Дамы. Главки из Время декана I. 7

7
До переезда в столичный пригород, в годы, когда понятие "безграмотный специалист" было еще обыденно-нормальным, случилось мне работать среди женщин, конечно же, под руководством старичка, на предприятии, где им платили больше, чем педагогам в школе. Поэтому, будучи несколько лет вынуждена целыми днями находиться в небольшой комнате рядом с дамами, которые ежедневно что-то покупали, примеряли, сидели на диете, ломали вместе с зубами железные коронки и ковыряли скрепками в ушах, могу сказать, что в сферу образования я пришла, уже имея опыт обычной, заканчивающейся в пять часов работы.

Надо сказать, не все дамы, кстати, относительно немолодые, были столь шустры. Одна из работниц, самая юная, была не так энергична, впадая в полусонное состояние, едва начальство покидало рабочее место. Но если в комнате появлялся какой-нибудь деятель из смежных отделов, девушка просыпалась, оживала, хотя почти ничего не говорила. Посетитель, как правило, надеялся, что через дочку замдиректора директор узнает о его проблемах. "Не может быть, – иногда произносила, поддерживая беседу, девушка, очень похожая на крупного носатого отца, и добавляла: – Так оно всегда и бывает". Наконец, измотанный своими переживаниями человек уходил. А дочка замдиректора сладко вздыхала и опять укладывалась тяжелой головой на рабочий стол, крупные руки безвольно сползали, спящая красавица цепенела...

Прочие служащие-женщины в любое время года часто бывали возбуждены и много, бесконечно говорили. К концу дня казалось, что восприятие отказывает мне: я смутно вижу желто-серые лица, вдыхаю нечистые запахи небольшого помещения, в котором говорят, говорят, говорят...
Обычно бабьи разговоры начинались с фразы: "Я никогда не забуду..." Аудитория послушно заглатывает крючок – у теток всё на грани вечности. Хотя надо признать, что громче и больше всех говорил суетливый начальник, когда, конечно, присутствовал на рабочем месте, а не разглагольствовал где-нибудь на бескрайних площадях солидного предприятия. Вот женщины употребили слово "рынок" – и беспокойный мозг мгновенно создал пять-семь формулировок. Углубившись в возникшие определения, оттачивая их и любуясь, наш старичок молчит секунду-две и изрекает:

– Что такое свободный рынок? Это наш Тушвинский рынок...Свободный рынок – это регулируемый капитализм... Это интернациональный способ производства... Свободный рынок – это регулятор качества и количества...

 А женские умы уже переменили тему, жарко и ненасытно обсуждая что-то, слегка отдалившееся от интернационального способа производства на Тушвинском базаре.

– Я купила такое зелененькое, даже не могу описать. За семьдесят рублей. Не представляю даже, сколько бы это стоило в магазине.

– А Сонька отхватила упаковку моющего средства "Руслан", – далее задумчиво: – Не знаю почему, но я люблю "Кристалл".

Первая приобрела еще шкатулку для рукоделия. Любительница "Кристалла" размышляет по этому поводу:

– Ты знаешь, я хочу ("хочу" выделено внушительной интонацией) двухъярусную, желтенькую, нет, лучше зеленую.

– А эти туфли ничего. Их какое-то наше предприятие делает совместно с не знаю чьим их предприятием.


К нам деликатно заглядывают:
– Софья Аркадьевна где? Она сегодня не работает?
– Работает, здесь она где-то.
(Софья Аркадьевна, старший инженер, занималась тем, что разносила специалистам переводы журнальных статей, которые делали в этой комнате я, просто инженер, имевший от старичка-начальника жесткую норму – рефераты на четыре документа в день, – и дочка замдиректора, тоже просто инженер, безо всяких норм переводившая, в среднем, одну страничку за три дня.)

...Пришедший из соседней комнаты переводчик Павел рассказывает о новом югославском фильме. Вскользь упоминает, что главный герой поимел главную героиню в четырех позах.
– Их, что, четыре? – удивляется дама в новых туфлях.

Спящая красавица, очнувшись к обеду, благодарит елейным голоском соседку за угощение, малюсенький тушеный баклажан:

– Спасибо большое, я даже завязочку съела, вкусно очень.

Соседка, предпочитающая "Кристалл", дама помельче, побугристее, подхватывает было елейный тон, но сразу переходит на обычный:

– Это на меня само-не-знаю-что-нашло, в этом году баклажанов до фига и больше.

Та, что в новых туфлях, перечисляет, что купила в командировке: два набора с тушенкой ("набор", кроме тушенки, означает еще колбасу, чай, конфеты, банку зеленого горошка), а также были приобретены вырезка говяжья, филе рыбы, два кг бананов, четыре кг сахара. Для вырезки и филе количество не сообщается, оно было стандартным – полкилограмма. Звук "ш" дама в туфлях выговаривает очень мягко, заботясь о благозвучии собственного шипения.

Ежедневно наблюдая самодовольных бездельников, я понимала, что ленивое существование этих женщин и вялых их детей спланировано, просчитано и обеспечено отцами, мужьями, дядьями, работавшими в солидных конторах. Ежедневно выходя из роскошного здания, я видела изнуренных, ожесточенных людей, стоящих в очередях вокруг прилавков со скудным набором дешевых товаров. О том, что впоследствии самодовольные тётки и их отпрыски естественно примут благополучие и даже богатство, не особенно напрягая извилин по поводу того, что просчитали и предусмотрели их отцы, мужья и прочие родственники, догадываться я не могла. До тех пор, пока огромное кривое зеркало, с помощью которого большинство из нас послушно "отражало действительность", разбилось на сотни тысяч осколков – и каждый ухватил свою долю истины.
...
Однажды я услышала, как женщины говорят о подписке на журнал. Удивилась:
– Я думала, что на "Новый мир" подписку оформим в складчину.
– Причем тут "Новый мир"? – обладательница баклажанов уставилась на меня жабьими глазками, а затем, после долгой паузы, жестко произнесла: – Я буду участвовать в подписке на "Роман-газету".
Она подразумевала участие в розыгрыше. В розыгрыше подписки. Переводчица четырех документов в день съежилась под стеклянным взглядом.
Обычно я никогда не обращалась к ним первой.

8

Среди них всегда есть те, к кому обращаешься в первую очередь…

2001 г.