Филологическая фантазия

Артемида бежала по лесу, звонкая, бодрая, весёлая. Заяц, скакавший впереди, то и дело оглядывался, настораживал уши: когда богиня затевает погоню, даже шуточную, стоит играть по её правилам.
Артемида гнала зайца и была вполне довольна собой: этот косой знал своё дело, играть с ним было одно удовольствие, исход был известен обоим, бег доставлял радость. Заяц будет торжественно пойман в своё время, а сейчас… Что за прелесть, чувствовать, что ноги – сильные, красивые, длинные – могут преодолеть любое расстояние, что за прелесть иметь зоркие (а к тому же большие, голубые и прекрасные) глаза, сильные руки, что за прелесть бежать и видеть, как стремительно расступаются деревья, остаются позади… В общем, Артемида в этот день была в самом лучшем из своих настроений.
Заяц мелькнул совсем близко, качнул ухом и шмыгнул в кусты.
- Выходи! – весело сказала Артемида и шумнула в кусте подобранной тут же сухой веткой. – Я вижу твою заднюю лапу.
Заяц выглянул из-за куста, смешно дёрнул носом.
- Славно ты меня заставил побегать сегодня, - улыбнулась богиня, подбирая зайца на руки. – Ты и сам устал, конечно? Ну, ничего. Отправляемся домой.
Тут она огляделась… И, конечно (по законам жанра), не увидела знакомого леса. Богиня немного нахмурилась, но потом, вспомнив девиз олимпийцев: «Не сдаваться!», а заодно о том, что боги должны «мочь всё», - уверовала в себя и зашагала через лес.
* * *
Профессор филологии Шмендриков любил прогуляться осенним утром в местном парке. Парк был на самой окраине города. Собственно, это был клочок самого что ни на есть леса, по какой-то нелепой случайности не оприходованного местным населением, в котором поставили пару фонарей, которые никогда не горели, и натоптали тропинок. Шмендрикову в лесу хорошо думалось о всяких сложных вещах, вроде инфернальных сторон повседневного бытия, которые удивительным образом обнаруживались профессором во всём, от скрипучего голоса кассирши в булочной до орнамента на сатиновых мужских трусах.
В это сентябрьское ясное утречко профессора снова одолевала давняя мысль. Проходя частным сектором, он опять увидел в покосившихся наличниках одного из домов уток и фигуру с воздетыми руками и теперь пытался понять, кто же именно были предки алкоголика Василия, передавшие ему тайное знание славян: скифы или, всё-таки, новгородские купцы? По всему выходило, что купцы. Ни в одном известном профессору толстом томе не было ни слова о пьяных скифах, зато о пьяных новгородских купцах Шмендриков знал из авторитетных источников. Мысли его уже совсем было пришли в порядок, и даже сложились в некое подобие тезисов статьи о происхождении местного населения, как вдруг прямо на него из-за дерева вышла высокая статная женщина в тунике и с зайцем на руках.
Шмендриков ошалело поморгал, потом подумал… и поморгал ещё.
- Скажи мне, о смертный, в какой стороне Божественный Олимп? – грудным глубоким голосом спросила женщина, погладила зайца и добавила: – Я очень спешу.
- Олимп? – непонимающе промямлил Шмендриков. – А, понимаю, гостиница… Это вам нужно к остановке… Это… Да…
- Гостиница? – переспросила женщина. – Да как смеешь ты, смертный, жилище богов называть постоялым двором! Да знаешь ли ты, перед кем стоишь?!
Женщина сдвинула брови, и у её ног выросли два здоровенных пса.
Шмендриков снова поморгал… Инферно… Утки… Утренние мысли стремительно пронеслись в голове, и вдруг там стало пусто разом, как будто там вообще никогда ничего не было.
- А, собственно, с кем имею честь? – выдавил он наконец.
- Как! Неужели твои глаза ни о чем не говорят тебе? Я – Артемида! – Сказала женщина.
- Артемида? Это которая древнегреческая… - смутился Шмендриков. – Но позвольте! Вы не можете быть Артемидой! Я двадцать лет изучаю мифологию, неужели я не узнал бы… А… понимаю. Вы должно быть из этих… Ну, как их…ну, ходят ещё тут по воскресеньям, мечами машут… ну так я с вами не играю. Я мирный прохожий, а шутка Ваша – глупая.
- Я с тобой не шучу, смертный! – веско сказала Артемида. – Покажи мне дорогу к Олимпу, и я щедро награжу тебя.
