Искатель. избранник богов полная версия

ИСКАТЕЛЬ


Кто осмелится противоречить
собственной судьбе – познает ее гнев,
ибо нет ничего ужаснее, чем немилость судьбы.
Автор

ПРОЛОГ

Мой последний день на Сумеречной стороне Мира Снов был не так хорош, как я рассчитывал. Близость разлуки тяготила душу, вызывая непонятную тоску, тоску по несбывшимся мечтам о возвращении в Сильямур Эраис, жемчужную гавань на Солнечной стороне Мира Снов. Но с последнего моего визита на Солнечную сторону там очень многое изменилось, в частности сама жемчужная гавань, ушедшая на дно Безмолвного Океана во время Большого Смещения Земли.
Оиллон, мой проводник и старый друг, украдкой смахнул с ресниц слезу, свидетельствующую о том, что кто-то здесь будет горевать обо мне, ведь мое следующее посещение Сумеречной стороны возможно лишь через несколько лет, и долгих исканий на Лунной стороне Мира Снов.
Криллад, мой верный скакун, спасший мне жизнь в болотах Ночной Тени, понуро стоял рядом, понимая, что я ухожу в путешествие, из которого могу не вернуться. Так было с его прежним хозяином, Лордом Норсом, моим близким другом, подарившего мне своего любимца, отправляясь на верную смерть в пучинах Неизмеренного Моря.
  Сейт, единственная, кто хоть немного понимал меня, тихо улыбнулась, и пожелала мне легкой походки, по обычаю своего народа, Штавеххов. Кальтер и Нолло махнули своими плавниками, не в силах выразить свои чувства ясными мыслеобразами. Оэроны никогда нигде не бывали, кроме своей серебряной лагуны, но с помощью мыслесвязи могли побеседовать с любым жителем Сумеречной стороны. Но, будучи от природы высокоученными существами, они не умели выражать свои чувства, как это делали, например, Штавеххи.
Вот и все провожатые. Ни Лэймонн, ни Тассия так и не появились. Впрочем, это потому, что они до сих пор не могут простить мне того памятного дня, когда я не успел спасти их брата, Ранндиса, моего самого лучшего друга, дважды спасшего мне жизнь во время похода в Туман Безнадежья. Мне так и не удалось объяснить им, что я был в плену, и не мог оказаться там раньше…
Итак, время пришло. Мой поход на Лунную сторону должен увенчаться успехом… или возвращаться мне будет некуда, да и незачем. Попрощавшись с друзьями, я вступил на портал, ведущий на Лунную сторону. Вихрь золотистых струй окутал меня, ослепляя и даруя минутное забвение…


СНОВИДЕНИЕ ПЕРВОЕ. ВСТРЕЧА ДРУЗЕЙ


Почему первым местом, куда попадаешь после проникновения на Лунную сторону, всегда являются сумрачные равнины Чернотравной Степи? Или таково правило переноса?
 Когда я пришел в себя, то обнаружил, что лежу на спине посреди необозримых просторов травяного моря. Последний раз в этих краях я столкнулся со страшным степным хищником – пятиглавой волчицей. Если бы не мой Сребролист, лучший из клинков кузнеца Гоффорда, мое путешествие закончилось бы, так и не успев толком начаться.
Проведя ночь, завернувшись в плащ из шкуры той самой волчицы (а ночи здесь ужасно холодные, в противовес жарким душным дням), утром я выбрался на берега Ллонды, единственной реки на десятки лиг, где взялся за сооружение плота. К вечеру все было готово, и я отправился вниз по течению, туда, где возвышались башни Срединных городов: Навла, Чубудука, Эррахирра, Йалайма, Ногорда, и Дестории.


 Ближе всех располагался Навл, город Хрустальных колоколов. Самое диковинное зрелище во вселенной – это вечерний благовест в Навле. Я каждый раз с замиранием духа смотрю на их перезвон, внешне хрупких, и таких звонкоголосых. Но еще никогда ни один колокол Навла не разбивался, несмотря на всю их кажущуюся хрупкость. Согласно древнему пророчеству, Навл будет существовать, пока поют его колокола.
В Чубудуке, городе Зеленых мостовых, я был всего один раз, вскоре после окончания Долгой Распри Городов. Меня сильно удивили местные традиции, согласно которым идеальным покрытием для мостовых считается особый вид хрусталя, зеленоватый риилон. Кроме того, среди местного населения бытует мнение, что плащи носят только авантюристы, из-за чего у меня не единожды требовали подорожную, для удостоверения личности.
Эррахирр, самый крупный из Срединных городов, стоит на пересечении древнейшего Аскарского тракта с Великим Торным Путем. Его жители славятся своим умением изготавливать посуду, и еще виноделием. Город Винного Веселья – так зовут его жители остальных поселений.
В Йалайме, самом древнем городе на всем восточном просторе, до сих пор проживает одна из древнейших рас – гнодды. Внешне они почти ничем не отличаются от людей, разве что цвет кожи гораздо темнее (но не черный!), чем у европейца, да по шесть пальцев на руках и ногах. Но внутреннее строение у них совсем другое, например, у них отсутствует печень, а также желудок, его роль выполняет специальная кишка, способная растягиваться и сжиматься.
Ногорд, Город Нефритовых Башен, самый таинственный из всех городов, в которых мне довелось побывать. Признаюсь, за сорок дней проживания в нем, мне так и не удалось выяснить, каким образом были построены их знаменитые нефритовые башни, со стороны, выглядевшие так, будто просто проросли из земли. Стены их были цельными, словно каждую башню вытесали из невообразимого по размерам куска нефрита высотой в тридцать метров и диаметром метров восемь.
Зато в Дестории, раскинувшейся на самом берегу Срединного моря, нет никаких тайн. Лишь самое большое в мире зеркало, высотой пятнадцать метров, встроенное в стену ратуши еще во времена Великих Седых. Оно отражает лишь то, что реально соответствует истинности: это значит, что оно отражает лишь сновидцев, но ни одного здания, или предмета. По моему мнению, зрелище еще то!


