Телефонный звонок раздался уже очень поздно для всех моих знакомых, мы с Кариной совсем было заснули (во всяком случае, я), и отвечать кому бы то ни было совершенно не хотелось. Я и не собирался поднимать трубку, если бы автоответчик не заставил меня сделать обратное – звонил Геннадий Петрович, и такой поступок был вовсе не в его стиле.
- Леша, - просил он, обращаясь в никуда, - пожалуйста, проснись и подойди к телефону!
Вероятно, случилось что-то экстраординарное, иначе бы он никогда не потревожил нас в такое время.
- Алло, Геннадий Петрович, - ответил я сонным голосом, - у вас что-то произошло?
- Леша, как хорошо, что ты дома. Да, у меня случилось одно несчастье, вы с Кариной не будете против, если мы сейчас с Ольгой к вам приедем?
- Прямо сейчас? – побоялся, что неправильно понял я. – А, может быть, утром? Профессор, давайте завтра во всем разберемся, - предложил ему, хотя понимал, если бы он мог дотерпеть со своей просьбой до утра, то обязательно бы это сделал.
- Понимаешь, я бы, конечно, не стал тревожить вас в такое время, но вот Ольга, она все время плачет и говорит, что не может находиться в этом доме. Мы бы поехали к ее родителям, но, честно говоря, не хочется пугать и расстраивать их ночью.
Конечно, их нельзя, а нас можно, подумал я, но тут же попытался избавиться от этой мысли, мы же ведь все-таки друзья – к кому же еще он может обратиться, как не к нам с Кариной?
- Ладно, приезжайте, - согласился я, а сам попытался, наконец, окончательно проснуться и приготовиться к встрече гостей.
Я встал с постели и хотел выйти из комнаты, чтобы Карина еще некоторое время могла поспать спокойно, но она повернулась и спросила:
- Кто это звонил?
- Геннадий Петрович, они, то есть, он и его жена, сейчас к нам приедут.
- Как сейчас, вот прямо ночью? – удивилась она.
- Да, именно, - ответил я и уточнил, - у них там что-то ужасное случилось, не мог же я отказать человеку в такую минуту, - я даже загордился сам собой за эти слова.
- Ну, что ж, - сказала Карина и поднялась вслед за мной, - пойду приготовлю им постель, хотя, думаю, спать еще долго не придется, поэтому еще заодно и кофе сварю.
Какая все-таки золотая у меня жена, я даже залюбовался ею. Надо же, а ведь мог бы и совсем ее не встретить, если бы не профессор, за что ему отдельное спасибо. Мы женаты уже полтора года, а я все не перестаю благодарить судьбу за такой подарок. Вот и Геннадий Петрович, наконец, решился устроить свою личную жизнь, сегодня ровно месяц, как они с Ольгой сыграли свадьбу (надо же, вот и подарочек судьба уготовила). Конечно, в этом огромная заслуга принадлежит мне и Карине (она, кстати, как дочь, имеет огромное влияние на профессора, хоть и не подозревает об этом), если бы не наше участие, он бы, вероятно, никогда не смог завести семью, очень уж натерпелся в свое время по этому поводу. Однако, мы неплохо над ними обоими поработали, и вот результат – сейчас к нам в гости приедут молодожены (правда, хотелось бы, по какой-нибудь приятной причине, но что делать – приходится принимать друзей не только в радости). Интересно, что же все-таки у них там произошло? Ну, не долго мне гадать, скоро все и так узнаю, и я пошел помогать жене.
Однако, ждать пришлось гораздо дольше, чем я рассчитывал, мы с Кариной даже успели опять задремать прямо за кухонным столом. Понятно, конечно, профессору было неблизко добираться: он жил в своем загородном доме, отказываясь от любых моих предложений переехать поближе к нам, да и машину он тоже не водил, считал, что не стоит начинать это дело в его-то годах (и тут я тоже ничего не мог поделать). Но вот Ольга как раз за рулем себя чувствовала очень комфортно, особенно, получив в качестве свадебного подарка от мужа маленький Гольфик (это она его так называла). Вот уж на автомобиле могли бы и побыстрее приехать, не заставляя радушных хозяев ожидать себя так долго посреди ночи.
И все-таки мы их дождались! Раздался очень коротенький звонок в дверь, который и разбудил нас с Кариной.
- Вы уж нас извините! – прямо с порога начал объяснять профессор. – Понимаете, нам пришлось сначала долго машину искать, потом еще дольше частника уговаривать ехать в город в такое время, в общем, намучились мы страшно. Да, и вы, я понимаю, тоже, - добавил он, - поэтому очень прошу нас извинить!
- Да что ты, Гена, - перебила его Ольга, - это все я виновата, поймите, я никак не могла сейчас садиться за руль, - говорила она, а в голосе чувствовались легкие нотки недавней истерики, - у меня руки дрожат и глаза слезятся, ну какой из меня водитель в таком состоянии?
- Ну, ладно вам! – попыталась успокоить их Карина. - Раздевайтесь и пойдемте пить кофе, а там заодно все и расскажете.
Наконец, мы все дружно прошли на кухню и расселись за столом. Я сам заботливо обошел его со всех сторон и налил каждому чашечку кофе, потом опустился на диванчик сам, отхлебнул чуть-чуть и приготовился слушать, что же приключилось в доме профессора. Ему не пришлось задавать наводящих вопросов, так как наш вид говорил сам за себя: мы были готовы впитывать каждое слово.
- В общем, если коротко, чтобы не задерживать ваше внимание – нас обокрали! – как всегда скромно произнес Геннадий Петрович.
- То есть как? – не понял я, а Карина просто удивленно уставилась на них. – Вы имеете в виду, что в вашем доме побывали воры?
- Ну, уж не знаю, кто побывал, - растерялся профессор, - но там все перевернуто и многих вещей не хватает.
- Вот это номер! – аж присвистнул я.
- Именно, - подтвердила Ольга, и у нее на глаза, и без того еще не пришедшие в норму, навернулись слезы.
- И когда это произошло? – решил я не терять присутствия духа и выяснить все по порядку.
- Точно не знаю, когда мы приехали домой с работы, все уже было в таком виде. Правда, мы сегодня немного задержались, но дома были часов в семь, - медленно рассказывал мой друг.
- Что же вы раньше не позвонили? – еще больше удивился я.
- Да ты понимаешь, Леша, как-то не хотели вас пугать. А потом мы думали, что позвоним в милицию, они приедут, и мы начнем прибираться, но с их приездом ситуация только ухудшилась – у Оли началась жуткая истерика. Правда, они нас замучили вопросами и беспорядок навели еще больший, так что – неудивительно. После их отъезда я еще долго не мог успокоить жену, она рыдала навзрыд и наотрез отказывалась ночевать в этом доме. Мы, конечно, могли позвонить ее родителям, но очень не хотелось расстраивать их среди ночи, вот и пришлось позвонить вам, ведь у меня, кроме вас, никого ближе нет, так что извините нас еще раз.
- Да что вы, Геннадий Петрович, - ласково сказала Карина, - мы ведь все понимаем – такое несчастье, конечно, вы можете оставаться у нас сколько будет нужно.
- Спасибо, - поблагодарил он.
Я, гладя на страдания Ольги, предложил:
- Дорогая, не могла бы ты проводить нашу гостью в ее комнату, пусть отдохнет, ей сегодня несладко досталось, да и ты ложись, а мы тут еще с Геннадием Петровичем поговорим немного, хорошо?
- Ладно, посекретничайте тут, а мы пошли, - согласилась моя жена и помогла встать все еще плачущей Ольге.
- Так, профессор, - серьезно произнес я, когда они ушли, - вижу, вы чего-то недоговариваете, я правильно понимаю?
- Правильно, Леша, - подтвердил он мои опасения, - у меня украли сундук вместе с хроноходом, уж не знаю, нарочно или случайно.
- Вот это да! – опешил я. – Это уж посерьезней будет, чем просто ограбление. И что вы думаете по этому поводу? Про аппарат хоть кто-нибудь знал?
- Нет, говорю тебе с полной уверенностью – ни одна душа, даже Ольга!
- Так, я тоже никому ни слова. Значит, все-таки – случайность?
- Может быть, - неуверенно произнес Геннадий Петрович.
- У вас много вещей пропало?
- Ну, так, пару старинных ваз, статуэток, картин, в общем, брали все, что поменьше и постарше, еще деньги, что дома лежали, правда, не много, представляешь, даже зеркало со стены сняли, и при всем этом очень большой беспорядок оставили.
- Ага, значит, похоже, их интересовали старинные вещи, они, наверное, и в дом к вам полезли, потому что он выглядит очень старым. Тогда и сундук ваш прихватили, как предмет старины, он же красивый был, резной весь, да еще и закрыт, вот они и решили, что там, может, большие ценности хранятся, - и, немного подумав, добавил, - а ведь они и сами не представляют, насколько близки к истине.
- Вот именно, - подтвердил профессор.
- У вас хоть тетрадь не там же лежала? – вдруг вспомнил я.
- Нет, ее я давно в надежное место перепрятал.
- Ага, надежное, такое же, как и сундук – надежней некуда? Я, между прочим, вам давно говорил – перепрячьте аппарат от греха подальше, но вы ведь были уверены, что он основательно скрыт от чужих глаз! – не удержался я, чтобы не припомнить Геннадию Петровичу мой совет.
- Если уж на то пошло, Леша, - парировал профессор, - я сам уже давно собирался его уничтожить, это ты всегда был против!
- Ладно, не будем спорить, - примирительно сказал я, вспоминая, что так оно и было, - надо думать, что нам теперь делать. Надеюсь, вы милиции про аппарат ничего не сказали? – вдруг пришло мне на ум.
- Совсем меня за идиота держишь: мало того, что меня за сумасшедшего примут, так еще и всерьез не прислушаются – никто и искать ничего не будет.
- Да, если честно, на них и так надежды мало, а вот за хроноход страшновато, как бы чего не вышло, вдруг вор умный попадется и вычислит его назначение, как считаете, возможно такое?
- Ну, думаю, человеку незнающему это не так-то просто, - проговорил профессор, - а вообще – было бы время, во всем при желании можно разобраться.
- Вот, я так и знал! Значит, нам нужно действовать самим и быстро, чтобы не дать вору это самое время на раздумье.
- Не понимаю, на что ты намекаешь? – поинтересовался Геннадий Петрович.
- Мы должны провести собственное расследование и найти хроноход, пока его не применили по назначению.
- Леша, уж не думаешь ли ты, что я на старости лет…
- Думаю! – нагло перебил я его. – Надо, профессор, надо спасать ваше детище!
- Знаешь, мне всегда страшновато, когда ты говоришь «надо», вспомни, чем все закончилось в прошлый раз – мы чуть живы остались.
- Но ведь остались же! – не унимался я. – Сами подумайте, что будет, если наш аппарат используют другие?
- Нет, не уговаривай, я не могу больше лезть ни в какие приключения на свою голову, я теперь человек семейный – о жене должен думать, рисковать не могу, да и не хочу. И вообще, пусть ищут, кто это умеет – милиция.
- Ой, не смешите меня – они найдут! Да они уже, небось, и думать забыли о вашем деле, положив его на полку среди сотен других.
- Ничего, когда-нибудь и до него очередь дойдет, - спокойно ответил профессор.
- Я поражаюсь вашему отношению к возникшей проблеме, - чуть не закричал я, но вовремя спохватился, что рядом спят наши жены, и уже гораздо тише добавил, - ведь дело не только в том, чтобы хроноход нашли, дело еще и в том, чтобы его вовремя нашли, иначе – быть беде, - попытался я вразумить своего друга.
- Все равно без моих записей с аппаратом мало кто разберется, - продолжал настаивать на своем Геннадий Петрович.
- А если вдруг?
- Это маловероятно.
- И все-таки: не поймут они сами, так еще догадаются отнести какому-нибудь подпольному гению, не чета вам, конечно, но ведь сейчас умельцев развелось разных степеней хоть отбавляй.
- Леша, чего ты от меня хочешь, чтобы я в свои немолодые годы опять лазил по подвалам и чердакам и выискивал след, как ищейка? Я категорически не согласен!
Я задумался. Профессор не мог так отнестись к надвигающейся проблеме, он просто не имел права оставить свой аппарат без присмотра, а ему, похоже, на это просто наплевать! Неужели это семейная жизнь успела изменить его до такой степени? Мне опять пришлось думать самому, как выпутаться из ситуации. И вот, когда Геннадий Петрович уже было совсем собрался присоединиться к спящей половине нашей компании, меня осенило.
- Постойте, я придумал! А что, если нам просто создать еще один хроноход, вернуться в прошлое и не допустить кражи, а? По-моему, все просто.
- Ты считаешь? – чуть опешил профессор и стал мне тут же объяснять, во что это выльется. – Хорошо, считай: мне надо найти тот самый металл и подходящее производство, каждая деталь аппарата должна минимум две недели выдерживаться в хроноплазме и еще пару дней на сборку и отладку, потом заправка, итого – не меньше месяца, это раз! Второе: Леша, если мы начнем решать проблемы с помощью создания новых хроноходов, куда мы придем? Пропадет второй, мы что – третий создадим? А потом начнем их плодить, как тараканов? Это худший выход, который ты мог придумать.
- Ну вот, что и требовалось доказать, - не растерялся я, - надо искать первый и притом самим, что будет гораздо быстрее.
- Нет, нет и еще раз нет! – подытожил профессор.
- Ладно, давайте сделаем так, заниматься поиском буду я, вы просто мне поначалу немного поможете, ведь, если честно, и ваша вина в том, что случилось, есть – вы же свой дом бросали на произвол судьбы, хоть бы сигнализацию поставили, удовлетворились старыми замками, что называется: грабь – не хочу. И, между прочим, уже грабили один раз, если помните.
- Интересно, что ты понимаешь под словом «поначалу»? – пропустил мимо ушей мое дальнейшее язвительное замечание Геннадий Петрович.
- Ну, - замялся я, думая, как бы пограмотнее выразиться, чтобы он опять не воспринял сказанное «в штыки», - завтра мы поедем к вам домой и вы мне покажете, что именно там произошло, а дальше я постараюсь обходиться без вас, но оставляю за собой право иногда просить совет и помощь.
- Как-то туманно ты выражаешься, боюсь даже соглашаться на такие условия, - задумался мой друг, - не иначе, ты все же норовишь потихоньку втянуть меня в свое расследование?
- Обещаю: лазить со мной по злачным местам вы точно не будете. Ну что, по рукам?
- Хорошо, - наконец, согласился профессор, - завтра, так и быть, свожу тебя домой и дам там все обследовать, но не больше.
- Договорились, - быстро согласился я, чтобы он не успел передумать.
- В таком случае, не пора бы нам составить компанию спящим женщинам, честно говоря, день сегодня выдался не из легких, я бы с удовольствием отдохнул пару часиков, - попросил Геннадий Петрович, вставая.
- Еще чуть – чуть, посидим, пожалуйста, - показал я ему жестом на стул, предлагая вернуться.
- Все-таки будешь уговаривать? – устало поинтересовался мой друг.
- Вовсе нет, – ответил я и задумался, как бы получше изложить мысль, но решил не напрягаться. – Профессор, я, на правах близкого вам человека, очень хочу узнать одну вещь.
Его лицо выразило полное недоумение: неужели, есть что-то, чего ты обо мне не знаешь?
- Как вы себя ощущаете женатым человеком, а? – задал я не совсем деликатный вопрос, но посчитал, что имею на него право.
- Конечно, - как бы подтвердил мои мысли Геннадий Петрович, - после всего, что мы вместе пережили, наверное, тебе интересно: забыл ли я Риту, распрощался ли со своей мечтой, и смог ли обрести счастье с Ольгой?
Я активно закивал головой, соглашаясь.
- Что же я могу тебе ответить? Не знаю. Да, я не знаю, получилось ли у меня закрыть дверь в прошлое и начать все сначала с другим человеком. Понимаешь, может быть, я поддался твоим с Кариной уговорам – обзавестись семьей, может быть, вспомнил мечты своих родителей – увидеть внуков и хоть после смерти решил сделать им приятное. Я не знаю, что именно повлияло, - рассказывал профессор со всей откровенностью, на которую даже я не рассчитывал. – Не могу тебе ответить, чувствую ли я себя счастливым, это слишком глубокий вопрос, но вот, что Ольга со мной рядом стала чаще радоваться и смеяться – это, вероятно, и ты заметил. Она очень хороший человек, знаешь, другой жены я бы, наверное, себе и пожелать не мог, если бы не имел за плечами прошлой жизни. Вот так, Леша. Надеюсь, я смог удовлетворить твое любопытство?
- Да, что вы, я ведь не из-за этого интересовался, - почему-то почувствовал я себя виноватым.
- Понимаю. Ты привязался ко мне. Но еще больше, поверь, я привязался к тебе. Ты ведь мне, как сын, даже ближе Карины, хоть она и считается мне дочерью. Знаешь, я даже боюсь, что она когда-нибудь может узнать об этом и посчитать меня обманщиком, который всегда был рядом, но ничего не говорил и молча наблюдал за ее жизнью. Поэтому мне страшно иногда просто заговорить с ней – вдруг она по глазам или по интонации о чем-нибудь догадается.
Надо же, что творится у него в душе, а я ведь и не подозревал.
- Геннадий Петрович, клянусь, от меня она никогда ничего не узнает, пока вы, конечно, сами не захотите этого.
- Это вряд ли, я же обещал Рите, зачем же все разрушать? – будто задавал он мне вопрос.
- Зато мы всегда рядом, - попытался я его успокоить.
- Одно это и спасает. Я хоть издали могу наблюдать за ее жизнью, а уж с тобой – вплотную общаться. Леша, я так рад, что мы с тобой познакомились, я ведь даже сам не представлял, как был одинок тогда. А теперь у меня почти настоящая семья.
- У вас и есть настоящая семья, - возразил я.
- Спасибо, что так считаешь.
- Да, и помяните мое слово, у вас еще и другие дети будут.
- Какой уж из меня отец, - посетовал профессор
- Ничего, все с опытом приходит, - с видом знатока произнес я.
- Ладно, поживем – увидим.
- Золотые слова!
- А теперь, если не возражаешь, мне не мешало бы вздремнуть, ну, показывай, где могу расположиться, - уже совершенно другим тоном проговорил мой друг.
Я проводил его в комнату, а сам еле доплелся и просто упал на кровать рядом с Кариной, которая уже давно и сладко спала. Перед тем, как и мне самому впасть в сон, в памяти всплыли слова профессора про то, что мы не зря познакомились, и что мы – самые дорогие для него люди. Это было очень приятно для меня. Ведь он часто злился, что я делаю что-то не так, упрекал меня, что ленюсь и не хочу совершенствоваться, но в душе любил и ценил. Да, я в доску разобьюсь, но сделаю все, чтобы вернуть ему украденное и наказать злодеев, которые посмели посягнуть на дорогого мне человека. А теперь спать, силы надо беречь, потому что впереди, я чувствовал, намечались гораздо более серьезные события.
Утром я проснулся от нестерпимо аппетитного запаха, доносившегося из кухни. Он просто заставил меня подняться с кровати и пойти туда, как мышка, почуявшая сыр.
- Девочки, чем это у нас так сногсшибательно пахнет? – спросил я, обращаясь к двум новоявленным поварихам, колдовавшим над какими-то блюдами.
- Погоди немного и сам увидишь, - ответила мне Карина, выталкивая вон из кухни, - мы тут решили вас немного побаловать, раз мы все собрались и сегодня выходной, и вы спите, как убитые, но сюрприза, увы, уже не получилось, так что жди – скоро позовем.
- Ну, дайте хоть попробовать, - молил я, - а то я скоро умру от одного запаха.
- Не умрешь! - ответила моя жена и нагло закрыла дверь прямо перед моим носом.
Что делать, пришлось идти дожидаться, а заодно посмотреть, чем занимается профессор, ведь его тоже, похоже, не допустили к продуктам.
Геннадий Петрович сидел на диване и усиленно думал о чем-то, не иначе уже создавал в уме какой-нибудь новый шедевр, у него это здорово получалось, особенно на голодный желудок.
- Доброе утро! - поприветствовал я его и присел рядом. - О чем думаете, гений вы наш? Не иначе планируете ограбление кухни, могу составить вам в этом компанию.
- А, доброе утро, Леша! – отвлекся профессор от своих мыслей. – Да так, думаю, как же теперь домой возвращаться, Оля, наверное, еще не сможет туда поехать.
- Ну, пока, наверное, нет, а вот потом, когда там все примет первоначальный вид, и она успокоится, то, может быть, и сможет. Ей просто надо отвлечься, кстати, Геннадий Петрович, вы же знаете, что лучше всего может отвлечь и, тем более, развлечь женщину?
- Ну, кино там или театр, - неуверенно пробормотал профессор.
- Наивны вы, как, впрочем, и всегда. А вот и не знаете – ей больше всего нравится обыкновенный поход по магазинам, ну, и чтобы денег было побольше, вот тут она оторвется на полную катушку, уж поверьте мне!
- Ты это правда? – прямо как маленький удивился мой друг.
- Честное пионерское, - шутливо заверил я его, - еще какая правда. Вот давайте предложим нашим женам сегодня прошвырнуться за покупками, сами увидите, как они отреагируют. Между прочим, нам это будет только на руку – сможем спокойно съездить к вам домой и в тишине осмотреть там все.
- Ну, давай попробуем, - согласился Геннадий Петрович.
Тут нас как раз пригласили, наконец, отведать все наготовленное на завтрак, чему я был несказанно рад.
- Ой, ну вы просто волшебницы! – похвалил я хозяюшек, увидев все, что нам предстояло съесть, чем тут же и занялся. – А у нас с профессором для вас тоже сюрприз есть, - выдал я, успев заморить первого червячка, - мы тут решили: что вам сидеть в выходной день дома, езжайте-ка вы, купите себе что-нибудь новенькое, согласны?
- Лешка! – просияла Карина. – А я только сегодня хотела тебе сказать: я такую курточку присмотрела, значит, могу купить?
- Покупай, - тут же разрешил я, продолжая набивать рот.
- Оля, поедем, да? – обратилась она к подруге.
- Конечно, поедем, - быстро согласилась та, - раз у нас такие добрые мужья – этим надо пользоваться, - и очень ласково посмотрела на Геннадия Петровича, а тому только оставалось молча убедиться в моей правоте.
- Ну, вот и договорились, - подытожил я, - мы с профессором тоже поедем по делам, так, что на сегодня все заняты.
Такой расклад всех устроил, и после завтрака мы расселись по машинам: я с Геннадием Петровичем – в Крузер, моя жена с Ольгой – в красную «Мазду» Карины (кстати, это уже мой подарок, но она сама выбирала), и направились в разные стороны.
- А вы не верили, - заговорил я с другом, как только мы отъехали, - учитесь договариваться с женщинами, пока я жив, и считайте теперь наполовину дело сделано - она сегодня здорово отвлечется.
- Хорошо бы, - одобрил он, - вчера она так нанервничалась, больно было смотреть.
- Ничего, вот мы сейчас к вам приедем, все оценим, а потом приберемся, глядишь – и дом снова станет привлекательным.
- Хорошо бы, - мечтательно произнес профессор, которому, наверное, очень не хотелось, чтобы у жены закрепилась неприязнь к его любимому жилищу, где прошла вся его сознательная жизнь.
Доехали мы быстро, в слякотный выходной день не все стремились выходить на улицу, но мы ведь тоже не гулять собрались. Вошли мы в дом, и я ахнул: первый раз увидел дом Геннадия Петровича в таком ужасном беспорядке. Создавалось впечатление, что у воров была цель не украсть, а напакостить побольше, чтобы хозяевам потом месяц уборкой заниматься. Все, что могло валяться на полу, там и находилось: бумаги вперемешку с рассыпанными крупами и макаронами, посудой и одеждой, плюс кое-где опрокинутая мебель и битое стекло.
- Да-а-а-а, - протянул я, оглядываясь, - было от чего вашей жене в истерике биться, они действовали по принципу: что не стащу, то испорчу.
- И не говори, вандалы какие-то, - согласился профессор, - не могли в другом месте душу отвести.
- Может, это у них фирменный стиль такой? – предположил я.
- Какая теперь разница – результат все равно налицо. Ну, что смотреть-то будем? – поинтересовался мой друг.
- Давайте все по порядку, - деловито начал я, входя в роль сыщика, - показывайте, где и что у вас пропало.
Геннадий Петрович провел меня по комнатам с пояснениями, что там когда-то находилось и как располагалось, а я старался из всего этого составить хоть какую-то схему поведения наших похитителей. Так как опыта в таком деле у меня, разумеется, не было, то и вывода никакого я сделать так и не смог, как ни старался. Ладно, решил вскорости, мы пойдем другим путем и попробуем поискать следы пребывания воров в этом доме, ну хоть что-нибудь они должны же были оставить.
- Профессор, не знаете, милиция тут вчера ничего необычного не нашла? – решил я немного облегчить себе работу.
- Да, по-моему, ничего такого, - задумался он, - они тут долго все осматривали, записывали, фотографировали, все спрашивали, где и что находилось, что пропало, но, чтобы нашли что-то… Только вот, - добавил он, немного подумав, - но это настолько глупо.
- Что именно? – уточнил я. – Рассказывайте, пожалуйста, что там было?
- Да, лист они нашли, обычный лист бумаги формата А4, распечатанный на компьютере, а там всего одно слово: «Готовься!». Я уж и не знаю, что бы это значило, но они его забрали с собой.
- Это все? – переспросил я. – Там больше ничего не было написано?
- Нет, только это, - пожал плечами профессор.
- Интересно, интересно, кто же это был? Зачем готовиться, а главное – к чему? Может, вы своей деятельностью дорогу кому-то перешли, а? Давайте подумаем: например, Тумасян на вас давно зуб точит, но, чтобы вот так нагло грабить и угрожать из-под тишка? Хотя, кто его знает. Давыдов, вы ведь отказались рецензировать его докторскую диссертацию, чем, по-моему, очень расстроили, только я почему-то думаю, что он выше таких разборок. Так, кто же еще? – я усиленно перебирал в уме все знакомые нам с Геннадием Петровичем фамилии. – Знаете, - вдруг вспомнил я, - если бы ваш сосед Мирохин не переехал отсюда несколько лет назад, я бы подумал, что это точно он, но ведь он продал свой дом и о нем давно ни слуху, ни духу. Или вы что-то знаете?
- Нет, - ответил мой друг, - после его отъезда я ни разу ничего о нем не слышал.
- Так, но не стоит и его сбрасывать со счетов. Что же получается – это целенаправленный поступок против вас? Бред какой-то, они нашли самого безобидного в городе человека и решили ему за что-то отплатить?
- Леша, - обратился ко мне Геннадий Петрович, - не принимай ты эту записку так всерьез, мне кажется, это чья-то глупая шутка.
- Может быть, может быть, - задумался я, - но, как версия, пусть существует. Ладно, давайте уже хоть немного приберемся для разнообразия, вдруг после наведения порядка что-нибудь еще обнаружится?
- Давай, - согласился профессор и первым принялся поднимать с пола все, что там валялось, и раскладывать по местам.
Я присоединился к нему, и вскоре на первом этаже стал постепенно проявляться более привычный вид этого жилища. Нет, воры постарались на славу, чтобы доставить нам как можно больше работы, но мы тоже были «не лыком шиты», и медленно и верно она продвигалась вперед. Я аккуратно прибирался от центра комнаты к стене, пока не увидел какое-то странное пятно на полу.
- Геннадий Петрович, что это тут у вас, грязь какая-то, это тоже грабители натворили?
- А, это, - спокойно отозвался он, глянув в мою сторону, - нет, не они. Это ты мне так помог: уговорил меня провести отопление в дом, печка-мол, это позапрошлый век, к цивилизации надо приближаться. Вот мне и провели, так эта труба чуть ли не на следующий день течь стала, причем то капает, то нет, а потом на полу ржавчина остается. Я все собираюсь мастера вызвать, да руки не доходят, вот и убираю с тех пор.
Выходит, теперь вот моя очередь настала убирать, что называется: хотел, как лучше… Я поднял с пятна пару листов бумаги, валявшихся на нем, намереваясь смыть ржавчину, но заметил нечто удивительное. Я склонился над ним и отчетливо увидел прямо в центре отпечатавшийся и засохший след от кроссовки.
- Профессор, - позвал я, - подойдите-ка сюда, гляньте, это не вы тут наследили?
Он подошел и присмотрелся.
- Нет, это не мой след, уж больно маленький, да и не Ольги, у нее тоже нога побольше будет, к тому же мы тут в кроссовках никогда и не ходим.
- Может, кто из милиционеров вчера наследил?
- Вчера? Так и они, насколько я помню, в другой обуви были. Да ты сам посмотри, что за след, это ведь, не иначе, детский.
- Точно не вашей жены? – переспросил я для верности.
- Точно.
- А вам вчера об этом ничего не говорили?
- Нет, я почти все время на диване сидел рядом с Ольгой, вставал только для того, чтобы перечень пропавших вещей составить.
- Неужели это след преступника? – тут же предположил я.
- Вполне вероятно, - отозвался профессор, - я так и думал, что это несерьезно, какие-то пацаны залезли и побушевали.
- Вы считаете, пацаны? Интересно, зачем им были ваши вазочки и зеркало? А записку тоже они вам оставили, чтобы приколоться? Что-то не очень вяжется.
- Не вяжется, тоже мне сыщик нашелся! Ну, залезли дети, фильмов насмотревшись, и побуянили на славу.
- Значит, это дети открыли ваши три замка, да так, что вы и не заметили, что в них кто-то ковырялся?
- Ну, знаешь, сейчас такая молодежь, похлеще нас во всем разбирается.
- Хорошо, не хотите думать о другом, не думайте, а я в эту версию не верю совершенно.
- Тогда чей это след? – решил доконать меня профессор, указав на пятно на полу.
- Чей, чей, не знаю…, пока не знаю, но буду работать и в этом направлении, а пока я его сфотографирую своим телефоном. Вот теперь можем спокойно продолжать нашу уборку, оставаясь каждый при своем мнении.
До самого вечера мы трудились, не покладая рук, но так и не закончили прибираться (и вообще – не мастак я в этом деле, да и друг мой тоже, как оказалось). Наши жены звонили нам раз по пять, торопя домой, только очень хотелось все сделать сегодня (во всяком случае, профессору, ему-то не терпелось вернуться домой). Кстати, интересного так ничего и не нашли.
- Все, не могу больше, - сказал я, не выдержав, - отдохнуть хочу, есть хочу страшно, домой хочу, давайте завтра закончим, а? Вот сейчас посидим немного и поедем к нам, там, наверное, Карина с Ольгой потеряли надежду нас увидеть, - и я плюхнулся в кресло, с удовольствием вытянув ноги, а руки сначала поднял вверх, а потом зачем-то засунул в углубления между боковыми спинками и сиденьем. – Ой, тут что-то есть, - нащупал я какую-то мелочь и достал ее с правой стороны.
Это оказалась маленькая, серебристая трехсантиметровая флэшка на коротком шнурке.
- Эх вы, профессор, вещи тут свои раскидываете, куда попало, потом ведь, небось, обыскались?
- Это ты о чем? – не понял мой друг.
- Да вот, говорите «спасибо», нашел вашу флэшку, еще сто лет бы сами искали.
- Какую флэшку?
- Вот эту, - уточнил я, встал с кресла и протянул ему на ладони.
- Но это не моя вещь, - отказался от находки Геннадий Петрович.
- Значит, вашей жены, - сделал я вывод и хотел положить ее на стол.
- Да, и у нее такой не было. У нас есть, но побольше и одна красного цвета, а другая синего, чтобы отличались и от рабочих, и друг от друга.
- Хотите сказать, что это чужая?
- По всему выходит, что так.
Мне сразу стало ужасно интересно, надо же, хоть что-то нашли в трудовых муках, если окажется, что это выведет нас на след, то я – прирожденный сыщик.
- Тогда предлагаю не ломать голову и посмотреть, что на ней, - хорошо, что я потихоньку уговариваю профессора приобщаться к научному прогрессу, и компьютер у него, во всяком случае, есть, - берегитесь, менты, если мы сейчас увидим страшную государственную тайну, - пошутил я, на всякий случай предполагая, что это они вчера потеряли свою вещь.
Мы с Геннадием Петровичем поднялись на третий этаж, где у него был центр технической и научной мысли, и включили компьютер. На маленьком диске оказался один видео-файл и множество фотографий. Я нажал на просмотр и аж присвистнул от удивления: фильм оказался про очень знакомых мне людей. Файл содержал несколько сцен из жизни профессора, а именно: его выезд из дома на работу вместе с женой, приход в институт, возвращение, и так несколько дней кряду. Все фото касались тех же лиц и были сделаны преимущественно крупным планом (прямо – хоть на портрет).
- Ну, что, Геннадий Петрович, - язвительно заметил я, откидываясь на спинку кресла, - здорово отрываются ваши малолетние хулиганы, наверное, они грабят исключительно руководителей научных организаций, предварительно изучив все их передвижения?
- Леша, - помрачнел мой друг, так, что у меня сразу пропало желание надсмехаться над ним, - что же получается – за мной следили?
- Выходит, что так, - подтвердил я его опасения.
- Но зачем?
- Чтобы знать, к примеру, когда вы уезжаете из дома и куда, и когда прибываете обратно. Им нужно было твердо знать, что вас не будет в момент, на который намечена кража. Наверное, - все-таки добавил я. – Вот и на фото тоже вы и ваша Ольга. Основательно, скажу я вам, они подготовились.
- Это нелепо, - начал бормотать профессор, - я не понимаю, кто бы мог такое сделать, да и зачем?
- Ну уж, согласитесь, не пацаны, хотя, вероятно, один шкет к ним случайно прибился.
- Умоляю тебя, - попросил мой друг, - только Оле обо всем этом не рассказывай.
- Ладно, понимаю, не буду, даже Карине не скажу, а то, знаю я этих женщин, тут же друг дружке разболтают все новости, и пойдет – поедет по всему городу.