- А чем вы, собственно, можете доказать, что Вы именно Артемида?
- Смертный!.. – покачала головой богиня. – Ты можешь зайти в любой храм, где мне поклоняются, и посмотреть на любую из моих статуй.
- Но здесь нет храмов Артемиды, - растерялся Шмендриков.
- Тогда посмотри внимательнее на меня: лук, стрелы, заяц, в конце концов? Меня называли, в числе прочего, ещё и богиней охоты. Надеюсь, хоть об этом ты знаешь?
- Туника, заяц… Да я тоже могу надеть тунику и взять в руки зайца, но богиней от этого не стану, – зло сказал Шмендриков. – Вообще это всё подозрительно…
«Сумасшедшая, - подумал он. – Как есть сумасшедшая. Совсем заигрались эти, как их… мечей им мало, теперь вот с луками носятся… Надо как-то отвлечь её внимание, подыграть, что ли… и попробовать позвать на помощь… или хоть выкроить время, чтобы в скорую позвонить, и в милицию… мало ли… вон как глазищами сверкает».
- Сметрный, твой язык доведёт тебя до беды. Тебе оказана честь говорить с богиней, ты же подвергаешь мои слова мерзкому сомнению. Да как ты смеешь!
Артемида топнула ножкой, собаки недовольно заворчали и придвинулись к Шмендрикову на шаг. Профессор побелел, но не сдался:
- А вот, собаки, к примеру. Откуда у Вас красные собаки? Такие должны принадлежать Гекате, насколько я помню…
- О, так значит мои слова всё-таки не пустой звук, смертный? Кое о чем ты имеешь представление. Тогда ты должен знать, что у Гекаты лучшие гончие. Время от времени я одалживаю их для своих охотничьих забав.
- Всё это очень подозрительно… - покачал головой Шмендриков. – У Гекаты? Любопытно…
Артемида задохнулась от возмущения и даже выпустила из рук зайца.
- Смертный, я всего лишь просила тебя указать, в какой стороне Олимп! Если бы не моё прекрасное настроение, ты давно уже лишился бы жизни…
- Ну, если у Вас такое прекрасное настроение, может быть, Вы ответите мне на последний вопрос? – прищурился Шмендриков. – Для богини это такая малость…
- Хорошо, смертный, - устало вздохнула Артемида. – Я отвечу на твой вопрос.
- Если Вы Артемида – повелительница зверей и птиц, то вы должны уметь превращаться в них. Вот в каких вы животных умеете превращаться?
- В любых, смертный. Абсолютно в любых.
- А… А какие Ваши любимые? Какие обличья Вы вибираете, чтобы явиться своим жрицам?
- Но ты не моя жрица, смертный!
- И всё-таки, - не унимался Шмендриков.
- Ну хорошо. Всегда по-разному, но чаще всего я являюсь им в образе огромного крокодила. Очень люблю крокодилов, смертный. – Устало отозвалась Артемида. – Ты доволен?
- Крокодилы… Но позвольте! Причем здесь крокодилы? Авторитетные источники дают совсем иную информацию! Любимые обличья Артемиды – это лань, коза, змея, турица, медведица…
- Осел!
- Осёл… какой осёл?
- Где Олимп, дядя? – вкрадчиво спросила Артемида, поднимая лук и натягивая тетиву.
- Да что Вы себе позволяете, дамочка! Я жаловаться буду! – Шмендриков стремительно выдернул из кармана телефон, и ринулся бежать, на ходу крича в трубку: - Алё! Милиция! Тут на меня в лесу… Ну в парке, в Сосновке, напали! Да, с луком и стрелами, представляете! Ну, примите меры какие-то! Совсем эти, как их… ну вы знаете, с ума посходили, на людей кидаются…

Артемида тяжело вздохнула. День был безнадёжно испорчен. Заяц смирно сидел у ног, но в какой стороне Олимп, он не знал. Артемида опустила лук и зашагала вглубь парка, не разбирая тропинки.
* * *
- Нет, Вы не представляете, - возмущался профессор Шмендриков. – Да я вообще не понимаю, о чём они думают. Это же элементарные вещи, элементарные! Не знать элементарных вещей! Все эти… подскажите, как их… Ну, по воскресеньям с мечами… уму непостижимо! Крокодил, представляете? Да она издевалась надо мной! Пропп с Лосевым, наверное, в гробу перевернулись!...
Молоденькая студентка важно кивала головой, соглашаясь, и заискивающе улыбалась профессору…