Было просто прощать, было сложно остаться

Было просто прощать, было сложно остаться.

Танюха сидела на диване и, обняв подушку руками, тихо всхлипывала. Вот так живешь с человеком и не знаешь, что он за фрукт такой. С какого такого дерева на тебя свалился. На полу были разбросаны фотографии. Вернее то, что от них осталось после того, как она их порвала и потом долго топтала ногами. Она тупо смотрела на эти клочки и поражалась. Каждая бумажка орала о предательстве, издевалась и хихикала. Как же так? Ведь они уже три года вместе и тут оказывается, что у него есть другая женщина. И фотографии эти он не прятал вовсе. Они лежали вместе с его бумагами. А на фотках он улыбался и обнимал другую. Чужая любовь, чужое счастье, так удачно запечатленные на мертвой бумаге, не давали дышать и думать. В душу проникли тоска и обида.

Танюха вытерла слезы и стала складывать свои вещи в большую сумку. Это занятие ее успокаивало, и ревность постепенно стала превращаться в холодное равнодушие к этому уже не молодому мужчине, который ее предал. Она еще найдет того человека, который будет любить ее, и который не предаст, а он… Да какая разница, что будет с ним.

Запихнув сумку в камеру хранения, она долго изучала расписание поездов. Окончательно решив, что поедет к родителям, поплелась покупать билет. Оказалось, что уехать в том направлении, которое она выбрала, можно только завтра. Пусть! Хоть через месяц, только бы подальше из этого ненавистного города, где все напоминает о нем. Как убить время? Желудок сам подсказал. И вот она сидит в какой-то привокзальной кафешке и разглядывает салат «по-гречески». Ковыряет вилкой кусочки феты и думает о маслинах. Конечно, маслины больше подходят к другому напитку, но Танюхе жутко захотелось водки. Чуть-чуть, для приведения мыслей в порядок. В горле обожгло, в груди потеплело, и в голове сразу стало больше пространства для мыслей. И вот они, миленькие, поперли. Напомнили о первом свидании с ним, о цветах и подарках, о страстных ночах и веселых праздниках, которые он так любил. Напомнили, как он называл ее своей последней лебединой песней…

Выйдя на улицу и глотнув свежего воздуха, она заметалась. Как будто что-то забыла. Что-то нужное… Но что? В квартиру возвращаться не хотелось, но Танюха уже ловила такси. Может, он еще не успел вернуться с работы? А если успел? Таксист нес какой-то бред о пробках, дебильных водителях, светофорах, ментах и косился на ее коленки. Но она почти ничего не слышала и не замечала. Просто за окном проносился такой знакомый город …

Перед подъездом стояла машина скорой помощи. Сплетницы-соседки как-то уважительно с ней поздоровались, и она не выдержала. Неслась по ступенькам на седьмой этаж, забыв о лифте. Дверь была открыта. В коридоре топтались какие-то люди, а в комнате за столом сидела толстая тетка в белом халате и что-то писала. На диване лежал он. Капельница… запах медикаментов… его голос:

- Танечка, ты меня простишь?
- Да, конечно… Я прощаю тебя… Что случилось?
- Сердечко пошаливает! – Тетка в белом халате оторвала свой взгляд от бумажек и внимательно стала изучать Танюху. Потом поправила очки и перевела взгляд на пол, где валялись порванные фотографии. – Вы – жена? Тогда слушайте. Больному нужен полный покой. В его возрасте уже давно пора подумать об отдыхе. Хотя бы, кратковременном. Вот рецепты. В них все написано. Сколько и когда. Причин для госпитализации не вижу, так что не все так страшно. Успокойтесь и… уберите в комнате. Через пару дней ваш муж будет, как огурчик!

Тетка сунула Танюхе рецепты, размонтировала капельницу, наорала на толпящихся в коридоре, и ушла, громко хлопнув дверью.

«Вот и приплыли… - думала Татьяна, разглядывая тело больного. – Простила… И никуда я завтра не уеду… И послезавтра… Пусть будет все как есть!» Она подошла к нему и поцеловала в лоб. Он открыл глаза и улыбнулся. «Тварь!» - подумала она и пошла за веником.