил каждое слово. Я архитектор. Позже я выяснил, что это был за дом. Это бывший дом Джойсов, после ставший приютом для брошенных детей, а ещё несколько лет спустя, мэрией в Сан-Франциско. Понадобилось много лет, чтоб вытравить у ребенка память о несчастьях, которые он претерпел. Воспоминание о городе, который его кинул. Который его …выкинул …за порог. Но дело пошло к поправке. С документами для мальчика нам помог врач – психотерапевт – Роберт Лоренс, который полюбил Теда, как родного сына. Этот человек, врач, он общался со своим, …да, пожалуй, любимым пациентом с пользой для себя. Боб написал диссертацию, исследуя недуг мальчика, которого мы с Глорией взяли из клиники в свой дом. Поскольку родные мальчика так и не объявлялись, мы решили, что усыновлять до полной ясности в биографии ребенка – не стоит. Решили, что это опасно. Мальчик ничего не помнил о своей семье. Он помнил, что жил в большом городе. По описанию, тот напоминал и Нью-Йорк, и Сан-Франциско. Фамилии своей он не помнил, мы дали ему фамилию врача, а имя – имя отца моей жены – мы назвали мальчика Тедом Лоренсом. Мы воспитывали его, занимались его здоровьем, нам не было это в тягость, мы полюбили его. Он даже не пытался удрать от нас, когда совершенно встал на ноги. Я неплохо зарабатывал. Нам с женой было не трудно дать Теду приличное образование. К нашей радости, он вырос отзывчивым, благодарным ребенком. Теперь, когда я на пенсии, моя жена, и я уже не можем похвастаться крепким здоровьем, Тед оплачивает содержание нашего дома, помогает нам, дает деньги на лечение и оздоровление в санаториях. Он стал нам настоящим сыном. …- Карлос посмотрел на Теда. - Я ни секунды не пожалел, что взял на себя ответственность за тебя. Ни на секунду не пожалел.
Тед не мог не встать и не протянуть … отцу руку. – Спасибо, Карлос, спасибо, отец.
В салоне воцарилась минутная тишина.
А потом Эвелин сказала: «А теперь пусть скажет Инжей. Пусть, пусть она признается, что она тоже, не случайно оказалась в подружках моего мальчика. … Она тут тоже пытается изобразить святошу, а это далеко не так. …А ну-ка, скажи-ка нам, милая, сколько я тебе дала за то, чтоб ты легла к этому парню в постель да развлекла его хорошенько, чтоб привязать его к себе потуже каната. Ну, сколько? … Молчишь? Святоша. … Пятнадцать тысяч. Пятнадцать тысяч я взяла из кармана Амалии Джойс и вложила в твою руку, чтоб ты засунула её ему в ширинку! …Признайся же ну!
Инжей улыбнулась «тетушке», затем посмотрела на Теда и вполне спокойно произнесла: «Да, я засунула руку ему в ширинку. И нам обоим от того было неплохо. …И деньги мы весело твои прокутили. Вдвоем. – Инжей истерично расхохоталась. - А потом, когда поехала к нему в следующий раз, …я не взяла твоих … ворованных денег, Эви. Вот теперь ты скажи. …А ну, скажи! Признай, мерзавка, что я больше не взяла твоих денег.
Ужасным было красивое лицо Инжей. Она поднялась с кресла и с протянутыми, будто желающими удушить Эвелин Джойс руками, двинулась вперед.
Тед силой усадил подружку назад, в кресло. Он попытался её утешить, но, после всего, что она узнала, ей было настолько гадко, что не выплюнуть всю горечь – это отравить ей свою душу. Инжей кричала, вырываясь из его рук: «А я сама ему скажу! Вы хотели, ну да, как Марку, да, да! Вы хотели, а я сама! Мне бояться нечего, потому что это было и прошло! А я – вот, я есть и я …с ним! – Инжей бросила быстрый взгляд на Лоренса.
Её чуть успокоило его спокойствие. Текло и крепость его рук. Она заговорила менее истерично. – Я сама тебе всё расскажу, Тед. Да, я легла в постель к Гарри Джойсу. Представь, за те же деньги! Их дала мне сама Амалия. Его жена. – Инжей кинула презрительный взгляд на вцепившуюся в свой трон-кресло женщину. – Что, несравненная Ами? Будем признаваться? Это ты, возмущенная тем, что он цепляет …итальянскую заразу, что он готов притащить её в ваш дом, ты дала мне ровно пятьдесят тысяч и … оплатила мои европейские курсы по журналистике. А после, когда Гарри предложил тебе взять меня руководителем «группы новостей», ты сказала ему: «Не возражаю, она – хорошая девочка». …Только …Гарри – бравый козел. Он меня кинул в руки племянника, а сам тут же в Рим! Ага! На римские каникулы! …Зря денежки спустила, тетенька Амии. …Твои деньги вообще, умеют против тебя …поработать.
Инжей втиснулась в кресло. Сжалась в комок, будто боясь, что кто-то ещё вползет в её душу. А потом развернулась к Лоренсу, и уткнулась в его плечо. – Это всё. Теперь все. Дальше я была с тобой, остальное - ты видел сам.
 Марго глядела на пару. Больше, правда, на Лоренса. Он казался ей достойным, чтоб посмотреть на него. После услышанного о нём.
Затем она тихо произнесла, переведя взгляд на Инжей: «Надо уметь вести себя прилично, милочка. Деньги – они всегда играют роль, но… только катализатора чужих страстей. Вот, он же …не кинулся. – Не меняя положение головы, а опять же, лишь переведя взгляд на банкира. - Ну-ка, разверни-ка бумажки, что там написано? Ты сказал, что есть подтверждение, что он нам родня».