- Что же мне теперь делать? – как будто сам себя спрашивал Геннадий Петрович.
- Ну, думаю, свое дело грабители уже сделали, - начал успокаивать его я и вдруг добавил, - хотя только вот записка, что же они все-таки имели в виду?
- Понятия не имею.
- Вот вам мой совет, профессор: поставьте сигнализацию и будьте как можно осторожней, Ольгу пока не пугайте, но и за ней присматривайте.
- Постараюсь, хотя не представляю, как, - со вздохом ответил Геннадий Петрович.
Еще бы: он и так непонятным образом (и для меня, и даже для самого себя) отважился жениться, а тут еще за женой придется присматривать. Эх, надо все же мне на себя взваливать эту проблему.
- Так, хорошо, что же мы можем полезного извлечь из этих записей? – вслух порассуждал я. – Давайте еще раз внимательно посмотрим.
Мы прокрутили ролик еще раз, потом еще. Я старался подметить хоть какие-то детали, которые могли бы нам помочь в идентификации преступников. Снимали, в основном, из машины, которая ездила за профессором по городу, с переднего сиденья. По-моему, насколько я разбираюсь в авто, это были «Жигули», предположительно синие, причем далеко не новые, да еще на центральном зеркале заднего вида была подвешена игрушка – маленький плюшевый заяц белого цвета (сентиментальные какие-то грабители). Больше никаких отличительных особенностей ни у машины изнутри, ни у ее хозяина, которого совершенно не было видно (тот, кто снимал, был очень осторожен), не наблюдалось.
- Все, Геннадий Петрович, - опять пожаловался я ему, - у меня и так руки – ноги почти отваливались, теперь еще и глаза устали, если мы сейчас же не поедем домой, я рискую свалиться и уснуть прямо здесь.
- Поехали, а то даже мне жалко на тебя смотреть, уж что скажет Карина, я вообще не представляю, - согласился профессор.
Почему интересно Карина? Его Ольга, наверное, тоже не успела привыкнуть к таким ночным отлучкам мужа и молчать по этому поводу не будет, или я плохо знаю женщин?
- Идемте в машину, пока я еще могу на дорогу смотреть, а то придется вам вести, - испугал я друга напоследок.
Мы спустились во двор и сели в джип.
- Итак, профессор, - попытался я подвести итог, чтобы не заснуть за рулем, - что мы имеем? Непонятная записка, детский след и флэшка с роликом про вас. У вас не появилось никаких ценных мыслей на счет того, что бы это все могло значить?
- Нет, Леша, я вообще пока никак в толк не возьму, зачем кому-то понадобилось за мной следить так серьезно, неужели только для того, чтобы ограбить?
- По-моему, это как-то связано с предупреждением: «Готовься!». Вдруг они изучали ваши передвижения, а, может быть, и дела и что-то накопали?
- Ты имеешь в виду компромат? – очень удивился мой друг, вероятно, полагавший, что уж у него в жизни ничего такого нет.
- Ну, это, я думаю, им бы не удалось, даже, если бы они сильно захотели, уж слишком вы отшельническую жизнь вели до недавних пор. Хотя, кто знает, что можно в наше время считать компроматом, может быть, именно это? – размышлял я вслух.
- Вот спасибо, успокоил, я теперь на всех буду с подозрением смотреть, мне еще этого не хватало.
- Вот уж не понимаю, - не унимался я, - чего они выбрали именно вас, кругом столько людей, которые просто напрашиваются, чтобы их обокрали, а тут такое – нонсенс.
- Ты это брось, Леша! Я не хочу слышать от тебя такие слова, никому нельзя желать плохого, пусть даже и не слишком хорошим людям.
- Я же говорил, - не растерялся я, - святой человек, а они, гады такие, совсем совести не имеют. Ладно, Геннадий Петрович, у меня башка на части раскалывается, мыслей просто ноль, давайте завтра на свежую голову все обсудим, да?
- Только обсудим? Или ты все-таки не успокоишься, пока не втянешься в это дело, причем и со мной за компанию?
- Я же просто посоветоваться с вами, как с более опытным и мудрым товарищем, - попытался я лестью подкупить профессора.
- Я же вижу, - возразил он, - у тебя уже руки чешутся. Эх, Леша, твою бы энергию, да в нужное русло направить, цены бы тебе не было.
- Ага, и долго бы я так не протянул – от скуки бы скончался. Вы поймите, жизнь должна быть не только плодотворной, но еще и разнообразной, неужели я не прав?
- Может, и прав. Ты молодой, тебе бурной деятельности хочется, а если ее нет, ты ее сам ищешь, а это не всегда к добру.
- Вы имеете в виду, что то, что я хочу попытаться отыскать аппарат, чтобы с помощью него кто-то не мог натворить ужасных дел, называется недобрым поступком? – откровенно признался я в своих целях.
- Не лови меня на слове. Конечно, пропажа хронохода – вещь сама по себе малоприятная и может привести к еще более серьезным последствиям…
- Все, - перебил я его, - не продолжайте, мы просто должны его найти, так как последствия будут и на нашей совести тоже, согласны?
- Ну что ж, ищи, - дал свое добро Геннадий Петрович, - только не натвори дел уже сам, не забывай, что ты человек женатый, причем на моей дочери, а я не хочу, чтобы она страдала по какому бы то ни было поводу.
- Договорились! – тут же согласился я, ловя его на слове (ничего, на первых порах хватит просто его поддержки, а там видно будет). – Кстати, а мы уже и приехали, идемте, обрадуем своим присутствием наших женщин.
Карина и Ольга встречали нас на пороге как-то не весело.
- Что, жен услали, а сами гуляете до глубокой ночи? – укоризненно проговорила моя жена.
- Милая, я от тебя такого не ожидал, - сделал я вид, что обиделся, - мы работали в поте лица, а нам ни «спасибо», ни ужина никто не приподнес. Между прочим, дом Геннадия Петровича уже почти готов к встрече хозяев, осталось всего пару заключительных взмахов тряпкой, на которые у нас просто сил не осталось, а этого никто не ценит!
- Ой, Гена, неужели вы все там убрали? – с любовью посмотрела на своего супруга Ольга.
Конечно, мне в этом доме благодарности не услышать.
- Почти, - скромно отозвался мой друг, - думаю, завтра, если вы нам немного поможете, все будет идеально.
- Дорогой! – наконец, признала мои заслуги Карина. – А ты у меня, оказывается, такой хозяйственный, я буду знать, - сделала она неправильные выводы.
- Все, я еле живой добрался домой, но, видно, ни хвалить, ни кормить меня тут никто не думает, поэтому сейчас пойду и буду нагло ужинать один.
- Извините, - вспомнила Ольга, - вы же не ели, наверное, целый день, а мы вас вопросами мучаем.
- Приятно, что хоть кто-то обратил на это внимание, - буркнул я и направился в кухню.
Проснулся я поздно утром, похоже, последним (и не мудрено, после вчерашних-то трудов), остальные уже весело разговаривали, попивая кофе, перед телевизором в зале.
- А, поднялся, - вместо приветствия съехидничала Карина, - а мы тебя не будили, берегли твой сон, ты же вчера поработал, как передовик производства, - похоже, решила посмеяться надо мной она.
- Ах, вот вы как, - выразил я свое отношение, - заговор, все на одного? Вот сейчас уйду от вас и делайте, что хотите.
- Ладно, - смилостивилась она, подошла и обняла меня, - это мы, любя. Куда же мы без тебя? Мы все от тоски иссохнем, - и все же продолжала издеваться.
- Хорошо, я вас прощаю, итак, где же мой кофе?
- Сейчас принесу, - произнесла жена и вышла из комнаты.
- Предлагаю после завтрака всем в авральном порядке привести ваше жилище в божеский вид и покончить с тем, что было, как со страшным сном, - предложил я, заряжаясь энергией горячего живительного напитка.
- Мы с Кариной согласны, - ответила Ольга, - мы уже вчера об этом договорились.
Это было приятно, значит, мой план относительно их вчерашней поездки по магазинам принес свои плоды. Собрались мы быстро, так что через час уже дружно направлялись за город на воскресный субботник. Вот такие у нас выдались «рабочие» выходные (эх, не об этом я, конечно, мечтал, но что поделать).
При свете дня дом профессора выглядел уже гораздо лучше, чем накануне, осталось потрудиться совсем чуть-чуть, хотя мне, если честно, и этого делать уже совсем не хотелось, все силы израсходовались вчера, поэтому я решил потихоньку начать приводить в действие собственный план операции под кодовым названием: «Спасение аппарата». Правда, плана, как такового, у меня тоже еще не было, приходилось полностью надеяться на импровизацию, которая меня так часто выручала раньше.
- Девочки, - вкрадчиво начал я, - вы тут приберитесь пока без нас, я на время уведу Геннадия Петровича, очень надо с ним побеседовать.
- Конечно, приехали женщины, мужчины тут же стали отлынивать от работы, - возмутилась Карина.
- Ничего, пусть поговорят, - разрешила Ольга, - они и так вчера здорово потрудились, - какая все-таки справедливая она оказалась, прямо скажем, повезло моему другу.
- Итак, Геннадий Петрович, - обратился я к нему, как только мы уединились, - для того, чтобы начать мое расследование, мне надо хоть за что-то уцепиться, а потому вспомните: не угрожал ли вам хоть кто-нибудь в последнее время?
- Не угрожал чем? – переспросил тот.
- Ну, чем угодно, все пригодится.
- Нет, Леша, ты ведь знаешь, я предпочитаю ни с кем не ругаться, а выяснять отношения миролюбиво и цивилизованно.
- Вы – да, но ведь, согласитесь, завистники у вас есть.
- Наверное, только кто им мешает хорошо работать?
- Но ведь не у всех такие мозги, как у вас, просто дотянуться не могут, - сделал я очередной комплимент Геннадию Петровичу.
- Не знаю, не хочу я о людях плохо думать, никого не подозреваю, - заключил профессор.
- Что ж, тогда у меня все тот же круг лиц: Тумасян, Давыдов и Мирохин. Начну, пожалуй с первого, он мне больше всех не нравится.
- Каким же образом ты предполагаешь с него начать? – поинтересовался мой друг.
- Еще сам не знаю, вот сейчас поеду к его дому и хотя бы погляжу, что там творится.
- Надеюсь, Леша, что ты не наделаешь при этом глупостей?
- Обещаю, что без повода я его трогать не буду.
- Ох, что-то мне страшновато за вас обоих, - посетовал Геннадий Петрович.
- А что же вы предлагаете – сидеть, сложа руки, и ждать, когда наш аппарат объявится в действии? Все, решено, я поехал к нему, а там будь, что будет. Скажите Карине, что мне пришлось срочно отлучиться, хорошо?
- Да уж скажу. Ты только веди себя осторожней, мы ведь ничего не знаем об этих грабителях, а все-таки они за мной следили.
- Уговорили, на рожон не полезу, - быстро дал я обещание и вышел во двор, стараясь не попадаться на глаза нашим женщинам.
Тумасян жил на Цветочной улице, а это было далековато, так что времени терять не стоило, я сел за руль и, не раздумывая, включил зажигание. Все, расследование начато, пусть с пустого места, но все же – поехали! Я перебирал в уме все мыслимые и немыслимые мотивы для мести профессору, и ничего не находилось. Но кто-то же написал записку: «Готовься!», а значит, это было целенаправленное действие. На личном фронте у него вроде бы все было спокойно, конечно, имела место семейная тайна, но я не представлял, кто кому на этой почве мог мстить. Значит, оставалась только его деятельность, а это либо конкуренты, либо… работники, как же я сразу не подумал. Геннадий Петрович очень лояльный руководитель, но ведь все-таки начальник, а потому кому-то может и не нравиться. Ну вот, теперь еще и за коллегами наблюдать придется, а не хотелось бы, вроде все довольно милые люди. Ну-ка припомним, кто из них когда-нибудь плохо отзывался о профессоре. Совершенно никто не мог мне по этому поводу придти на ум, вот только вспомнился Варенцов, который недавно устроил скандал в туалете по поводу своей зарплаты, дескать, она ниже, чем у Парковского, а работает он столько же, если не больше. Ну и что, что работает, у Парковского результат всегда налицо, а у Варенцова только сама работа, которая в процессе, ну, не тянет он, только понимать этого не желает. Неужели он так взъелся на начальство из-за зарплаты, что развернул настоящую подпольную войну? А почему и нет, тут люди из-за пяти рублей преступление совершают.
Однако, я сам не заметил, как приехал на место. Осмотрелся по сторонам: дом, как дом, ничего и никого подозрительного. Неужели же я ждал, что тут толпами будут ходить люди в черных масках? Если честно признаться, то я сам толком не знал, чего ждал. Надо хотя бы пройтись вокруг. Довольно старая пятиэтажная постройка, хотя в таких-то как раз и самые большие квартиры. Его 64-ая, а это в пятом подъезде, прикинув в уме, я высчитал, что на третьем этаже. Войти что ли внутрь? Ага, тут домофон. Что же делать: позвонить и напроситься в гости? И что я ему могу сказать в оправдание: проходил мимо, дай, думаю, зайду – глупо. Придумать какой-нибудь притянутый за уши повод, но какой? В общем, пока я размышлял таким образом, из подъезда вышмыгнул маленький мальчик, и я без раздумий вошел. Вроде ничего, чистенько, тихо. Затем медленно поднялся по лестнице до верхнего этажа и даже подумывал, не забраться ли на чердак, но он оказался закрыт на старый амбарный замок. 64-ая квартира ничем не выделялась среди других, а за дверью было совершенно ничего не слышно (я даже ухо прикладывал). В общем, так ничего и не обнаружив, я спустился вниз и вышел на улицу. Еще немного постоял у дома, разглядывая окна, и, не увидев ровным счетом ничего, повернулся, чтобы вернуться в машину, и чуть ли не нос к носу столкнулся с Ленкой, той самой Ленуськой, с которой проучился пять лет в институте. Надо же, я бы и не узнал ее, если бы она сама не улыбнулась и не поздоровалась со мной. Выглядела она потрясающе, конечно, красавицей она никогда не была, но из своей внешности сумела выжать максимум: макияж, прическа, все было на уровне, а уж одета вообще по высшему классу (в такой шубке моя Карина была бы просто королевой).
- Ленка, поздравляю, здорово выглядишь! – высказал я ей комплимент.
- Я знаю, Леша! – не растерялась она.
- Тебе сюда? – спросил я просто от нечего делать.
- Да, у меня здесь бабушка живет.
- А я уже ухожу, так, к приятелю забегал, - зачем-то соврал я.
- Ну, как твои дела? – поинтересовалась Ленка. – Где и кем работаешь? Как личная жизнь? – закидала она меня вопросами.
- Все отлично: работаю в фирме с товарищем, женат на его дочери, а ты как? – ну не рассказывать же ей все подробно, у меня и так времени нет.
- У меня еще лучше: я замужем и не работаю.
- Да, а кто же тогда у нас муж? – чисто из любопытства спросил я.
- Волшебник! – пошутила она и улыбнулась собственной шутке.
- Вот как, - удивился я, просто потому, что раньше у нее не наблюдалось особого чувства юмора, - и что же за чудеса он творит?
- Например, вот такие, - ответила она и нажала кнопочку автомобильной сигнализации на брелке.
Я обернулся, чтобы посмотреть, что же за машина там такая, и замер на месте: на стоянке приветливо моргал фарами роскошный серебристый «Ягуар» последней модели, видел такой только в журнале. Да, муж у нее, что надо, если такие подарки делает.
- Может, тебя подвезти? – продолжала Ленка улыбаться, довольная произведенным эффектом.
- Нет, у меня своя машина, вон стоит, - и я махнул рукой в сторону своего старого доброго Крузера.
- Так ты все на том же? – разочарованно протянула она. – Что, дела на фирме так плохи?
- Нет, просто я к нему привык, и он меня полностью устраивает, а выпендриваться мне не перед кем, - зачем-то добавил я, может быть, просто из вредности.
- Так ты считаешь, что я выпендриваюсь? – перестала улыбаться Ленка.
- Что ты, раз муж дарит такие вещи, не отказываться же, - попытался я сгладить обстановку, вдруг это ее единственная радость в жизни.
- Естественно, - фыркнула она, развернулась и направилась к своей машине.
- Постой, - закричал я ей вслед, - ты же к бабушке собиралась.
Она меня уже не слушала, села в «Ягуар», рванула с места и даже аварийкой мне посигналила, как будто чувствовала, что я таращусь ей вслед. Интересно, чего она так разнервничалась, ну, машина для рисовки, так что же? Я пожал плечами и сел в свой родной джип, нет, ни на что я его не променяю, чем бы меня ни соблазняли.
И все же я так ничего и не прояснил в нашем деле, просто напрасно съездил. Придется возвращаться ни с чем или, может, еще к Давыдову смотаться? С таким же успехом? Все же нужно иметь хоть какой-то план, но где его взять, я же не настоящий сыщик. Стоп, а если обратиться за помощью к таковому? У меня же есть товарищ – Максим, мы с ним кое-какие отношения поддерживаем. Может, хоть что-то для меня попробует выяснить. Решено, еду к нему. И сразу появилась маленькая, но надежда.
Я остановился перед домом Максима, но все же достал телефон и позвонил ему, так, на всякий случай, вдруг его дома нет. Мне повезло, он мирно смотрел фильм по телевизору и ничем не был занят. Через минуту я уже звонил в его дверь квартиры.
- Привет, Леха, - поздоровался Макс, - сто лет тебя не видел, хорошо, что зашел. Кстати, что за срочность, не иначе, как опять за помощью приехал? – сразу раскусил меня он, вот, что значит – профессионал.
- Ты просто телепат, - похвалил я его, - сейчас все объясню.
- Ладно уж, проходи, в кои-то веки в выходной дома, но и здесь найдутся просители, нет, чтобы без корысти заехать, посидеть по-дружески.
- Макс, ты уж прости, но, получается, что мне без тебя не обойтись.
Я без предисловий постарался ему рассказать о краже все, что знал, кроме, конечно, описания содержимого сундука профессора. Приукрасил, естественно, как Геннадий Петрович сильно страдает по утерянным вещам, что они дороги ему, как память о родителях, дедах и прадедах, что на милицию сейчас надежды мало (уж пусть он меня простит, у нее и так забот полон рот) и что надо попытаться приложить максимум усилий, чтобы помочь другу в беде.
- Слушай, - заговорил, выслушав меня, Макс, - это тот, что ли профессор, которого чуть не обокрали четыре года назад?
- Он самый, - подтвердил я.
- Вот уж точно, от судьбы не уйдешь, - удивился мой собеседник.
- И не говори, - пришлось мне согласиться, только сейчас сопоставив факты.
- И ты сам решил ему помогать?
- Ну, попробую что-нибудь сделать для человека, вдруг получится.
- Вдруг ничего и никогда не получается. Вот тебе мой совет – доверь это дело профессионалам, сам не суйся.
- Макс, я верю, что ты много разного повидал на своей работе, но ведь скажи честно: шансов вернуть Геннадию Петровичу украденное почти нет?
- Почему же, шанс есть всегда, но он зависит от многих обстоятельств.
- Ну, начал говорить загадками. Прошу только об одном: узнай, что можешь о ходе следствия, а я попробую хотя бы найти нужных людей, может, сообща мы добьемся большего, - сам не до конца поняв, что сказал, сделал я умный вид.
- Что же я, по-твоему, должен разглашать служебную тайну?
- Обещаю, Макс, ни одна живая душа об этом не узнает.
- Да уж, понятное дело, а, если узнает, считай, что и она уже будет неживая душа, - то ли в шутку, то ли всерьез пообещал он.
- Так ты поможешь?
- Ну что ж, в память твоих былых заслуг - попробую. Только, знаешь, ты особо не надейся на это. Говоришь, украли какие-то раритетные вещи?
- Ну да, кое-что старинное.
- А вот сам как считаешь, куда такие предметы попадают?
- В смысле, куда их воры понесут?
- И в этом тоже.
- Каким-нибудь ценителям?
- Ценителям, собирателям, короче туда, где этим интересуются или занимаются.
- Хочешь сказать, в антикварные лавки или ломбарды?
- Или напрямую коллекционерам или скупщикам, если таковые имеются у них в поле зрения.
- Макс, ты мне здорово поможешь, если…
- Хочешь, чтобы я выдал тебе всех таких по городу? – не дал мне договорить он. – И что ты будешь делать дальше? Пойдешь к ним домой и станешь задавать глупые вопросы? Тогда ты и пару дней не протянешь – те же грабители тебя и закажут, - спокойно и как-то даже лениво разъяснил он.
- А что ты можешь посоветовать?
- Могу: не лезь в это дело, - отрезал Макс и посмотрел на меня, - только, вижу – ты вряд ли прислушаешься.
- Я к тебе, как к другу пришел, а ты кричишь, - расстроился я.
- Господи, пострадаю я за свою доброту, но ты ведь не успокоишься, еще точно нарвешься на что-нибудь нехорошее. В общем, слушай: есть трое, так скажем, ценителей старины, от которых точно ничего не укроется в этой области. Я тебе напишу фамилии и адреса их всех. Просто так к ним не иди, возьми что-нибудь более – менее для них интересное, как бы на продажу. Скажешь, что посоветовал тебе к ним обратиться Вайсмант, был такой старичок – искусствовед, помер месяц назад, к большому сожалению всей местной коллекционной братии. К примеру: он был знакомым твоего деда, пока был жив – вы вели дела с ним, но перед смертью он вам их и передал по наследству. Увидишь – они еще гордиться станут, что старик о них вспомнил. Короче, свою вещицу им предложишь, а там и разговор заведешь об интересующих тебя предметах, если уж сами не будут знать, то, может, кого посоветуют. Все, Леха, больше ничем тебе помочь не смогу, во всяком случае, пока. И еще вот что, если ты что-нибудь узнаешь, обещай мне не соваться, а все передать мне, договорились? Я же теперь за тебя как бы отвечаю.
Ну, что мне еще оставалось делать, как не пообещать это.
- Так что, старик, может, по маленькой за такое дело? – предложил он мне.
- Не могу, Макс, я за рулем, а мне еще за город ехать. Ты бы Николая пригласил в гости, посидели бы вместе, как напарники.
- Колька-то, да не напарник он мне больше, - с грустью произнес он.
- Слушай, неужели что-то случилось, а я ведь и не знаю ничего.
- Случилось, женился Колька наш, - Макс сделал многозначительную паузу, - а жене, видите ли, очень не понравился его распорядок дня: с кражи на нападение, с нападения на убийство, времени на нее почти не оставалось, вот и заставила она моего напарника работу сменить. А что же делать, Леха, бандюги ведь у нас не спрашивают: брать им сегодня выходной или грабить, они делают свое дело, а мы их ловим по мере сил. Кому-то это не нравится, понимаешь, и не только тем самым бандюкам.
- Обидно, - с сожалением вздохнул я, - скоро некому будет с преступностью бороться.
- Ну, я-то остался, - дружески хлопнул меня по плечу Максим, - и жениться вроде не собираюсь, так что не вешай нос.
- Спасибо тебе, только я, пожалуй, пойду, а то меня заждались все.
- Иди уж, раз не хочешь посидеть со старым товарищем.
- Макс, дружище, в другой раз – обязательно, вот только со своим делом разберусь.
- Ты разберешься – я буду занят, так всегда бывает.
- Ничего, как-нибудь состыкуемся, - охотно пообещал я. - Ну, пока, надо уже бежать.
- Пока, Леха, - и он закрыл за мной дверь.
Эх, Макс, не знаешь ты, что мне обязательно надо найти этот сундук профессора, да, и вещички его тоже неплохо было бы вернуть, раз уж на то пошло. Придется опять мотаться по этим антикварам – коллекционерам, надо же, на роду у меня что ли написано, что не могу никак от них отвязаться, куда ни попади, а без них не обойдешься. Теперь вот еще надо что-то искать на продажу, где я этого добра наберусь? У Геннадия Петровича, может, спросить, вдруг что осталось из раритетов. И я поехал за город, к друзьям и жене.
- Ну, Леша, не прощу тебе, сам разъезжаешь неизвестно где, а мы тут не знаем, что думать, дела у него, видите ли, даже позвонить некогда - встретила меня гневной речью Карина.
- Прости, солнышко, просто надо было очень срочно отъехать, не оставалось ни секунды свободной.
- Я даже сама звонить тебе не хотела, раз ты такой, - уже мягче произнесла моя жена.
- Зато я много чего узнал, теперь будет легче справиться с задачей.
- Какой еще задачей? – уже заинтересованно посмотрела на меня она.
- Понимаешь, нам с Геннадием Петровичем новую тему поручили, - стал я изворачиваться, выдумывая отговорку на ходу, не рассказывать же ей правду, - новейшая разработка, вот надо было съездить получить по ней информацию.
- Значит, все удалось? – уже без любопытства произнесла Карина. – А что, сказать нельзя было куда едешь, или информация предупредила, что скоро собирается исчезнуть?
- Почти, любимая, человек, владеющий ею, улетал за границу, - врал я вовсю дальше.
- Ладно, на первый раз, так и быть, прощу, но если еще раз улизнешь, ни слова не сказав, припомню, так и знай.
- Договорились, – согласился я. – Ну что, вы тут без меня справились с задачей?
- Очень было трудно, но осилили, - ответила моя жена.
- В таком случае, мы можем оставить наших молодоженов и возвращаться домой?
- Кто это тут собрался домой? – появилась в дверях Ольга. – Не отпустим, пока не отметим такое событие.
- Оленька, если честно, я так устал, уже хотел бы свалиться на диван и смотреть телик рядом с Кариной.
- Вот вы как? Что ж, сегодня ладно - уезжайте, а в следующие выходные ждем вас в гости, без возражений, правда, Гена?
- Обязательно приезжайте – поддержал ее муж.
- Хорошо, - быстро согласился я, потому как домой очень хотелось. – Дорогая собирайся, а я еще пару слов Геннадию Петровичу скажу.
Пришлось отвести его в сторону, чтобы перемолвиться без свидетелей.
- Профессор, мне бы пару деньков на решение нашего общего дела, а?
- Я так и знал, - вздохнул мой друг. – Просто чувствовал, что ввяжешься в это дело по полной программе. Да ведь тебе, подозреваю – не запретишь? Ладно, придумаю что-нибудь, но ты на работу забегай, показывайся, чтобы я не сильно переживал.
- И еще, мне бы что-нибудь небольшое, старинное для затравки покупателей – коллекционеров, может быть, найдете?
- Елки – палки, у меня полдома вынесли, а он еще что-то из последнего забрать хочет. Ну, не знаю, я посмотрю, если что, завтра сообщу, только особо не надейся.
- Договорились, все, мы поехали домой, до свидания. Кариночка, я тебя жду в машине, выходи побыстрей, - крикнул я и пошел садиться в Крузер.
- Леша, ну что за спешка, прилетел, как угорелый, и сразу домой? – отчитывала меня жена, садясь в машину.
- Честно говоря, устал, вчера работал, сегодня работал, отдохнуть хочется, - объяснял я, хотя, по правде, мне больше хотелось в тишине и спокойствии обдумать дальнейший план действий и сил набраться, еще неизвестно, что с таким положением вещей будет завтра.
Мы еще не успели отъехать, а я уже погрузился в мысли, что же нести антиквару, если профессор ничего не найдет. Собственно, мне и так не хотелось ничего у него брать, действительно, у человека чуть ли не все ценное украли, а я еще самое дорогое, что воры все-таки не нашли, умыкну? Нет, надо было самому справляться, искать у себя или у других знакомых. Что же у меня было в этом плане, небольшого и старинного? Вроде бы ничего, я не ретроград, все устаревшее тут же выбрасываю, и так дома места мало. Неужели так прямо ничего и не найду? Стоп, что-то стало крутиться в голове про старинное? Вот остолоп, как же я мог забыть о таком? У меня ведь где-то лежат настоящие английские монеты аж XVII века! Не то слово – настоящие, а самые, что ни на есть! Это же просто то, что надо, маленькие, но, вероятно, жутко редкие и дорогие! Я их тогда спрятал, и сам чуть не забыл, очень боялся кому-нибудь показывать. Ну, вот, теперь Геннадий Петрович может спать спокойно, вот сейчас приеду домой и позвоню ему, чтобы не мучился и не искал. Однако, мой телефон зазвонил почти сразу, как я о нем вспомнил. Это была мама, наверное, решила узнать, как мы поживаем, соскучилась. Она теперь часто одна дома оставалась, Ромка почти постоянно пропадал где-то по делам, а с папой они уже два года, как вместе не жили. И что удивительно: отношения родителей после такого разъезда только улучшились, они даже стали больше общаться, навещать друг друга.
- Леша, - голос у мамы был какой-то непохожий на себя, - мне только что позвонили, представляешь, папа попал в аварию, - очень тихо, как будто сама еще размышляла над полученной новостью, произнесла она.
- Как, где, что с ним? – вырвались у меня сами собой вопросы.
- Он сейчас в больнице, не знаю, сама собираюсь к нему.
- В какой больнице?
- В десятой, Леша.
- Мама, я как раз в городе еду, мне до этой больницы совсем недалеко, так что за тобой заезжать не буду – сразу к нему, хорошо?
- Хорошо, я такси возьму, - ответила мама.
- Карина, ты все слышала? – она с тревогой кивнула головой. – Заедем к отцу?
- Конечно, Леша.
Через пятнадцать минут мы уже подходили к регистратуре десятой больницы. В воскресенье вечером народу совсем не было, да и обслуживающего персонала тоже, пришлось искать, куда делась женщина из справочного окошка. Минут через пять я обнаружил ее в третьей комнатке по коридору, где она преспокойно пила чай с медсестрой.
- Пожалуйста, подскажите, поступал к вам сегодня Антон Сергеевич Терентьев? – обратился я к ней без всяких приветствий.
- Молодой человек, я что должна всех пациентов на память знать? – спокойно ответила женщина, продолжая пить чай.
- Ну, так посмотрите, я его сын! – продолжал настаивать я.
- Что, я уже и чаю попить не могу? – в свою очередь, набросилась она на меня. – Влетаешь сюда в воскресенье и подгоняешь, у самого, небось, выходной, а я что, не человек?
- Но поймите, - уже спокойней попросил я, - у меня отец в больнице, мне только что сообщили, и я совершенно не знаю, что с ним, пожалуйста.
- Ну, ладно, - сжалилась она, - сейчас посмотрю, - и направилась к своему окошку, - так, как говоришь, зовут отца-то?
- Антон Сергеевич Терентьев.
- Ну, точно, поступил такой, в травму, с переломами, и можешь успокоиться - жив твой отец.
- Спасибо! – поблагодарил я ее. – А где травматологическое отделение? – задал очередной вопрос.
- Пятый корпус, во дворе налево, только тебя туда не пустят, завтра приходи, - посоветовала мне женщина.
- Спасибо, - кричал я ей, уже выходя из дверей и направляясь к пятому корпусу.
Карина молча следовала все время за мной, но я шел так быстро, что ей приходилось меня догонять перебежками. Вот и приемный покой травматологического отделения, я вошел внутрь и опять стал искать, к кому бы обратиться с просьбой о посещении больного. В коридоре увидел, пожилую медсестру и выпалил прямо ей:
- Извините, к вам тут недавно пациент поступил с переломами, мне бы его повидать, я сын.
- Не положено, время не приемное, ты завтра приходи, - ответила она.
- Ну, пожалуйста, пропустите, я же должен знать, что с отцом, - просил я.
- Вот завтра и узнаешь, - невозмутимо парировала женщина, наверное, привыкшая к таким нахалам.
- Ну, войдите в мое положение, - не сдавался я.
- А в мое кто войдет? – и она в упор на меня посмотрела.
Я никогда не умел давать взятки, но понял, что без этого не обойтись, а потому достал из кармана десять баксов и протянул ей, заботясь, чтобы никто не увидел.
- Я вас очень прошу, - сопроводил деньги словами.
- Ладно, - сжалилась женщина, зажав в кулак купюру, - халат вон на вешалке возьми и проходи, двадцать седьмая палата, только один, - предупредила она и махнула головой в сторону моей жены, которая все время находилась неподалеку.
- Карина, подожди меня, я скоро, - бросив ей пару слов, я кинулся к лестнице на второй этаж.
Вот и нужная дверь, войдя, я сразу увидел отца. Он лежал с забинтованной головой и рукой в гипсе и, по-моему, дремал. Я тихо подошел к нему и стал рядом, раздумывая, не сильно ли он пострадал. Вероятно, почувствовав мое присутствие, отец открыл глаза и улыбнулся.
- А, это ты, - проговорил он, потом приподнял голову, вероятно, чтобы убедиться, что это действительно я, и спросил, - как ты сюда прошел?
- Да, через дверь. Папка, ты-то как? – задал я ему встречный вопрос.
- Ничего, как видишь, только сотрясение мозга, да рука сломана, а так все в порядке.
- Как же ты так? – удивился я. – Ты же машину тридцать лет водишь, ты же аккуратен, как никто.
- Да, сам не понимаю, Леша. Я же в аэропорт ехал, у меня завтра конгресс в Германии. Все было хорошо, я уже почти подъезжал, расслабился, наверное, отвлекся, а тут из-за поворота машина, откуда она взялась, черт его знает, ну, я руль крутанул и о заграждение шарахнулся, - сбивчиво стал объяснять отец.
- Надо же, еще легко отделался, - оценил я ситуацию.
- Да, повезло, что успел на тормоз нажать, так бы улетел, не знаю куда.
- Ну, хорошо, что хорошо кончается, - подытожил я. – К тебе тут мама еще собиралась, я не уверен, что ее пропустят, но она очень волновалась, если что – я ее сам успокою.
- Спасибо, сын, - почему-то поблагодарил отец, - я рад, что ты приехал.
- Как же я мог не приехать? – возмутился я.
Но он уже отвернулся к стене и, по-моему, просто не хотел, чтобы я видел, как у него на глаза навернулись слезы. Интересно, почему он так расчувствовался?