На третий день плавания мимо меня проплыли берега, на которых раскинулся Навл Хрустальный. Я направлялся в Йалайм, поэтому не стал причаливать. Спустя сутки пронесся мимо Зеленый Чубудук, еще двое суток спустя – Веселый Эррахирр. Наконец, на седьмой день пути из-за поворота медленно показался Йалайм Древнейший.
Выбравшись на берег, я немедленно отправился в квартал Байланойде – место, где проживают последние представители расы гноддов. Там у меня имелся старинный друг, Эйфос Делайнос, чей род восходил к древней царской династии Йалайма, еще во времена величия гноддов, до прихода людских племен на просторы Срединной равнины.
Дом его прятался от назойливых глаз под личиной жалкой лачуги, притулившейся к стене высокого здания в конце узкого переулка Колючих Ягод, выходящего на улицу Белого Исполина. На условный стук незамедлительно открыл Тайлос, преданный слуга моего скрытного дружка. Увидев меня, он тут же расплылся в подобострастной улыбке:
- Господин Ярил! Сколько снов, сколько пробуждений вас не видел! Проходите, проходите скорее!
В гостиной, которая по размерам вдвое превышала размеры лачуги (старинный гноддский фокус, известный, кроме самих гноддов, лишь троим сновидцам, в том числе и мне), меня тепло встретил сам хозяин: Эйфос Делайнос, наследный принц империи Гноддихдании, некогда охватывающей все необозримые просторы Срединной равнины плюс южное побережье Хайальского Океана.
- Я боялся, что ты забыл дорогу в мое скромное жилище, - широкая улыбка на смуглом лице моего старого друга свидетельствовала, что он искренне рад моему визиту – гнодды так и не сумели перенять у людей обычай скрывать свои истинные чувства друг от друга, - последний раз ты почтил меня своим визитом вскоре после Трехлетней Засухи, много лет назад.
- Я путешествовал по Сумеречной стороне Мира Снов в поисках амулета Гарловиц, который способен восстановить баланс между тремя сторонами Мира Снов, - пояснил я, с удовольствием усаживаясь в мягкое гостевое кресло, - три года из них я провел в плену в заколдованной Ловушке Иллюзий.
- Той самой, где сгинул Лорд Эгинур, правитель Васстфанди? Как же тебе удалось выбраться оттуда? - удивился Эйфос.
- Мне помог случай. Раз в столетие Ловушка Иллюзий засыпает на несколько дней, и все пленники получают свободу. Так я и оказался на воле.
- Тебе удивительно везет! - восхитился Эйфос, - Только что же с амулетом? Ты нашел его?
- Нет, но я нашел указания, где его искать. Поэтому я и пришел к тебе.
- Ко мне? Но чем я могу помочь тебе?
- Твой прадед, Кайалос Делайнос по прозвищу Смельчак, умудрился в свое время похитить этот амулет у самого Князя Джарда Темного Мастера, повелителя Мертвых Иллюзий. Но он не рискнул использовать его, а просто спрятал, до поры. Теперь нам нужно найти этот тайник.
Старый гнодд долго молчал, тихо покачивая головой, то ли потрясенный отвагой своего предка, то ли недовольный его решением о сокрытии амулета. Наконец он поднял на меня свой взгляд и слабо улыбнулся.
- Ты, вероятно, хочешь, чтобы я завершил то дело, которое начал мой прадед, Ярил? Но как ты намереваешься искать схрон Кайалоса?
- Для этого мне и нужна твоя помощь, друг, - я ободряюще улыбнулся ему, - неужели ты забыл, что как всякий чистокровный гнодд, обладаешь способностью обратиться к памяти предков и выяснить, где твой прадед мог схоронить амулет?
Эйфос взглянул мне прямо в глаза и сказал:
- А ты не забыл, что мы также обладаем способностью скрывать свою память так, что даже наши потомки не могут проникнуть в эти запретные уголки?
- Все верно, дружище, - я фамильярно хлопнул его по плечу, отчего он слегка вздрогнул,- но зачем же в таком случае Кайалос оставил сообщение о том, что именно он спрятал этот амулет, если намеревался скрыть это даже от потомков?
Эйфос удивленно вскинул брови:
- Ты нашел его послание? Он сам известил мир о своем подвиге?
- Правильно будет сказать, что он оставил послание своим потомкам в виде зашифрованного письма на гноддском языке. Он носил его при себе, чтобы после смерти письмо попало по назначению. Но…
- Где ты нашел это послание?! - голос мой друга дрогнул от волнения.
- Думаю, ты сам уже догадался, - заметил я, подавая ему письмо,- он пал жертвой Ловушки Иллюзий, из которой мне удалось выбраться лишь по воле случая. Понимаешь теперь, почему его письмо так и не попало ни в руки потомков, ни в руки его врагов?
Эйфос медленно кивнул, в глазах его отражалась печаль, что проникла в его сердце. Он что-то хотел сказать, но, мельком глянув на стену, где висели фамильные портреты, смолчал, вместо того развернул листок и погрузился в чтение. Некоторое время мы сидели в полной тишине, даже Тайлос в соседней комнате ни одним звуком не нарушил наше молчание. Наконец Эйфос поднялся из кресла и заговорил:
- Теперь мне понятно, почему смерть моего прадеда окутана такой пеленой тайн. Я понял также, почему ты пришел именно ко мне, друг Ярил, - он посмотрел на меня и усмехнулся, - что ж, ты правильно сделал. Я постараюсь помочь тебе. Впрочем, как говорите вы, люди, утро вечера мудренее, верно? Отправляйся спать, друг мой, а утром я расскажу тебе все, что смогу узнать от предков. Тайлос уже приготовил твою комнату, я полагаю, - он обернулся к двери, откуда тут же выглянул верный слуга, - Тайлос, проводи нашего дорогого гостя в его спальню.
Я пожал протянутую мне руку, и отправился на боковую, благо в доме Эйфоса нет места лживым снам, только грезы имеют доступ сюда. Вдобавок я умею призывать в свои псевдосны будущее, пусть и весьма туманное, но и этого порою вполне достаточно. Улегшись поудобнее, я закрыл глаза.