Амалия схватила бумаги тот час, как только Брукс развернул их.
-И что?! – Бумага тряслась в её худых руках, но из цепких длинных пальцев не валилась. – И что тут написано? … Так…. «Данные анализа показывают»… «вероятность того, что…»…«более девяноста процентов». - Не выпуская этой, она схватила из рук Эвелин другую бумагу. – А тут что? «Данные анализа показывают»… «вероятность того, что…»…«более пятидесяти процентов».
Амалия откинула бумаги, да так, что те разметались перед ней, будто раздуваемые ветром. – Они что там, эти… анализаторы, …полные идиоты что ли?! Тут и дураку ясно, что там, где более пятидесяти процентов, там уже те «девяносто» укладываются!
Она всплеснула руками и тут же ухватилась за поручни инвалидного кресла. Её взгляд впился в Лоренса, на неё не смотревшего.
-Так кто ты такой,… мальчик? А может, мне лгут все? …Все, все лгут. Я к этому уже привыкла! И может, схожесть твоя с мужем моим - как раз результат его порока? …А ну, расскажи-ка нам, ты, говорят, узнал какой-то дом в Сан-Франциско. И что, что подсказало тебе твоё сознание? – Амалия широко улыбнулась и гордо вскинула голову. – О! Я уже знаю, когда тебя напичкивают транквилизаторами сознание становиться космически ясным. – И снова взгляд на Лоренса. - Так что увиделось тебе, ответь?
Тед так и сидел, обняв обеими руками Инжей. Только после слов Амалии он стал смотреть не на макушку подружки, а в сторону… от всех.
Будто не кому-то конкретно, а лишь, глядя в прошлое, он произнес: «Lupi me viderunt priores. – И тут же, глаза его будто снова ожили, лицо сново приобрело краску живости. Он обратился к Инжей. – Уйдем. Тут всё уже ясно. …И лишних дырок не потребовалось.
Они поднялись.
Эвелин крикнула. – И заметьте! Он глух, как все ваши предки! Только ваш род богат глухими пнями. У нас все мужчины умирали молодыми! Стоя!
Амалия улыбалась и на это. Зато Марго будто пристрелила «мерзавку» ответным словом: «Так вам и надо, босякам! Кто б вы были без нас, без Лоуренсов?»
-Стойте! – Брукс был бел, как валяющиеся вокруг никому не нужные бумажки. – Я отвечу, кто он.
Лоренс и Инжей стояли у кресел. Тед произнес: «Тебе интересно?»
-Нет.
-Тогда пошли.
Пара покинула бизнес - салон по шум и гам.
Брукс повторился, я отвечу, но сначала, … Марго, я …прошу руки вашей дочери.
-Давно б пора, уважаемый. – Ответила старуха и соединила руки… «молодых». – Только это проблемы не решило. Так кто же этот мальчик?
Что тут сотворилось с Эвелин.…
-Не смейте! Не смейте грязные интриганы! Вам не удастся отнять у меня моего сына! Это мой сын! Мой Чарльз, как бы вы его теперь не называли!
Карлос и Глория осторожно попытались утешить «несчастную» женщину. Но та налетела на них фурией: «Вы?! Да как вы смеете?! …Вы отняли моего ребенка, превратив его в моего злейшего врага, а теперь суетесь со своими утешениями?! Пошли вы к черту!!! К черту ваши утешения! Ограбили! Ограбили дочиста!»
Казалось, самолет задрожал от гнева «бедняжки», в миг растерявшей все свои источники дохода.
Инжей, прислушавшись к шуму (скорее, это всё-таки был шум мотора), посмотрела на Теда и улыбнулась. - Надоело слушать. Пошли они все…
-Ну, ну, там Глесиасы. Их к чертям мне пока кинуть не за что. – Тед обнял свою женщину и … напомнил, чтоб им принесли шампанского.
Шум моторов его не сильно беспокоил, а Инжей и в таком месте было «спокойнее».
***
Post scriptum
Брукс, без сомнений, радовался своим «успехам». И он был рад расставленным точкам. И всё же что-то не давало ему покоя.
А потом он вспомнил, глядя на спины уходящих от них Глесиасов, он вспомнил, откуда Лоренсу могла прийти в голову фраза про волков.
«Lupi me viderunt priores» (Волки увидели меня первыми). «Я увидел его в банке, рядом с Эвелин. Эта дура оставила его в зале и поднялась ко мне в кабинет, обсудить очередное дельце. Понятно, она пришла сначала ко мне со своей идеей, а только потом потащилась с нею к Марго. Всё трещала: «Взгляни, как он похож!», а я будто онемел, вспоминая его пронзительный взгляд, его серые глаза. … Он стоял у одной из колонн, колени его были присогнуты, …худой, жалкий. Эта дура притащила его из какого-то приюта. Он, по-видимому, пытался прочесть надпись – гравировку на золотой ленте на одном из мраморных столбов. Стоял, задрав голову, подняв одну из рук, читал, шевеля губами, …и вдруг отвлекся. Услышал, кто-то спускается, и посмотрел в сторону лестницы. …Мы встретились взглядом, и я решил, что схожу с ума. Схожесть его с Артуром была столь поразительной, что я испугался – мертвец воскрес! …Я отказался подсовывать его Амалии. Я испугался, что он станет таким же, как и тот…».

20 декабря 2007 Пермь
mel5@yandex.ru