- Терентьев, - вдруг раздалось в дверях, я повернул голову - стояла та самая медсестра, - это Терентьев? – спросила она меня, посмотрев на отца.
Я в подтверждение махнул головой.
- Вот, передача ему, - и она протянула мне пакет, - нанялась я что ли сегодня? – задала риторический вопрос, и удалилась.
- Надо же, папка, о тебе уже заботятся, может, сослуживцы узнали? А я вот не догадался тебе ничего привезти, да, если честно, то просто не успел. Ладно, посмотрим, чем тебя тут решили накормить, - постарался развеселить отца. – О, смотри, тут записка, - вытащил я лежащий прямо сверху, на яблоках и апельсинах, сложенный листок бумаги и протянул ему, а сам уже доставал фрукты.
- Не понимаю, - произнес отец, прочитавший послание, - наверное, чья-то глупая шутка?
Я обернулся и взял из его рук лист, но, увидев надпись, просто оторопел, это было всего одно слово, набранное большими буквами на компьютере: «Готовься!». Еще пару секунд простоял, ничего не понимая, но потом кинул отцу:
- Папка, я сейчас, - и вылетел из палаты.
Я старался отыскать пожилую медсестру, носясь по коридорам, а когда, наконец, нашел, запыхавшись, стал расспрашивать:
- Скажите, кто вам передал пакет, очень надо?
- Достали вы меня сегодня, - в сердцах высказалась женщина, - помогай им тут, а они еще недовольны. Мальчишка какой-то принес, очень просил передать, настаивал, прямо, как ты.
- Вспомните, пожалуйста, какой мальчишка?
- Да, вы что, доконать меня хотите совсем, я теперь еще и посетителей запоминать должна? Обыкновенный мальчишка, как все вокруг, лет пятнадцати, больше ничего не скажу, не помню. А ты давай уже домой иди, с отцом повидался и довольно, - строго сказала медсестра.
- Хорошо, спасибо, сейчас уйду, только еще два слова ему скажу, - и, не дождавшись, пока она запротестует, рванул обратно в палату.
- Папка, - без объяснений начал я, ворвавшись внутрь, - это не тебе передача оказалась, ты ничего не ел?
- Нет, - с удивлением ответил отец.
- Вот и хорошо, медсестра обозналась, ее просили передать Терпеневу, а она принесла Терентьеву, так что никто не шутил. Ты не расстраивайся, я тебе завтра принесу все, что надо.
- Да, я не переживаю, Леша, мне хватит уже того, что ты сегодня приходил.
- Выздоравливай, папка. Ну, я пойду, а то меня и так чуть не выгнали, да и Карина внизу ждет.
- Иди, конечно. Маме привет передавай, скажи, что со мной все в порядке.
- Передам обязательно. Ты ее не очень-то жди, наверное, не пустят ее сегодня – поздно уже.
- Я понимаю, - согласился отец.
- Все, пока, побежал.
Встретив по дороге впустившую меня женщину, я остановился и поблагодарил ее.
- Ладно, до свидания, - смягчилась она и ответила мне вполне вежливо.
Затем вышел на улицу и увидел, как по дорожке в направлении входа в приемное отделение идет мама с большим пакетом в руках.
- Мам, - позвал я ее, - я только что от отца, с ним все в порядке, можешь не волноваться, так, немного ушибся, а больше ничего. Это хорошо, что ты быстро приехала, идем, я попробую тебя провести, у меня тут сегодня что-то вроде знакомства образовалось.
Мы вошли обратно в вестибюль, и я сразу пошел искать нужную мне медсестру, главное, чтобы она еще не сменилась или никуда не ушла со своего поста.
- Опять ты? – увидев меня, не выдержала она. – Ты сегодня вообще уходить собираешься или будешь всю ночь мне надоедать?
- Я сразу понял: вы добрая женщина, - начал подлизываться к ней, - вы же не откажете мне еще в одной, последней услуге? – и я с улыбкой незаметно передал ей очередную купюру, вложив ее прямо в руку.
- Ну, что надо-то? – вкрадчиво полушепотом поинтересовалась она.
- Не могли бы вы пропустить к тому же человеку его жену, она очень волнуется и мне не верит, что все в порядке? – таким же тоном попросил я.
- Обещаешь, что после этого ты сразу уйдешь? – не иначе – боится, что с таким успехом я и во сне к ней приходить буду.
- Клянусь! – заверил ее.
- К Терентьеву? – опять уточнила женщина.
- К нему.
- Так, вот халат, пять минут, туда и обратно.
- Вы просто чудо! – сделал я ей комплимент. – Мам, я тебя в машине буду ждать, - обратился уже к ней, показал, куда идти, а сам направился к выходу, чтобы своим видом больше не нервировать медсестру.
В джипе уже сидела, слушая медленную музыку, Карина.
- Все в порядке! – сообщил я. – Сейчас маму дождемся и поедем домой.
- Как отец, не сильно пострадал? – с волнением спросила жена, которую я еще не удосужился просветить.
- Да нет, ничего страшного, выглядит, как огурец, - приободрил я ее.
- Неужели?
- Я сам не ожидал. Кстати, - вспомнил я одну вещь, - милая, а ты не заметила, там, в больнице, пока я был у отца, что за мальчишка принес передачу?
- Нет, я ведь сразу пошла к машине, - откликнулась Карина, - а вот вышел он, наверное, из микроавтобуса, который останавливался неподалеку.
- А ты случайно не запомнила, что это был за микроавтобус? – тут же напрягся я, надеясь получить полезную для своего дела информацию.
- По-моему, на маршрутку похож, светлый, кажется, но я не присматривалась, да и темно тут. А зачем тебе?
- Да так, спросил от нечего делать, - отмахнулся я и сделал музыку погромче, давая понять, что так оно и есть.
Вскоре вернулась мама, которая после встречи с отцом немного повеселела. Она села в машину, поздоровалась с Кариной и сразу стала задавать ей вопросы о нашей жизни. Мама почему-то всегда волновалась, не обижаю ли я жену, причем ее никогда не интересовало, не обижает ли при этом меня кто-нибудь, что было несправедливо. Поэтому я сразу решил переменить тему, чтобы разговор не зашел в ненужное русло.
- Мам, а чего это Ромка с тобой не приехал, он что отца увидеть не захотел?
- Ромка, а где он? – задала встречный вопрос она. – Дома его почти никогда нет, приходит под утро, только отоспаться, и снова пропадает. Его ведь из института почти что выгнали, отец еле смог договориться, чтобы оставили, но, чувствую, ненадолго. Я ему звонила, но телефон молчит, он его никогда не слышит, наверное, шумно веселится. Леша, что с ним будет, не представляю, - опять стала расстраиваться мама, теперь уже по другому поводу.
- Да ладно тебе, - попытался я ее успокоить, - он ведь не маленький, сам понимает, что делает. Я думаю, побесится немного и за ум возьмется.
- В том-то и дело, что не маленький, - стала объяснять мама, - он ведь с такими компаниями связался, куда они его приведут?
- А отец-то что, - поинтересовался я, - не говорил с ним на эту тему?
- Говорить-то говорил, но ведь это только слова, поговорили и забыли, во всяком случае, Рома. Леш, объяснил бы хоть ты ему, как старший брат, может, на работу бы его к себе взял стажором каким, все-таки времени бы лишнего не оставалось. А там, глядишь, ему и понравится, - наивно предположила мама.
- Хорошо, я подумаю и посоветуюсь с Геннадием Петровичем, - не стал я ее отговаривать и объяснять, что вряд ли эта затея к чему-то приведет: Ромка, естественно, не захочет променять свою свободную жизнь, полную удовольствий, на нудное времяпрепровождение в стенах научной фирмы.
Высадив маму у ее дома, мы с женой, наконец, и сами смогли вернуться к себе. Уже пару часов мечтая насладиться расслабляющей обстановкой своей квартиры и задуматься над вопросом по поводу получения первой записки, я и сам не заметил, как обзавелся вторым таким же, но уже по поводу следующей, адресованной отцу. Я делал вид, что спокоен, но внутри меня не переставал тревожно звучать один и тот же вопрос: «что бы это все значило?». Неужели такое нелепое совпадение? Как могло случиться, что двое близких мне людей получили почти одновременно одно и то же послание? Чья-то глупая шутка, как они сами посчитали? Но кому это нужно? Сослуживцам, друзьям, посторонним людям? Бред какой-то. У меня и без того голова уже начинала трещать, а тут такой ребус. Я не мог выдвинуть ни одной мало-мальски достойной версии и решил отложить все раздумья до завтра, тем более, что у меня на этот день и так были запланированы дела, касающиеся нашей проблемы.
- Леша, - обратилась ко мне жена, - с тобой все хорошо? Ты очень расстроился из-за отца, может, ты обманул и у него что-то серьезное? На тебе ведь лица нет.
- Правда? – удивился я, не догадываясь, что все мои внутренние волнения сразу отразились на нем. – Нет, дорогая, я тебя ничуть не обманывал, просто день сегодня такой суматошный, устал, как собака, давай мы просто посидим у телевизора и ничего не будем больше делать.
- Ну давай, - согласилась она, - я только чаю с бутербродами сделаю.
- Вот это не помешает, - одобрил я.
Карина ушла на кухню и через несколько минут вернулась с подносом. Я уже включил телик, хотя меня совсем не интересовало, что там показывают, но, чтобы не было лишних вопросов, все же таращился туда, изображая любопытство. И вот, совсем было расслабившись за чаем и начав приводить мысли в порядок, я вспомнил одну вещь, которую тут же решил уточнить у жены.
- Солнышко, а ты там, у больницы, больше ничего подозрительного не увидела?
- Странно, что тебя так интересует эта больница, что же я там такого все-таки должна была увидеть?
- Ну, - задумался я, - какие-нибудь действия непонятные?
- Леша, или говори толком или дай кино досмотреть, оно мне понравилось.
- Ну тогда ты смотри, а я пойду придремну немного, хорошо? – решил на сегодня закончить эту тему, чтобы не навлечь лишних вопросов.
- Ага, - не гладя в мою сторону, произнесла она.
Я лег в спальне на кровать, пытаясь еще немного подумать, но не успел – уснул прямо в том, в чем был одет. Когда Карина пришла, чтобы лечь спать, я только и смог уже, что стянуть с себя джинсы и свитер, затем отрубился снова. Зато утром встал рано, собрался, пока она еще была в постели, пришел поцеловать ее, как всегда, и пойти (для нее) на работу (не мог же я открыть жене истинную цель сегодняшнего ухода, долго пришлось бы объяснять, да и к чему лишние волнения?).
Итак, к первому я намеревался отправиться по интересующему меня вопросу, Бравадскому Павлу Валериановичу, просто потому, что фамилия понравилась. Наверное, не мешало бы сначала позвонить, но, чтобы не терять времени, да и не давать ему шанса подумать, я сразу поехал.
Погода стояла прекрасная, и настроение у меня с утра установилось соответствующее. Во всяком случае, план действий, какой – никакой, имелся, все были живы – здоровы, а письма, так сейчас чего только не увидишь в жизни, и такие совпадения, наверное, тоже случаются. Дважды уже засветился какой-то мальчишка? Так что их по городу мало бегает без дел? В общем, жизнь налаживалась, цель в ней была ясна, хотя бы на сегодняшний день, я бодро вел машину на улицу Мира, в гости к известному, в узких кругах, антиквару – любителю.
Припарковав джип на стоянке возле его дома, я смело подошел к домофону, нащупывая в кармане заветную монетку. Так, квартира 34.
- Алло, - раздался в ответ мужской голос из коробки на стене подъезда.
- Мне бы Павла Валериановича, - почему-то оробел я, услышав уверенный баритон.
- Кто его спрашивает?
- Я от Марата Иосифовича, - еще более растерялся.
- Вы договаривались?
- Нет, - совсем упал я духом.
- Еще разочек повторите от кого вы?
- От Вайсманта, Марата Иосифовича.
- Вы уверены? – настороженно переспросил голос.
- Я знаю, что он умер, - полушепотом объяснял я, чтобы не привлечь ничье внимание, - но он мне вас очень рекомендовал, когда был жив.
- Ладно, проходите, - разрешил мужчина, и дверь с писком разблокировалась.
Черт возьми, конспиратор какой, подумал я, поднимаясь к нему на девятый этаж. Дверь в тамбур уже была открыта, на пороге квартиры меня встречал высокий статный хозяин, лет пятидесяти.
- Это вы ко мне? – удивленно осмотрел он меня, не ожидая, видно, увидеть такого молодого посетителя. – Так вы, говорите, знали Марата Иосифовича?
- Да, знал, - опять принялся я за привычное вранье, - правда, дела с ним вел мой дед, но я тоже был с ним лично знаком, забавный был старичок.
- Значит, это он вам про меня рассказал? - не переставал уточнять собеседник.
- Да, говорил, что вы человек знающий, и, если что, можно к вам обратиться с соответствующей просьбой.
- А что у вас за просьба, позвольте узнать?
- Как обычно, деньги нужны, - с честным лицом выложил я очередную порцию лжи.
- Что ж, неоригинально, - вздохнул Павел Валерианович, - значит, наверное, вы что-то принесли? – сразу перешел он к делу.
- Принес, - подтвердил я.
- Ну, так показывайте! – вероятно, привык он решать дела быстро и предложил мне сесть на стул возле стола, после чего сел на соседний.
- Только это между нами, - решил я соблюдать таинственность, - понимаете, вещь неординарная, мне бы не хотелось…
- Ну, разумеется, - перебил он меня, - мне ничего объяснять не надо. Можете быть во мне уверены, как в Марате Иосифовиче.
Я вытащил из кармана маленькую коробочку из-под кольца и, открыв ее, вытряс на ладонь старую, помятую монету в десять пенни. Павел Валерианович осторожно взял ее в руку и поднес к самым глазам, потом поднял со стола большую лупу и долго рассматривал монету, поворачивая к себе разными сторонами.
- Откуда она у вас? – наконец, спросил он.
- Семейная реликвия, - ответил я, - никогда бы не продал, если бы не обстоятельства, - добавил с большим сожалением, следуя по давно отработанному сценарию.
- Похоже, настоящая, - то ли спросил, то ли утвердил он.
- Самая, что ни на есть, - с готовностью подтвердил я, а про себя подумал: и попробуй только мне возразить..
- Но вы же понимаете, так вот прямо сейчас я все-таки не могу сделать твердое заключение. Нам нужен специалист, у вас есть свой?
- Нет, у нас с дедом был только Вайсмант, он сам делал все заключения, - и я с некоторым ехидством посмотрел на Бравадского, дескать, не дотягиваешь ты, товарищ.
У того даже лицо перекосилось от досады, но все же он не решился сам дать окончательный ответ, видимо, ответственность была слишком велика, а, значит, и цена немаленькая.
- Давайте завтра, часа в три – четыре, я приведу специалиста, и мы договоримся, - предложил он.
- Хорошо, - ответил я и спрятал монету в карман.
- Только дайте мне свой телефон, я вам позвоню и скажу точное время.
- Давайте, я вам сам позвоню, ваш номер у меня есть, - выдвинул я встречное предложение, не желая оставлять ему никаких своих координат.
- Договорились, - заключил Бравадский, - вы ведь, наверное, догадываетесь, о какой сумме может идти речь? – загадочно посмотрел он на меня.
- Естественно, - с видом великого знатока произнес я. – Кстати, раз уж я тут, один приятель просил узнать, как бы ему приобрести для своей жены старинную китайскую вазу, она просто помешана на таких вещах, может, посоветуете что-нибудь?
- Можно точнее, что именно?
- Ну, она бы хотела вазу династии Цин, - скромно попросил я, на ходу вытащив это имя из глубин памяти.
- Ого, ваша знакомая такая искушенная ценительница? Вы ведь наверное, знаете, что такие вазы уходят на аукционе «Сотбис» по цене до 10 млн.долларов?
Я не знал, но пришлось выкручиваться.
- Ну, у моего приятеля деньги водятся; конечно, 10 миллионов он на такое дело не потратит, но ведь и вы можете найти просто что-то похожее, правда? А она, если честно, недавно увидела такую вещь у своих друзей и загорелась. Причем, ей подавай именно в сине-красных тонах, под цвет гостиной, - выдал я запрос, вспоминая, что у Геннадия Петровича самая старая и красивая была именно такая.
- Жаль, у меня вот есть одна, но в бледно-голубых тонах, не желаете взглянуть, начало XX века?
- Нет, только в сине-красных, что поделать, женщины есть женщины.
- Тогда, увы, у меня ничего такого нет.
- Ну, может, у ваших знакомых?
- Вряд ли, сейчас Китай снова в моде, спросом пользуется.
- В таком случае, как говаривал, Семен Семенович Горбунков, «будем искать», - решил пошутить я, как будто и не надеялся на положительный исход.
- Ищите, можете походить по антикварным магазинам и ломбардам, люди всякое сдают, хотя сейчас умных тоже много, - многозначительно сказал он, говоря свом видом: зря потратите время.
- Тогда я пойду, - поднялся я со стула и направился к двери.
- Значит, завтра созвонимся? – напоследок уточнил он.
- Да, конечно.
Выйдя на улицу, я уже мысленно вычеркнул Бравадского из своего списка. Ничего, на одного меньше еще не значит, что все потеряно – перейдем к номеру два - Касперовичу. Его я выбрал из экономии времени: ехать на проспект Жукова, куда добираться было не меньше часа, или на улицу Радужную, которая была значительно ближе. Остановившись на втором адресе, я завел Крузер. Интересно, как быстро доходят новости в воровском мире, может, я очень быстро начал что-то выяснять? Хотя, с другой стороны, наверное, им тоже хочется поскорее сбыть украденные вещи, пока еще следственная машина не закрутилась? Я, конечно, был не особенный знаток в таких делах, но сам бы попытался срочно избавиться от лишних улик, а заодно и деньги выручить.
Улица Радужная оказалась какой-то запутанной, пока я искал нужный дом, изрядно покрутился по дворам, и вот в одном из них случайно наткнулся на Жигули, которые мне сразу бросились в глаза: на зеркале за лобовым стеклом болтался очень знакомый белый заяц. У меня даже дыхание перехватило от такой удачи. Теперь оставалось дождаться того, кто в эту машину сядет, ведь они, я так понимаю, приехали туда же, куда и я – к антиквару. Припарковавшись недалеко от «Жигулей», но и не слишком близко – в целях безопасности, я стал неотрывно наблюдать за ними. Минут через десять из подъезда вышли двое мужчин, один в коричневой дубленке, другой в синей спортивной куртке с большими вышитыми красными буквами и бело-синей вязаной шапочке, сели в машину и собрались уезжать. Я сразу понял, что мне предстояло совершенно непривычное занятие – следить за этим авто. Скажу, что без тренировки, да еще по нашим загруженным улицам, дело оказалось совсем не из легких. Минут двадцать они то отрывались от меня, то снова становились ближе, но я просто не мог их потерять. Один раз даже чуть не спровоцировал аварию, но вовремя увернулся и помчался дальше. Наконец, они остановились возле конечной станции метро и вышли из машины. Интересно, куда же эти люди собирались следовать дальше, ведь никаких построек поблизости не наблюдалось? Так и есть, мужчины направились прямо в переход метро. Пришлось и мне выходить из Крузера и следовать в том же направлении, хотя я не представлял, зачем им это понадобилось, неужели они поедут обратно в город на поезде, зачем? Путают след? Может, они меня вычислили? Я терялся в догадках, но старался не упускать мужчин из виду, хотя они уже проходили через турникет, спускаясь прямо на станцию. В ужасном волнении, что могу потерять их, я срочно купил жетон, а потом мчался с эскалатора, перепрыгивая через ступеньки и выискивая глазами знакомые красные буквы на куртке. Уф, вот и они, спокойно стоят на ступеньке и едут вниз. Я пристроился позади и продолжил наблюдение. Они вышли на платформу, и сразу подъехал поезд. Образовалась небольшая давка возле вагонов, что совершенно отрезало мужчин из моего поля зрения, я не знал, что делать: садиться внутрь или оставаться на перроне. Выбрал второе, потому что в последнюю секунду увидел на другом конце платформы спину с красными буквами (как все-таки мне с ней повезло), хозяин которой не проявлял ни малейшего интереса к поезду. Я пошел в этом же направлении, наблюдая, как двое незнакомцев уже скрываются в туннеле, входя в него по боковой дорожке. Мне срочно нужно было туда же, пришлось поспешить. Черт, тут же кругом камеры, оставалось только надеяться, что наблюдатели не заметят меня, отвлекшись именно в этот момент другими делами. Я прошмыгнул по платформе за угол, спрятавшись от всех глаз, и стал медленно приближаться к двери в неизвестную подземную жизнь метро. Естественно, на ней висела табличка «Посторонним вход воспрещен», но раз мужчинам было просто некуда деться, как не войти внутрь, я сделал то же самое.
Закрыв за собой дверь, я оказался окружен какой-то устрашающей тишиной и полумраком, от чего сразу стало не по себе. А если меня здесь сейчас обнаружат? Интересно, они ограничатся тем, что просто выгонят или милицию позовут, которой в метро всегда хватает? Ладно, не будем терять время, надо быстро искать, куда пошли незнакомцы, а не стоять столбом на месте. Я стал продвигаться по коридору, на всякий случай прижимаясь к стене. Дорога повернула направо, путь впереди был свободен, и я двинулся смелее. Стали попадаться двери в какие-то комнаты. Я сначала подслушивал под ними, а потом, убедившись, что все тихо, пытался их открыть. Некоторые поддавались и за ними, по большей части, пролегали трубы и провода, в одной был склад инвентаря, одна оказалась банально закрыта. Стены и двери были настолько похожи, что я вскоре перестал ориентироваться в здешних помещениях, может быть, начал ходить кругами, коридор все время поворачивал в разные стороны, и мне уже стало казаться, что я заблудился. Сколько бродил по этим подземным лабиринтам не помню, но с каждым шагом мне было все страшнее, что не удастся отсюда выбраться. И все же я не потерял присутствия духа и нашел-таки нужный мне проход в еще неизведанную часть коридоров. Пройдя еще несколько метров, я приложил ухо к двери, за которой определенно кто-то разговаривал. Слышно было очень плохо, так что пришлось решиться и чуть-чуть приоткрыть ее. Беседовали двое мужчин:
- … нам здорово повезло, - говорил один, - сразу договорились, теперь все ему сбагрим и можно отдохнуть
- Только дело доделаем, - уточнил второй.
- И быстро-то как, завтра в двенадцать. Ты смотри, аккуратно там лапищами своими, не разбей, вещи хрупкие.
- Сам вижу, и что они находят в этих разукрашенных горшках?
- И я не понимаю, только деньги платят немалые.
- Ага, кто бы мог подумать, что это старье еще кому-то сгодится, хорошо, что Петька подсказал.
- Одно слово – повезло.
- А картинки какие, смотреть не на что, деревья, деревья, реки - скукота.
- Слушай, перестань ныть, проверил, все на месте? Тогда пошли. Завтра все равно все отдадим и купишь себе что-нибудь веселенькое.
- Точно, я уж придумаю. А когда с нами за все расплатятся, я вообще уеду, куда глаза глядят.
- Размечтался, у нас еще дел вагон. Ну что, на выход?
- Сейчас.
- Давай быстрее и пошли.
Так, собираются уходить, надо быстрее сматываться отсюда. Я попятился назад по коридору и свернул в какой-то проход, главное – пропустить этих мужиков, а там и самому можно выбираться. Услышав, как недалеко прошли, разговаривая, двое незнакомцев, я тоже стал искать путь наружу. Нелегким оказалось это дело, в полутьме все двери казались одинаковыми, и «света в конце тоннеля» видно не было. Нервы мои сдавали, я уже собирался закричать и попросить помощи, как вдруг увидел стрелку со словом «Выход». Наконец, приоткрыв нужную дверь, я испытал огромное, ни с чем не сравнимое, чувство облегчения, что свобода близка, оставалось всего лишь выбраться на платформу. Затем, набравшись сил для последнего рывка, смело и гордо проследовал на перрон, делая вид, как будто случайно ошибся дверью. Никто меня за руку не поймал, так что можно было выходить на воздух со спокойной совестью.
На улице я, конечно, уже не увидел тех самых Жигулей, двое мужчин давно уехали, не дожидаясь пока я выпутаюсь из подземных коридоров. С другой стороны, это было даже к лучшему: если бы они заметили преследователя, наверное, дождались меня возле Крузера и разобрались по полной программе (у меня даже живот прихватило от мысли о том, какой могла быть соответствующая программа). Так что я не особенно расстроился, что их машина исчезла, и следить пока было больше не за кем. Зато у меня появилась некоторая информация. Да что там некоторая, я – гений сыска, мне удалось узнать все, что надо! Завтра в двенадцать часов преступники приедут к Касперовичу (как вовремя все-таки я начал слежку, одно слово – мастер!) и привезут все украденные вещи. Вот это удача! Разом найти и награбленное, и грабителей! Надо срочно позвонить Максу и сообщить ему обо всем, что услышал.
- Алло, Макс! Это Алексей, - с восторгом в душе стал рассказывать я, - ты сейчас такое узнаешь…
И я очень подробно ему все выложил. Мы договорились, что завтра у дома антиквара он поставит своего человека, который проконтролирует ситуацию и сразу, как только появятся наши мужички, позовет подмогу, все будут наготове и недалеко.
Как славненько, в первый же день моего собственного расследования и такой успех. Я был просто окрылен, теперь можно было и на работу заскочить, сообщить все новости профессору, а уж он-то как обрадуется!
Ровно через час мы уже сидели в кабинете Геннадия Петровича, и я делился с ним последними событиями.
- А вы еще против были, говорили, что не получится ничего, - с гордостью хвалился я, - завтра вернутся к вам все вещи и хроноход в том числе, я надеюсь, они его не испортили, может ведь еще и пригодиться.
- Интересно для чего? – сразу поинтересовался профессор.
- Ну, так, для науки, - тут же соврал я, хотя планы на аппарат у меня всегда были другие.
- Ты, конечно, молодец, - похвалил меня друг, - но раз уж ты здесь, давай поработаем немного. Надеюсь, на волне успеха ты не собираешься переквалифицироваться в частные сыщики?
- Да что вы, Геннадий Петрович, я уж с вами останусь, не брошу вас. Так, может быть, когда-нибудь стану услуги оказывать такого характера, - пошутил я.
- Вот и славненько, тогда прошу тебя пройти в свой кабинет и заняться делом.
- Всегда готов, - четко отрапортовал я, отдал честь и строевым шагом вышел за дверь.
Работать мне, конечно, не очень-то хотелось, меня распирало изнутри от гордости за самого себя, и душа требовала бурной, кипучей деятельности. Я ходил по коридору с глупой улыбкой на лице и, вероятно, производил впечатление полусумасшедшего руководителя. Но вскоре я все-таки взял себя в руки и заставил войти в свой кабинет и просмотреть пару - тройку бумаг. Уж не помню, как и дотянул до конца рабочего дня, высиживая там, чтобы не нервировать окружающих. В шесть часов, наскоро попрощавшись со всеми, выскочил к машине и сел за руль. Хотелось сделать еще хоть что-то хорошее, и я позвонил Ромке, чтобы поговорить с ним, как обещал маме. Телефон молчал, гудки шли, пока не отключилась связь, и я понял, что мое стремление прошло даром – разговор так и не состоится, во всяком случае, сегодня. Что ж, не беда, я отмечу сегодняшний успех дома, вместе с женой. Заехав в магазин, даже выбрал бутылку самого любимого нашего вина и помчался к ней.
- Дорогая, - крикнул я, наскоро сняв куртку и ботинки, - готовь свечи, у нас сегодня романтический ужин!
- А что за повод, позволь узнать? – спросила Карина, стоявшая у плиты и готовившая тот самый ужин, еще не подозревая о его значении.
- Повод есть, - с серьезным лицом проговорил я и быстро добавил, - я тебя очень люблю! – схватил ее в охапку, приподнял и крутанулся вместе с ней вокруг своей оси.
- Сумасшедший! – мягко запротестовала она, легонько стукнув меня ладошкой, чтобы я поставил ее на пол, и добавила, когда добилась этого. – Но я тебя тоже люблю!
Это было здорово – провести вечер вдвоем с женой в приятном полумраке, за столом с чудесными блюдами, приготовленными ею, наслаждаясь при этом чувством собственного достоинства за проделанную сегодня работу. Я просто излучал радость, готовый поделиться ею со всеми, но, так как никого, кроме Карины, рядом не было, то доставалось все это счастье именно ей. Болтая почти без умолку, уже не помню о чем, я вовсю веселил жену и сам от души хохотал с ней за компанию. В общем, вечер мы провели очень приятно, хотя настоящий повод для торжества так и остался для Карины загадкой.
Утром, все еще в приподнятом настроении, я выехал на работу. Находясь в каком-то охотничьем азарте, дожидался двенадцати часов. Уже в пять минут первого еле сдержался от желания позвонить Максу, но заставил себя дотянуть хотя бы часов до двух, чтобы не отвлекать человека во время работы. Зато в два оторвался: схватил трубку и набрал его номер.
- Алло, - раздалось в ответ, - Леха?
- Ну как? – только и смог выдавить из себя я.
- Глухо! – ошеломил он меня.
- То есть как? – это я ослышался что ли?
- Вот так – тишина! Никого и ничего в нужном месте в нужное время.
- Может, ошибка какая-то?
- Да нет. Мой человек дежурил с самого утра, все напрасно: Касперович не выходил, к нему никто не приходил. Вот что, Леха, прокололись мы где-то. Человечка-то я еще оставлю ненадолго, но команду уже распустил, напрасно все, - повторил он.
- Не может быть! - не поверил я.
- Может, Леха, может. В нашей работе все может. Вдруг они просто договорились не с ним или в другом месте, или он им кого-то посоветовал, ты же имен никаких не слышал, согласись.
- Так ведь можно пойти к нему и спросить, - наивно предложил я.
- Что спрашивать? К вам тут забегали два мужичка, чужие вещи приносили, вы случайно не подскажете, где они? Леха, он нас на смех поднимет и будет прав.
- А в метро, у них же там …
- Что там? - перебил меня Максим. – У них там, небось, какой-нибудь знакомый подсобный рабочий, а остальные и знать не знают, что под носом творится, ну, ходят двое с сумками, так в метро таких пруд пруди. Неужели мы пойдем туда и всех на уши поставим? Да там, уверен, уже и нет ничего.
Он был прав – это мой провал! Провал такого грандиозного плана, который казался стопроцентно выигрышным.
- Понятно, Макс, спасибо тебе, пока, - грустно попрощался я.
- Пока, Леха, не вешай нос, расследование-то все равно идет своим чередом, хоть и без тебя, - приободрил он меня, но мне стало только хуже.
Я собирался уже раскиснуть, но вдруг вспомнил, что совсем забыл позвонить Бравадскому, который, наверное, ждал. Конечно, было бы глупо предполагать, что этот звонок чем-то поможет, но в моей ситуации не хотелось терять уже и такой мизерный шанс. Не передавать же, в самом деле, расследование в чужие руки.
- Павел Валерианович, - поздоровался я, - это Алексей Терентьев, был вчера у вас, помните? Так что насчет сегодняшней встречи? В четыре? Хорошо, буду.
Вот так, пойду теперь к профессору, отпрашиваться с работы, надо начинать все сначала. С опущенной головой вошел я в кабинет к начальнику: следовало честно признаться ему, что вчерашняя победа оказалась липовой, и вещи свои он пока не вернет.
- Геннадий Петрович, - начал я, - мне бы уйти сейчас, дело есть одно.
- Что-то я по твоему виду радости особой не вижу, - удивился профессор, - что еще стряслось? – быстро раскусил он меня.
- Пролетели мы, как фанера над Парижем, - объяснил я, - не вернули ничего и злодеев упустили. Теперь надо новые ниточки искать.
- Алексей, - официально произнес мой друг, - согласись, не наше это дело – воров ловить. Давай положимся на тех, кто свою работу знает.
- Профессор, ну, последний раз, пожалуйста. Они были уже так близко.
- Хорошо, только давай договоримся: если ничего из этого сегодня не выйдет, ты оставишь свое расследование.
Я лишь молча качнул головой, сил на вразумительный ответ у меня не хватило.
Потом, уже в машине, задумался, что мне еще могло быть известно о бандитах? Подробно вспоминая их вчерашний разговор, подслушанный мною, я наткнулся на такие слова: «когда полностью закончим дело», что бы это значило? Ведь кражу они уже совершили, насчет вещей договорились, какое еще дело они собирались заканчивать? Может, затеяли еще одно? У них запланирована серия ограблений? Тогда им опять придется сбывать товар, и антиквары еще могут пригодиться, в том числе и Бравадский. Снова окрыленный такой догадкой, я мчался на улицу Мира, подгоняемый воскресшим чувством азарта.
В квартире у антиквара уже находился некий товарищ, который, я так понимал, должен был произвести установление подлинности моей монеты. Ну ладно, чего мне, собственно, переживать, я-то уверен в результате.
- Проходите, Алексей Антонович, знакомьтесь, это Владислав Яковлевич, он посмотрит вашу монету, если вы не против, - сразу приступил к делу Бравадский, поглядывая на меня исподлобья.
- Здравствуйте, - поприветствовал я незнакомца, - вот возьмите, - и протянул ему коробочку, потому что он уже с нетерпением заглядывал в мои руки.
Владислав Яковлевич долго и внимательно рассматривал монету под разными углами, с лупой и без, пока, наконец, не вынес свое заключение:
- Что ж, это, действительно, английская разменная монета XVII-XVIII века, в прекрасном состоянии, даже удивительно, - и он отдал ее мне, - молодой человек, секрет не откроете, у вас дедушка – подпольный коллекционер, как такой редкий экземпляр мог сохраниться втайне?
- Да не знаю, - попытался я сам изобразить недоумение, - монета мне совершенно случайно досталась, не по наследству, а от друзей, в качестве погашения долга, - надеюсь, эти двое не станут выяснять подробностей, потому что моя фантазия отказывалась их сочинять.