СНОВИДЕНИЕ ВТОРОЕ. ПРЕДОСТЕРЕЖЕНИЕ


Меня окутал туман – верный признак того, что будущее уже рядом. В этих псевдоснах далеко не всегда можно отличить правду ото лжи, но, будучи весьма искушенным сновидцем, я умею отделять их друг от друга. Вот вдалеке показалась процессия старцев с длинными седыми бородами и пронзительно ясными взглядами, и все внутри меня затрепетало: я мгновенно понял, что удостоился чести лицезреть Великих Седых, пусть и в самой низшей форме воплощения и во время псевдосна, но и это было неслыханно!
Шедший первым остановился и взглянул мне прямо в глаза – как будто молния отразилась в его взоре, и беззвучный голос произнес: «Берегись Джарда Темного Мастера и его слуг, но более всего берегись тихой смерти в руках Риэ, апостола Хаоса. Риэ ищет тебя, как и Джард. Остерегайся темных провалов на своем пути, могильных склепов, и беззубой улыбки смерти…»
Голос стих, и что-то внутри меня словно оборвалось – из пелены тумана вышел, хищно ощеряясь, огромный бурый волк, Фарго, Третий Лик апостола Хаоса. Он шумно принюхался, красные глаза его зло сверкнули, и вспышкой молнии волк бросился на меня. Я рванул из ножен Сребролист, но волк исчез, не добежав всего нескольких шагов.
Прежде чем я успел перевести дух, туман вновь раздвинулся, и передо мной появился высокий блондин, в котором я в удивлении опознал своего погибшего друга, Лорда Норса. Он шел мне навстречу, ласково улыбаясь, но вдруг улыбка его превратилась в злую гримасу, а в руках возник Холодень, любимый ятаган Лорда. Холодень взметнулся вверх, грозя разрубить меня на две части, но в последний миг и это видение пропало с глаз.
Видение будущего все больше становилось похожим на обыкновенный кошмар, но в доме Эйфоса такого просто не могло происходить! Я оттер пот с лица, и внезапно понял, что это уже не псевдосон, а искаженная реальность, неведомо кем сотворенная на осколках моего сна. Впрочем, что я! Еще как ведомо: такое под силу очень немногим, например самим Великим Седым, вдруг с чего-то решившим мне подыграть. О таком я не слышал ни разу за все свои почти девятьсот лет скитаний по всем трем Измерениям Мира Снов!
Мои размышления прервали шаги. Подняв глаза, я узрел перед собой темную фигуру, словно отлитую из металла: вот и пожаловал сам Джард Темный Мастер, с которым однажды уже пересекался мой путь. Тогда он назвал меня своим врагом номер один, только немного было в этом чести – в случае плена меня удостоят привилегии перед смертью сжевать собственный язык в гарнире из моих же пальцев. Впрочем, сейчас он лишь молча посмотрел на меня, как-то странно усмехнулся, и растворился в тумане.
А искаженная реальность начала медленно таять, вытягивая меня назад, в привычный для меня окоем Лунной стороны Мира Снов. В самый последний момент я успел подумать, что это предостережение надо непременно запомнить, иначе, кто его знает, как повернутся события…


