Другое время. 1. 1

Слезой на щеке малолетнего старца,
Жемчужиной в пепле погибшего мира,
Останется твой образ в сердце…


       Сугат

       Грохот на мостовой разбудил его среди ночи и оставил в муторном состоянии между кошмарным сном и непонятной спросонья реальностью. Темнота окружала и, казалось, давила. Странный шум перемежался криками и матом. С каждой минутой он становился все ближе и ближе. Сугат выкарабкался из-под тяжелого войлочного одеяла и начал наощупь одеваться. Ругая себя последними словами, он пытался нашарить скомканные, брошенные как попало вещи.
       В этот момент за окном, ослепляя, ударила молния. Взрывной волной выбило все окна и сорвало тяжелые портьеры.
Весь в стеклянном крошеве, полуодетый, но с чеканом в руке Сугат выбежал в коридор.
Здесь, как и в любой гостинице, свет был. Ровный свет маленьких масляных ламп, который вдруг стал бледным и тусклым в багровых рваных отблесках разгорающегося внизу пожара. Возле одной из дверей, привалившись к стене, лежал богато одетый мужчина средних лет. Осколок рамы пробил его голову насквозь, и теперь под ним растекалось огромное кровавое пятно. Профессионально, даже не задерживаясь, Сугат срезал с трупа кошелек. Его не мучили угрызения совести – мертвым деньги уже не нужны, в отличие от него.
На первом этаже бушевало пламя, поедая старые сосновые доски пола и обшивку стен. Здесь выход был перекрыт. Оставался еще один – через крышу – и Сугат бросился вверх по лестнице.
       На четвертом этаже клубился густой дым, заставляя слезиться глаза и перехватывая дыхание. Чердачный люк был закрыт на тяжелый висячий замок. Видимо хозяин сильно опасался за сохранность своего имущества, раз не поскупился купить такое чудо механики… Разбить или срезать его было просто невозможно. Правда, оставался еще один шанс. Сугат вставил острие чекана в дужку замка и с натугой провернул. Адреналина в крови было больше, чем достаточно и петли не выдержали, замок с глухим стуком упал на ковер коридора.
       Выдавив скрипящую и неподдающуюся дверцу, в клубах дыма парень выбрался на крышу.
Моросил мелкий противный дождь. Черепица блестела от воды и была скользкой, как стекло. Гостиница Аммарель хоть и не была самой высокой, но стояла на холме, и с крыши прекрасно было видно город. Низкие облака отражали зарево пожаров вспыхнувших в разных его концах. На улицах был слышен топот, ругань и лязг оружия.
Правда, любоваться на все это времени не было. Надо было просто бежать, пока не загорелись соседние дома. Каменные коробки в городе располагались слишком близко друг от друга и пожары часто охватывали целые кварталы.
Скользя и оступаясь, Сугат осторожно пошел к соседней крыше.
       В это время неясная серая фигура на другом краю крыши пришла в движение.
Глаза открылись и загорелись изнутри ядовитым желтым цветом. Мягкие лапы бесшумно ступали, направляя мускулистое тело к будущей жертве.
Чувство опасности – хорошее чувство. У одних это ощущение взгляда в спину, у других – сосет под ложечкой. Сугат чувствовал неприятности органом чуть ниже спины.
Именно благодаря этому он прыгнул на соседнюю крышу, не оглядываясь, не тратя времени на испуг или просчет последствий. Просто по непонятному велению души.
Сзади послышался шум падающей черепицы и утробный рык.
В такой ситуации останавливаться и осматриваться было просто глупо. Ноги сами несли по крышам от дома к дому, не забывая время от времени делать резкие повороты. Преследователь гнался молча, был слышен лишь шорох лап и сопение.
Оно становилось все отчетливее и громче.
Сугат понимал, что зверь догоняет его, и решился на отчаянный шаг. В крайнем случае он разобьется – это лучше, чем быть разорванным.
Крыши заканчивались – внизу проходила одна из улиц. Пять метров до соседнего здания.
       Разогнавшись из последних сил, он прыгнул.
И не долетел. Падая, он успел кое-как зацепиться за карниз. Левую руку пронзила жуткая боль. Из запястья, пробив его насквозь, торчало ржавое крепление водостока. С крыши раздалось недовольное ворчанье: спускаться за добычей у ночного охотника не было ни малейшего желания.
Прошло больше дести минут. Сил держаться на карнизе больше не оставалось. Мутило от боли, все тело стало липким от пота, мышцы начали дрожать. А затем сознание погасло, словно кто-то задул свечу и безвольное тело, отделившись от стены, полетело вниз.