- Хорошая вещь, почему же вы сюда пришли, а не в клуб какой-нибудь для ценителей таких вот предметов? – поинтересовался Владислав Яковлевич, и Бравадский даже поперхнулся.
- Ну, вы же понимаете, пойдешь, покажешь кому-нибудь, а потом из твоей квартиры все вынесут, я не хочу рисковать, тем более, что не осведомлен о подобных заведениях. Вообще-то, когда был жив Марат Иосифович, нам о таких вещах совсем не приходилось думать, он сам все решал. А раз он нам посоветовал обращаться к Павлу Валериановичу, то я сюда и пришел, - фу, вот наплел, зато, по-моему, очень исчерпывающая речь получилась.
- В таком случае, я вам больше не нужен? - обратился специалист к Бравадскому, и получив отрицательный ответ, попросил его. – Вы меня не проводите?
Они оба вышли в коридор, я так понимаю, чтобы решить свои взаимовыгодные дела, оставив меня дожидаться в комнате.
- Ну-с, - это вернулся Павел Валерианович, даже не дав мне возможности толком здесь осмотреться, - отлично, монетка ваша мне подходит, теперь давайте договоримся о цене: пять тысяч, вас устроит?
Если бы я знал, устроит это меня или нет, вот болван, хоть бы поинтересовался заранее, сколько это может стоить. Конечно, я не за деньгами сюда пришел, да и времени на такие уточнения не было, но ведь и монету тоже жалко. Видимо, мое замешательство вызвало у Бравадского не ту реакцию, он начал торговаться:
- Не устраивает? Ну, знаете, вы ведь, действительно, можете отнести ее в другое место, если хотите. Ладно, пять пятьсот, - поправился он, испугавшись, видимо, что я могу воспользоваться этим советом, - но больше не могу, извините. Зато деньги прямо сейчас.
- Хорошо, - согласился я, была не была, у меня ведь монеты еще остались.
- Вот и славненько, - обрадовался он, - посидите, я сейчас вернусь, - и пошел, наверное, облегчать свой тайник. – Ну что ж, - он опять вернулся довольно быстро, может, просто боялся меня надолго без присмотра оставлять, - можем производить наш обмен, - и положил деньги на стол.
Я тоже достал свою ценность и положил рядом.
- Посчитайте деньги, - попросил Бравадский, - я люблю, чтобы все было аккуратно. Все в порядке? Прекрасно. Кстати, - как бы между прочим перешел он ко второму делу, расправившись с первым, - вы вчера спрашивали меня об одной вещи, так вот, кажется, я смогу вам помочь, если вам еще это интересно?
Оперативно, однако, работают эти люди, подумал я, и ответил:
- Интересно.
- В таком случае я дам вам телефон одного своего знакомого, позвоните ему, скажите, что от меня, он, возможно, решит ваш вопрос, - вот уж конспиратор, прямо говорить что ли не умеет?
Бравадский написал на листке телефон и имя этого человека и протянул мне.
- Спасибо, - поблагодарил я и встал, давая понять, что собираюсь уходить.
- Я вас провожу, - тут же отреагировал Павел Валерианович, наверное, довольный тем, что все разрешилось так быстро.
Он вывел меня в прихожую, молча понаблюдал, как я обуваюсь, и охотно открыл дверь, выпуская меня на лестницу:
- Всего хорошего, - с нетерпением попрощался он.
- До свидания, - нарочно ковырялся в дверях я, но все-таки ушел, предполагаю, к его большому удовольствию.
Итак, мне посчастливилось разжиться еще одним номером телефона, а, следовательно, и человеком. Нужен он мне был или нет, я, естественно, не мог знать, но проверить это мне было необходимо: какая – никакая, а все-таки ниточка. Сев в джип, я, не откладывая дела в долгий ящик, вытащил телефон и набрал номер:
- Владимир Эдуардович? - обратился к снявшему трубку, прочитав имя на листке. – Я звоню вам от Павла Валериановича. Он мне сказал, что у вас может быть одна вещь, которая мне нужна, можно узнать, есть ли она точно?...Китайская ваза, желательно, старинная, сине-красных цветов…Есть похожая?... Так я могу посмотреть?... Приехать к вам?... В семь?... Хорошо, я буду, давайте адрес.
Ну вот, теперь придется ехать к черту на рога. Я позвонил жене, предупредив, что буду поздно, и направился в кафе что-нибудь перекусить. Нелегкое это оказалось дело – следствие вести: иди туда, не знаю куда, поговори с тем, не знаю с кем, а получится из этого что-то или нет, никому не известно. Что ж, сам ввязался, теперь надо доводить начатое хотя бы до логического конца.
К семи часам я уже подъезжал к самой окраине города. Интересующий меня человек проживал в старом частном деревянном доме, выделявшимся среди других своим изрядно пострадавшим от времени видом. Вокруг вроде не наблюдалось ничего и никого подозрительного, хотя было довольно темно и вообще плохо просматривалось что бы то ни было. Я припарковал автомобиль у забора через дорогу напротив, потому что подъехать ближе к нужной постройке не представлялось возможным – уж больно разбитой и грязной оказалась окружающая ее территория. Вообще, подбираясь к дому, я успел вляпаться в грязь и чуть не утонул в луже, но все же пробрался к калитке, а там – по узкой, заросшей травой, дорожке и к самой двери. Мне очень хотелось обойти дом кругом, присматриваясь к обстановке, но я не знал, наблюдают ли за мной изнутри, вдруг – да, тогда будет непросто объяснить свое поведение. Звонка не было, пришлось изрядно постучать, чтобы меня кто-то услышал. Наконец, мне все-таки открыли, причем сразу, без вопросов, хотя не исключено, что все же следили через окно.
- Добрый вечер, - вежливо поздоровался хозяин, - вы Алексей Терентьев?
- Да, а вы Владимир Эдуардович? – обменялся я с ним любезностью.
- Именно, проходите, - и он отошел в сторону, пропуская меня, а потом запер дверь изнутри на обычный крючок. – Прошу вас в комнату.
Он проводил меня в гостиную, если можно было так назвать эту комнату допотопного вида, хотя внутри дом выглядел гораздо лучше, чем снаружи, только было как-то пустовато и неуютно. Хозяин освободил мне место на старом, как и все вещи вокруг, диване, откинув в сторону одеяло, и предложил сесть.
- Значит, китайским фарфором интересуетесь? – спросил он.
- Нет, не фарфором, а только одной вазой, друг попросил, в подарок жене.
- Хороший друг, наверное, раз вы ехали для него на край города?
- Отличный друг, - согласился я, - он бы тоже мне помог, если бы понадобилось.
- Это хорошо, когда есть такие друзья, - согласился он, но тут зазвонил его телефон, который лежал на столе. – Извините, - попросил он у меня прощения и взял трубку.
Видно, звонивший говорил какие-то не очень приятные вещи, потому что Владимир Эдуардович нахмурился, отошел в другой конец комнаты и молча слушал. Наконец, он сам произнес несколько слов, хоть и тихо, но я все равно услышал, так как напрягся изо всех сил:
- Знаешь, Петя, ты все-таки порядочный нахал. Не уверен, но попробую. Пока, - и он выключил телефон, подошел к столу и положил трубку на прежнее место.
- Итак, на чем же мы закончили? – это уже было адресовано мне. – Ах, вам нужна китайская ваза, сейчас я покажу, что у меня есть, подождите немного, - и он вышел из комнаты.
Мой мозг же в это время уже начал лихорадочно работать и вспоминать, где мог в последние дни слышать имя: Петя? Вспомнил я довольно быстро: не Петя, а Петька, о нем говорили двое мужиков в метро. Черт возьми, мне он, естественно, был нужен. Пока отсутствовал Владимир Эдуардович, я решился пошарить у него в телефоне и найти номер звонившего человека. И хоть старался действовать быстро, но так боялся быть застигнутым на месте преступления, что не мог совладать со своими руками, норовящими нажимать не те кнопки. Все же мне удалось посмотреть последний вызов и вернуться на диван до возвращения хозяина. Зато я сразу почувствовал, как запылали у меня щеки, прямо, как в детстве, когда я тайком от мамы совершал какие-нибудь нехорошие вещи.
- Вот, полюбуйтесь, - это заговорил вернувшийся Владимир Эдуардович, протягивая мне вазу Геннадия Петровича (да, я ее сразу узнал). – Жарко вам, наверное? - обратился он с вопросом, явно заметив мои покрасневшие щеки. – У меня здесь натоплено, знаете ли, тепло люблю.
- Да, тепло, - подтвердил я, с облегчением подумав, как он меня выручил.
- Ну что, нравится? – опять спросил он, имея в виду вазу.
- То, что надо, - одобрил я. – Только вот, договоримся ли насчет цены?
- А, это хорошая вещь, - тут же стал набивать ее хозяин. – Минимум сто пятьдесят лет, настоящий фарфор, знаете, сколько увлекающиеся люди готовы заплатить за такое?
- Только на Западе, - уточнил я, намекая на аукцион «Сотбис».
- Да, и у нас таких уже хватает, - не сдавался он.
Ага, подумал я, только они готовы платить за легальные вещи, а не краденые три дня назад.
- Сколько же вы хотите? – поинтересовался уже вслух.
- Семь тысяч, - загнул он.
- Сколько? – переспросил я.
- Ну, так как вы – знакомый Павла Валериановича, сделаю скидку – шесть пятьсот.
- Пять, - ответил я, чтобы еще немного можно было поторговаться, но только до тех наличных, что у меня имелись.
- Вы – некомпетентный человек, завтра я продам ее за восемь, - стал он пугать меня.
- Понимаете, меня друг ограничил по деньгам, больше я дать не могу, ну да ладно, прибавлю еще пятьсот от себя, и это – мое последнее слово.
- Что вы со мной делаете, грабеж! – запротестовал он, но не сильно и уже через минуту, видя, что я непоколебим, согласился.
Вот так: как деньги пришли, так и ушли. Оставалось только надеяться, что недолго эта шайка – лейка будет им радоваться, скоро, учитывая мою помощь следствию, им придется сильно поволноваться, да к тому же лишиться всех раритетов Геннадия Петровича.
- Поздравляю с покупкой, - сказал мне Владимир Эдуардович, прямо как в каком-нибудь магазине.
- В таком случае, может, вы мне упакуете, и я поеду домой, а то жена ждет.
- Конечно, - и он принес из соседней комнаты кипу мятой оберточной бумаги и с ловкостью аккуратно завернул в нее вазу.
- Всего хорошего, - попрощался я и ушел.
Опять у меня в кармане находился очередной телефонный номер, к тому же я узнал новое имя члена банды мошенников, только вот об этом человеке совсем не имел представления. Зато мне было, чем похвалиться Максиму, да и узнать у него, как продвигается расследование, тоже не помешало бы. Естественно, я тут же ему позвонил.
- Макс, привет, а у меня новости, - думал его обрадовать.
- Леха, ты еще не успокоился? – устало поинтересовался он.
- Ну, здрастье, - даже обиделся я, - я тут вовсю милиции помогаю, чем могу, а она недовольна?
- Ладно, что ты там еще наковырял? – все же пересилило в нем чувство любопытства.
- Представь, нашел скупщика нашего краденого, причем сам только что купил у него вазу профессора.
- И кто он? – без лишних уточнений спросил Макс.
- Некий Владимир Эдуардович, знаешь такого?
- Нет, - неуверенно произнес он, - что-то не припомню.
- В общем, пиши адрес, передавай там своим и берите голубчика вместе с товаром, - резво распорядился я.
- Какой ты скорый, Леха. Я-то передам, конечно, но проверить бы все.
- Пока вы проверять будете, и этот улизнет.
- Не кипятись, хорошо, придумаю что-нибудь, - пообещал Макс.
- Это все? А «спасибо» где? Я такое дело провернул.
- «Спасибо» я тебе потом скажу, если будет за что, - вероятно, намекнул он на мой прошлый прокол.
- А новости есть какие-нибудь о нашем деле? – тут же сменил я тему.
- О краже? – уточнил он.
- Естественно, о ней.
- Пока ничего конкретного, только выяснили, что в районе проживания твоего Геннадия Петровича в тот день некоторые соседи заметили непонятные передвижения незнакомого никому из них белого микроавтобуса, к тому же ни к кому конкретно не приезжавшего.
Спасибо, вот тоже мне новость, я про этот микроавтобус уже давно знаю.
- Согласись, Макс, мое расследование прошло куда дальше вашего, - в полной уверенности, что так оно и есть, прокомментировал я сложившуюся ситуацию.
В ответ он немного приуныл и, вероятно, раздумывая, как бы помягче выразиться, произнес:
- Знаешь, Леха, ты ведь должен понимать, как загружены работой милицейские кадры…
- Естественно, но еще недопонимаю, к чему ты клонишь? – поинтересовался я, не дослушав.
- В общем, ваше дело поручили одному практиканту, а у нег опыта – ноль, - и Макс даже опустил голову, как будто сам лично был в этом виноват.
- Я так и знал! – в сердцах воскликнул я. – Мало того, что и так почти не чешутся, так еще и малокососа направили.
- Ты не кипятись. Видишь ведь – я тебе помогаю, чем могу, хотя и не в моих это правилах. Пытаюсь, так сказать, исправить ошибку органов, пусть не ему, так тебе удастся до чего-то докопаться. Но, если честно, совсем не ожидал, что ты разовьешь такую бурную деятельность.
- Будешь тут с вами сидеть, сложа руки - вообще ничего не узнаешь, - подвел итог я, уже имея на это основание. – И заметь: мне ведь удается продвигаться вперед.
- Умоляю, только будь осторожнее в своих изысканиях, - попросил Макс, не став меня разубеждать.
- Ладно, ладно. А теперь могу я тебя попросить об одной вещи?
- Еще об одной, у тебя там что – конвейер идей?
- Ага, причем, заметь, бесплатных, - решил я малость пошутить, чтобы разрядить обстановку.
- Учти, больше не приму ни одной, - сразу предупредил мой товарищ.
- Договорились. Значит так, мне нужна фамилия и адрес одного человека, а знаю я только его мобильный.
- Надеюсь, это не директор ЦРУ? – в свою очередь, пошутил Макс.
- Нет, это знакомый моих непопавшихся мужиков.
- Ладно, завтра узнаю и перезвоню.
- Ну вот, на этом пока все, а дальше будет видно.
- Тогда шуруй домой, отдохни, Пинкертон. Пока.
- Пока, - попрощался я.
Теперь, действительно, можно и домой, завтра я смогу продолжить, но только после ответа Макса. В принципе, насколько день неудачно, с точки зрения полезности моему расследованию, начался, настолько он неплохо заканчивается. А первый блин не только у меня комом, это – великая русская традиция. Так что еще не все потеряно! Теперь надо было только ждать, так что я с чувством глубокого удовлетворения от проделанной работы поехал домой. Однако не довелось мне сразу туда добраться, потому что на полдороги заиграла телефонная мелодия, означающая, что сейчас разговор пойдет с мамой, и он отправил меня совсем в другую сторону. Ее голос напугал меня сразу.
- Леша, - с первых звуков я понял – случилось что-то очень плохое, - мне только что позвонили – Рома в больнице, - и она тут же расплакалась.
- Мама, - попытался я получить более детальную информацию, прежде, чем тоже впасть в отчаяние, - что с ним, тебе сказали?
- Не знаю, - говорила она сквозь слезы, - сказали только, что он в реанимации.
- В какой больнице?
- Скорой помощи.
- Мам, не плачь, я сейчас туда поеду и все узнаю. Слышишь, не плачь! Может, еще все обойдется.
- Леша, что же это такое: сначала папа, теперь Рома, почему? – не унималась она.
- Ну, не знаю, всякое случается, а ты сама говорила, что брат ведет неспокойный образ жизни, вот и влип, наверное, куда-нибудь. Подожди немного – я все узнаю, хорошо?
- Хорошо, - все равно продолжала плакать мама, - только ты побыстрее, - попросила она, - но… будь осторожен, - почему-то добавила через пару секунд.
- Будь спокойна, со мной ничего не случится, - пообещал я и направил свой Крузер в больницу.
Надо же, теперь еще и Ромка. Да, мама права: двое из дорогих нам людей пострадали. Однако, это было уже третье несчастье с моими близкими, хотя про первое мама просто не знала. Это, конечно, к лучшему, зачем ей лишние переживания, но я-то знал. Опять совпадение? Пришла беда – открывай ворота? Не знаю, не знаю… Но надеюсь скоро все узнать. А пока надо срочно разобраться, что произошло с Ромкой.
В регистратуре сидела приятная молодая девушка, которая мило мне улыбалась, отвечая, что к ним, действительно, доставили пациента без сознания, но со студенческим билетом, говорившим, что это Роман Терентьев. А вот диагноза пока нет.
- А как бы можно узнать поподробнее? Брат это мой, и мать очень волнуется, – поинтересовался я, тоже стараясь произвести на нее как можно более приятное впечатление.
- Ну, скоро наш Сергеич передаст, тогда и узнаете - пояснила она.
- Девушка, - обратился я и изобразил самую обаятельную улыбку, на которую только был способен, - а поскорее никак нельзя?
- Понимаете, - оправдывалась она, - поздно уже, да и одна я тут, не могу пост оставить.
- Так, может быть, я сам узнаю? – вкрадчивым голосом попросил я, просовывая голову прямо к ней в окошко.
- Что вы со мной делаете? - заговорила девушка и почему-то обернулась по сторонам, продолжая полушепотом. – Ладно, так и быть, я вас пропущу, - и она взяла телефонную трубку и позвонила. – Маришка, я к тебе сейчас молодого человека направлю, ты его к Сергеичу проведи, хорошо? Да брось ты, ночь уже, кто может увидеть? Он? Симпатичный, – тихо проговорила она, но я услышал. Вероятно, получив утвердительный ответ, она снова обратилась ко мне. – Значит, поднимайтесь на пятый этаж вон по той лестнице, подойдете к дежурной медсестре, ее Мариной зовут, она вас отведет, куда надо.
- Огромное вам спасибо, с меня конфеты, я побежал, - и направился к лестнице.
На пятом этаже я подошел к столику медсестры и заговорщицки произнес:
- Меня к вам направили, Мариночка, надеюсь, вы мне поможете?
- Ага, - подтвердила она, - сейчас я вас отведу к Сергеичу, он сегодня дежурит. Вам повезло, он у нас самый хороший и добрый доктор, к другому бы ни за что не повела.
- Так это он лечит моего брата?
- А кто ваш брат?
- Рома Терентьев, он к вам недавно поступил.
- Да, точно, привезли его, без сознания. Знаете, это ведь наш Сергеич у него телефон нашел и велел матери позвонить, найти ее номер и позвонить, представляете? Другой бы просто не стал этого делать, а он вот позаботился, она ведь, говорит, волноваться будет. Ну, я нашла, маму ведь всегда так и записывают, правда? – почему-то обратилась она ко мне за подтверждением, может, просто в оправдание, что копалась в чужом телефоне, хотя в такой ситуации ее вряд ли кто-нибудь бы осудил.
- Правда, - подтвердил я, - вы правильно сделали, - похвалил ее, чтобы она не волновалась.
- Вот, а Сергеич сейчас отдыхает в своем кабинете, идемте, он вам сам все расскажет, - и Марина встала со своего места, чтобы проводить меня.
Мы прошли по коридору и остановились перед нужной дверью. Девушка без стука приоткрыла ее и просунула голову, потом вошла внутрь, что-то сказала, а потом уже впустила меня.
- Вот, знакомьтесь, Андрей Сергеевич, наш добрый ангел – спаситель, - и она посмотрела на врача такими глазами, что я сразу понял, тут не просто восхищение его способностями, а полное обожание.
- Здравствуйте, - вежливо проговорил я.
- Здравствуйте, - ответил доктор, не поднимаясь с дивана, видно, устал за сегодняшний день, - присаживайтесь, - предложил он мне, указав на место рядом.
- Ну, я пойду? – спросила девушка, как будто ее кто-то держал.
- Идите, Мариночка, - ответил Андрей Сергеевич и тоже посмотрел на нее явно не равнодушно, одно из двух: либо тут чувства, либо доктор – сердцеед.
Немудрено: ему на вид лет тридцать, хорош собой, да еще и «добрый», как представила его Марина, вот и пользуется этим – обольщает потихоньку женскую половину больницы.
- Я вас слушаю, - произнес он, обращаясь ко мне, и сам же добавил, - хотите знать, что с вашим братом?
- Конечно, хотелось бы.
- Отравление, - коротко прокомментировал он.
- Какое отравление? – удивился я.
- Какое – какое, тяжелое, - он немного помолчал, - скорее всего, наркотическое.
- Как? – чуть ли не закричал я. – Ромка – наркоман?
- Не похоже, - спокойно продолжал доктор, - выпить любит, это да, а вот наркотики, пожалуй, вряд ли.
- Тогда как так получилось?
- Ну, я-то откуда знаю. Его привезли из какого-то клуба, пил он там с друзьями, наверное, девушка его скорую вызвала. Она вообще молодец, вовремя шум подняла, все-то решили, что он просто пьян, а она кричала, что умер. Так что вы ей «спасибо» скажите, мы могли и не успеть.
- Что же теперь? – с тревогой спросил я.
- Ничего, жить будет, - просто сказал Андрей Сергеевич.
- Точно?
- Да, организм молодой, крепкий, правда, пьет, судя по всему, много, спиртного в организме было ого-го сколько. Поверьте мне, если уж после такого коктейля он еще выкарабкался, то жить будет долго.
- Значит, я могу мать успокоить?
- Можете, он уже вне опасности, правда, еще несколько дней у нас полежит, сами понимаете, удар по организму нешуточный.
- Спасибо вам, доктор, - с чувством проговорил я и чуть сам не заплакал от радости.
- Не за что, вы бы за братом лучше смотрели, сопьется ведь.
- Да, это мы виноваты, конечно, но, обещаю, я сам лично с ним серьезно поговорю.
- Хотя, может, после такой встряски он до чего-нибудь и сам додумается, - вслух поразмышлял врач.
- Кто знает, - добавил я.
- Ну что, вы все узнали? Кстати, вещи его забирать будете, я еще не успел в гардероб сдать, вон они лежат.
- Что же вы, доктор, сами говорите: все в порядке, и сами же его вещи родным отдаете? – опять насторожился я.
- Успокойтесь, я не солгал. Просто, если вы их возьмете, и нам одной заботой меньше – сохранность их останется на вашей совести, и вам спокойнее – вещи будут уже под вашим присмотром. Знаете, какие сейчас пациенты, потом чуть ли не судятся с нами, что у них там золото – бриллианты были. Так что, будете брать?
- В таком случае – давайте, - согласился я.
- В таком случае – берите, - разрешил Андрей Сергеевич.
Я поднялся с дивана и взял со стула в углу Ромкины вещи, сначала брюки, потом свитер, а уже после – куртку. Пока я ее складывал, чтобы засунуть в пакет, заметил, что из кармана торчит сложенный листок бумаги, а когда я его достал и развернул, то просто чуть сам сознание не потерял - по центру листа большими буквами шла до боли знакомая надпись: «Готовься!». Доктор, видно, заметил мое замешательство и спросил:
- Что-то не так?
- Нет, все в порядке, спасибо вам, я пойду, - и быстро вышел из кабинета.
Я прямо побежал к машине, чтобы в тишине обстоятельно подумать над сложившейся ситуацией. Как же так, что же это такое? Бред какой-то. Кто же все-таки должен готовиться и главное – к чему? Сначала Геннадий Петрович, потом отец, теперь Ромка, что все это значит? Все мои близкие и родные люди, причем пострадавшие почти одновременно, получили это странное послание. Я ничего не понимаю. Неужели это не совпадение? В таком случае, это ужасно – кому все это нужно? Я не переставал ломать голову, пока меня не озарила неприятная догадка. Стоп, это все мои родные люди, именно мои, все трое, значит, вполне может быть, что эти записки были адресованы именно мне? Кто еще может так хорошо знать их всех? Я перебрал кучу знакомых, ответ был один – никто. Никто, кроме меня! Предупреждение предназначалось мне, мне одному, сомнений быть не могло. Хотя я все еще никак не мог понять, кому это было нужно? Кому я мог перейти дорогу? Неужели я кого-то так сильно задел или обидел? Не может быть! Ведь я никого и никогда до такой степени не оскорблял, не унижал и, тем более, не бил! Нет, конечно, драки-то все-таки были, но давно, в детстве. Не мог же кто-то так надолго затаить злобу? Ведь тогда практически все дрались и со всеми. Я у кого-то увел любимую девушку? Тоже не припомню такого, да и с Кариной я уже четыре года знаком. Я кого-то обманул? Когда? Тоже в детстве? Абсурд! У меня голова просто уже шла кругом от таких мыслей. Нет, домой, к жене, успокоиться и спать. Если, конечно, получится уснуть после такой новости.
Да, этой ночью мне пришлось помучиться, в те недолгие часы и минуты, когда я, наконец, забывался сном, меня преследовал один кошмар – некая надпись, которая горела огненными буквами и разрасталась на глазах, а когда догорала, то на ее месте оставалось хохочущее лицо, которое я никак не мог толком разглядеть.
Утром я проснулся совершенно измученный и разбитый. Конечно, ни с кем я пока не собирался делиться своей догадкой, даже с Максом, а уж тем более, с Геннадием Петровичем, зачем ему лишние переживания, он еще от своих не отошел. Я и сам еще на сто процентов уверен в своей гипотезе не был, хотя, судя по всему, других версий все равно не наблюдалось. Что же получалось? Нужен им я, а страдают мои близкие? Зачем? Что это такое – травля? Меня обкладывают со всех сторон, смотри, дескать, вот как им плохо, а что же будет с тобой? Елки – палки, кто же теперь на очереди? Мама или Карина? Больше ведь некому. Но я не могу этого допустить. Надо их срочно предупредить и спасать. Я тут же набрал мамин номер:
- Леша, что случилось? – сразу стала думать о плохом она. – Что-то с папой или Ромой? Вчера ты мне сказал неправду? Кому из них хуже?
- Мам, ты не даешь мне слова вставить, с ними все в порядке!
- Слава Богу! Тогда что случилось, что ты звонишь так рано, это на тебя совсем не похоже.
- Мама, у меня к тебе просьба: не спрашивай пока ничего, просто посиди дома пару дней и никуда не выходи, хорошо?
- Как же так, Лешенька - «не спрашивай», что-то же все-таки произошло?
- Я не могу сейчас объяснить, думаю, ничего страшного, но, кто знает, вдруг может случиться и что-нибудь плохое. Я просто тебя прошу, как сын и человек, который тебя очень любит, не выходи никуда из квартиры, пожалуйста. Если тебе что-то надо, только позвони, и я все привезу.
- Да, ничего мне не надо, но это так странно, то, о чем ты просишь, я не понимаю. И ты выражаешься какими-то загадками.
- Ты и не поймешь пока, я сам пока всего не понимаю, но прошу. Пожалуйста, выполни хотя бы для моего спокойствия.
- Ну, хорошо, если так надо, сегодня я посижу, - согласилась мама.
- Сегодня и завтра и до тех пор, пока я не разрешу, - уточнил я.
- Леша, ты меня пугаешь.
- Я и сам боюсь, мама.
- Чего же, сынок?
- А вот это мне и предстоит выяснить.
- Да, но ведь если это так страшно, тогда и тебе надо бы сидеть дома и никуда не выходить, - заключила из всего сказанного она.
- А как же я тогда узнаю, что происходит?
- Но ведь, если с тобой что-то случится, то и выяснять будет уже некому и не для чего, - возразила мама.
- Я буду очень осторожен, обещаю, - поклялся я, - тем более, у меня есть хороший помощник – Максим, ты его помнишь?
- Не уверена, сынок. А вот за тебя уже боюсь.
Здрасьте, хотел, что называется, как лучше, а получается только еще хуже, теперь мама будет сидеть дома и вовсю переживать за меня.
- Я буду звонить, очень часто, - пообещал ей.
- Леша, что творится? – опять стала расстраиваться она.
- Надеюсь, ничего страшного, но перестраховаться все-таки стоит, - попытался я в очередной раз объяснить ей.
- Будь осторожен, - только и сказала мама перед тем, как я отключился.
Так, теперь еще предстоял точно такой разговор с женой, ей тоже следовало находиться дома до дальнейших моих указаний и никому не открывать. Ну, с ней я разобрался быстрее: надо, значит, надо. Конечно, женщины не могут подчиняться без всяческих уточнений и оговорок, но пришлось быть строгим, что я делаю крайне редко, а потому метко.
Теперь – к профессору, попытаюсь объяснить, что мне надо еще пару дней и успокоить насчет того, что лично ему ничего больше не грозит (во всяком случае, я так думаю). Интересно, что для меня разузнает Макс? Вот бы что-то стоящее, неужели же я не вычислю этих уродов? И что они так ко мне привязались? Хорошо еще, что пока никто серьезно не пострадал. Теперь это дело я воспринимал вообще, как дело чести и жизни, и намеревался направить на его раскрытие все физические и моральные силы.
На работе я первым делом отправился в кабинет к начальнику, но не для того, чтобы получать ценные указания и отчитываться о проделанной работе (как ему бы очень хотелось), а для того, чтобы в очередной раз отпроситься. Эх, потеряю я скоро доверие к себе, как к незаменимому работнику, остается надеяться, что профессор испытывает ко мне особую симпатию в память о наших прошлых с ним совместных приключениях.
- Геннадий Петрович, - вошел я, постучавшись и уже тем подлизываясь, потому что обычно не имел такой привычки , - у меня к вам просьба.
- Так, опять слыниваешь, - заключил он, не дослушав.
- Очень надо.
- Еще бы, а кому не надо?
- Поймите – ситуация вынуждает.
- А работать тебя, конечно, ничто не вынуждает? – то ли спросил, то ли утвердил профессор.
- У меня жизнь под угрозой, - почему-то признался я, хотя, вроде, и не собирался.
- Так – так, с этого места поподробнее, - попросил Геннадий Петрович, - или я чего-то не понимаю, или ты уже начал сказки сочинять, чтобы не работать.
- Ничего я не сочиняю, - что ж, была ни была, а все-таки ближе друга у меня на сегодня нет, кому же рассказать, как не ему? – В общем, не вам угрожали той запиской, помните? А мне.
- Не понимаю, а еще поподробнее можно?
- Еще бы, у меня уже и на отца покушались, и на брата, все в больнице и у каждого точь-в-точь такая же записка, как у вас нашли. Ну, и кто у них после всего этого целью является, как не я?
- Ты? – не поверил профессор. – А ты-то что такое натворил?
- Если честно, сам не знаю, - признался я.
- Интересно – интересно, ты уже кому-нибудь об этом говорил?
- Нет, только вам.
- Значит, они гоняются за всеми твоими близкими людьми?
- Выходит, что так.
- И что же ты один собираешься делать?
- Ну, следить, наверное, - неуверенно ответил я, сам еще толком не зная, как и за кем именно.
- Ага, они за тобой, а ты за ними, самому не смешно?
- Понимаете, я думаю, что они еще толком за мной не охотятся, просто держат в поле зрения, они меня оставляют напоследок, а пока им нужны все остальные.
- Леша, что же ты сидишь, у тебя пол семьи осталось под прицелом, иди в милицию!
- Легко сказать, а что у меня на них есть? Одни записки, да и то отпечатанные на компьютере, поди разберись, что это не чья-то глупая шутка, кто мне поверит? Еще и смеяться будут, мол, пришел параноик.
- Ну, хоть Максиму скажи.
- Я ему и так много чего говорю, но пока мало от этого пользы. Вот сегодня жду следующих новостей.
- А про угрозы ты ему говорил?
- Нет. Я боюсь, что и он не поверит, уж слишком это призрачно. А вдруг я расскажу, и он мне вообще перестанет в расследовании помогать, скажет, дома сиди?
- Так ты и посидишь, - спокойно сделал заключение профессор. - Ничего себе «призрачно», ведь двое людей уже в больнице.
- И подумайте, как все это ловко устроено! Один попал в аварию, каких кругом и так достаточно, а другой наркотиками отравился, причем куча людей подтвердит, что жил он не как праведник, а даже наоборот, в общем – сам нарвался.
- Так, может быть, все так оно и есть? – слушая мои пояснения, засомневался Геннадий Петрович.
- Может быть, вот только записки что, они сами себе писали? Или это жуткое совпадение? Не забудьте при всем при этом и себя в список внести, вы ведь тоже аналогичную получили.
- Да, с записками как-то не вяжется, - задумался профессор.
- Вот, а кроме них у меня и нет ничего. И заметьте – адресат ведь там не стоит, как я могу доказать, что они мне предназначены?
- М-да, загадка, - согласился мой друг.
- Вот именно. А главное – никому, кроме меня и дела до всего этого не будет. Так что помочь себе и окружающим в данной ситуации могу только я сам, - подытожил я.
- Но ведь это очень рискованно.
- А что делать? Вы мне можете что-нибудь посоветовать?
- Ну, уехать куда-нибудь, - неуверенно предложил профессор.
- Куда, а главное – на сколько? И забрать с собой всех, до кого еще не добрались? А если они поедут за нами? Вы ведь понимаете, что неизвестность хуже всего.
- Понимаю.
- Вот видите. А я буду очень осторожен, - в последнее время я уже успел это пообещать почти всем и каждому.
- Ты-то да, но ты ведь ничего о них не знаешь. Сколько их, что они от тебя хотят?
- Вот именно это я и собираюсь узнать.
- Один? – не поверил своим ушам Геннадий Петрович.
- Ну, мне Макс помогает, пока еще. К тому же к вам за советом буду захаживать.
- Раз так, Леша, тогда позволь мне предложить тебе одну вещь. Мне тут недавно принесли штучку такую GPRS, сам еще не знаю для чего она в нашем деле может понадобиться, но предложили попользоваться, попробовать, так сказать, в деле. Я тебе дам вот этот маячок, ты его с собой носи, а я тебя вот на этой карте, - и он показал мне ее на мониторе, - буду видеть. Думаю, и тебе как-то спокойнее будет, и мне: как-никак, а ты всегда перед глазами. Заодно и протестируем, хорошо?