Пробуждение не принесло облегчения. Голова гудела, как пустой котел, в который неистово колотит обезумевший повар. Пройдя в гостиную, я застал там Эйфоса, который, похоже, так и не ложился спать. Подняв на меня усталый взгляд, старый гнодд, сделал попытку улыбнуться, но сумел лишь искривить губы, так, что это скорее сошло за гримасу сдерживаемой боли.
- Присаживайся, Ярил, - он указал мне на мое любимое гостевое кресло, - новости, которые я вызнал, следует выслушивать сидя.
Я послушно уселся в кресло, после чего с любопытством уставился на него. Тут же из-за спины появился услужливый Тайлос, подав мне Айвайлу, утренний напиток гноддов, бодрящий и повышающий тонус. Лишь после того, как я сделал первый, самый сладкий глоток напитка, Эйфос счел нужным начать разговор.
- Я прочел послание, - сказал он, - и сумел проникнуть в память Кайалоса. Не знаю, отчаяние или безумие руководило моим прадедом, когда он принимал это решение…впрочем, теперь это уже не имеет значения…
- Что ты узнал!? Где амулет!? - от волнения я на миг забыл о приличиях, заговорив в полный голос. Эйфос глянул на меня и в его взгляде вместо ожидаемого торжества я уловил сочувствие.
- Кайалос бросил его в Ледяную Пасть Скайма, трещину неизмеренной глубины на острове Хладных бурь, в Хайальском океане, - гнодд покачал головой, словно осуждая поступок предка, - никто никогда не проникал в нее, и неизвестно, есть ли у нее дно.
- В Ледяную Пасть Скайма? - у меня упало сердце при мысли о величайшем по своей мощи артефакте, сгинувшем где-то в глубинах земных недр. Эти глубины скрывали в себе моогов – невыразимых по своей сути чудовищ, которые грызли подземное пространство, оставляя за собой огромные гулкие коридоры, наполненные тихим шорохом ползающих и извивающихся громовых червей, способных с легкостью поглотить целый корабль.
Теперь мне стало понятно предостережение Великих Седых об опасности, исходящей от темных провалов у меня на пути. Понять бы еще, при чем тут могильные склепы и беззубая улыбка! Вспомнив о случившемся ночью, я немедленно поведал Эйфосу о своих видениях. В великом изумлении уставился на меня мой старый друг, узнав о том, что являлись ко мне сами Великие Седые, тысячи лет назад удалившиеся за круги Мира Снов и с тех пор почти не являвшие никаких знаков оставшимся здесь.
- Ты отмечен богами, друг мой, - торжественно заявил он, едва дождавшись конца повествования, - твои дела не остались незамеченными даже для Великих Седых. Значит, тебе суждено сыграть одну из самых важных ролей в судьбе Мира Снов. А я обещаю помочь тебе в этом невероятно сложном предприятии. Уверен, что ты сейчас ломаешь голову над тем, как проникнуть в Ледяную Пасть Скайма, я прав?
Я уныло кивнул. Признаться, в мою голову не приходило ничего путного. Разве что закупить побольше прочной бечевы, и рискнуть спустится туда прямо через тот пролом, в который Кайалос выбросил амулет.
- Я знаю другой путь в Подземный мир, более простой, но вряд ли менее опасный, поскольку расположен он довольно далеко от Ледяной Пасти Скайма, - заявил Эйфос. Я удивленно посмотрел на него.
- Другой путь? Поди, через все подземелья громовых червей и моогов? - с горечью спросил я. В глазах моего друга мелькнуло смущение.
- Почти что так. Но шансов проникнуть там все же немного больше, чем просто сунуться в Ледяную Пасть Скайма, и сгинуть там, - упрямо продолжил гнодд, - к тому же у меня там имеются друзья, которые могут проводить нас к нижнему концу Ледяной Пасти Скайма.
- Друзья? В подземном мире? - я недоверчиво посмотрел на Эйфоса, но тот даже не обратил на меня внимания, мечтательно уставившись в потолок.
- Мы называем их фаги. Они питаются теми объедками, что перепадают им из нашего мира. При этом они весьма дружелюбны и миролюбивы, если конечно не стараться их разозлить – в гневе они необузданны и бесстрашны. И они не боятся ни громовых червей, ни моогов. Громовые черви слишком велики, чтобы их могли заинтересовать костлявые тела фагов, а мооги сами боятся фагов, потому что фаги способны прогрызать в них целые ходы и норы. Живут фаги на высоком плато посреди обширной пещеры, а на самом краю его высится башня, которая доходит до сводов пещеры и даже частично выходит на поверхность. Я знаю, где вход в эту башню. Но стоит поспешить, поскольку через пару недель начнется традиционный в тех краях праздник Изменений, и вокруг башни будет сооружен специальный шатер, в который имеют доступ лишь высокопоставленные жители и именитые гости, а сам праздник будет длиться целый месяц – ровно сорок один день по местному календарю. Слишком долго, чтобы мы могли подождать до его окончания.
- Мы? Ты собираешься сопровождать меня? - я был удивлен, ведь последний раз мой друг выбирался из своего тайного жилища более ста лет назад, еще до Долгой Распри Городов, и тогда он покидал это убежище не по своей воле: мрачный палач Гаройс Пламенное око взялся доставить Эйфоса в столицу Тефрании, где за его голову была назначена огромная награда, еще во времена правления короля Двальса II Одноногого, ставшего таковым отчасти по вине моего друга. Мне удалось тогда вызволить его из подземелий под дворцом, всего за пару часов до приведения в исполнение приговора. Впрочем, сын Двальса, Габельс Хмурый, после смерти отца не отменил, но даже удвоил сумму награды.
- Во-первых, без меня тебе не отыскать входа в башню, во-вторых, вряд ли ты сумеешь договориться с фагами, ты ведь не знаешь их языка, ну а в-третьих, если уж мой прадед натворил этих дел, то кому же, как не мне исправлять его ошибку, - ответил мне Эйфос, - или ты настолько привык к вылазкам в одиночестве, что теперь и помыслить не можешь о том, чтобы принять чью-то помощь?
- Я с радостью приму твою помощь, дружище, просто вспомнил о той награде, которая назначена за твою голову. Стоит ли рисковать ею ради неизвестно чего, ведь шансов найти амулет очень немного? А что, если опять по нашему следу начнут гоняться охотники за головами?
- Это пустяки, - старый гнодд чуть заметно усмехнулся, - за свою долгую жизнь я много раз рисковал своей головой, да и тебя не назовешь новичком в таких делах. К тому же на нашей стороне сами боги! Мы пойдем быстро и скрытно, шпионы Габельса не успеют даже пронюхать о нашем походе, как мы будем уже около башни. А под землю за нами вряд ли сунутся, даже за вдвое большую сумму, это только мы с тобой такие безбашенные.
- Хорошо, - решил я, - мы выйдем завтра, а сегодня соберем все необходимое в дорогу, и обязательно надо прихватить веревку подлиннее, чую, что она нам ох как пригодится! Постой, а как мы выйдем из города незамеченными?
- Ты знаком уже со многими секретами нашего народа, Ярил, - улыбнулся Эйфос, - завтра я посвящу тебя еще в одну тайну: Сумеречного шага Гноддов. Мы пройдем через город, как сквозь густой туман, и не встретим ни одного сновидца! Вот увидишь!
- Скорее не увижу, как ты сам только что выразился, - рассмеялся я, обрадованный тем, что буду в этом страшном путешествии не одинок, совсем как в прежние времена, когда мы с Ранндисом колесили по просторам всех трех измерений Мира Снов. То были славные времена…
До самого вечера мы укладывали вещи, готовили провизию, и набрасывали вчерне план действий на случай непредвиденных ситуаций. Впрочем, как ни старайся, а непредвиденные ситуации остаются непредвиденными! Ближе к полуночи мы угомонились и разошлись по спальням – завтра нам предстоял ранний подъем и быстрый переход через город, а потом верхом вдоль старой Южной Путины до Черного оврага без долгих привалов, чтобы успеть укрыться в нем до наступления следующего утра. Ехать придется весь день и большую часть ночи, но до Черного оврага почти пятнадцать лиг! С этими мыслями я погрузился в давно привычные для меня псевдосны.


СНОВИДЕНИЕ ТРЕТЬЕ. ПРИНЦЕССА


Первое, что предстало моему взору, когда развеялся туман – бескрайняя равнина без единого деревца, сплошь поросшая низкорослой колючей травой из рода остроперов. Лишь на горизонте темнели невысокие холмы. Откуда-то сзади слышался топот копыт, судя по звуку, всадников было трое. Пока я оглядывался по сторонам, топот приблизился, и из-за моей спины на простор равнины вырвались три лошади с седоками. В одном из них я с некоторым удивлением узнал себя, вторым, без сомнения, был Эйфос. Третьим наездником оказалась девушка, если верить длинным, до пояса, волосам, так как лица я видеть не мог.
Все трое были одеты в походную одежду и неплохо вооружены: я узнал свой Сребролист, и Фрайдин, топор Эйфоса, на поясе девушки висел необычный кинжал с тремя лезвиями, а за спиной колчан с луком и стрелами. Приглядевшись, я понял, что и лук и стрелы изготовлены эльфами Двидомина. Эльфийка?! Но ведь эльфы Двидомина вот уже семьсот лет не покидают своих лесов, и никого не пускают на свои земли! Что бы это значило?
Я бывал в землях Двидомина в пору своей юности, когда врата Вечного Леса еще были открыты для всех желающих. С тех пор прошло более восьмисот лет, но воспоминания оставались такими же яркими, как в первые дни после посещения тех благословенных земель – такова эльфийская магия, дарующая покой и долгую память о себе всем, кто хоть одним глазом узрел дивные красоты Двидомина. И вот, спустя столько лет появляется эльфийская лучница, причем, если доверять этому псевдосну, наши пути должны совпасть. Есть о чем задуматься!
Стоило трем всадникам скрыться из виду, как за моей спиной снова послышался топот, точнее грохот копыт, и вслед за необычной троицей промчался целый кавалерийский эскадрон, возглавляемый странно знакомым наездником. Всмотревшись, я понял, что это действительно старый знакомый – Гаройс Пламенное око, прозванный так за налитый кровью левый глаз, словно объятый пламенем. Некогда один из самых отчаянных смельчаков Тефрании бросил ему вызов, вступив с ним в кулачный бой, в котором тот слыл непревзойденным мастером. Парень погиб, но успел-таки попортить красоту Гаройса, оставив ему на память незаживающий след.
Более ста лет назад он уже гонялся за нами, когда я в последний момент вытащил Эйфоса из темницы Двальсграда, а по всем дорогам караулили охотники за головами. Но его усилия не увенчались тогда успехом. Видимо на этот раз он надеется взять реванш за прошлую неудачу. Впрочем, что-то подсказывало мне, что все гораздо сложнее, и нам предстоит узнать много нового в ближайшее время.
Едва вражеский эскадрон скрылся в туче поднимаемой им пыли, как за моей спиной раздался глухой рык, полный неистовой злобы, и вслед за всадниками бесшумно промчался бурый волк. Я похолодел, опознав в нем Фарго. Он на миг замер, принюхался, и с новым ужасающим рыком умчался туда же, куда и все остальные.
Никогда прежде не удостаивался я внимания со стороны Риэ, апостола Хаоса, несмотря на то, что порою мои старания этого заслуживали. Но, похоже, на этот раз игра пошла по-крупному. Значит, я на верном пути. Теперь само существование Мира Снов становится под угрозу, если мы не отыщем амулет.
Волосы на моей голове встали дыбом, я почувствовал за спиной невыразимый ужас, облегающий тело подобно мокрой простыне. Медленно, очень медленно мимо меня проследовал призрачный рыцарь в полном доспехе с горящим шлемом на голове: легендарный Проклятый Паладин вышел на охоту за нашими головами – это значит, что Джард Темный Мастер тоже вступил в игру.
Мир Снов стремительно сходил с ума: эльфийская девушка путешествовала в компании гнодда и человека, а все силы Тьмы вышли на охоту за этой странной троицей. Куда заведет нас эта сумасшедшая игра, я даже не мог представить. Пока я силился разобраться во всем происходящем, густой туман снова окутал меня, погружая в краткое забытье, сулящее пробуждение…


Когда я поднялся, Эйфос был уже на ногах, несмотря на то, что часы показывали лишь половину седьмого утра, а спать мы легли далеко за полночь. Но удивляться тут нечему: краткий сон был еще одной особенностью гноддов. Поэтому когда я присоединился к нему в гостиной, он уже был готов к путешествию. Взвалив на плечи вещевые мешки с припасами, мы покинули гостеприимные стены жилища Эйфоса.
Немного погодя мы быстро шагали по улицам Йалайма, незримые для остальных сновидцев. Сумеречный шаг Гноддов оказался весьма полезным приобретением: всего за час мы пересекли город, и вышли через Южные врата. На ближайшем конюшенном дворе я приобрел двух коней: золотисто-рыжего Зорева для своего друга, и иссиня-черного Нахрапа для себя, точь-в-точь как в сегодняшнем псевдосне. Впрочем, выбора у меня и не было – других коней в конюшне не нашлось.
После небольшой остановки, во время которой мы наскоро перекусили, наши скакуны понесли нас в сторону Черного оврага, к границе с Тефранией, на территории которой располагалась искомая башня. Следовало спешить, ведь у нас оставалось всего тринадцать дней до начала празднеств, а путь предстоял неблизкий. Поколебавшись, я все же рассказал Эйфосу содержание очередного псевдосна.
- Эльфийка, говоришь? - по лицу гнодда я понял, что он удивлен не меньше меня, - выходит, все серьезнее, чем мы думали. Если эльфы снова выходят из своего убежища, значит, близится гроза. И, судя по всему, мы окажемся в эпицентре этой грозы.
Наследный принц Гноддихдании негромко рассмеялся, подставляя свое лицо встречному ветру, затем добавил:
- Именно такое приключение я ждал всю свою жизнь, чтобы на склоне лет обрести смысл существования.
Дальше мы ехали молча: я – раздумывая над словами старого друга, он же – просто наслаждаясь верховой поездкой после стольких лет вынужденного затворничества. Свежий ветер кружил нам головы сладостными ароматами весны, которая пришла на эти земли всего полмесяца назад.
Внезапно тишину нарушил резкий крик ворона, вылетевшего откуда-то из рассветного тумана. Ему ответил мягкий шелестящий свист тоненькой стрелы, внезапно примчавшейся вслед за ним, и сразившей его наповал. Мы с Эйфосом переглянулись, а навстречу нам, из густого подлеска йалаймской рощи вынесся легконогий скакун с прекрасной наездницей в седле.
Она была необыкновенно красива, как может быть красива лишь эльфийская дева благородных кровей. Ни в одном языке не хватит слов, чтобы описать ее: безупречный разлет бровей, огромные изумрудно-зеленые глаза, точеный правильный нос, высокий ровный лоб, совершенной формы губы, слегка вытянутый округлый подбородок, и маленькие уши, заостренные у верхнего края. Прибавьте к этому золотистого цвета развевающиеся волосы до пояса, великолепно сложенную фигуру, и ясное, одухотворенное лицо – и вы получите лишь отдаленное представление о том зрелище, которое предстало перед моими глазами в то утро.
Я встречал на своем пути немало эльфов, я даже провел несколько недель в Двидомине, Обители эльфов, но такой красоты доселе еще не встречал. Она могла принадлежать только к одному эльфийскому роду – Акиафейну, роду эльфийских владык. Так я встретился с принцессой Элиафиной, младшей дочерью Фейалара, владыки эльфов Двидомина.
Всего через десяток секунд (мне мнилось, что прошла целая минута), она подъехала к нам и грациозно поклонилась по обычаям эльфов. Мы неуклюже (как мне показалось), поклонились в ответ, не в силах произнести ни звука – настолько нас поразила ее неземная красота.
- Ты, Ярил по прозвищу Искатель, странник трех Измерений? – обратилась она ко мне по-эльфийски.
Голос ее был удивительно мелодичным и звонким одновременно. Я молча кивнул и во все глаза уставился на нее, ожидая продолжения.
- Я Элиафина, дочь владыки эльфов Двидомина. Я послана к тебе Советом эльфов, чтобы ты помог нам остановить невиданную агрессию со стороны угханских болотных гоблинов. Они покинули свои болота и теперь штурмуют наши северные укрепления. Ведет их Борлуг, вассал Джарда Темного Мастера. Я прошу тебя о помощи.
Она молитвенно сложила руки перед собой, в ее очаровательных глазах я заметил блеск слез. Сердце мое дрогнуло, но я не позволил ему взять верх.
- Мы направляемся на поиски амулета Гарловиц – единственного артефакта, способного восстановить баланс в Мире Снов, - ответил ей Эйфос, пока я боролся с собой, - если мы найдем его – гоблины перестанут быть проблемой, как и сам Джард Темный Мастер. А если нет – никто не сможет помочь вам, даже мы, - он опустил голову, не желая встречаться взглядом с эльфийской принцессой.
- Гарловиц? Но ведь никто не знает, где ныне находится этот легендарный амулет? – в сомнении проговорила Элиафина.
- Мы знаем, - я заставил себя посмотреть девушке прямо в глаза, - у этого мира только один шанс, мы не можем его упустить. Все силы Тьмы уже вышли на охоту за нашими головами. Наше спасение – в скорости.
- Мы не сможем долго сдерживать эти орды, - несчастным голосом сообщила она, - сколько времени займут поиски?
Мы переглянулись. Скрывать правду не имело смысла.
- В самом лучшем случае, по меньшей мере – две недели, - ответил ей Эйфос.
Ответ девушки не заставил себя долго ждать.
- Я еду с вами, - Элиафина тряхнула головой, отчего ее роскошные волосы рассыпались по плечам чистым золотом.
- Это очень опасное предприятие, - я попытался отговорить девушку, несмотря на то, что наши судьбы уже были предопределены.
- Раз уж весь мир катится в пропасть хаоса, то какой смысл дорожить жизнью перед лицом надвигающейся гибели? – спросила принцесса, и я не нашел, что ей возразить. Впрочем, втайне я был даже рад тому, что во время путешествия в недра земли нас будет сопровождать самая прекрасная девушка на всей Лунной стороне Мира Снов.
Подстегнув коней, мы вихрем пронеслись по унылой суффасской равнине, и через два часа после полуночи добрались до Черного оврага, где и остановились на ночлег. Первая смена дежурства досталась Эйфосу, а я прилег и закрыл глаза.