- Спасибо, Геннадий Петрович, я обязательно буду ее носить, - сказал я, чтобы успокоить друга, и сунул эту маленькую штуковину в карман.
- И все-таки Максиму ты расскажи обо всем этом.
- Попробую. Сами понимаете, он – мент, в своей практике столько навидался, тем более, что это для него – работа, и воспринимает он ее соответственно.
- И мне обещай звонить, - как будто не слушая меня, продолжил Геннадий Петрович.
- Обещаю, - произнес я, понимая, что скоро такими темпами буду отчитываться перед половиной города. – А теперь я посижу у себя в кабинете, подожду, когда Макс объявится., потом уйду.
- Иди, - разрешил профессор.
Я вошел к себе в кабинет и сел за стол. Делать просто ничего не мог, голова другим была забита, а больше всего ожиданием звонка Максима. Тогда встал и стал слоняться по комнате взад и вперед, сам себя успокаивая и стараясь разобраться в ситуации. Лучшим выходом было бы получить от кого-нибудь известие, что я себе все страхи напридумывал. Попытался и сам тут же найти этому оправдание. Однако, ничего более – менее путного выстроить в голове все равно не смог, мне не хватало информации. А где ее можно было взять? Никто ведь ничего не видел. Но так ли? Геннадий Петрович-то ладно, его дома не было, но вот отец, он же в аварию попал, вдруг да и заметил что-нибудь? Вот я болван, так ничего сразу и не спросил, но откуда я тогда мог знать, что это пригодится? Решено, сейчас же еду к нему в больницу, повидаюсь, а заодно и расспрошу.
Купив по пути фруктов, минут через сорок я уже входил в больничную палату, причем, чтобы это сделать, мне снова пришлось постараться, время-то опять было не приемное.
- Сынок, - сразу поздоровался отец, - ты как тут в такую рань, а работа? – ну конечно, в данной ситуации это самое главное.
- Работа подождет, - сказал я, ничуть не кривя душой, - ты мне важнее, - соврал и самому противно стало, ведь с корыстной целью приехал.
- Приятно слышать. Как мама, как Ромка? – поинтересовался он.
Ага, еще ничего не знает, мама предусмотрительно ничего не рассказала, подумал я, ну, значит, и мне говорить не стоит, зачем человеку лишние волнения, у него и так сотрясение мозга.
- Все хорошо, папа, ты-то как?
- И я в порядке, вот только доктор разрешит – сразу выпишусь.
- Надеюсь, голова не очень болит?
- Если честно, совсем не болит, не знаю, чего меня и держат тут, говорят, надо отлежаться, а то вдруг хуже станет.
- Это хорошо, что не болит, надеюсь, и с памятью все в порядке, а то бывает – люди в таком стостоянии ее теряют, - тонким намеком подбирался я к интересующему предмету.
- Нет, вроде все помню.
- Да? А вот интересно сам момент аварии помнишь? Говорят, что это первым делом теряется.
- Сам момент, - задумался отец. – Смутно, но есть: какая-то темная машина, даже вроде Жигули, она так быстро появилась, что я еле успел отреагировать. Представляешь, мчалась прямо на меня, а потом будто пропала. Может, это вообще мираж? – как бы поинтересовался у меня он.
Нет, папа, не мираж, но вслух я сказал:
- Главное, что ты цел остался и память работает, а все остальное – неважно.
- Работает, сынок, и это не самое приятное ощущение, можно было что-то и забыть, а то я лежу вот здесь и, от нечего делать, в воспоминаниях копаюсь. Наверное, неправильно я иногда поступал, не так, как хотелось бы. Вот с мамой, например, вдруг из-за этого и над Ромкой контроль потерял?
- Ничего, папа, никогда не поздно все исправить, - попытался успокоить я его.
- Ты так считаешь?
- Думаю, да.
- Я могу попробовать? – как бы советовался он со мной.
- Во всяком случае, я мешать не буду.
- Спасибо, сын.
- Ну, я побежал, а то еще работы много.
- Передавай всем привет.
- Обязательно, - бросил я на прощанье.
Эх, нехорошо получилось, ведь если бы не нужда, то не навестил бы отца, а он, наверное, ждал. Конечно, он ведь нас так редко видит в последнее время, а тут лежит один. Все, выпутаюсь из этой ситуации, обязательно с ним посижу вечерочком за душевным разговором. А пока проанализирую услышанное. Значит, Жигули? Опять, получается, завязаны наши многостаночники, и когда же они все успевают? И что же мне это дает? Да, наверное, ничего. Во всяком случае, ничего нового, кроме того, что я еще больше укрепился в своих догадках. Кто-то неведомый охотится за моими друзьями и родственниками. Причем покушения идут по нарастающей, выходит, либо его ненависть ко мне растет, либо он просто входит во вкус. Мне одинаково не нравилось ни первое, ни второе.
И тут, прервав мои мысли, наконец, раздался звонок Макса.
- Леха, ждешь новостей? – поинтересовался он.
- Естественно, ты что-то узнал?
- Значит, принимай своего человечка: Варгутин Петр Константинович, улица Севастопольская, 14 - 57.
- Спасибочки. Кстати, а насчет этого, вчерашнего, Владимира Эдуардовича, ничего?
- Тут, Леха, опять промашка. Дом этот записан на некую пенсионерку Стапенко Марию Игнатьевну, живет с ней родной племянник, мужчина, скажем, без определенного рода занятий. Мы тут решили пронюхать обстановку и послать туда участкового, якобы для проверки поступившего сигнала, ну, самогонку они, понимаешь, продают. Он в дом вошел, походил, с племянником пообщался, пока тот валялся на диване, внутри никого больше не встретил, а главное, Леха, и ничего, виденного тобой. Пусто там, никаких следов чужого пребывания или вещей каких посторонних, ничего такого.
- Может, он плохо смотрел?
- Обижаешь, старик, человек ведь знал, зачем идет, а нюх у него на такие вещи имеется.
- Макс, но как же так, я ведь вчера своими глазами все видел, да и ваза при мне, я не мог ошибиться.
- Не знаю, Леха. Значит, они слишком хитры оказались: приехали и уехали, как будто их там и не было. Тем более – не суйся в это дело.
- Так ведь…
- Решай, конечно сам, - перебил он меня, - только, извини, ребят я больше напрягать по твоим вопросам не стану, они уже на меня коситься начинают, что за хрень я им подсовываю.
- Ладно, - приуныл я, - спасибо еще раз за информацию.
- Это пока пожалуйста, но все-таки не переусердствуй с поисками, не зная, что искать.
Ладно, значит, надо узнать побольше и от кого, как не от тебя, друг мой. Я моментально задумался, что же мне даст адрес человека, которого я в глаза никогда не видел, мне необходимо получить о нем еще какую-нибудь информацию.
- Макс, тогда еще просьба: ты не мог бы пробить, что у этого Варгутина за машина, ну, очень надо.
- Хорошо, перезвони через час, я постараюсь, - согласился он, решив, видно, что знать это не слишком рискованно для меня.
На этом мы разговор закончили. Я еще больше запутался: куда бы ни приводило меня расследование, дело тут же заходило в тупик. Стоило мне что-то новое узнать о преступниках, как ниточка сразу обрывалась. Если уж и с Петром этим не получится, мне, действительно, лучше бежать и прятаться где-нибудь. Это какие-то призраки, для меня они существуют, а для других – нет.
Пришлось еще целый час слоняться по городу, чтобы скоротать время. Я позвонил маме и Карине, чтобы узнать, что у них все спокойно, а заодно успокоить, что и со мной все в порядке. Время тянулось ужасно медленно, особенно для меня, сгорающего от нетерпения. Наконец, утомительный час прошел, можно было и позвонить. Я набрал номер Макса, и он просветил меня насчет интересующей машины: Варгутин ездил на серой Ауди А8, 66-99. Теперь, если, конечно, он не поменял автомобиль за последние пару дней, буду пытаться его выследить. В срочном порядке я помчался к дому № 14 по Севастопольской улице и решил дождаться его, чего бы мне это ни стоило. По дороге даже запасся некоторыми продуктами, чтобы, если понадобится, дежурить сутками.
Дом оказался старым, двор небольшим, так что любая незнакомая машина, особенно с находящимся внутри водителем, вероятно, вызвала бы интерес у любопытной публики, а мне это совершенно ни к чему. Нужно было подыскать подходящее место для дислокации, с которого просматривался бы нужный подъезд. Неподалеку, возле соседнего дома, находилось пару гаражей, а, может быть, уже за древностью и сараев, возле которых я и припарковал свой джип, делая вид, что просто отдыхаю или жду отлучившихся хозяев.
Теперь минуты и часы показались мне совсем нескончаемыми, а шея постоянно затекала, находясь в повернутом к интересующему дому состоянии, так, что приходилось каждые десять минут делать упражнения, чтобы приходить в норму. Я по очереди звонил всем, кому только можно, чтобы как-то развлечься, а взглядом постоянно держал на прицеле нужный двор. Прошло уже три часа, требуемая машина не появлялась, зато я порядком подустал. Еще через полчаса пришлось даже выйти из машины, потому что сил уже не хватало, да и появился риск просто уснуть. Размяв косточки, я вернулся обратно, но теперь чувство усталости пришло гораздо быстрее. Стало темнеть, видимость ухудшилась, так что напрягать зрение приходилось очень сильно, а мой и без того измученный последними событиями организм, стал сопротивляться вовсю: глаза затуманивались, мышцы ныли, еще и в туалет захотелось страшно. В общем, вышел я и направился за гаражи, по пути делая пассы руками и ногами. Вернувшись, естественно, тут же бросил взгляд на знакомый подъезд, и, о чудо, сразу заметил какой-то темный автомобиль, по силуэту вроде подходящий, остановившийся рядом. Не смея оторваться от него, я медленно стал приближаться, чтобы успеть рассмотреть хозяина, выходившего из машины. Освещение во дворе было неважным, видно было плохо, но я успел заметить, что это высокий мужчина в черном полупальто и таких же брюках. Он хлопнул дверцей, потом поднес к лицу непонятный предмет, после скомкал его и швырнул в урну возле дома, а сам быстро вошел в свой подъезд. Я сначала убедился, что номер автомобиля именно тот, что мне был нужен, а потом подошел к мусорке. Не знаю, что он выкинул, может, просто пустую пачку от сигарет, но мне была необходима эта вещь. Пусть все думают, что хотят, я достал телефон, включил подсветку и осмотрел нужное место. Поверх фантиков, окурков, мятых пластиковых бутылок и прочей гадости лежал измятый комок бумаги, который я и схватил, как самую большую ценность, и как ни в чем ни бывало, вернулся в свою машину. Я не мог рисковать и привлекать к себе внимание, поэтому даже в джипе не стал включать свет, а при помощи того же телефона, попытался прочитать, что же было на листке. Там была написана всего одна фраза от руки: кафе «Ближний свет», 21-00. Я знал это место, вопреки названию оно находилось уже за кольцевой дорогой, но времени подготовиться у меня было еще предостаточно, на часах значилось всего семь.
Так, значит, мне надо приехать туда заранее, подождать Варгутина и понаблюдать за ним, что-то ведь должно случиться в девять часов. Вот только он может знать меня в лицо, да и мой джип тоже, я же до сих пор не знаю, кто занимается слежкой. В общем-то, главное – не светиться, сесть где-нибудь в уголке, но, чтобы весь зал просматривался, он ведь не за мной приедет, а по своему делу. Значит, приеду минут за пятнадцать и выберу себе место. Для большей конспирации я заехал в магазин и купил себе ужаснейшего вида вязаную шапочку, которая до того прилизывала голову, что мне самому от своего вида плохо стало. Конечно, в приличном заведении головной убор требовалось снимать, но это кафе, насколько я знаю, к разряду таковых не относилось, тем более интересно, что Варгутин мог там делать (впрочем, мне ведь совершенно не знаком его образ жизни).
Итак, в восемь-сорок я выбрал себе место у окна (приходилось еще наболюдать за припарковывающимися автомобилями) рядом с двумя, по виду дальнобойщиками, заказал себе страшноватый бутерброд и мутноватый кофе и приготовился ждать гостей. Без двух минут девять на стоянку подъехала серая Ауди, 66-99, из нее вышел уже совершенно другого вида высокий гражданин (вероятно, переоделся под стать заведению: в серые джинсы и куртку – пуховик) и, поглядев по сторонам, направился ко входу в кафе. Я тут же поднес к губам бутерброд, делая вид, что ем его, а сам просто прятал за ним пол-лица, и исподлобья стал следить за Петром Варгутиным. Он огляделся, заметил кого-то знакомого за столиком и с улыбкой подошел к нему, как к старому другу. Тот даже пододвинул моему подопечному бокал с пивом, хотя главное, а мне со стороны это было видно, все-таки произошло под столом: в тот же момент ногой он подтолкнул к Варгутину небольшой чемоданчик. Так вот зачем ты сюда приехал, подумал я, вовсе и не пиво с товарищем пить, впрочем бокал он ко рту для вида поднес, но только чуть – чуть пригубил. Они посидели еще минут десять, а потом Петр вытащил из внутреннего кармана куртки какой-то конверт, положил его на скамейку рядом с собой, взял чемоданчик, встал и пошел к выходу. Мне повезло, что его дружок тут же поднялся, по дороге поднял переданное, и пошел дальше, к барной стойке, вероятно, обмывать удачно закончившуюся операцию. Поэтому я смог почти сразу выскочить за Варгутиным, не боясь, что кто-то этим заинтересуется. Знакомая машина уже отъезжала от кафе, я еле успел прыгнуть в джип и не упустить ее из виду. В такое время дороги были уже полупусты, так что мне приходилось соблюдать приличную дистанцию между автомобилями, чтобы не оказаться замеченным. Кое-какой опыт в погоне за последние дни я уже приобрел, но все равно пришлось приложить максимум усилий, чтобы не оторваться и в то же время не засветиться. Наконец, Ауди остановилась около незнакомого дома, ее хозяин вышел с чемоданчиком и вошел в средний подъезд. Пришлось припарковаться на некотором расстоянии, поэтому потребовалось пару секунд, чтобы я смог дойти туда же, не привлекая внимания. Кто-то поднимался по лестнице, я стал следовать за ним. Неожиданно раздался странный звук, похожий на глухой выхлоп, а затем опять раздались быстрые шаги, на этот раз вниз, и мимо меня пролетел какой-то человек в темной длинной куртке. Стало тихо, но я решил все же подняться выше, и еще через пролет увидел лежащего возле квартиры человека, а рядом с ним валяющийся чемоданчик. У меня возникли нехорошие предчувствия, но чисто рефлекторно я уже нагибался и пытался потормошить Варгутина за грудь. Руке тут же стало тепло и липко, и одернув ее, я увидел, что ладонь вся в крови. На меня напал просто панический ужас и, совершенно не понимая, зачем мне это надо, схватил чемоданчик и помчался вниз. Уже в дверях подъезда я почти столкнулся с какой-то пожилой женщиной, входившей внутрь, поэтому немного замешкался, пропуская ее, но потом рванул снова, на этот раз к джипу. У меня тряслись руки, когда я заводил Крузер, и он никак не хотел подчиняться моим движениям. Наконец, машина тронулась с места, и я уехал, еще сам не зная куда. Машинально проехав пару километров, сердце у меня стало стучать медленнее, и голова снова смогла что-то соображать.
Кошмар: я только что стал свидетелем убийства и не просто свидетелем, а еще, судя по всему, и единственным очевидцем. Но хуже всего было то, что меня, убегающего в неподходящий момент, видела, вероятно, жительница этого дома, которая теперь сможет всем разболтать такую новость. Я, прямо скажем, находился в шоковом состоянии, мне срочно нужно было с кем-то посоветоваться, и, так как никто, кроме Макса, в данной ситуации на ум мне не приходил, то, не раздумывая, позвонил ему. Голос у меня дрожал, говорил я невнятно и немного заикаясь, поэтому Макс попросил подъехать к его дому и ждать, чтобы разобраться во всем на месте, а сам он будет через полчаса.
Приехал я быстро, но только остановился, как мое состояние стало возвращаться снова. В общем, к приезду товарища чувствовал я себя совсем не в своей тарелке, колотясь и вздрагивая от каждого шороха. Макс подошел к Крузеру и, глянув на меня, попросил выйти и подняться к нему домой. Первым делом, оказавшись в квартире, он задал мне вопрос:
- Пить будешь?
- Что, я так хреново выгляжу? – решил все же пошутить я.
- Да уж, неважно, - подтвердил он.
- Нет, я тебе сейчас все расскажу, но пить не буду – мне еще домой ехать.
- Как знаешь. Тогда выкладывай, что там у тебя стряслось на этот раз?
- Понимаешь, Макс, только что на моих глазах убили человека, - выговорил я, сразу пожалев, что, действительно, не могу сейчас чего-нибудь принять для храбрости.
- Та-а-а-к, - многозначительно протянул он, - смею надеяться - это самое худшее, что с тобой произошло?
- Нет, - пришлось мне тихо признать и опустить голову.
- Ну, куда же ты еще успел влезть?
В общем, я довольно подробно пересказал Максу все, что случилось со мной за последние несколько часов с тех пор, как он продиктовал мне адрес Варгутина, плюс еще все мои опасения и догадки насчет собственной безопасности и покушений на семью.
- Неплохо, - то ли осудил, то ли похвалил меня товарищ, - а я ведь тебя предупреждал. Наверное, даже если очень захотеть, большего натворить было нельзя. Что ж, поздравляю, когда твоя тетка составит фоторобот, а это лишь вопрос времени, ты станешь у всех подозреваемым номер один, и твои фотки будут расклеены во всех отделениях милиции. Это уж, не говоря о том, что в преступном мире ты теперь тоже не чужой.
- Очень оптимистично, - попробовал я вставить свои «пять копеек».
- А что ты хотел? У тебя вон до сих пор руки в крови, кто поверит, что ты ни при чем? Пойди хоть умойся, – уже спокойнее добавил он.
- Я-то пойду, - согласился я, - но хоть ты, Макс, не дави на психику, мне и так дерьмово, ведь не нарочно же все так получилось. Скажи, ты мне теперь хоть чем-нибудь сможешь помочь? Или хотя бы посоветовать что-нибудь?
- Посоветовать! – передразнил меня он. – Тут надо думать, заметь, думать! Запомни это слово и вспоминай каждый раз перед тем, как захочешь куда-нибудь намылиться. Ладно, иди в ванную, я тут покумекаю пока.
Когда я вернулся, Макс сидел, задумавшись, но, заметив меня, тут же приободрился.
- Ну что, Леха, понравилось тебе быть Шерлоком Холмсом, как я посмотрю, а?
- Ну, я ведь хотел, как лучше, - ответил я, осознавая свою вину.
- Хотел он. Что теперь сам-то делать собираешься?
- Ну, в общем, хотелось бы знать, за что грохнули товарища, - все же осмелился я задать интересующий меня вопрос.
- Вижу, значит, еще не успокоился. Неужели опять хочешь полезть в пекло?
- Макс, пойми, они ведь уже двух моих родственников чуть не ухлопали.
- Ну, так сидел бы дома, отдыхал от дел, занимался собой и семьей, - предложил он, - чего на рожон лезть?
- Ага, я согласен, только скажи, сколько это будет длиться и где гарантии, что за это время или меня, или маму с женой не успеют найти? Что молчишь, а? Вот видишь, потому что нет этих самых гарантий, и никто мне их не даст, - совсем осмелел я.
- Конечно, есть ведь всего один следователь в городе, и он сейчас сидит передо мной! Я только осмелюсь ему напомнить, что скоро, благодаря своему любопытному носу, он станет предметом охоты не только преступников, но и милиции.
- Ага, да если бы не мой нос, как ты выражаешься, ваше следствие вообще ничем бы не располагало. Вот где сейчас ваш горе – практикант, где, я тебя спрашиваю? Да я его на десять кругов вперед обошел, даже если обернуться назад и позвать – ау – он и не увидит, и не услышит! – все свои слова я щедро сопровождал красноречивыми жестами, размахивая руками перед лицом у Макса. – Ты мне предлагаешь спрятаться? Да с такими темпами я буду сидеть в каком-нибудь лесу, как партизан, года два, тыря по ночам продукты из ближайших деревень. И однажды жители одной из них устроят на меня облаву, а местный участковый сравнит мою физиономию с фотороботом – и все: был такой человек, Терентьев А.А., и нет его – поминай, как звали! Признавайся, ты этого хочешь? – закончив, чуть не набросился я на товарища.
- В очередной раз убеждаюсь – Леха, ты своей смертью не умрешь! – дал заключение Макс, отсмотрев весь спектакль с каким-то неподдельным интересом.
- Так что, поможешь? – спросил я уже гораздо спокойнее, потеряв после произнесения убедительнейшей речи все свои силы.
- Эх, старик, да чем же я могу помочь? Разве что время потянуть, направить следствие по ложному пути? Видишь, на что ты меня толкаешь?
- Но мне ведь больше не к кому пойти, - умоляюще произнес я, понимая, что мои усилия не прошли напрасно, - если уж ты не войдешь в мое положение, то кто тогда?
- Ладно, значит так: думаю, в ближайшие дни, если не завтра, они доберутся до тетки, которая тебя видела. Поэтому тебе срочно нужно переодеться, изменить внешность, пересесть на другую машину и сменить квартиру. Сможешь? Кстати, тебе это пригодится, чтобы спрятаться и от одних, и от других.
- Попробую, если я возьму автомобиль Карины, ничего?
- На первое время сойдет, а квартира?
- Ну, отцовская пока пустует.
- В общем, ищи, брат, что-нибудь получше, ведь бандиты, небось, уже знают и это авто, и эту квартиру тоже.
- И что дальше? – уже начал я медленно строить планы на будущее.
- Как что – прятаться, - ошарашил меня Макс.
- Но ведь мне надо узнать, кто и зачем ведет охоту.
- Опять двадцать пять!
- Пойми, я, пока не докопаюсь до истины, не успокоюсь. Поэтому, если вдруг со мной что-то случится, а ты будешь знать, что не помог мне, то ведь сам не простишь себе этого, - плавно перешел я уже на шантаж.
- Смотрю, ты совсем обнаглел. Он же виноват, и он же еще меня хочет обвинить!
- Макс, прошу – помоги. Ты же видишь, только что у меня под носом оборвалась последняя ниточка, которая могла меня куда-нибудь привести.
- И что я могу?
- Узнай, чья это была квартира, а? – тут же осенила меня идея.
- Ты считаешь, это поможет?
- Ну, я не знаю, а вдруг. Кстати, у меня ведь еще остался его кейс, давай посмотрим, что там?
- Не боишься, вдруг там бомба, которую он собирался подложить в эту квартиру?
- А ты мне на что? Неужели не сможешь определить, что там находится?
- Я что тебе – сапер? Ну ладно, давай попробуем. Между прочим, сыщик, ты утащил с места преступления важную улику, и я тебя в этом покрываю. В общем, связавшись с тобой, я рискую, в лучшем случае, вылететь с работы, а в худшем – даже думать не хочу.
- Не расстраивайся, - попытался я его успокоить, - я тебя к себе возьму, будешь сидеть и формулы в кабинете писать, не работа, а мечта!
- Уж лучше я сразу повешусь, - пошутил он и прислушался к содержимому чемоданчика. – Вроде тихо? – спросил он.
- Точно тихо, - подтвердил я.
- Тогда попробуем открыть, - но кейс так сразу не поддался. – Придется орудовать инструментом.
Макс сходил за отверткой и мастерски, очень аккуратно подковырнул замок, сначала один, потом другой, а затем медленно приоткрыл крышку и заглянул внутрь. После этого он уже смело откинул ее, и мы смогли разглядеть содержимое чемоданчика. Там находились какие-то проводки, маленькие коробочки, наушнички, что-то похожее на диктофон и еще всякая такая же ерундовина, вот только набор отмычек выделялся на этом фоне своей грубой простотой.
- И что это? – скривившись от разочарования, спросил я.
- Очень неплохая аппаратура для подслушивания и подглядывания, - пояснил Макс, копаясь в проводках. – Вероятнее всего, твой Варгутин шел ее устанавливать в эту самую квартиру.
- Ну, вот видишь, - сразу воспрял я духом, - мне точно нужно знать, чья это квартира!
- А туфли тебе заодно не почистить? Ты уже влез в непонятные разборки, хочешь теперь еще в худшую историю вляпаться?
- Ты опять? Я же все объяснил, я не могу сидеть, сложа руки, а обратиться мне больше не к кому.
- Леха, ты – сумасшедший.
- Говори прямо – поможешь или нет?
- Завтра попытаюсь узнать все, что можно, - сдался, наконец, Макс, видя мою непоколебимую решительность.
- Вот за это спасибо, - обрадовался я.
- Учти, это очень опасно. Таких людей следует и так за три версты стороной обходить, а уж, если ты окажешься у них на дороге…
- Я понял, можешь не продолжать. Значит, я сейчас домой – отдыхать, а утром – переоденусь, возьму машину жены – и к отцу. Макс, как только что-то разузнаешь, пожалуйста, сразу сообщи мне, вот адрес.
- Ладно, сделаю все, что от меня зависит. Удачи тебе, Леха, тебе она сейчас ой-как пригодится!
- Спасибо. Кстати, отмычки я с собой прихвачу, так, на всякий пожарный. Ну, я помчался?
- Иди, - только и смог произнести мой товарищ, поражаясь, вероятно, моему безрассудству и нахальству.
Я поехал домой, уже более - менее пришедший в себя и даже с некоторым подобием плана последующих действий. Итак, если убитый не был каким-нибудь дальним, не известным даже мне, моим родственником, то пострадал он не по моему делу. Тогда по какому? Наверное, он на кого-то работал, а этот кто-то собирал еще на одного неизвестного компромат. Оставалось загадкой: при чем тут я? Я перешел им где-то дорогу, сам не заметив этого? Может, меня банально приняли за другого? Да, неясностей прибавилось. Надо же, а начиналось все с простой кражи в доме профессора, интересно, он-то тут вообще при чем?
Как же хорошо было после всех сегодняшних передряг, наконец, попасть домой. Но Карина сразу же набросилась на меня с укорами и вопросами:
- Леша, ну как тебе не стыдно? Уехал на целый день, приказал сидеть дома, ничего толком не объяснил, сам являешься уже ночью. Я могу узнать, что происходит?
- Милая, - начал спокойно говорить я, еще не зная, как выкрутиться и не затронуть тему, которую ей знать не нужно, - у нас с тобой все хорошо, а это – главное. Все остальное как-нибудь утрясется.
- Что утрясется? – не унималась она.
- Так, мелкие проблемы на работе, - а голова уже судорожно соображала – какие. – Проект один заваливается, приходится сидеть допоздна.
- А мне-то почему нельзя из квартиры выходить? Неужели в связи с этим проектом?
- Именно, чтобы не выловили конкуренты и не выведали страшную коммерческую тайну, - пошутил я и прижал ее к себе.
- Леша, ты можешь быть серьезным?
- Я серьезен, как никогда, ты не представляешь, какую важную тему мы сейчас разрабатываем.
- Нет, вот именно – не представляю. И не могу понять поэтому, чем могу заинтересовать ваших конкурентов?
- Ладно, любимая, это, конечно, шутка. Но, пожалуйста, не задавай мне пока таких вопросов. Когда все закончится, я обещаю тебе все рассказать, а до этого времени просто поверь мне на слово, хорошо?
Карина очень внимательно смотрела на меня во время этого разговора и, наверное, увидев в моих глазах всю серьезность момента, произнесла:
- Хорошо, я посижу дома, сколько будет нужно, но сам-то ты ни в какую историю не попадешь?
- Конечно, нет, - твердо пообещал я, хотя в свете последних событий моя уверенность малость поубавилась. – Все, давай сейчас с тобой по рюмочке коньячку выпьем, а то день был тяжелый, и сразу спать.
Мне очень не хотелось расстраивать жену, но завтра утром я должен был вообще ее оставить одну на неопределенный срок. Ладно, тогда и скажу ей об этом, а сегодня просто отдохну.
Утром перед выходом из дома мне пришлось поменять одежду: дубленку – на кожаную куртку, темно-синие джинсы – на голубые, а на голову – старую, любимую бейсболку, которая была протерта уже почти до дыр, но все рука не поднималась ее выбросить. Потом я втихаря взял у Карины ключи от ее автомобиля, чтобы не вызывать лишних вопросов, опять попросил ее сидеть дома, предупредил, что меня может не быть пару дней, и уехал. В ее глазах перед уходом я заметил слезы, но уж лучше пусть поплачет, услышав плохую новость от меня, чем потом – обо мне.
Сначала я поставил свой Крузер в гараж, чтобы не маячил на виду, а потом поехал на квартиру отца. Ключи от нее у меня были, он оставил мне комплект, чтобы был запасной вне дома, ведь он часто мотался по командировкам, где-нибудь мог и потерять. Я вошел, сел на кухне за стол и принялся ждать звонка от Макса. Через некоторое время на меня опять стало нападать волнительное состояние, я стал ходить взад - вперед по квартире, позвонил всем, кому только можно, пытался смотреть телевизор, читать журналы, но ничего не помогало. И вот, когда мой организм был уже на пределе, в дверь позвонили. Я подошел очень осторожно, чтобы не услышали те, кто находился за дверью, и посмотрел в глазок: слава Богу, это был Макс.
- Ну что же ты так долго? – первым делом выдал я ему, как только впустил.
- А что ты думаешь, информация с неба валится? Я и так напряг всех, кого мог, да так еще, чтобы не выдать чересчур глубокого интереса к этому делу. И вообще, думаешь, у меня без твоих дел работы нет?
- Хорошо – хорошо, - примирительно помахал я руками. - Узнал что-нибудь?
- За кого ты меня принимаешь? Если уж я взялся, то, будь спокоен, узнаю все.
- Так давай, Макс, не томи!
- Может, ты мне хоть чаю предложишь? Я с ног сбился для него, а он даже и не подумал сказать «спасибо».
- Извини, конечно, я сейчас.
Отец собирался в командировку, и продукты не запасал, но вода, кофе и кусок сырокопченой колбасы в холодильнике все же нашлись. Соорудив по-быстрому кое-какой перекус, я поставил чашку с тарелкой перед Максом и повторил свой вопрос:
- Так что ты там выяснил?
- Значит, - начал он с набитым ртом, - квартира принадлежит одному Васе Пупкину, то есть человеку, совершенно далекому от каких бы то ни было дел. Однако, снимает ее один немаловажный человек в нашей политике: Кориневский, знаешь такого?
- Слышал, - подтвердил я, депутат это, его физиономия была засвечена уже, наверное, на всех каналах.
- Короче, - стал Макс говорить тише, - есть некоторые агентурные данные, что на этой квартире Кориневский встречается со своими любовницами.
- А их у него много? – из чувства простого любопытства спросил я.
- Немало, Леха, примерно, как и бабок. Подсекаешь теперь, что именно хотел заснять Варгутин? – я кивнул. – Вероятно, за это и пострадал. Хотя, зачем депутату валить его перед дверью своей левой квартиры, только засветить ее? Может, исполнитель неграмотный попался? Тоже верится с трудом, - вслух рассуждал Макс. – Пойми, Леха, - добавил он, - сейчас я поделился с тобой очень конфедициальной информацией, так что не подведи меня под монастырь.
- Обижаешь, я что – не понимаю? Хотя, если честно, никогда до конца не понимал значения этой фразы.
- Не понимал? Так я объясню: если ты меня подведешь, то мне останется – только в монастырь, чтобы подальше и от своих, и от чужих. Хотя в наше время и там небезопасно, - как бы размышляя вслух, произнес он.
- А вдруг это и не депутат вовсе? – вдруг предположил я.
- Думаешь, другие разборки? Да, кто их теперь знает, этих политиков – олигархов, кто и от кого избавляется.
- Еще что-нибудь? – не сдавался я.
- Еще узнал, что Петр этот, Варгутин, служил охранником у одного бизнесмена, Анатолия Бовеля. Так себе фирмач, ни то ни се, но подкопаться не к чему, вроде все чисто.
- Наверное, у него эта фирма для отвода глаз, а сам втихую занимается шантажом? – предположил я.
- Может быть, и не только шантажом, - согласился Макс.
- Так это же ваш клиент.
- Как у тебя все просто. Вот так вот заявимся к нему и наручнички навесим? Леха, разработка – это долгий и нудный процесс, но, понимаешь ли, Бовелем еще никто не интересовался.
- Тогда за вас это сделаю я! – сделал я вывод.
- Точно, - спокойно сказал Макс, - а потом за тебя мы все будем заботиться о твоей жене.
- Ну, почему ты все представляешь в таком ужасном свете?
- Потому что так оно и есть, я просто не приукрашиваю, как некоторые.
- Некоторые – это, конечно, я? Но ведь зло должно быть наказано! Они же не только занимаются мелкими преступными делишками вдалеке от чужих глаз, они еще и моей семьей заинтересовались, понимаешь, вплотную.
- Понимаю, не думай, что меня это не задевает.
- В таком случае, мне надо к Бовелю.
- Неужели хочешь заявиться прямо к нему на фирму?
- Нет, туда я, конечно, не попрусь. Но что-нибудь обязательно придумаю. Короче, поеду-ка я к его офису, а там видно будет.
- Извини, Леха, но охрану я тебе организовать не смогу.
- Придется обходиться своими силами, - улыбнулся я.
- Предупреждаю: внутрь не лезь, а если что – сразу звони, - попросил Макс.
- Обязательно.
Мы разошлись, он – на работу, я – по адресу расположения офиса Бовеля.
Оказавшись на месте, я вначале прошелся мимо дверей фирмы: так себе, ничего особенного, похоже, она занимала весь первый этаж обычного жилого дома. Пришлось набраться храбрости и войти внутрь (видел бы меня сейчас Макс). У входа дежурил то ли охранник, то ли вахтер, кто их теперь разберет, в общем, парень лет тридцати, одетый в костюм и рубашку. Наверное, за престижем этой конторы следят.
- Вы к кому? – сразу остановил он меня.
- К Станиславу Павлову, - назвал я первое имя, что пришло на ум.
- Нет тут таких, - твердо сказал парень и преградил мне дорогу.
- Как нет? – удивился я. – Мне ведь дали именно этот адрес, сказали, что я могу его здесь найти.
- Вы получше узнайте, они явно что-то напутали, - все же вежливо разговаривал со мной он, не иначе, и с этим тут было строго.
- Вы уж извините, попробую уточнить, - произнес я и ретировался.
Так, войти не удалось, ну что ж, будем наблюдать снаружи, авось, что-нибудь да увидим. Я сел в машину, отъехал за маленький скверик, который находился как раз напротив фирмы, и остановился на противоположной его стороне, за кустами. Вроде бы, мою машину отсюда видно быть не должно, зато мне, если присмотреться, открывался вход и некоторое пространство вокруг. На этом месте я и простоял до конца рабочего дня, наблюдая за интересующим меня зданием, но так ничего стоящего и не высмотрел. В шесть часов стали расходиться служащие, а я все не мог определиться, за кем же из них мне следует понаблюдать. Наконец, в дверях появился и уже знакомый мне охранник, вероятно, покидавший фирму одним из последних, так, что мне почти не оставалось выбора, кроме как прицепиться за ним. Он сел в припаркованный на стоянке Опель и тронулся с места. Я поехал следом, чтобы заняться уже привычным за последние дни делом – автомобильной слежкой. Минут через двадцать парень подъехал к какому-то дому, вышел из машины и вошел в средний подъезд. Вероятно, он вернулся после работы в свою квартиру и, если он оттуда сегодня не выйдет, то мое расследование застопорится. На всякий случай, я приготовился ждать, однако долго этого делать не пришлось, уже через полчаса он вышел и опять сел в автомобиль. Мое настроение резко улучшилось, появилась слабая надежда получить шанс еще немного продвинуться к заветной цели, и я поехал за Опелем. Через минут десять – пятнадцать мы прибыли на место, вернее, он, а я – за ним, по долгу следствия. Парень приехал в зал игровых автоматов, и мне даже показалось, что здесь ловить нечего. Однако, посидев немного в машине и подумав, я все же решил, что из знакомства с ним может что-то и выгореть, и пошел сам в этот зал.
Он сидел за одним из автоматов и монотонно нажимал на кнопки, как будто делал это по привычке, не иначе, как был заядлым игроком. Что ж, попробуем из этого что-нибудь выжать. Недалеко от автомата стоял столик, за который я и присел, предварительно купив в баре бутылку хорошей водки и пару бутербродов. Налив немного в один стакан, я отпил чуть–чуть и приготовился исполнить только что придуманную для себя роль.
- Слушай, друг, - обратился я, подойдя к парню со стаканом в руке, изображая уже изрядное подпитие, - а я тебя сразу узнал, хоть одна знакомая душа в зале, составь мне компанию, а?
- Что-то я вас не припомню, - ответил он, не отрывая взгляд от автомата.
- Ну, как же, я ведь сегодня случайно в вашу фирму забрел, представляешь, дома перепутал, вернее, мне номер вначале неправильно сказали.
- А, это вы. Значит, нашли своего знакомого?
- Нашел. Только и не знакомый он мне вовсе, так, просили кое-что передать.
- А от меня что вам надо? – как-то неприветливо вел разговор парень, не то, что в стенах своей фирмы.
- Понимаешь, друг, - упорно продолжал я его так называть, - у меня праздник сегодня – развелся я, а отметить, представь, не с кем. Ну, хоть ты поддержи меня, выпей чуть – чуть, за компанию.
- Развелся, говоришь, - перешел таки он на «ты». – Ладно, - и в первый раз за все это время посмотрел прямо на меня, - пойдем выпьем, может, потом повезет.
- Вот спасибо, - обрадовался я так, будто он меня осчастливил.
Мы сели за столик, я налил ему в предварительно взятый в баре пустой стакан сразу половину и чокнулся с тостом:
- За мужскую солидарность!
- Это точно, - согласился он и выпил, - только мужики способны поддержать друг друга.
- Не иначе, как ты тоже пострадал от женщин?
- Еще бы. Они только и умеют, что на нервах играть, мать, сестра, жена бывшая. Достали уже во как, - и он провел ладонью над головой, - только здесь и могу расслабиться. Кстати, а ты чего здесь пьешь, тоже играть любишь?
- Любил, - уточнил я, - моя жена всегда с этим боролась. А я, как только развелся – сразу сюда и пришел, ей назло, теперь-то она уже ничего не сделает, - втирал ему вовсю очки.
- Правильно сделал, им только волю дай – совсем съедят.
- Ага, давай за это чокнемся, - и я опять налил ему полстакана.
- Знаешь, не могу я больше, на машине приехал, и так уже нетрезвый.
- Во делов, я тоже на машине. А, пошло все к черту, сейчас напьюсь и ее здесь оставлю, каждый день я что ли развожусь.
- А, правильно, ну ее к шутам, все время о ней думай. Наливай, - стал расходиться он.
Мы выпили, закусили, надо было развивать тему дальше.
- Слушай, друг, давай, что ли, познакомимся. Меня Лехой зовут, - и я протянул ему руку.
- Слава, - пожал он мою ладонь и добавил, - ну, давай еще по одной и пойдем сыграем.
Игра в мои планы не входила, но надо было до конца придерживаться созданной легенды, так что придется изображать из себя азартного человека, хотя я на автоматах последний раз испытывал судьбу в девятом классе, продул все карманные деньги и зарекся на всю жизнь. Ладно, сделаю вид, что мне этот процесс очень нравится, но денег уже заранее жаль. Я отпил из своего стакана (вообще-то, там была вода, я ведь не собирался выйти отсюда в доску пьяным, это мне Славика надо было обработать), поднялся и произнес:
- Ну, давай сыграем, - боюсь, тон получился не совсем убедительный, но он не обратил на это никакого внимания, сразу побежал к автомату.
- Можно, я сюда сяду, я уже к нему привык? – по-детски спросил меня Слава.
- Да, пожалуйста, я сяду вот за этот.
- А ты жетоны купил? – спросил меня он, увидев, как я растерялся возле автомата, действительно, тут я лопухнулся, но тут же нашелся. – Ой, надо же было так напиться – совсем забыл, - и рассмеялся.
- Вот, возьми пару штук, потом отдашь, - предложил мой новый товарищ.
Я взял, бросил один жетон, нажал кнопку наугад и тут же выиграл их штук десять.
- О, вот, что значит, давно не играл, сейчас тебе попрет, - с завистью посмотрел в мою сторону Славик.
Я сразу вернул ему его жетоны, плюс подарил от себя три штуки со словами: « За доброту», что ему жутко понравилось. Мне уже как-то нужно было переходить к интересующей меня теме, а я все не придумал как.
- Ну что, больше не везет? – вывел меня из оцепенения напарник, потому что я нажимал кнопки, даже не гладя, что происходит.
- Да, что-то не получается, - подтвердил я, посмотрев на лоток, куда высыпаются в случае выигрыша жетоны, - пойду прикуплю еще.
На этот раз Славик не проявил желания помочь мне, не иначе, как у самого уже было нечем играть. Я купил двадцать жетонов, дав себе слово, что это первые и последние на сегодня, надо как-то обходиться своими силами. Вернувшись на свое место, я твердо решил начать разговор, но мой товарищ опередил меня:
- Леха, ты мне парочку жетонов не одолжишь, я потом отдам, просто сейчас лень тащиться.
Выделив Славику пять штук, чем опять вызвал его радость, я прокомментировал:
- Наверное, тебя сильно работа достает, что тянет расслабиться?
- А, работа как работа, шеф, конечно, иногда допекает: то ему одно сделай, то другое, - рассказывал он, не забывая наблюдать за ходом игры, - а так – ничего, деньги, во всяком случае, платят.
- Не скучно на входе-то стоять?
- Скучно? Да ты что! Иногда такие клиенты попадаются, только успевай выгонять или ругаться, у нас там всякое случается, так что уж точно скучать не приходится. Хотя иногда выдаются и спокойные деньки - ни одного посетителя. В общем-то работа – непыльная, и до вчерашнего дня я даже думал, что совсем неопасная.
- А что вчера случилось? – тут же оживился я.
- Да, прикинь, нашего начальника охраны застрелили. Он к кому-то в гости пришел, так его прямо в подъезде и грохнули. Сегодня все утро менты у нас сидели, допытывались, когда пришел, когда ушел, что делал? Вот и думай после этого: опасная работа или нет.
- Неужели застрелили? – сделал вид, что не поверил я, хотя сам просто не хотел уходить от этой темы.
- Точно, у нас уже об этом целый день все говорили, не переставая, некому было делом заниматься. Шеф просто из себя выходил, тут еще товар пришел, а Петра-то, помощника первого нет, пришлось ему Вовку с собой брать, а склад у нас у черта на рогах, на девятом километре, он уж рвал и метал, даже ментов на фик послал.
Тут у Славика опять закончились жетоны, пришлось мне выделить ему еще пару штук, чтобы он не отвлекался от занимательной (для меня) беседы.
- Так, а что там с начальником охраны, знают-то хоть, кто его застрелил?
- Да ты что! Глухо, как в танке. Больше всех, конечно, шеф переживает, Петр ему, как родной был, к тому же, как правая и левая рука вместе взятые, незаменимый, то есть. Он сегодня на Вовке весь день злость срывал: то не так, это не эдак, тот мне потом все жаловался, когда со склада вернулся.
- А чего у вас склад в такой глуши? – как бы между прочим поинтересовался я.
- А, кто его знает, там, небось, дешевле. Знаешь ведь этих богатеев, каждую копейку экономят, вот и приходится в такую даль мотаться. Правда, я сам-то там только один раз был, но наши все уже замучились, плюются.
- Что ж, шеф ваш, за городом склад отгрохал, денег не жалко было? В городе-то можно было что-нибудь снять, - медленно развивал я теперь уже эту тему.
- Отгрохал, говоришь? Дудки! Он на старом заброшенном заводе один цех то ли купил, то ли в аренду взял. Жуткое место, развалины какие-то, зато, наверное, даром.
- Это что ли на арматурном? – назвал я первое, что пришло в голову..
- Да, черт его знает, юго-западный выезд из города, сто лет уже закрытый стоит, одни дикие собаки бегают.
- Да, далековато, - посочувствовал я.
- Не то слово! Но мне-то грех жаловаться, я все больше у входа дежурю, а экспедиторы наши заколебались ездить, ведь продуктами торгуем, а они каждый день нужны. Ладно, мне-то что за дело? Хотя теперь, без Петра, кто его знает, что будет. Может, перестановки начнутся.
- Не говори, мне это знакомо. Или ему на смену придет новая метла, которая заметет по-новому.
- А мне-то что, я человек маленький, если не понравится – вообще уйду.
- И то верно, - одобрил я его решение.
Итак, мне удалось узнать, думаю, все интересующие вопросы. Теперь следовало как-то потихоньку избавляться от вынужденного товарища, но он так просто сдаваться не хотел, прилип ко мне, как банный лист. Я уже сделал вид, что у меня деньги закончились, но он пытался силком заставить меня принять от него жетоны, только продолжать составлять ему компанию. Я спорил, говорил, что не могу играть в долг, притворялся, что меня «развозит от усталости», но ему все было нипочем. И только, когда я изобразил, что мне совсем плохо и помчался в туалет, он отстал, вероятно, решив в зале дождаться моего возвращения. Мне пришлось просидеть в этом месте довольно долго, потом, высунувшись и убедившись, что Славик не караулит под дверью, я мелкими перебежками пробрался к выходу, выскочил на улицу, забрался в автомобиль и рванул с места.
Теперь немного отдохну, а рано утром, вооружившись отцовским биноклем, поеду изучать местность, где находится склад, ох, чувствую – там что-то нечисто, недаром ведь это в такой дали.
Однако начать мое предприятие рано утром не получилось: хоть я и завел будильник на семь часов, но благополучно проспал это время и не услышал его. Мне удалось продрать глаза только в девять, наверное, сказывались переживания последних дней. Пришлось в спешном порядке завтракать, побросать что-то с собой и выдвигаться. По дороге я обзвонил всех, за кого переживал, убедился, что с ними все в порядке и указания мои они пока выполняют, и со спокойной душой продолжил свой путь. В свете происходящих событий я и сам стал вести себя гораздо осторожнее, все время старался осмотреться, не следит ли кто за мной, и нет ли поблизости кого-то подозрительного. В общем, стал жить, постоянно боясь и за окружающих, и за себя, так недалеко и рехнуться, если в самом ближайшем будущем ни до чего не докопаюсь.
Оказавшись за кольцевой дорогой, я сразу стал приглядываться к местности, чтобы не пропустить заброшенный завод, но, проехав уже и девятый и десятый километр, не увидел ни его, ни какого-нибудь указателя на то, что искал. Продвинувшись еще немного вперед, я понял, что пропустил нужное место, поэтому повернул обратно и попытался найти хоть какой-то поворот с дороги (неужели же Славик дал мне липовый адрес?). Нет, поворот все-таки нашелся, только совсем разбитый, как будто был никому не нужен. Еще через километра два, вдалеке я смог разглядеть и руины завода, выглядевшие очень зловеще. Вообще, местность была, как из фильма ужасов: мрачно, тихо, и на душе сразу кошки заскребли. Недалеко находился маленький лесок, с опушки которого, чтобы не светиться своей машиной, я и решил понаблюдать за тем, что творится на территории завода. Спрятавшись за кустами, я вытащил бинокль и направил его в сторону предполагаемого местонахождения склада. Оптика у меня была неплохая, приближала раз в десять, если не больше, поэтому удалось быстро разглядеть, которое из помещений использовалось для нужд фирмы. Этот шеф неплохо потрудился над укреплением своего склада: один из бывших цехов был отремонтирован, обнесен новым бетонным забором с колючей проволокой по верху, а возле входа в помещение стояла будка, вероятно, для охранников. Кстати, двое из них, по-моему вооруженных, прохаживались по территории, то и дело входя в нее. И, насколько я мог разглядеть, там видеокамер наблюдения штук пяток было точно. Однако, основательное сооружение для обыкновенного склада продуктов. Что ж, надо как-то пробираться поближе к его содержимому.
Изучив некоторые перемещения охранников и убедившись, что они не утруждают себя разнообразием смены мест, я медленно, обходным путем, решил приблизиться к стене забора позади от фронта. Уже на месте, пройдясь вдоль бетонных плит ограды взад – вперед, я заметил, что под одной из них дождем промыло приличную лунку, вероятно, этой дорогой вода стекала вниз, в овраг неподалеку, а охрана из-за своей лени или по недосмотру пропустила. Зато мне это было на руку, если чуть – чуть расширить углубление, то вполне можно протиснуться внутрь, на территорию склада. Я нашел довольно толстую палку и немного подкорректировал дело, начатое природой. Затем, опираясь на руки, осторожно просунул голову под плиту и осмотрелся: все чисто, никто так здесь и не появился, наверное, они считают, что достаточно забора, видеокамер и колючей проволоки, чтобы отпугнуть всех желающих сюда забраться. Кстати, мне тоже видеонаблюдение не стоит упускать из виду. Я пробрался под оградой и, оставаясь в тени, рассмотрел, что на этой стороне установлено две камеры, но они имели направленное действие, и если мне пройти строго между ними, а потом вдоль стены склада, прижимаясь к ней, то можно избежать поля их зрения. Поступив таким образом, я добрался до угла здания и высунул голову, чтобы посмотреть, нет ли кого на пути. Никого не было, можно было продолжать путь вперед, но каждый шаг приближал меня к охранникам, которые к тому же могли появиться и на этой стороне. Что ж, приходилось рисковать, а если вдруг что – прикинуться веником, мол, совершенно случайно забрел, увидел огромную дырку под забором – решил взглянуть, что за ним; конечно, отговорка неубедительная, но ведь есть еще и деньги, от которых мало кто и когда отказывался. В общем, я продолжил свое продвижение вдоль стены, вскоре подобравшись и к ее краю, так и не встретив по дороге ровным счетом никого (плохо же они выполняют свою работу или просто привыкли к тому, что здесь нет никаких происшествий, и потеряли бдительность?). Теперь предстоял самый опасный этап вылазки: надо было заглянуть за угол, где уже просто не могло не быть охраны. Я постоял, набираясь смелости (или безрассудства), а потом, прильнув к бетонной плите, как будто мог слиться с нею воедино, одним глазом взглянул на происходящее за поворотом, высунувшись всего на пару секунд. Уже спрятавшись обратно, я смог проанализировать увиденное и понять, что на пути опять никого нет. Как-то странно, я посмотрел еще раз, уже так не опасаясь и уделив наблюдению больше времени. Ага, охранники все же были, но в сторожке, они маячили за стеклом и производили странные движения, очень напоминающие…да, да, именно: они выпивали и закусывали, мирно беседуя. Удивляться тут было нечему: пятница, подходит к концу рабочий день, а за ним и неделя, шефа поблизости нет, кругом все спокойно, почему это дело не отметить? Собственно, я тоже был не против (их возлияний, конечно), теперь только нужно улучить момент, когда отвлекутся оба, и проскочить в дверцу на воротах склада. Такой случай вскоре и подвернулся, один отошел за противоположный угол, вероятно, по своим делам, а второй отвернулся, чем-то занявшись. Я не заставил себя долго упрашивать и моментально приблизился к заветной двери, которая, к счастью, оказалась незапертой. Еще мгновенье – и я был уже внутри помещения.
Тут ровными шеренгами стояли ящики и ящички, поднимаясь от пола и возвышаясь надо мной. И еще примерно такое же расстояние оставалось до крыши, туда, где были оставлены всего лишь маленькие окошечки для естественного освещения, но его явно было маловато, поэтому в помещении стоял полумрак. Не задерживаясь у входа, я прошмыгнул в первый у стены проход между рядами складированных продуктов и только здесь немного отдышался. Да, масштабы поражали: все пространство некогда огромного заводского цеха было заставлено всевозможными упаковками. Я стал читать, что же здесь имелось, хотя через пять минут понял, что труднее было бы сказать, чего здесь не имелось. Неплохо все-таки поставлено дело у этого Бовеля, даже не верится, что охраняют такое богатство всего двое охранников, к тому же не трезвенников, и несколько видеокамер. Что это: преступная экономия или чувство собственной несокрушимости? Может быть, он уверен, что ни одна душа не представляет, какие именно ценности хранятся за стенами этого здания, недаром и место такое глухое выбрал? В любом случае ответ мне все равно неизвестен.
Ладно, надо бы изучить тут все получше. Я стал ходить по рядам и рассматривать наименования продуктов, не зная, с чего же мне начать поиск доказательств того, что здесь что-то не чисто. Так, консервы самые различные, крупы, макароны, мука, самое разнообразное спиртное… стоп. А вдруг вместо муки в пачках наркотики? Что же мне теперь изучать их содержимое? Недолго думая, я все же проковырял в картонном ящике дырку, проколол ключом от квартиры пакет и вытащил из него маленькую пробу продукта. Я, собственно, никогда не интересовался, как выглядит и каков на вкус наркотический порошок, зато как выглядит мука – знал хорошо, на мой взгляд, это была именно она. Ну вот, первый прокол. Ничего, пойдем дальше. Может, стоит проверить макароны и крупы? Сказано – сделано! И опять ошибка. Консервы? С ними пришлось потрудиться дольше, но - тот же результат. Я бродил по складу уже около часа, но так ничего и не отыскал. Как же так? Неужели у этого Бовеля все-таки настоящий, легальный и чистый бизнес? Мне очень не хотелось признавать свое поражение, но, похоже, его я все-таки здесь потерпел.
Я стоял у противоположной от входа стены и подумывал, как бы теперь выйти отсюда столь же незаметно. Вдруг мне показалось, как будто где-то рядом открываются двери лифта, и сразу послышались голоса двух разговаривающих мужчин, которые направились к выходу по параллельному проходу. Чтобы убедиться, что мне это не почудилось, пришлось обойти свой ряд и посмотреть им вслед: так оно и есть, я увидел две высокие удаляющиеся фигуры. Ну, если это не привидения, то они откуда-то вышли. Интересно откуда?
Мой охотничий азарт проснулся с новой силой, и теперь я уже имел представление, что требовалось найти: дверь лифта. Как же я ее пропустил? Да, просто был увлечен совсем другими поисками. А ведь это уже становится совсем интересным: зачем на складе лифт, и куда он ведет?
Пока я бродил между ящиками, стало совсем темно, но освещение я включить, естественно, не мог, так как привлек бы этим к себе внимание, а потому пришлось искать лифт в темноте. Наощупь я продвигался, не отрывая руки от стены, пока, наконец, не наткнулся на еле выделяющуюся полоску, которая шла от пола до высоты, примерно, метров двух. Поднеся к ней свой включенный в режиме фонарика телефон, я заметил, что это точно дверь, окрашенная в цвет стен и потому совсем не выделяющаяся на окружающем фоне. Осталось узнать, как этот лифт вызвать, и прокатиться на нем уж куда – не знаю, но, уверен, в нужном направлении. Я обшарил руками все неровности стен вокруг дверей в обе стороны и, наконец, нашел нужную мне кнопку, она располагалась совсем низко, в районе каменного плинтуса. Случайно нажав ее, я чуть не упал от страха, когда передо мной открылась кабина лифта с тусклым освещением внутри. Пока я приходил в себя, дверцы снова соединились вместе, как будто их вовсе тут и не существовало. Да, раз уж все так таинственно и хорошо замаскировано, то явно неспроста. Прислонившись к стене, я еще некоторое время не мог решиться опять нажать кнопку, все раздумывая, чем рискую, если вдруг там, куда приеду, окажется нечто непредвиденное. Мало того, в лифте может оказаться видеонаблюдение, или оно запросто окажется на выходе, и тогда мне не поздоровится: трудно будет кому-нибудь навешать лапши, что я тут совершенно случайно очутился.
С такими мыслями я просидел у стены еще несколько минут, пока не отважился-таки спуститься, чего бы мне это ни стоило. Рисковать – так рисковать, а с видеокамерами мне до сих пор везло. Я только решил позвонить профессору, так, на всякий случай, ведь его маячок до сих пор лежал у меня в кармане, вдруг он здесь перестанет работать, и он начнет волноваться?
- Геннадий Петрович, - поздоровался я полушепотом, - у меня тут срочное дело в одном месте, в общем, ваш подарок может на некоторое время выключиться, вы не пугайтесь. Но вот если часов в десять вечера он не заработает снова, тогда перезвоните Максу, хорошо?... Просто расскажите ему, где я нахожусь и все… Что случилось? Не переживайте, просто мы тут с одним товарищем (не говорить же ему, что я один ввязываюсь невесть во что) лезем в один подвал, связь может нарушиться… Почему надо звонить Максу? А вдруг в подвале на нас бомжи какие-нибудь нападут. Шучу, конечно, это так, на очень крайний случай, просто в виде перестраховки… Я вам потом обязательно все объясню… Хорошо?... Ну вот и договорились, мы пошли, - и я выключил телефон, причем отключил его полностью, чтобы ненароком не позвонил в совершенно неподходящее время.
Теперь предстояло набраться смелости, чтобы, наконец, пойти вперед, для совершения новых следственных открытий. Что ж, будь, что будет – и я нажал кнопку лифта и вошел в кабинку. Первым делом оглядевшись, у меня немного отлегло на душе – наблюдения не велось, во всяком случае, здесь. Затем я посмотрел на кнопки управления: вместо номеров этажей там их было всего две: стрелки вверх и вниз, и так как ехать выше, по моим расчетам, было некуда, естественно, я нажал вниз. Очень плавно, не то, что у нас в подъезде, лифт стал двигаться и буквально тут же остановился. У меня на сердце похолодело, когда двери почти бесшумно отворились, и перед моими глазами возник еще один полутемный коридор. Я поколебался немного – выходить или нет, затем все-таки сделал шаг из кабинки в тот момент, когда она уже стала закрываться. После того, как дверцы за мной сомкнулись, я оказался в еще более мрачном месте, чем склад наверху. Тут было почти темно, то ли экономилась электроэнергия для освещения, то ли так было задумано, но глазам стало некомфортно. Все же мне удалось осмотреться, как можно внимательнее: нет, видеокамер и тут не было, зато прямо надо мной на стене висела коробочка от сигнализации на движение, которая должна срабатывать, когда в помещение кто-то входит. Однако, сейчас она, похоже, не была включена, не иначе, как здесь еще находились люди, значит, надо было быть предельно внимательным.
Итак, я стоял в начале длинного коридора, причем спрятаться тут, если вдруг что, было совершенно негде. Поэтому надо срочно смываться отсюда и искать место поукромнее, к тому же более полезное для наблюдений, здесь пока ловить нечего. Я стал медленно продвигаться вперед по коридору, замирая, как мне казалось, при каждом вздохе, но прислушавшись, понял, что создаваемый мною шум перекрывает какой-то постоянный гул, раздающийся непонятно откуда. Наконец, с левой стороны показалась спасительная (хотя тут еще бабушка надвое сказала) железная дверь, которую я тут же проверил - не заперта ли. Нет, она была открыта, и в маленькую щелочку мне пришлось изучать, что творится там, внутри. Ничего толком не рассмотрев (видно было неважно, зато гул исходил явно отсюда), я принял решение войти, иначе рисковал быть застигнутым прямо на месте преступления. Закрыв за собой дверь, первое, что я увидел, была большая бочка, вернее даже, цистерна, стоящая вертикально, с которой я сразу попытался слиться воедино, чтобы не бросаться в глаза. Нагнувшись и перемещаясь вокруг нее, я изучал обстановку, а заодно и высматривал, нет ли кого в этом помещении, кто может поднять шум, связанный с моим появлением. Точно, почти на противоположном конце этой огромной комнаты, заполненной цистернами, от которых во все стороны шли трубы, стояли двое в белых халатах и производили непонятные мне действия, вертя что-то в руках.
Все это выглядело очень странно, а помещение было похоже на какую-то лабораторию, а может быть, производство, вот только чего? Мало того, мне показалось, что я распознал источник гула, но теперь никак не мог понять, что именно его издает – неужели эти цистерны? Я досконально изучил все, что меня окружало, переползая на корточках с места на место, заботясь при этом не попадаться на глаза двоим мужчинам, тоже передвигавшимся по комнате (хотя мне уже это больше напоминало цех). Трубы соединяли емкости друг с другом и тянулись во все стороны, но в конце зала они терялись, создавалось впечатление, что уходили прямо в стену. С большим риском я добрался до этого места и увидел, что они не пропадали здесь, а просто заворачивали за угол, причем не один, а два раза, проходя через узкий коридорчик, и к моему большому удивлению, за вторым поворотом мне открылся и следующий зал. Вот тут, действительно, все напоминало именно производство: по ленточным конвейерам ровными рядами шли бутылки, в которые из тех самых труб разливалось содержимое. По характерному запаху я сразу понял, что конкретно находилось в емкостях – спиртные напитки, причем в огромных количествах. Да, и шум исходил как раз отсюда, и гул, и звон, и просто грохот.
Вот те на: я-то искал наркотики, а нашел подпольный цех по производству паленой водки. Сколько же ее здесь? Боюсь ошибиться, но очень много. Хорошо, что я все-таки полз почти на четвереньках, тут еще работали люди, видно, не все еще разошлись (созрел очередной вопрос: а куда они уходили? Не иначе, как где-то рядом есть помещение для их проживания). Несомненно, мне пока везло, что никто не заметил мои похождения.
Однако, на широкую ногу поставлено дело у этого Бовеля. Небось, все магазины завалил своей продукцией. То-то я думал, что мне все чаще стала попадаться некачественная водка, просто пить невозможно. Не хочу сказать, что мне часто приходится это делать, но иногда все же случается. Так, ну что же, теперь, пожалуй, можно и выбираться отсюда, я думаю, что подпольного цеха по производству консервов и колбасы в этом месте мне уже не найти.
Я повернул обратно и медленно, в ужасно неудобном положении (ноги уже просто отваливались), стал продвигаться назад, к той двери, в которую вошел (не искать же мне другую на свой страх и риск). Прячась за уже знакомыми цистернами, я опять искал глазами двоих незнакомцев, но они куда-то подевались, во всяком случае, ни из одной наблюдательной позиции не просматривались, неужели ушли? А вдруг у них закончился рабочий день, и сейчас все разойдутся? Не могут же они работать по три смены без выходных? А если все уйдут, то ведь могут и сигнализацию включить. Да что могут – обязательно включат!
Как будто в подтверждение моих мыслей внезапно стало тихо. Понятно – выключили свое производство. Елки – моталки, надо спешить, а то не успею выбраться, меня застукают и тогда – пиши пропало. Я даже не мог придумать, что со мной сделают, а ведь они еще и гоняются за мной зачем-то, а тут я сам им в руки пришел, ужас!
Уже не боясь, я поднялся в полный рост и подошел к двери. Приоткрыв узкую щелочку, стал наблюдать, что там происходит: вот прошли двое мужчин, через пару минут еще двое (они там все парами что ли ходят или просто поодиночке боятся?). Так, надо выходить и мне, если не желаю быть замурованным тут до пришествия новой смены. Я с замиранием сердца ступил в коридор, ожидая, что сейчас все разразится ужасным воем сирены, но ничего не произошло, может быть, еще не включили? Подойдя к лифту, мне пришлось просто колоссальным усилием воли заставить себя нажать на кнопку вызова, а, когда кабина пришла – ступить туда. Все, последний рывок - и я наверху. А вдруг там засада? Что делать? Но ведь все равно не узнаю, пока не поднимусь, а времени на раздумья просто нет. Я нажал на стрелку вверх – будь, что будет.
Дверцы открылись, я вышел и попал в совершенно темное пространство, даже чуть не упал с непривычки. Все же, когда глаза немного попривыкли к такому освещению, я понял, что все-таки кое-какой свет пробивается через маленькие оконца, вероятно, на улице горели фонари. Значит, надо быть более осторожным, когда выберусь, и не попасть в поле их действия. Стараясь не шуметь и не врезаться в какой-нибудь ящик, я пробирался к выходу. Оказавшись же возле заветной двери, опять застопорился и долго набирался храбрости для того, чтобы нажать ручку, а нажав ее, понял – закрыто!
Все оказалось до банальности просто – ушли и заперли за собой дверь. Наверное, я потерпел крах, не стучаться же теперь и требовать, чтобы меня выпустили отсюда. Как это нелепо! Пройти такой рискованный путь и оказаться в полном дерьме уже за полшага до победы. Как ни прискорбно это осознавать, но ситуация именно такова.
Я походил немного по складу и поразмышлял, что мог предпринять. Позвонить в милицию, но что я скажу? За городом находится цех подпольного производства, а я в нем заперт, кто мне поверит? А вдруг? Хорошо, предположим, поверят. Приедут сюда, а никого из хозяев нет. Пока их будут искать, они в это время все слиняют, а еще хуже того – возьмутся за мою семью и доведут дело до полного конца, то есть до последнего человека. Мало того, мне сейчас светиться перед милицией ни к чему, я ведь у них подозреваемый номер один по делу об убийстве. Что же мне делать? Может, все-таки позвонить кому-нибудь? Я пошарил по карманам в поисках хоть какой-то подсказки и нашел… какой же я олух! Вот ведь они – прихваченные мною на всякий случай отмычки! Правда, я никогда ими не пользовался, но ведь никогда и не поздно что-то начинать.
Изучив замочную скважину, я выбрал пару отмычек примерно подходивших по форме и приступил к подбору. С четвертого раза мне показалось, что в сердцевине замка что-то начало поддаваться, я поковырялся еще немного и получилось - мой новоиспеченный ключик обернулся вокруг своей оси, потом еще разок и остановился. Неужели можно открывать дверь? Очень осторожно я нажал на ручку и попытался чуть – чуть приоткрыть дверь. А вот такого я совсем не ожидал – оказывается эти гады поставили на сигнализацию именно ее, и звук, который раздался при попытке ее открыть поверг меня в ужас. Понимая, что все-таки необходимо что-нибудь делать, я моментально повернул ключ в другую сторону, вытащил его и умчался за ближайшую стопку ящиков, а там, пытаясь прийти в себя, стал ждать, чем же закончится мой эксперимент.
Через пару секунд дверь отворилась, кто-то вошел, зажег свет и, чертыхаясь вслух, пошел по рядам. Я боялся высунуться, хотя понимал, что меня запросто могут тут замести и надо что-то предпринимать. Подождав, когда охранник отойдет подальше вглубь склада, а шел он быстро, вероятно, хотел поскорее справиться с этим делом и заняться чем-то более приятным, я кинулся к двери. Стараясь не думать о том, что на улице оставался еще один, тихо открыл ее и выскочил наружу. Конечно, я старался при всем этом не шуметь и не привлекать к себе внимание, но понимал, что времени у меня в обрез и надо действовать быстро. Не увидев второго охранника, я, пытаясь оставаться в тени и прижимаясь к стене, стал пробираться к углу постройки в надежде спрятаться за ним. Уж не знаю, каким чудом, но мне это удалось, и там я припустил так быстро, что позавидовал бы любой спринтер.
Я бежал, не разбирая дороги, поэтому влетел в какую-то кучу грязи, чуть не упал, но не остановился, а продолжил еще быстрее. Долетев до знакомой дырки под забором, я с облегчением протиснулся в нее, уже не заботясь, что перепачкаюсь, а только мысленно подгоняя себя. В темноте было тяжело ориентироваться, тем более, что у меня от страха вылетело из головы, в какой стороне остался мой джип. Пришлось некоторое время покрутить ею в разные стороны и восстановить в памяти, откуда я пришел. Наконец, вроде бы разглядев кромку леса и собрав остатки последних сил, я помчался к спасительной машине, желая поскорее убраться отсюда. В лесу еще пришлось прилично поплутать с включенным телефонным фонариком в руке, чтобы найти Крузер, зато, когда он отыскался, радости моей не было предела.