СНОВИДЕНИЕ ЧЕТВЕРТОЕ. ПЕРВЫЕ УГРОЗЫ


На этот раз мне приснился кошмар. Я висел в мрачном, задымленном подземелье, подвешенный за кисти рук к потолку. Вокруг стоял смрад, от которого выворачивало наизнанку. С явным трудом приподняв голову, я обнаружил, что в паре метров от меня в таком же положении висит мой друг Эйфос. Где-то в дыму слышались гортанные голоса болотных гоблинов, которые время от времени перекрывались ревом какого-то монстра.
Откуда-то сзади послышались мерные, тяжело звучащие шаги, словно шагающий был облачен в доспех. Я узнал их. Когда-то я уже слышал эту громыхающую тяжкую поступь – так ходит только Джард Темный Мастер, повелитель Мертвых Иллюзий, последний Властитель бессветных равнин Опаловых Земель, Трижды Мертвый, однажды уже пытавшийся свести все три Измерения Мира Снов в одно целое, чтобы править везде и всюду. Тогда в его планы вкралась маленькая ошибка, совсем небольшая: на его пути оказался мой лучший друг Ранндис. И Джард совершил самую большую глупость в своей карьере – он приказал убить его.
Я был тогда очень далеко оттуда: в плену у Ловушки Иллюзий. И смерть друга до сих пор лежит тяжелым грузом на моем сердце. Но Мастер Джард пожалел о своем поспешном решении: все его планы рухнули, когда в игру вступил я. Я не великий герой, и не супермен, но среди сновидцев мало кто может потягаться со мной в умении перекраивать события на свой лад. В той схватке победа осталась за мной и моими друзьями, а Джард Темный Мастер лишился своего самого верного вассала, своей правой руки, злого архимага Гумроса.
Впрочем, можно сказать, что столкновение закончилось вничью: слишком многое так и не удалось вернуть в изначальное состояние, а Сильямур Эраис, моя жемчужная гавань на Солнечной стороне Мира Снов ушла на дно Безмолвного Океана. В результате я добился лишь того, что мастер Джард записал меня в самое начало своего списка злейших врагов. Никаких почестей за спасение Мира я не получил, да что там – даже о самой угрозе знали лишь несколько человек, в основном мои друзья, помогавшие мне в том предприятии…
Шаги приблизились, и вскоре безжалостный властитель уже стоял напротив меня, торжествуя при виде плененного недруга. Некоторое время он молчал, зловеще улыбаясь, словно готовя какую-нибудь подлость. Я смотрел, не мигая, прямо ему в глаза; наконец он не выдержал моего взгляда, и отвернулся.
- Я ждал того мига, когда смогу поприветствовать тебя в своих апартаментах, – заявил он, злобно ощеряясь, - знаешь, это мое любимое помещение во дворце – здесь всегда узнаешь столько нового и поучительного, - он издевательски расхохотался.
Я не ответил ему, пытаясь разобраться: сон это, или искаженная реальность? Насколько далеко простирается тайное могущество Джарда? Мучительная боль наводила на мысль о втором варианте, но тут меня словно осенило: а не может ли это быть просто гипновнушением? Словно прочитав мои мысли, Темный Мастер ухмыльнулся.
- Позволь мне познакомить тебя кое с кем, - заявил он, отступая в сторону. Откуда-то из-за его спины показалась темная фигура в плаще с капюшоном, закрывающим лицо от света. Я похолодел, сразу же узнав Ифрасо, Первый Лик апостола Хаоса. Выходит, наши враги объединились? Это грозило нам непредсказуемыми последствиями.
- Прими мои поздравления, Искатель, - проскрежетал жуткий, нечеловеческий голос, - тебе так-таки удалось навлечь на себя гнев всех сил Тьмы. Ты долго испытывал мое терпение, вмешиваясь в дела, которые тебя не касались, но на этот раз ты зашел слишком далеко. И должен быть наказан.
- Но прежде чем умереть, ты успеешь насладиться гибелью своего друга и… - тут Джард Темный Мастер сделал эффектную паузу, - страданиями своей милой подружки! – он взмахнул рукой и слева, из густого дыма показались несколько гоблинов, ведущих связанную принцессу Элиафину.
- Нет! – я резко дернулся, пытаясь вырваться из своих пут, но в этот момент меня встряхнули сильные руки гнодда, и я проснулся.