Вот теперь можно и дух перевести, и мысли причесать. Ай-да я – нашел-таки на чем Бовеля подловить, сейчас мне эту ценнейшую информацию надо Максу сдать и ждать, чем дело закончится. Ну вот, а вы, господин хороший, решили со мной в страшные игры играть, не тут-то было! Интересно, быстро они выведут коммерсанта на чистую воду? Сколько мне еще своих родных прятать и самому бояться?
Я достал телефон, включил его в сеть и решил первым делом позвонить Геннадию Петровичу и успокоить его, что все в порядке.
- Алло, Леша, - раздалось в трубке, - ну, наконец-то, а то я уже не знал, что думать, ты так долго не звонил. Что у тебя там стряслось? – затараторил профессор, не давая мне вставить слово.
- Все в порядке, - ответил я, - просто сеть здесь плохо берет, я вам уже давно собирался позвонить, - соврал для того, чтобы успокоить. – Очень скоро я вам все расскажу, а пока домой поеду, надо бы себя в порядок привести, а то в этом подвале такая грязища.
- Слава Богу, что все хорошо, - обрадовался Геннадий Петрович, - ты, признаться, меня немного напугал, мало ли, во что ты еще ввяжешься со своей тягой к приключениям.
- Не бойтесь, никуда я пока не ввязался, наоборот, можно сказать, почти нашел способ, как выпутаться из всего.
- В таком случае – езжай домой, отдыхай.
- До свидания, профессор, завтра увидимся, - пообещал я.
- До свидания, - попрощался и он.
Ну вот, а теперь, наверное, можно и Максу позвонить, подумал я, но не успел, потому что раздался звонок моего телефона и в который раз переменил все мои планы.
- Мама, здравствуй, - сразу заговорил я, увидев, какой определился номер, - давно собирался с тобой поговорить, у тебя все в порядке, ничего не надо привезти?
- Леша, ты только не волнуйся, - каким-то незнакомым голосом попросила она, - ничего страшного не произошло…
- Мама, - перебил я, - у тебя что-то случилось?
- Понимаешь, сынок, я… в больнице, - тихо произнесла она, - но все хорошо, - быстро поправилась, - доктор сказал, ничего серьезного не произошло.
- Как в больнице? – закричал я. – Что с тобой?
- Успокойся, я же говорю – все в порядке.
- Ты в какой больнице? Я сейчас приеду!
- Не стоит, сынок, у меня все есть, и чувствую я себя нормально.
- Не спорь, я приеду, говори куда, - сказал я тоном, не терпящим возражений.
- В седьмую, - смирилась мама.
- Я скоро.
Вот тебе и на! Только я было успокоился насчет своей семьи и вообще насчет творящихся вокруг дел, как кто-то мне сразу доказывает, что это произошло слишком рано. Кто же этот невидимый всезнайка? Как будто наблюдает он за мной, что ли? Мне стало еще страшнее, чем было до сегодняшнего дня, просто холод прокрался во все закоулки тела. Я быстро набрал номер Карины, чтобы перестраховаться.
- Милая, - обратился я к ней, как можно спокойнее, - у тебя все хорошо?
- Да, - бодро произнесла она, и у меня даже от сердца немного отлегло, - а у тебя? Я, кстати, звонила пару раз, ты был недоступен.
- Правильно, у меня были некоторые дела, теперь уже все закончилось, я поеду отдохну, но пока еще не к тебе.
- Ну, Леша, - тут же сделала вид, что обиделась, моя жена, - ну когда же все это закончится, мне так надоело чувствовать себя затворницей.
- Потерпи, родная, думаю, уже скоро, только, пожалуйста, никуда не выходи из квартиры и никому не открывай, никому, запомни.
- Какая конспирация, - попыталась превратить Карина все в шутку, - даже тебе?
- Солнышко мое, послушай меня, это серьезно.
- А ты не думаешь о том, что мне может быть страшно от таких слов?
- Если ты будешь меня слушаться – ничего не случится, - попытался я успокоить ее, хотя сам уже был ни в чем не уверен, и мягко добавил, - я ведь люблю тебя, не могу же я позволить, чтобы тебе было плохо.
- Любишь. А я вот соскучилась по тебе, да и по жизни вообще.
- Еще немного, - уговаривал я, - вот увидишь, скоро все встанет на свои места.
- Ладно, но учти – надолго меня точно не хватит, - твердо заявила она.
- Ты у меня умница! – похвалил я ее. – Ну все, пока.
- Пока, - сказала она и отключилась.
Господи, как же я переживу все это?! Мне хотелось просто убежать и больше не думать ни о чем таком, скрыться с семьей где-нибудь в укромном местечке, но где его взять? Однако, стоило все же вернуться на землю и попытаться решить еще одну свалившуюся на меня проблему – узнать, что и почему случилось с мамой.
Непростым делом оказалось выехать из незнакомого леса ночью, но благодаря моему упорству и помощи моей верной лошадки (все-таки не зря я так люблю свой Крузер) мне это удалось. На часах было уже около девяти, а мне предстояло опять попасть каким-то чудом не только в больницу, но и в палату к маме, что ж, за последнее время я сильно поднаторел в этом деле. Полностью сосредоточившись на дороге и мысленно подгоняя себя, я мчался по шоссе и уже подъезжал к кольцевой, как вдруг мой взгляд упал на ноги, одетые в страшно грязные джинсы. Как же я забыл, что удирая от охранников, мне пришлось поплатиться чистотой своего внешнего вида. Теперь нужно было срочно менять план и сначала ехать домой переодеваться, а то не то, что до больницы, до ее дальних подходов не доберусь – прогонят.
Надо же: и так времени в обрез, а тут еще придется тратить его почти без пользы, нет, определенно надо мной нависло какое-то проклятие. Пришлось на всех парах лететь через весь город в квартиру отца, хорошо, что я предусмотрительно туда смену одежды захватил, а затем обратно – в больницу к маме, умоляя по дороге, чтобы не попался ни один гаишник, иначе распрощаюсь еще и с правами.
Уже около десяти вечера я, наконец, добрался до нужного места и направился в приемный покой. Там, к моему разочарованию, сидел молодой медбрат, которого вряд ли удастся уговорить так же быстро, как бабушек и девушек. Ладно, придется действовать нагло и напористо, иначе ничего не получится, да к тому же купить входной билет.
- Молодой человек, - обратился я к нему, - мне очень нужно попасть к маме, представляете, только что узнал, что она здесь, не могу же я ее не навестить, как вы считаете?
- А чего мне считать? – лениво произнес он. – Завтра придете и навестите.
- Но мне надо сегодня, - возразил я и попытался подсунуть ему сложенную купюру в десять баксов.
Увидев деньги, медбрат как-то приободрился, но, заметив сумму, заговорил опять:
- Не положено!
Я вытащил из кармана вторую такую же бумажку, а он молча наблюдал и молчал. Тогда я достал еще одну, последнюю, нет, видали такого наглеца, он, наверное, решил не уступать в этом плане мне. Свернув на его глазах деньги в трубочку, я поднес их к нему, но потом, будто передумав, зажал купюры в ладони.
- Или я все-таки приду завтра?
- Ладно уж, - снисходительно ответил он, протягивая руку, - проходите, только халат возьмите, да смотрите – не попадайтесь никому на глаза, если что – я вас не видел.
Я стал подниматься по угловой лестнице, на ходу звоня маме, чтобы она вышла в коридор, все-таки там будет не так заметно мое присутствие. Не успел я еще добраться до нужного этажа, как уже встретил ее прямо возле дверей.
- Сынок, - сразу заговорила она, - ты прости уж меня – я тебя не послушалась, вышла из квартиры.
- Мама, о чем ты? Главное, что с тобой все хорошо, ведь так? Хотя, конечно, ты зря это сделала.
- Я не нарочно, - оправдывалась она.
- Ну-ка, расскажи, как дело было, - попросил я.
- Понимаешь, как-то странно получилось: мне ведь позвонила Софья Львовна, ну, из пятой квартиры, что этажом ниже, сказала, что у нее сердце прихватило, попросила, пока скорая не приедет, посидеть с ней. Как же я могла отказать?
- А ты уверена, что это была она? – решил уточнить я.
- Ну, Леша, говорила она, конечно, слабым, больным голосом, человеку ведь плохо было, - начала вспоминать мама.
- Ладно, а что же было потом?
- А потом все было очень быстро: уже выйдя из квартиры и закрывая за собой дверь, я почувствовала удар по голове и упала, а потом уже ничего не помню, очнулась на носилках, меня несли в машину скорой помощи.
- Как же ты так быстро встала? – удивился я, забыв, что сам маму об этом и попросил.
- Ты знаешь, я ведь быстро в себя пришла. Вообще, врач сказал, что мне очень сильно повезло: у меня ведь всегда волосы были хорошие, густые и длинные, я их в прическу собрала на затылке, она-то и спасла меня от удара, так, только небольшое сотрясение мозга.
- Сотрясение? Так тебе ведь лежать надо! – возмутился я.
- Ничего, я сейчас лягу, главное, чтобы ты за меня не волновался.
- Да уж, честно говоря, если бы ты меня послушалась, мне бы и волноваться не пришлось, но что же делать, придется мириться.
- А я ведь, признаться, Леша, думала все время, что это несерьезно. Что же такое творится вокруг: сначала папа, потом Рома, теперь вот я, это как-то связано между собой? Скажи мне, сынок, не скрывай ничего, ты ведь что-то подозреваешь, раз велел мне беречься.
- Еще пока ни в чем не уверен, мама, - попытался я ускользнуть от неприятной темы, тем более, что рассказать ей, значит, напугать еще больше. – Но поверь мне – очень скоро все прояснится.
- Я верю, верю, только уж ты сам будь осторожнее, хотя я все равно теперь за тебя буду еще больше волноваться.
- Не бойся, со мной все будет в порядке, обещаю, тем более, мне Макс помогает, а он не даст мне пропасть. Он мне даже охран выделил, - шопотом сообщил я полную неправду, но, чтобы утешить маму был готов и не на такое.
- Лешенька, - вдруг заплакала мама, - а может, тебе лучше уехать куда-нибудь?
- Не могу, ведь вы все здесь останетесь. Или вас всех с собой взять и махнуть на все рукой? – предложил я.
- Не знаю, - продолжала она, - только мне очень страшно.
- Все будет хорошо, - опять сказал я и вдруг вспомнил. – Кстати, а ты никакой записки не находила?
- Какой записки? – не поняла мама, все еще не успокоившись.
- Ну, листок такой с компьютерной надписью.
- А, наверное, я его выкинула. Понимаешь, меня в больнице переодели в халат, но холодно стало, я свою кофту надеваю, а там в кармане листок, развернула - нелепая надпись: «Готовься!», ну, я подумала, чья-то шутка или ошибка, в общем, выбросила. А что, не надо было? – поинтересовалась мама. - Он тебе очень нужен?
- Нет, ничего, не нужен совсем, просто так спросил, - попытался я вывернуться.
- Как же ты тогда про записку узнал? – не унималась она. – Что ты от меня еще скрываешь? К чему я должна готовиться? – и мама опять расплакалась.
- Прошу тебя, успокойся, пожалуйста, - уговаривал я, - а не то нас сейчас услышат и меня прогонят.
- Я боюсь, Леша, что происходит?
- Мама, листок, действительно был шуткой, честное слово, - уже придумал я легенду для нее, - мне о нем медбрат сказал, он так тут многих разыгрывает, ну, гадкое чувство юмора у человека. Я его внизу встретил, дорогу спросил, вот он мне все и рассказал. Ему от скуки всякая чушь в голову лезет. Но ты уж не выдавай его, ладно? Он же сам признался.
- А ты не обманываешь меня? – спросила мама уже более спокойно, каким-то чудом поверив в эту ерунду.
- А как ты думаешь я вообще про этот листок узнал? – задал я встречный вопрос.
- Действительно, - ответила мама, подумав, - видишь, я уже мнительной становлюсь.
- Успокойся, вот увидишь – все будет в порядке.
- Надеюсь, - выдавила из себя мама.
- Верь! – не попросил, а приказал я ей.
- Постараюсь.
- Ладно, мне пора. До свидания, мамуля, я еще к тебе приеду, только не обещаю, что завтра, так что заранее предупреждаю – не переживай, если меня не будет, но я обязательно позвоню.
- Хорошо, Леша, иди, - твердо сказала мама, видно, совсем собравшись с силами.
- Пока, - бросил я на прощание и побежал вниз по лестнице.
- Удачи, сынок, - крикнула мне вслед она.
Я ушел, хотя очень переживал за нее, и за нее, и за других, вообще за всех, кто хоть как-то связан со мной. Не хотелось даже думать о том, кого могут избрать своей следующей жертвой эти страшные люди. Вот уже несколько дней я ломал голову, где мог перейти им дорогу, и все это время решительно ничего не понимал: то ли они меня с кем-то спутали, то ли получили ужасно неверную информацию относительно меня. Только все мои умозаключения все равно ничего не стоили, не пойду же я в самом деле качать права – отстаньте, я не виноват, ищите других. Господи, за что это все мне? Ведь все было так хорошо и спокойно. Хотя, конечно, не стоит забывать, что всего год назад мы с профессором уже попадали в пренеприятную историю, можно даже сказать, что чудом из нее выпутались, но тогда нас было двое. Да, Геннадий Петрович, все-таки в некоторых делах консервативен и крайне занудлив, но, как человек, он добрый, отзывчивый и ужасно умный и на него можно смело положиться в ответственную минуту. Мало того, он всегда был со мной рядом в трудной ситуации и не давал раскисать. Правда, в то время мне казалось, что он, наоборот, не хочет проявлять ко мне сострадания, это уж потом я понял, что он не давал мне впасть в панику. А теперь я один, и придется быть одному до самого конца, потому что не хочется никого впутывать сюда, особенно профессора, почему он должен страдать за других, пусть отдыхает, ему в жизни и так несладко пришлось, только-только стала жизнь налаживаться. Впрочем, мне ведь Макс помогает, только не могу же я заставить его всегда быть рядом с собой, у него времени свободного почти нет, а все силы работа отнимает. Кстати, время еще не совсем ночное, поеду-ка я к нему, поделюсь последними новостями, их уже прилично накопилось.
Я предупредил Макса по телефону, что сейчас заеду к нему, и хоть он не проявил особого восторга по этому поводу (человек после рабочего дня, наверное, расслабиться собирался), я все равно не передумал. Вот ведь – еду, кругом весна начинается, у людей после зимы настроение хорошее, теплеет, птички поют, а мне одному плохо, целыми днями по городу мотаюсь туда – сюда, чтобы хоть что-то узнать. Но тут я вспомнил о своих родных, которые уже почти все находились в разных больницах нашего города, и решил, что им все-таки, наверное, хуже, чем мне, поэтому нечего киснуть, а надо собраться и довести дело до конца.
В общем, добрался я таки до Макса, пусть уже почти ночью, потом высплюсь, и он тоже (кстати, ему-то как раз и не привыкать).
- Привет, полуночник, - поздоровался он, открывая дверь и пропуская меня внутрь, - все никак тебе на месте не сидится?
- Не думай, я времени зря не терял, сейчас тебе такое расскажу – сам согласишься, - с гордостью похвалился я.
- Ладно, выкладывай, только побыстрее, я спать хочу – просто с ног валюсь.
- Ага, я быстро, только ты мне чайку сделай, сто лет ничего не ел.
- Ну, я поражаюсь твоей наглости, - пробурчал Макс, проходя на кухню, - приперся в такое время, еще и распоряжается, что мне делать.
- Ничего – ничего, - подбодрил я его, - я тут за вас работаю, неужели даже чашку чая не заслужил?
- Работает он на нас, посмотрите на него! – и он, действительно, уставился на меня в упор. – Да, ты у меня все время под ногами болтаешься, мало мне своих дел, так еще и за тебя голова болит. Посидел бы себе в сторонке, пока знающие люди все сами сделают, так нет – прется, как танк, неизвестно куда!
- Неизвестно? – не стерпел я. – Да, я сегодня за вас подпольный завод нашел, а вы ни ухом, ни рылом!
- Что – что нашел? – не понял Макс.
- Завод по производству подпольного алкоголя, который принадлежит тому самому Бовелю, на которого, в свою очередь, у вас ничего нет, вернее, не было до сегодняшнего дня!
- Вот так вот, хочешь сказать, дилетант Леха за два дня раскрыл все нелегальные дела этого олигарха?
- Ты что мне не веришь? – не выдержал я его издевки. – Да, хочешь, сейчас же туда поедем и все своими глазами увидишь?
- Вот как? Значит, ты там был, все видел, пришел – ушел, и ничего, тебя никто и не заметил и преспокойно отпустил? А сейчас еще и вернуться туда так же легко собираешься?
- Это правда, - пришлось мне согласиться, - честно говоря, я не знаю, видели меня или нет, я умчался оттуда быстрее ветра.
- Леха, учти, если тебя засекла хоть одна камера, то завтра, вернее, уже сегодня ты рискуешь распрощаться с этим замечательным миром навсегда, причем в компании всех своих родных и близких. Ты можешь поручиться, что этого не было?
- Не знаю, - задумался я, - вроде все время было тихо и спокойно, только вот в самом конце, когда я расслабился, сработала сигнализация, и пришлось линять очень быстро, но меня не могли запомнить, во-первых было темно, во-вторых, все происходило моментально.
- Надеюсь, что так, иначе будет очень плохо. И так, наверное, там уже все на ушах стоят, теперь будут город шерстить, кто бы это мог быть. Эх, Леха, когда ты уже успокоишься? Конечно, твоя информация очень ценная, если верная…
- Да сто пятьдесят процентов! – перебил я его.
- Проверим. Только вот тебе я посоветую все же смотаться куда-нибудь из города.
- Но я не могу!
- Это детский лепет, ты уже и так влез куда только можно, и главное – куда совершенно нельзя.
- Но я хочу присутствовать и убедиться, что все закончилось окончательно, и мне ничего больше не грозит.
- А я, по-твоему, уже в этом не разберусь?
- Не знаю, - еле слышно проговорил я и опустил голову.
- Значит, ты мне не доверяешь? – гневно кинул на меня взгляд Макс.
- Нет, просто я до сих пор сам не уверен, что на правильном пути, а вдруг – это не он? Я уже все мозги свернул, раздумывая, где мог пересечься с этим Бовелем, но так ничего и не нарыл. Я буду его остерегаться, а меня другие найдут, а? Ты ведь тоже не можешь всего предусмотреть?
- Ладно, Леха, не жалеешь себя, так хоть родных пожалей, у тебя еще жена невредимой осталась, так вот – спрячь ее, пока не поздно.
- Но она безвылазно дома сидит, - возразил я.
- Ага, мать твоя тоже сидела и что? Нужно будет – они такое придумают, никакой цирк в сравнение не пойдет! Ты ведь даже не представляешь, Леха, что творится в преступном мире, а сам вот лезешь туда и лезешь.
- Хорошо, Макс, Карину я спрячу, - решил согласиться я.
- И подальше! Она же ведь из Парижа? Так вот прямо туда ее и отправь завтра же, нет сегодня же! Надеюсь, у нее виза открыта?
- Да, многоразовая.
- Об остальном я договорюсь.
- Правильно, скажу - пусть навестит родителей.
- Вот – вот, на, - и он протянул мне телефонную трубку, - заказывай билет.
Я взял у него из рук трубку и набрал номер справочной аэропорта. Там долго было занято, и у меня уже стали возникать всякие нехорошие мысли: представлялось, что пока я тут не могу дозвониться, в дверь Карины уже ломятся бандиты и вот – вот доберутся до нее. Наконец, когда сердце мое уже стало бешено колотиться, раздался ответ:
- Справочная, тринадцатый, слушаю…, - господи, неужели это такой нехороший знак?
- Девушка, подскажите, когда первый рейс на Париж?
- Четырнадцать – пятьдесят, рейс номер двадцать два двенадцать…
- А билет можно заказать? – быстро перебил я, чтобы она не успела положить трубку.
- Звоните 005, - и отключилась.
Теперь пришлось еще полчаса ждать, когда освободится эта линия. Макс уже задремал, сидя у стола, мне даже жалко его стало, вот, не даю человеку отдохнуть спокойно. А может, действительно, плюнуть на все и уехать вместе с ней? А как же все мои родные, а профессор, а друзья?...
- Сто два, - раздалось в трубке, и я от неожиданности чуть не выпустил ее из рук.
- М..м..м.. билет на рейс двадцать два двенадцать на сегодня заказать можно? – еле собрался я с мыслями.
- Один?
- Да.
- Имя?
- Терентьева Карина.
- Бронь действительна до двенадцати часов.
- Спасибо! – рявкнул я в телефон, так, что Макс встрепенулся и с недоумением посмотрел на меня. – Все, готово, я заказал билет, - уже спокойно объяснил я ему.
- Прекрасно, а теперь шуруй к ней, подготовь, все такое, а мне поспать надо хоть пару часов, - попросил мой товарищ, - и дверь там захлопни за собой, чтобы я не ходил.
- Хорошо, ну, пока, я пошел, - выпалил я, убегая.
- Давай, - пробурчал он и махнул в мою сторону рукой, направляясь в спальню, вернее, в свою единственную комнату, являющуюся для него и спальней, и гостиной, и столовой.
Перепрыгивая через ступеньки, я несся вниз по лестнице, торопясь домой, как на пожар. Сознание рисовало ужасные картинки, что меня там ожидало, мне даже пришлось посидеть пару минут в машине, успокаиваясь, чтобы тронуться с места. И ведь до разговора с Максом я был почти спокоен, неужели это он так повлиял на мое состояние? Может, он просто старается запугать меня, чтобы отвадить от этого дела раз и навсегда? На фиг ему дилетант и энтузиаст, вечно встревающий в истории и болтающийся под ногами? Только он не на того напал! Я сам распутаю этот клубок и выведу всех на чистую воду, ведь это дело моей чести!
Думая так, я все быстрее мчался по пустому и безлюдному в такое время шоссе, ожидая скорее увидеть мою дорогую Карину. Она одна осталась еще незадействованной в этой жуткой истории, следовало не допустить такого и впредь.
Въехав во двор, я быстро огляделся по сторонам: вроде бы все чисто, за мной никто не гнался, кругом было тихо и спокойно. У меня малость успокоились нервы, но ведь нужно еще войти в квартиру. Я осторожно отпер дверь и чуть слышно ступая, чтобы не разбудить жену, не разуваясь, прокрался в спальню и уставился на кровать, пытаясь рассмотреть в темноте, спит ли она. Глаза быстро привыкли к такому освещению, и моему взору открылась мирная картина: Карина лежала с правого краешку, где и всегда при мне, и во сне была прекрасна, как никогда (а может быть, я просто соскучился?). Стараясь шуметь еще меньше, если такое вообще было возможно, я разделся, умылся и лег рядом, но не засыпал, а, подперев голову рукой, любовался своей женой, ведь завтра утром мне следовало расстаться с ней на неопределенное время. Будить мне ее не хотелось, но, вероятно, почувствовав чье-то присутствие, Карина вдруг открыла глаза и посмотрела на меня. Она быстро закрыла их вновь, но через мгновение подхватилась и уставилась прямо мне в лицо:
- Леша? – наверное, не веря себе, спросила она. – Ты тут? Ты вернулся? Так, значит, все, наконец, закончилось? – закидала она меня вопросами.
Я молчал, потому что не мог так сразу разочаровать ее в надежде.
- Ну, говори же, - не выдержала моя жена, - теперь все в порядке?
- Милая, - начал я вкрадчиво, - не совсем так…, - и замялся.
- Поясни, что значит «не совсем»? Мой домашний арест закончен или нет?
- И да, и нет. Завтра, то есть уже сегодня, ты выйдешь отсюда, но, понимаешь, тебе на некоторое время придется уехать.
- Уехать? – переспросила Карина, как будто в первый раз услышала это слово.
- Именно, ты поедешь к родителям, заодно и навестишь их, правда, я неплохо придумал? – постарался я смягчить ситуацию, но не получилось.
- Ты придумал? – стала потихоньку выходить из себя жена. – Я всю неделю сидела дома и ждала, когда же это все закончится, а ты, вместо того, чтобы меня порадовать, отсылаешь к родителям? Ты сам за меня все решил? А если я не захочу, ты меня силой усадишь в самолет? – и она с таким негодованием посмотрела на меня, что мне захотелось провалиться сквозь землю.
- Солнышко, ну зачем ты все это начала? Теперь даже выспаться перед дорогой не удастся, - как будто не расслышав ее, все же продолжал я гнуть свою линию.
- Перед какой дорогой? – почти кричала она. – Ты вообще меня слушаешь? Я не поеду!
- В два часа твой рейс, билет заказан, поверь, ты сделаешь мне большое одолжение, если уедешь, к тому же без истерик, - как можно спокойнее объяснял я.
Карина очень внимательно и долго смотрела на меня и, наверное, совсем не понимала, что же это такое, но скандалить больше не стала.
- Но почему? – только и спросила она и взглянула на меня так жалобно, что захотелось утешить ее и никуда от себя не отпускать. Однако, стоило проявить решительность.
- Милая, - и я сел поближе, погладил ее по головке и прижал к себе, - так надо, очень надо, для тебя, для твоих родителей, а, главное, для меня. Ведь для меня ты сделаешь такое исключение и сдашься без боя? – попытался я превратить в шутку неприятную часть разговора.
- Ты мог хотя бы со мной посоветоваться, - уже более миролюбиво заметила жена.
- Поверь, солнышко, я бы, конечно, так и сделал, но у меня совсем не было времени на размышления. Иногда принимать решение нужно очень быстро и сразу за нескольких людей.
- Надеюсь, ты спроваживаешь меня не надолго? – поинтересовалась Карина.
- Я сам на это очень надеюсь, - загадочно ответил я.
- Что же все-таки происходит, почему ты мне все не расскажешь?
- Милая, я и сам толком пока не много знаю, - попытался я выпутаться, - одно знаю наверняка – то, что происходит, касается и меня, и моих родных, поэтому я стараюсь вас всех предостеречь от плохих вещей.
- Всех? – уточнила она.
- Да, всех близких и дорогих мне людей.
- Они тоже уедут?
Господи, я ведь все скрывал от нее, она не знает ни об отце, ни о брате, ни о маме, но не стану же я теперь ее пугать, рассказав об этом.
- Они в надежном месте, - пришлось мне уклончиво ответить.
- А почему, в таком случае, и мне нельзя быть с ними в этом «надежном месте»? – попался я на свою же удочку.
- Просто это место недостаточно хорошо для тебя, - бред, конечно, но что-то ведь надо было сказать.
- Я согласна.
- На что? – не понял я.
- Согласна находиться в любых условиях, но уезжать не хочу.
- Но ведь я купил билет! – пришлось соврать мне.
- Сдашь назад, - настаивала на своем Карина.
- Милая, я уже позвонил твоим родителям, - заходил я в своем вранье все дальше и дальше, но не идти же теперь на попятную, - что они подумают?
- Мне все равно. У тебя трудности, я хочу быть рядом. Неужели я не имею права?
- Имеешь, - успокоил я ее, - но, пожалуйста, просто выполни мою просьбу, ведь я тебя так люблю и, надеюсь, это взаимно? – и я поцеловал ее, а потом еще и еще, чтобы не дать ей больше возможности задавать свои наивные, но ставящие меня в тупик, вопросы.
В общем, на то, чтобы окончательно уговорить жену, я потратил полночи, используя при этом все свое немаленькое природное обаяние. Зато к утру ей стало уже казаться, что это была не только моя идея – навестить родителей, что она, действительно, это редко делает. Нет, все-таки, определенно, моим талантам нет числа!
Проснувшись часов в десять, я понял, что у нас осталось совсем мало времени, чтобы собраться, добраться до аэропорта и успеть выкупить билет (если не уложусь в срок – могу вообще Карину никуда не отправить). Поэтому пришлось действовать молниеносно, и минут через сорок мы уже сидели в автомобиле.
- Леша, я позабывала дома кучу полезных вещей, не говоря уже о том, что ни маме, ни брату ничего не привезу, - жаловалась жена, - скажи, что это за сумасшедшая спешка, мы прекрасно успеваем к отлету, - недоумевала она.
- Прости, милая, - решился рассказать ей правду я, когда мы уже отъехали, - но времени у нас гораздо меньше, потому что насчет билета я тебе немножко наврал – его еще надо выкупить.
- Наврал? – недоумевала Карина. – Насчет билета? – уточнила она. – А насчет всего остального? – и укоризненно посмотрела на меня.
- Насчет остального – клянусь всем, чем хочешь, ни капельки не прибавил, - (ну, разве что, еще и родителям не звонил, но ведь это такая малость, подумал я, что и вспоминать не обязательно).
- Это нечестно, Леша, ты пользуешься нехорошими приемами, - подытожила всю эту ситуацию Карина.
- Понимаешь, любимая, если бы у меня не была такая благородная цель, то я бы, конечно, испытал глубокие муки совести, но я спокоен, потому что уверен в своей правоте, - как можно убедительнее проговорил я.
- Ладно, я запомню на будущее, - то ли пригрозила, то ли просто проконстатировала факт моя жена.
- А вот этого не нужно, - попросил я, - надеюсь, больше никогда нам не придется решать такие серьезные проблемы.
- И все-таки…, - выдала она какую-то незаконченную фразу.
- В таком случае, давай договоримся, я даю тебе честное благородное слово, что больше никогда не воспользуюсь ложью для получения твоего согласия, и мы вместе забываем эту мою провинность, - решил подстраховаться я, на всякий случай, чтобы потом не остаться когда-нибудь с носом.
- Решил отделаться малой кровью? – уничижительно посмотрела в мою сторону Карина.
- Нет, любимая, - нашелся я, - решил оградить тебя от ненужной лжи в наших отношениях, - (во выдал – сам себе удивился).
- А ты, оказывается, вот како-о-о-о-ой? – нарочно протянула жена.
- И какой же? – сделал я совершенно наивное, просто ангельское, лицо.
- Хитрый и изворотливый!
- Это я-то? Да, я – самый бесхитростный и добрый человек!
- Могу тебя огорчить, - очень серьезно проговорила Карина и сделала многозначительную паузу, - тебя жестоко обманули, тебе дали описание кого-то другого.
- Неужели? А я, дурак, столько лет верил.
- Зря.
- Что же мне теперь, делать - меняться? Становиться злым, завистливым и лживым, таким, каким ты хочешь меня видеть? – как-то неудачно пошутил я.
- Ладно, - великодушно разрешила жена, - можешь еще немного пообманываться, я потерплю.
- Спасибо! Спасибо, дорогая Карина! – театрально произнес я.
- Не за что. Помни мою доброту.
В этом месте мы переглянулись друг с другом и, не выдержав, рассмеялись оба, что означало окончательное примирение двух сторон.
Вскоре мы подъехали к аэропорту, где как всегда царили хаос и неразбериха, и нам тоже пришлось действовать очень быстро. Подхватив в одну руку чемодан Карины, а другой взяв ее ладонь, чтобы не потеряться в этой толпе, я полетел к кассам, чтобы заручиться, наконец, билетом до Парижа. И только заполучив его в свои руки, я смог немного расслабиться и даже улыбнуться жене.
- Вспомнил обо мне, - как-то неласково проговорила она, - а то таскаешь за собой, как куклу какую-нибудь.
- Милая, ну ты опять начинаешь злиться, - стал я ее успокаивать.
- Конечно, просто уезжать не хочу, - уже более миролюбиво произнесла Карина. – Мне почему-то кажется, что я не должна ехать.
- Это почему же?
- Не знаю, предчувствие, что ли, - задумалась она.
Мне вдруг представилась ужасная картина: самолет, в котором летит моя жена, терпит крушение где-то над горами и никто не спасается. Жуть, я тут же попытался отогнать от себя эти мысли, объясняя все тем, что просто нервы в напряженке.
- Дорогая моя, это все глупости, ну что может случиться? – приободрил я Карину. – Может, ты просто боишься лететь? Так ведь уже раз сто летала, привыкнуть должна была.
- Так-то оно так, - согласилась она, - только на душе как-то неспокойно.
- Если за меня волнуешься – не переживай, я буду сама осторожность, - с готовностью пообещал я.
- Я сама не знаю, чего боюсь, но честно попытаюсь выкинуть все из головы.
- И правильно сделаешь. Еще пару часиков - и ты на Родине, неужели тебя не греет эта мысль? С мамой поговоришь, отца, небось, сто лет не видела, будь веселей, любимая! – и я ласково тряхнул ее за плечи.
- Все, все, я в порядке, - быстро произнесла Карина и отстранилась.
Да уж вижу я, в каком ты порядке, подумалось мне. Эх, не хочу я отпускать ее в таком состоянии, но придется, делать-то нечего.
- Знаешь что, - вдруг придумал я, - а пойдем-ка в магазинчик зайдем, ты подарки купишь маме и брату, как хотела, - может быть, это ее отвлечет.
- Пошли, - согласилась жена, видно, сама на это надеясь.
В магазине она немного повеселела и даже увлеклась, все время советуясь со мной, что бы ей приобрести, так что от сердца у меня малость отлегло.
- Начинается регистрация на рейс двадцать два – двенадцать… - донеслось до меня из динамика.
- Ну вот, тебе пора, милая, закругляйся быстрее, - попросил я.
- Уже, да? – сразу упала духом жена.
- Да, только что объявили.
- Что ж, ладно, я беру вот это и это, - и она направилась к кассе.
В очереди к окошку для подачи документов Карина опять погрустнела, а я всеми силами старался выглядеть бодрым и веселым, чтобы придать ей уверенности, что все будет хорошо. Наконец, она протянула и свой паспорт, после чего дальше мне дорога была закрыта.
- До свидания, солнышко мое, - попрощался я через бортик, - не переживай, очень скоро мы встретимся, обещаю.
- Хорошо, - и она помахала мне рукой, - все иди, дальше я сама, - повернулась и ушла, только еще раз обернулась, чтобы убедиться, что я так и не ушел, а глядел ей вслед, и замахала рукой более энергично, настаивая на моем немедленном удалении.