Все-таки это был только сон! Вернее дистанционное гипновнушение, направленное моими врагами с тем, чтобы запугать меня и лишить уверенности. Одно только было ясно – апостол Хаоса Риэ и Джард Темный Мастер играют теперь на одной стороне. Обычно они соперничают между собой за право старшинства над остальными существами Тьмы. Но нынешняя ситуация является решающей для определения судьбы всего Мира Снов, поэтому наши враги поспешили заключить союз, призванный повернуть исход событий в их сторону.
Не бывать этому, пока я жив! Внутри меня все закипело, я с трудом сдержался, чтобы не выкрикнуть это вслух. Опомнившись, я слегка очумело огляделся по сторонам, обнаружил неподалеку крепко спящую девушку, укутанную в прихваченный из убежища гнодда плед, затем запоздало обнаружил над собой встревоженное лицо Эйфоса.
- Кошмар приснился? - озабоченно поинтересовался он.
- Кое-что похуже, - я с трудом сел, потряс головой для скорейшего приведения себя в норму, после чего все же продолжил:
- Наши враги не теряют времени: Джард Темный Мастер и апостол Хаоса Риэ, похоже, заключили союз. Они сумели добраться до меня с помощью дистанционного гипновнушения, с тем, чтобы выбить меня из колеи видением смоделированного ими будущего. Знаешь, это не слишком приятно.
- Охотно верю, хотя сам пока не удостаивался подобной чести, - губы моего друга искривились в иронической улыбке, - все-таки «быть Избранным – не привилегия, а приговор». Так говорил мой отец.
- Он знал, о чем говорит… никому до него не удавалось прищемить хвост самому апостолу Хаоса Риэ! – с уважением произнес я.
- До тебя никому также не удавалось столь серьезно повредить Джарду Темному Мастеру, мой друг, - усмехнулся Эйфос, - так что, на твоем месте, я бы особо не скромничал.
- Ладно, - я тихо рассмеялся, - буду потихоньку учиться спесивости, раз уж ты настаиваешь.
- Только не увлекайся, хорошо, - он легонько хлопнул меня по плечу, отошел к своему расстеленному на земле плащу, улегся и моментально заснул. Наступил мой черед караулить.


Элиафина проснулась за час до восхода солнца, когда золотисто-розовые полосы света окрасили небо, возвещая о наступлении нового дня. Поднявшись, она первым делом умылась, благо по дну Черного оврага бежал небольшой ручеек, после чего подошла и уселась рядом со мной. Это немного выбило меня из колеи размышлений, поскольку я не ожидал, что внимание юной принцессы обратится на мою персону. Впрочем, вопрос ее был вполне логичным:
- Вчера ты обещал рассказать мне, куда мы направляемся, Искатель, помнишь? - в ее голосе слышалось легкое нетерпение, словно она стремилась выпытать о том, какой подарок готовится ей на день рождения. К слову, эльфы никогда не празднуют свои дни рождения (тем более что год пролетает для них примерно так же незаметно, как для людей, скажем, месяц) и правильно делают – каждый год подсчитывать, сколько же тебе исполнилось лет: пять тысяч семьсот тридцать три или пять тысяч семьсот тридцать четыре – бессмысленная, на мой взгляд, трата времени.
- Если в общих чертах – мы направляемся в Подземный мир, потому что где-то там и находится Гарловиц, попавший туда через Ледяную Пасть Скайма, - ответил я с непередаваемой иронией.
- В Подземный мир?! - ее изумлению не было предела,- как же амулет оказался в тех гиблых краях?
- Это долгая история, - заметил я, поглядывая на спящего гнодда, - если вкратце: прадед моего друга (тут я указал на Эйфоса) похитил его у самого Джарда Темного Мастера еще во времена Тысячелетней Распри, где-то пять тысяч лет назад. Но он почему-то не воспользовался им для восстановления баланса (возможно, ему помешали это сделать), а просто выбросил его в Ледяную Пасть Скайма.
- Понятно, - в ее голосе появились металлические нотки, - значит, ты теперь исправляешь глупость, совершенную каким-то сумасшедшим гноддом?
- А я-то уже начал забывать о врожденной эльфийской надменности по отношению ко всем, кто не принадлежит к их расе, - злость, проявившаяся в моем голосе, удивила меня самого, - во-первых, дражайшая принцесса, тот самый гнодд дважды спас Мир Снов от неминуемой гибели, а это явно свидетельствует о его уме, как ты считаешь? А во-вторых, кто знает, какая причина заставила его поступить подобным образом? Может быть, у него просто не оставалось выбора? - к концу тирады я уже остыл, и продолжать пикировку мне расхотелось.
Некоторое время мы сидели молча: я – немного сожалея о своей резкости в разговоре с девушкой, в сущности, не виноватой в том, что такова система воспитания в эльфийском обществе, Элиафина же просто глядела куда-то вдаль, словно ничего не произошло, но в уголках ее глаз притаились две слезинки. Когда же я, было, собрался с духом, чтобы попросить у нее прощения, она неожиданно повернулась ко мне и сказала, смущенно улыбнувшись, и зардевшись:
- Ты прости меня, Искатель, за то, что я так неуважительно отозвалась о предке твоего друга гнодда. Я в первый раз покинула пределы Вечного Леса, и еще не научилась правильно вести себя вне эльфийской общины, - ее лицо выражало искреннее сожаление, и показалось мне еще прекраснее, чем прежде.
- Ты тоже прости меня за то, что так ополчился на тебя, мне следовало быть с тобой помягче, - я примирительно улыбнулся девушке, смутившейся еще больше.
- Ты поступил правильно, - возразила она, разглядывая свои сапожки, - я, в самом деле, допустила бестактность, но все равно спасибо за добрые слова, Искатель.
- Ты можешь называть меня Ярил, если хочешь, - предложил я.
- Хорошо, я так и сделаю, - она посмотрела мне в глаза и улыбнулась, - это значит «солнцеподобный», ты знаешь?
- Знаю, я хорошо знаком с эльфийскими наречиями. Так меня нарекли эльфы Эрраситайна, на Солнечной стороне Мира Снов.
- Там правит Аниэлар, дядя моего отца, - негромко проговорила она, словно про себя, затем встрепенулась, - ты встречался с ним?
- Один раз. После победы над фестальскими мороками он принимал в своем дворце тех, кто помогал ему в этом непростом деле. В их числе был и я.
- Это было почти семьсот лет назад, - задумчиво проговорила она, - еще до моего рождения.
Она хотела добавить еще что-то, но в этот момент проснулся Эйфос, а из-за горизонта показалась солнечная макушка. Сразу стало гораздо теплее и заметно громче: пробудившийся гнодд первым делом пошел кормить наших коней, вызвав в их среде заметное оживление.
Потом мы наскоро перекусили припасами, взнуздали скакунов, и понеслись дальше, к переправе через Ллонду, в это время года разливающейся на пол лиги в ширину, поэтому пересечь ее можно было лишь в одном месте: через Старый Гноддский мост, построенный еще во времена величия и могущества Гноддихдании.
Там нас ждал весьма неприятный сюрприз.