Я улыбнулся, кивнул головой, что выполняю ее распоряжение, и направился к выходу. Итак, одно важное дело за сегодня я все-таки сделал – Карина будет в безопасности. Теперь поеду к Максу, вдруг есть какие-нибудь новости. Бодро, даже насвистывая что-то услышанное мной в аэропорту, я пошел к стоянке, на которой оставил автомобиль. Осадок, который остался от прощания с женой, еще оставлял свой след в душе, но потихоньку рассеивался, по мере появления в голове новых мыслей и планов. Оглянувшись еще раз на здание аэропорта, я сел в машину и тронулся с места, направляясь в сторону города. По дороге даже поглядывал в зеркальце заднего вида, чтобы убедиться, что теперь и за мной не ведется наблюдение, но, не заметив ничего подозрительного, успокоился еще больше. Как же вовремя я решил проблему с женой, молодец Макс, отдельное ему «спасибо».
Я ехал по шоссе уже минут сорок, настроение потихоньку наладилось, по радио передавали концерт моих любимых исполнителей, что позволило расслабиться и наслаждаться жизнью, насколько это было возможно в моей ситуации. Даже в небе впервые за последние несколько дней появилось солнышко, чтобы объявить о скором наступлении весны. В общем, беды ничего не предвещало, однако она все равно пришла.
Внезапно, так, что я даже вздрогнул от неожиданности, раздался звонок моего телефона. За последнее время такие звонки были предвестниками только нехороших событий, касающихся меня и членов моей семьи. Но со мной все было в порядке, а Карину я только что сам почти посадил в самолет, так что трубку я поднял смело, хоть и номер высветился совсем незнакомый.
- Алло, - с энтузиазмом проговорил я.
- Алексей? – раздался вопрос, задаваемый ужасно противным хриплым голосом.
- Да, - ответил я, но уже настороженно.
- Значит так, Алексей, - у меня внутри все похолодело уже от этого начала, - без вступлений и предисловий: ты хочешь увидеть свою жену?
Что же это творится-то? Они занялись гнусным обманом? Ведь это смешно!
- Кто говорит? – попытался я прояснить ситуацию.
- Хочешь или нет? – настаивал на своем собеседник, отчего по моему телу поползли мурашки.
- Зачем же вы врете? Ее нет в городе!
- Повторяю вопрос в последний раз: тебе жена еще нужна?
- Да! – завопил я, хотя уже начинал понимать, что происходит что-то не то.
- Отлично, тогда можешь сказать ей пару слов…
В трубке раздалась гнетущая тишина, а потом я услышал голос Карины:
- Ле-ша, - она явно плакала и произносила по слогам, - они не да-ли мне сесть в са-мо-лет, - прозвучала страшная фраза, прерываемая всхлипываниями.
- Убедился? – опять вернулся неприятный собеседник. – Теперь слушай и запоминай: знаешь здание недостроенного заброшенного завода на выезде из города по северному шоссе?
- Найду, - зло ответил я.
- Будь там через час.
- А если не успею? – попытался я возразить.
- Успеешь! – уверенно успокоил меня незнакомец, как будто это он, а не я находился в моей машине и на моем месте.
Телефон замолчал, а я все еще держал его возле уха, вероятно ожидая, что сейчас кто-нибудь позвонит и скажет, как лихо прикололся надо мной. Однако, в трубке установилось молчание, так что мне пришлось разжать пальцы и опустить ее на сидение рядом. Я был уже почти у кольцевой дороги, но передо мной возникла дилемма: возвращаться в город, ища подмоги, естественно, рискуя не успеть за час, или направиться прямо к заброшенному заводу, рискуя попасться в руки непонятно кому. Пришлось остановиться и подумать: что делать? Господи, как же я старался этого избежать, но они оказались гораздо умнее и проворливее меня. Карина, милая Карина, как же тебе теперь плохо! А ведь она не зря не хотела улетать, беда поджидала ее именно там, в аэропорту. Хотя, кто знает, раз уж они решили, то все равно бы это сделали, рано или поздно. Но ведь я, именно я, своими руками, можно сказать, передал жену им. Что ж, мне и выручать! Я не могу долго раздумывать, еду туда, ей ведь плохо!
Только вот позвоню Максу и предупрежу. Я набрал его номер и долго держал возле уха, слушая длинные гудки, потом набрал еще раз и еще, но результат был один – нет ответа. Не иначе уехал куда-нибудь, а телефон не взял, это плохо. К тому же и моя трубка решила, что на сегодня лимит ее звонков исчерпан – предательски запиликала, объявляя об окончании работы и скором отключении. Как некстати-то, надо ведь кому-нибудь дозвониться! Нервно нажимая кнопки, я стал набирать номер Геннадия Петровича – занято. Повтор – тот же результат. Еще разок – ага, есть:
- Профессор! – как в лихорадке, крикнул я.
- Леша, что случилось? – отреагировал он на мой странный голос.
- Мне нужна помощь… - и понял, что говорить больше не с кем, телефон отрубился.
О, ужас, а время тикает! Поискать телефон – автомат, теряя последние минуты? Еще не факт, что я сразу отыщу это чертово место. Что ж, придется ехать одному, надеясь на удачу или, в моем случае, чудо.
Выехав на кольцевую, я помчался к северному шоссе, чтобы больше времени осталось осмотреться на месте. Огромное недостроенное здание увидел еще издали и подъехал к нему минут за десять до назначенного времени. Остановив машину возле зияющей дырки, предназначенной когда-то быть входом во всю эту громадину, я вышел. Кругом тишина и никого. Неужели меня надули? Ладно, пройдусь немного вокруг. Правда, неуютно тут как-то, скажем даже, страшновато, того и гляди из недр заброшенного завода выйдет «хозяин бетонных завалов» и попросит заплатить дань за нахождение на его территории. От жутковатости создавшегося положения я даже решил покричать:
- Эге-ге!
Ответом послужило не менее зловещее эхо этих мест.
Ладно, положим, они меня обманули, но зачем? Карина у них, а я здесь, что им это дает? Ровным счетом ничего. Или им нужна она? Какая-то непонятно-бредовая мысль. А если? В таких раздумьях я обошел правый угол здания и увидел еще одну дыру вместо входа. Уже осмелев и почувствовав некий интерес, если можно так выразиться, к изучению окружающих меня развалин, я сунулся в эту дыру и тут же получил удар по голове…
Наверное, меня здорово звезданули, потому что я совершенно не чувствовал, как меня переносили в огромный бетонный подвал, в котором я и очнулся через некоторое время накрепко привязанный к стулу, так что мог только голову повернуть в стороны. Здесь было зябковато и темно, освещение давала только лампочка, подвешенная над дверью. Я попытался пошевелиться и по возможности выпутаться, но это было бесполезно, наоборот, чуть не помогло мне упасть вместе со стулом набок, после чего я бы уже вряд ли поднялся. Пришлось смириться и сидеть спокойно, дожидаясь, когда я кому-то понадоблюсь. Однако, ожидание в таком месте, да еще в таком виде оказалось делом не из легких, минут через двадцать тело начало ныть, а в мыслях наступил полный кавардак. Мало того, оставалась еще полная неизвестность в отношении Карины, что повергало мое и без того плачевное состояние в абсолютное ничто. Ну, ладно я, а ее-то зачем мучить, а что ее мучают, я почему-то совершенно не сомневался. Вот тут в сознание вернулись все мои ужасные сны и картины, воображаемые в самых худших мыслях. Короче, когда, наконец, открылась дверь, и на пороге возникла чья-то фигура, я от дальнейшей своей жизни уже ровным счетом ничего хорошего не ожидал.
- Привет, Леша! – произнесла фигура женским голосом, который мне показался смутно знаком, но лица я разглядеть не мог, потому что она стояла прямо под горящей лампочкой в просвете двери.
Кто же это мог бы быть?
- Ну, как тебе здесь? – продолжала издеваться незнакомка, все еще находясь для меня неузнаваемой.
Я молчал, как пионер – герой, пылая к ней самыми ненавистными чувствами, на которые был способен.
- Не хочешь говорить, дело твое. Хотя зря, конечно, ведь когда-то мы так мило с тобой общались, Лешенька, если ты, естественно, не забыл это прекрасное время, - и она вышла из полосы света, закрыв за собой дверь и приблизившись ко мне.
Если бы мне еще пять минут назад сказали, кто сейчас войдет в этот подвал, я бы рассмеялся тому человеку прямо в лицо, но факт оказался фактом: передо мной, улыбаясь во весь рот, стояла Ленуська, с которой я проучился вместе целых пять лет бок-о-бок, в одной группе. Правда, выглядела сейчас она не так потрясающе, как в прошлую нашу встречу, одета в простой джинсовый костюм, но все равно веяло от нее какой-то властностью и шиком.
- Ну, здравствуй! – сказала она, как будто я тут только и ожидал этой встречи всей душой последние полчаса. – Оклемался, я гляжу.
Я продолжал молчать, но уже от состояния поиска нужных слов и тщетности этих усилий. Все мои идеи насчет того, кому и зачем это было нужно, оказались провальными, что я понял буквально вот сейчас. Ей-то к чему все это?
- Значит, все-таки молчишь. Что ж, наверное, тебя можно понять – не ожидал от меня?
Еще бы, не ожидал – это мягко сказано, я в шоке! Но слова из меня почему-то не выходили.
- Все привыкли, что Ленка так – бесплатное приложение к Леше Терентьеву и соответствующей его интересам компании. Не оправдались надежды – то? У Ленки в голове оказались мысли, у нее были свои желания, а Леша? Никто об этом не думал? Никому было совершенно не интересно, что Ленка о чем-то мечтает, чего-то хочет в жизни! – она начала расходиться не на шутку, говоря все громче и громче, а я еще никак не мог въехать, к чему же она клонит. – Так что ты об этом думаешь, Леша? – вдруг перестала она кричать и мирно обратилась ко мне.
- А чего мне думать, - выдавил я из себя еле слышно, - никто никогда и не запрещал тебе чего-то хотеть.
Мои слова почему-то возымели обратный эффект, Ленка завопила:
- Ах вот как! Еще бы тебе запретить! Ты – мелкий и жалкий человечек, которого я когда-то и почему-то любила, – (вот это для меня полная новость), - а ты на меня внимания не обращал, а просто позволял находиться рядом с собой! Да, Леша?
- Но ведь я не знал…- попытался возразить я, хотя и понимал, что ничего бы не изменилось, если бы и знал.
- Не знал! Тебе это было просто не интересно! Кто у нас был Леша – душа компаний, весельчак и любимец девчонок, а кто Ленка – мелочь, которую никто в упор не замечал. А?
И почему она постоянно просила у меня подтверждения, да не помню я, что и как там было, все уже давно «быльем поросло», мы окончили институт и разошлись в разные стороны.
- Вот видишь, - как будто прочитав мои мысли, произнесла она, - ты просто ничего не помнишь и не хочешь вспоминать, а я все это время страдала: может быть, Леша вспомнит о Ленке и просто позовет ее куда-нибудь, хотя бы в кино. Но нет! Леша выкинул Ленку из головы, как ненужный хлам, наплевав на ее чувства! Он не знал! Да, он и не стремился узнать, хотя я из кожи вон лезла, чтобы всегда быть у него перед глазами. Только слепой не увидел бы, но ведь ты и был слеп ко мне, правда? Ты не видел, потому что не хотел видеть! А я ждала и надеялась! Ну, не могла же я прямо сказать!
Бред какой-то, подумал я, что же все это значит? Я еще никак не мог поверить, что то, что происходило с моими близкими – дело рук Ленки, это нелепое совпадение. Только как тогда она оказалось здесь в это время? И что с моей женой? Может, прямо у нее и спросить?
- Где Карина? – очень твердо спросил я, перебив Ленкины излияния. – Это ты ее украла?
Мои слова почему-то ее очень развеселили.
- Ой, Карина, как же она там, а? Может, ей плохо? – и нагло посмотрела на меня, так, что я сразу возненавидел ее до глубины души. – Может, она страдает? – и выждала многозначительную паузу. – Ничего! Пусть пострадает! Я страдала больше! Два года, Леша! Два года после института я на что-то надеялась и наблюдала за тобой со стороны. А ты нашел себе девчонку во Франции, как ты мог? Она что какая-то особенная, не такая, как все? Нет, просто ты мелок! Потянуло на заграничных, наши не подошли! Считала, что хоть одумаешься и бросишь ее, а ты женился! Да, ты меня просто разочаровал, Леша! Вот тогда я и решила тебе отомстить: за свои потерянные годы и напрасные страдания, за то, что смеялся надо мной, за все, Леша, за все, что ты сделал. И еще два года я потратила на то, чтобы осуществить свою мечту – увидеть твои страдания, твои. А чтобы они были еще тяжелее, я решила начать с твоих близких, Леша, постепенно подбираясь к тебе. Ну, хорошо я придумала? – и она торжествующе посмотрела на меня сверху вниз, нависнув над моим стулом. – Можешь не отвечать, вижу, что хорошо! Хорошо, потому что всем твоим плохо, а хуже всех тебе, теперь-то ты знаешь, что во всех их бедах виноват именно ты.
Ленка замолчала, я не мог произнести ни слова уже от ненависти, что закипала во мне. Кто – Ленка, какая-то Ленка провернула и осуществила такой план?! Неужели я настолько ошибался и недооценивал ее? Как такое могло случиться?
- Ты не могла, - все еще сомневался я.
- Нет, могла! – гордо произнесла она.
- Как же ты придумала такое?
- Тебе интересно? – наверное, ее распирало от чувства, что это дело лишь ее рук, и тянуло все это кому-то поведать, а уж мне – это был предел желаний. – Что ж, хорошо, я тебе все расскажу, должна же я получить вознаграждение за свои страдания!
Ладно, пусть поговорит, а у меня пока будет время, только вот для чего? Что я могу придумать для освобождения, если заперт невесть где, да еще и связан, как мумия? Ну, а вдруг она решила прикончить меня прямо здесь? А так, глядишь, поговорим немного, она и смягчится (ага, заменит казнь каторжными работами). Кстати, подкину-ка я ей одну темку для разговора.
- Между прочим, ты ведь не так давно сама хвалилась, что у тебя прекрасный богатый муж, забыла? Какие же тут страдания?
- Ты помнишь? Это приятно. – (очень хорошо, может, оттает). – Но это отдельный разговор. Хотя, впрочем, если тебе интересно, к тому же ты никуда не спешишь, - (сама рассмеялась своей шутке), - пожалуй, я расскажу.
Значит, два года назад, когда я поняла, что к тебе у меня осталось только одно чувство – глубокого презрения, то решила выйти замуж. Да, да, решила, не удивляйся, женщина всегда сама это решает и делает. И, представь, я нашла мужа очень быстро, причем умного и богатого. Видишь, Ленка способна на многое, не век же по тебе сохнуть, к тому же, когда ты этого совсем не стоишь (не преминула она отпустить колкость в мою сторону). А ценители нашлись, причем с деньгами, и немалыми, ну, да ты и сам мог убедиться (намекает на свое авто). Ненависть же к тебе росла с каждым днем, а когда появились еще и деньги, то план в голове стал выстраиваться очень ровненький: отвечать за твои поступки будут все, кто тебе дорог. Неплохо, да? Не представляешь, с каким наслаждением я следила за всеми ними и изучала твою жизнь со всех сторон. О, это очень увлекательное занятие. Конечно, одна бы я не справилась, пришлось прибегнуть к знакомым мужа, но он, разумеется, об этом не знал. Да, ему и незачем, дел-то завались, времени свободного ни на что не хватает, человек зарабатывает, чтобы семью содержать, жену любимую. В общем, работало на меня несколько человек, приходилось, правда, и за это платить, благо денег хватало на все. Зато когда я читала их отчеты или смотрела их записи, мне никаких денег не жалко было. Вся, вся твоя, Лешенька, жизнь лежит у меня в черной папочке в сейфе, а в последнее время я сама меняла ее по своему желанию, как хотела!
Ленкины глаза засияли каким-то особенным страшным блеском, и я понял, что она не совсем здорова, да, прямо скажем, помешалась она на своей мести. Кто бы мог подумать, что она до этого дойдет? Может, маленькие все такие злые и завистливые? Надо же – стольким людям жизнь попортила, и все из-за безумного желания доказать мне свою силу? Мол, посмотри, что ты потерял? Ужас, даже верится с трудом.
Но она продолжала свой рассказ:
- Начать я решила с твоего друга, профессора. Ну, его слабое место – это дом. Надо было просто поковыряться там, нагадить побольше, короче, ему самому навредить у меня цели не было, с него и дома хватит. Кстати, там я лично присутствовала (так вот откуда там были детские следы, а мы с Геннадием Петровичем голову ломали, разыскивая ребенка), ну, разрешила своим людям прихватить кое-что из вещей, в общем-то, там и брать было нечего, и чего он так над этим домом трясся. Зато было приятно наблюдать, в каком шоке он потом находился, а Леша? А ты впервые записочку обнаружил (кстати, здорово я с ними придумала, да?), только тогда еще внимание на нее вряд ли обратил. Ничего, это было лишь начало! Правда, ты решил провести расследование, даже поехал навестить одного знакомого, некоего Тумасяна (неужели она знает все?), возле дома которого мы и столкнулись, помнишь? Я еще засомневалась – правильно ли поступаю с тобой, Леша, но ты, вместо того, чтобы обрадоваться нашей встрече, оскорбил меня, сказал, что я выпендриваюсь, просто потому, что езжу на хорошей машине. Это уже было выше моих сил! И когда профессор вышел из кризисного состояния довольно быстро, что удивительно (тебе и не понять никогда, подумал я, ему-то друзья помогали, которых у тебя просто нет!), я решила, это потому, что на его жизнь все-таки не покушались. Такую ошибку сразу следовало исправить, и уж на твоего отца покусились с большим желанием, вот только, жаль, без опыта. Зато тебе стало совсем не по себе, правда? Особенно после получения второго послания, которое ты, вероятно, уже принял на свой счет. Ой, смеху было, как ты запереживал и засуетился. По всему городу заездил, работу забросил, мне это очень понравилось!
Во время повествования Ленка ходила по подвалу кругами рядом со мной, все время норовя заглянуть мне в лицо и убедиться в произведенном эффекте сказанного. Она торжествующе усмехалась, когда видела именно то, что ожидала – мою ненависть и вместе с тем беззащитность моего положения. Тогда с еще большей охотой она продолжала.
- Только ведь копал ты все равно не туда. Ты ведь и додуматься не мог, кто над тобой так шутит, да? (Ничего себе шуточки!). Вот только мои люди немного отвлеклись – потеряли тебя на время, своими делами занялись, за что потом получили. Пришлось наверстывать – братишку твоего по быстрому травить, чтобы ты объявился. Правда, опять недоделали, вот что значит – поспешили. А ты, Леша, как же за братом недоглядел, он-то у вас и водочкой, и наркотиками балуется, совсем не в тебя пошел.
Тут я не выдержал и громко огрызнулся:
- Не твое дело!
- Ой, ну тут ты прав, конечно, не мое, - спокойно отреагировала Ленка, - сами разбирайтесь со своей семьей. Правда, если будет с кем и кому, - добавила она и торжествующе уставилась на меня в упор, - а в остальном, живите, как хотите, - и опять отошла, чтобы продолжать. – Получив третье послание, ты уже не сомневался, что являешься целью. Даже запретил своим женщинам из дома выходить, чтобы они зря не пострадали. Что ж, пришлось брать их измором, посидеть, подумать, опять же люди отвлеклись от тебя. Но это не беда – мы ведь имели средство вернуть тебя на место, надо было лишь добраться до следующей жертвы. И мы это сделали, правда, потеряли пару дней, но, знаешь, очень не хотелось лезть в квартиру, пугать соседей, а так она сама вышла и получила свое. Наивная оказалась, ужас, - и быстро глянув на меня, Ленка добавила, - но, конечно, это снова не мое дело. Так тебе и тут повезло – жива осталась! Ты счастливчик, Леша, они пока все живы, что очень странно. Обещаю, я исправлюсь, и уж с тобой промашки не будет! Да, так о чем это я? А, мамаша твоя тоже тебе записочку передала, ведь так? Страшно было, признайся? – Ленка подошла вплотную и по-братски ударила по плечу, а потом даже села на колени и обняла за шею. - Эх, мне даже жаль тебя немного, все-таки общее прошлое, - а потом поцеловала в щеку и встала, у меня внутри все завопило от такой наглости, еле сдержался, - но не будем раскисать! Мне ведь еще жить и жить, чего не скажешь о некоторых. Надо нервы беречь, нужная, знаешь, вещь. У меня же впереди дел еще тьма. Правда, с тобой вот покончено, даже как-то обидно, может, надо было еще тебя помучить? А, может, жену твою?
- Да, как ты смеешь? – не выдержал я, хотя сделать, конечно, ничего не мог, отчего было совсем хреново.
- Смею, Леша! А зачем ей было уводить тебя у меня? Она столько страдала? Она не спала ночами, рыдая в подушку долгие годы? Она могла наблюдать, как ее парень целуется с другой? Она все это пережила, я тебя спрашиваю? Нет? А я вот пережила! Ответь мне теперь: я имею право на моральную компенсацию? Молчишь? Можешь ничего не говорить, я и так знаю – имею! Ловко мы ее увели у тебя из-под носа? Думаешь, проводил до самолета – и спасена? Не тут-то было! Пришлось, конечно, и тут денежки потратить, чтобы пропустили куда надо, да что уж говорить, важен результат, а он налицо! Твоя Кариночка у меня! – и Ленка с особенным наслаждением вперилась в меня взглядом.
Я молчал, мне было плохо, не то слово как плохо, хотелось умереть прямо сейчас, не дожидаясь, когда это соизволит сделать Ленка. А вдруг у нее еще что-то на уме? Вдруг это еще не предел моим страданиям? Кто знает, что выдумает ее изощренный разум напоследок?
- Где она? – все же смог спросить я.
- Я долго думала, что же мне с ней сделать, - как будто не слышав моих слов, говорила моя мучительница, - да и с тобой тоже… знаешь, а мне уже все равно, как вы умрете. Мне это неинтересно! Поэтому я просто оставлю вас здесь.
Она замолчала. Я задумался: как это «нас»? Кого еще она решила оставить в этом подвале, кроме меня? Карину?
- Ее сюда приведут? – в продолжение своих мыслей произнес я.
- Да здесь она давно, - как то равнодушно ответила Ленка, - вон там, в углу.
Я обернулся и попытался рассмотреть что-нибудь в том направлении, куда она махнула рукой. В углу, действительно, кто-то лежал на полу или на чем-то невысоком, вроде матраца.
- Укол ей сделали, спит она, - пояснила наша тюремщица, - но, не бойся, скоро проснется, и вы даже сможете пообщаться тут еще немного.
- А потом? – с надеждой на что-нибудь хорошее все же поинтересовался я.
- А потом все, - просто пояснила Ленка, - вы уже ни с кем не сможете общаться, вас просто не будет, вы останетесь здесь, в подвале, навсегда, - подытожила она со вздохом то ли сожаления, то ли облегчения. – При этом вдвоем, учти мою доброту.
- А ты? – все еще не веря, что вот так кошмарно все закончится, вырвалось у меня.
- А я, знаешь, устала от всего, поеду отдохну. Да и мужу отдохнуть не помешает, он у меня жутко занятой человек. В общем, махнем куда-нибудь на острова, подальше от народа, - запросто делилась своими планами Ленка, как будто ничего страшного не происходило.
- Кто же все-таки у тебя муж? – зачем-то спросил я, вероятно, подсознательно затягивая время.
- Большой человек в бизнесе, Лешенька, не чета тебе, Анатолий Бовель, слышал?
Слышал ли я? О, да! Причем в последние дни это имя встречалось на моем пути очень часто! Так вот, оказывается, в чем дело: выслеживая своих преследователей, я случайно вышел на махинации Ленкиного мужа, с людьми которого она и проворачивала свое дельце. Неужели же теперь они смогут просто уехать вдвоем и спрятаться в какой-нибудь жаркой стране, наслаждаясь ее солнышком? Это несправедливо! Господи, услышь меня, не дай этому случиться!
- Бовель? – с гневом повторил я. – Да ты хоть знаешь, чем он занимается? – наивно предполагая открыть ей глаза, задал вопрос.
- Вот видишь, даже ты о нем слышал, и немудрено, он – асс в своем деле. А чем занимается? Да зачем мне это знать? Он зарабатывает деньги, обеспечивая меня всем необходимым, - логично объяснила эта ужасная женщина.
- И тебе совсем неважно, какими путями?
- Ну, что ты привязался? Какая разница! И вообще, я уже и так тут с тобой заболталась, о времени совсем забыла. Прощай, Леша, ты – пройденный мною этап в жизни, который я сегодня закрываю навсегда!
Она опять посмотрела на меня свысока, повернулась к выходу и уходя, не оборачиваясь, бросила:
- Я вам даже свет оставлю – наслаждайтесь, - после чего вышла и с грохотом затворила железную дверь.
Повисла самая страшная тишина, которую я только мог вообразить себе в жизни. Я остался сидеть один посреди холодного темного подвала, привязанный к стулу и обреченный находиться в этом состоянии, сколько еще выдержу. Недалеко от меня лежала бесчувственная Карина, еще ничего не знающая о нашем жутком совместном скором будущем. Что я ей скажу, когда она проснется? Чем смогу успокоить? Боже, за что нам все это? Какая-то несчастная психопатка затаила на меня злобу, а отвечать пришлось стольким людям. Что творится в мире? Зачем она оставила мне жизнь? Ведь это гораздо хуже, чем, если бы расправилась сразу. Это был последний этап ее дикой мести. Как же я не разглядел в этом маленьком существе столько коварства раньше? Как я мог спокойно терпеть ее возле себя? Может, это я виноват – давал ей надежду? Да, на что надежду-то? Это она напридумывала себе невесть что, а мне расхлебывай! А если я не хочу? Почему меня никто не спросил? И что бы это изменило? Если бы Ленка предоставила мне выбор: остаться с ней или умереть, предпочел бы я первое? Естественно, нет! И все же, отвечать за это жизнью?!
Из угла раздался какой-то шорох, неужели Карина сейчас придет в себя? Лучше бы этого не произошло, лучше не переживать ей весь этот кошмар со мной. Однако, звук быстро затих, наверное, она просто повернулась во сне. Господи, какие мучения. Я уже не обращал внимания на то, что руки и ноги стали неметь от неудобного положения, это все ерунда, главное, что в душе происходило, вот это, действительно, больно.
Опять раздался шум, я приготовился успокаивать жену, когда она спросит, что же происходит, и врать во спасение что придется. Только, прислушавшись, я понял, что звук происходит не из подвала, а снаружи, из-за двери. Боже, неужели ты пошлешь мне чудо? Неужели Ленка одумалась и возвращается? Да, я прощу ей все на свете, если это так!
Грохот стал расти, мне показалось, что по двери кто-то колотит, как будто прося, чтобы ему открыли. Но ведь это же глупо, может, у меня уже начались слуховые галлюцинации? Но нет, через несколько секунд появился просвет в дверном проеме, который стал быстро расширяться, и на пороге возник чей-то силуэт, но не Ленкин, нет, гораздо больше. Сердце в груди бешено заколотилось, норовя вот-вот выскочить.
- Леха, ты тут? – прозвучал вопрос, как манна небесная.
- Макс! – завопил я, что было силы.
Это был он, я сразу узнал его голос. Господи, ты услышал меня! А Макс уже подбегал ко мне и с размаху вцепился в мои плечи:
- Ты живо-о-ой!!!
- Да живой я, живой, - успокоил я его, - только не тряси так, больно, у меня и так уже все тело затекло.
- Сейчас, конечно, - и он, вытащив ножик, стал перерезать веревки, скручивавшие мои конечности. – Фу, думал, не успеем, - комментировал при этом.
- Да, как вы вообще меня нашли? – задал я резонный вопрос.
- Так и не нашли бы, - «успокоил» он, - это все твой Геннадий Петрович, всех на уши поднял!
- А он как узнал? – все еще недоумевал я.
- Да, представляешь, вычислил тебя по своей программе, он ведь, говорит, маячок тебе давал, да?
- Ну, давал, только я в него слабо верил. Только все равно не понимаю.
- Чего понимать, он тебе сейчас сам все расскажет, там, на улице тебя ждет, с нами напросился.
Макс, наконец, освободил меня из пут, и я, с трудом встав на бесчувственные ноги, сразу же кинулся в угол, посмотреть, что же с Кариной. Она мирно спала и еще ничего не знала о случившемся. Какое счастье! Я вынесу ее отсюда, и она проснется хотя бы в машине.
- А Ленка? – как будто выстрелил из меня вопрос. – Она где?
- Та, что отсюда вышла? Там, - махнул Макс рукой в сторону выхода, - на улице, вместе со своими подельничками. Представляешь, чуть было ее не отпустили, поверили, что ни при чем, такая маленькая, щупленькая, с большими глазками ангелочка, но вовремя спохватились, что уж больно знакомый микроавтобус ее за углом поджидал. Леха, похоже, мы раскрыли причину всех твоих бед, - предположил мой друг.
- Еще бы, - подтвердил я, - это они и есть. Ленка и еще муж ее, знаешь, кто такой? Бовель, тот самый!
- Вот как? – удивился Макс. – Ну, ничего, и к нему уже подбираются, ты прав оказался на все сто! – но почему-то вдруг сник. - Слушай, Леха, ты уж меня извини, - вопросительно глядя на него, я не совсем понимал, к чему бы это, – я же тебе, понимаешь, не совсем верил.
- Фу ты, напугал, я думал, что-то случилось. Не переживай, братишка, все прекрасно, - подбодрил я его на подъеме от своего недавнего чудесного спасения.
Мы вышли из руин заброшенного завода на свежий воздух, как же было чудесно снова здесь оказаться! На моих руках лежала моя жена, у машины стоял Геннадий Петрович, который, увидев нас, чуть было не лишился чувств от радости, короче, жизнь опять становилась прекрасной!
- Леша! – с криком кинулся ко мне профессор. – Ты жив!
- Ага, - во второй раз за последние несколько минут согласился я, - только не орите так, Карину разбудите, - попросил, когда он подошел.
- А что с ней? – с тревогой спросил Геннадий Петрович.
- Спит, накачали ее чем-то,
- Не наркотиками? – опять заволновался он.
- Вроде нет, - неуверенно произнес я, не зная, ждать ли от Ленки и этот прощальный сюрприз.
- Главное – жива, - любовно гладя мою жену по голове прокомментировал ее отец.
- Это точно, - подтвердил я, прижимая ее к себе еще сильнее.
- Идем к машине, - предложил профессор, - положишь ее на сиденье, тяжело ведь, сам же тоже, наверное, натерпелся.
- Ничего, - мужественно ответил я, пока мы следовали к автомобилю, - это все в прошлом. Кстати, вы как нас нашли-то?
- Это было несложно. Ты мне как позвонил, я сразу понял – с тобой неприятности. Включил программу на компьютере и стал звонить Максиму, но сразу не дозвонился. А твой путь в это время высвечивался у меня на экране, но вскоре эта точка пропала, причем по карте в районе старого завода, ну, я и подумал, что, вероятно, тебя заперли где-нибудь там, к тому же под землей, туда маячок вряд ли бьет. Тут я заволновался не на шутку, стал обзванивать все отделение, где Максим работает, он-то в курсе был всех последних событий, а другим еще все объяснять надо было. Короче, нашел я его, а он сразу отреагировал, команду собрал и сюда помчался, я еле уговорил меня с собой взять. Вот, собственно, и все.
- Спасибо вам, Геннадий Петрович! Что бы мы без вас делали? – с чувством произнес я. - Эта Ленка, - кивнул головой в сторону микроавтобуса, - решила просто нас оставить там умирать.
- Она не в себе, Леша, прости ее, - мягко проговорил профессор.
- Хорошо вам говорить, с вами такого не было, - все же возразил я, хотя чувства постепенно успокаивались.
- Но мы ведь с тобой всякое переживали, - напомнил мне он.
- Ага, через многое прошли, - согласился я. – Тут вот тоже все с банальной кражи хронохода начиналось, кстати, его не нашли, не знаете?
- А что, опять вызовешься искать? – спросил мой друг, с иронией глянув на меня.
- Смеетесь? Это я так, из любопытства спросил.
- Ты именно из любопытства большинство своих поступков и совершаешь, - по-отечески проговорил Геннадий Петрович.
- Ну, что вы тут? – вдруг как из-под земли очутился рядом Макс. – Все еще не можете поверить во спасение? – бодро произнес он.
- Нет, уже строим планы на будущее, - улыбнулся профессор.
- Это вы правильно, - похвалил наш спаситель, - никогда не стоит сдаваться! Ну что, братцы, в машину и поехали отсюда, здесь без нас разберутся, а у нас дел невпроворот, ведь так? – обратился он ко мне, явно намекая на те ценные сведения, которыми мне посчастливилось обзавестись за последние дни.
- Именно! – согласился я и обнял своих товарищей за плечи.
- Леша! – раздался из машины, куда я отнес Карину, ее голос, и через мгновение показалась она сам. – Леша! – позвала она громче, заметив меня, но еще не понимая, что тут к чему.
- Я здесь, любимая, - тут же подошел я к ней, - с тобой все хорошо?
- Как будто, только голова болит. Мы где?
- Мы на природе, - расплывчато пояснил я, - сейчас домой поедем.
- Что со мной было? Меня куда-то везли, - припоминала она.
- Все уже позади, а тебя привезли ко мне. Зато теперь мы уже не расстанемся.
- Правда? И я не поеду в Париж? – с надеждой спросила она, хотя многие на ее месте, пожалели бы об этом.
- Нет, ты остаешься здесь, со мной, - успокоил я ее.
- Леша! – прижалась она ко мне. – Я так рада!
- А уж как я рад, ты не представляешь! – произнес я и подмигнул своим друзьям, стоявшим рядом.
Черный день профессора
© Copyright: Евгения Ковалева, 2008
Свидетельство о публикации №208011200235
Свидетельство о публикации №208011200235
Рецензии