СНОВИДЕНИЕ ПЯТОЕ. ФАРГО


Мост оказался разрушен, судя по всему, подмыло средние опоры, не выдержавшие тяжести лет и напора реки. Остались лишь два крайних пролета по обеим сторонам разбушевавшегося потока. Мы с Эйфосом переглянулись, и у обоих мелькнула, я думаю, одна и та же мысль: эта неприятность почти наверняка связана с происками наших могущественных врагов, а значит, им уже известно, по крайней мере, общее направление нашего путешествия. Но вслух я сказал только:
- Вот невезение! Придется искать место поуже и переплавляться верхом.
- Ты думаешь, это случайность, Ярил? - Элиафина пристально посмотрела на меня, словно ожидала каких-то откровений.
Я молча пожал плечами, не желая развивать эту тему, но юной принцессе этого показалось недостаточно, и она продолжила:
- Кому из ваших врагов под силу не только опередить вас, но и предугадать ваши действия, Искатель?
- Только одному, - ответил вместо меня гнодд, - апостолу Хаоса Риэ, Трехликому Владыке Смерти, Воскрешенному…
Его слова прервало глухое рычание за нашими спинами. Я в одно мгновение соскочил с коня и развернулся лицом к неведомой опасности. Моему взгляду предстал темный силуэт огромного бурого волка, приготовившегося к прыжку. Фарго, Третий Лик Хаоса, все-таки выследил нас.
Прежде чем я успел пошевелиться, раздался тоненький звук спускаемой тетивы, и мимо меня в направлении зверя, с характерным свистящим напевом, умчалась эльфийская стрела. Но Фарго был готов к такому повороту событий, и легко отскочил в сторону, избежав неминуемой смерти от серебряного наконечника стрелы.
Дальше все развивалось с непостижимой быстротой: волк кинулся ко мне, но тут же отскочил назад, едва не напоровшись на мой Сребролист; у самых моих ушей свистнула еще одна стрела, лишь чудом не пригвоздив к земле правую лапу Фарго; Эйфос тоже в одно мгновение спешился, и выхватил из-за пояса сразу два кинжала, готовясь метнуть их во врага.
Зверь оглушительно рявкнул, и одним прыжком взметнулся вверх, нависнув надо мной своим немалым телом. В последний миг я вытолкнул навстречу ему свой зачарованный клинок, и волк всем весом напоролся на него, сбив меня с ног. А когда общими усилиями мне удалось выбраться из-под неподвижной туши зверя, я с некоторым удивлением обнаружил в его левом глазу эльфийскую стрелу, а в пасти – кинжал Эйфоса.
Я благодарно улыбнулся им обоим, после чего неторопливо вытер Сребролист о шкуру поверженного чудовища. Лишь после этого я счел нужным прокомментировать случившееся – в обычной для меня иронической манере:
- Кажется, наша первая схватка с врагом окончилась весьма удачно, что скажете?
Гнодд с облегчением рассмеялся, а Элиафина с восхищением взглянула мне в глаза и произнесла следующее:
- Я много раз слышала о твоем беспримерном героизме, Ярил, но даже не предполагала, что в тебе таится столько силы и мужества. Сразиться один на один с Фарго, и остаться в живых – это великий подвиг!
- А что, в землях Двидомина поют песни о моих деяниях? – шутливо вопросил я, стараясь не показать свое изумление ее словами.
- А как же! «Песнь о пятиглавой волчице», «Сказание о спасении от гнева Хаоса», «Песнь во славу Искателя», да много чего еще… - совершенно серьезно ответила девушка, заставив меня задуматься.
Спешно собрав ее стрелы, и вернув кинжал Эйфосу, я поторопил своих товарищей прочь, подальше от места боя. Спустившись на пару лиг ниже по течению, мы добрались до старого брода, который в это время года обычно затопляется вышедшей из берегов рекой. К своему удивлению, я обнаружил в том же месте небольшой паром, словно специально построенный для нужд путников.
Не тратя время на выяснение причин возникновения в этих местах паромной переправы, мы поскорее погрузились и отчалили. Несмотря на все наши опасения, паром благополучно доставил нас к другому берегу, где мы немедля оседлали коней и тронулись дальше. Когда мы отъехали на пол лиги, удивленный возглас гнодда заставил меня обернуться назад, и обнаружить, что никакого парома на берегу реки не наблюдается.
Некоторое время мы молча смотрели туда, где всего десяток минут назад покачивалось плавсредство, доставившее нас на этот берег. Наконец Эйфос оторвался от созерцания быстротекучих вод и неожиданно произнес:
- Иметь среди союзников Великих Седых – это что-то.
- Думаешь, это они? - я внимательно посмотрел на него, ожидая увидеть в его глазах насмешку.
Против обыкновения мой старый друг был на редкость серьезен. Обратив свой взгляд в небо, он уверенно кивнул.
- Разве Великие Седые вмешиваются в естественный ход событий? – удивленно поинтересовалась у меня озадаченная принцесса.
- В естественный – нет, - ответил ей Эйфос, мрачно усмехаясь, - только в неестественный.
- Если это шутка, то где смеяться? – парировала его насмешку девушка.
После этого мы снова поспешили вперед, стремясь до наступления ночи достигнуть рощи Алого Лавра, до которой было целых восемь лиг через довольно сильно пересеченную местность. Мы успели туда вовремя.


Звон стали мы услышали еще издали. К тому времени, когда мы подъехали поближе, нам уже было ясно, что идущее на опушке рощи сражение принимает вид бойни, где с одной стороны – сорок отлично обученных солдат Тефранийского легиона Смерти, а с другой – малочисленный конный отряд наемников с отличиями батальона «меченых». Не раздумывая над разумностью своего поступка, я громко выкрикнул боевой клич «меченных» и ударил в тыл нападавшим.
Прежде чем те опомнились, и поворотились в нашу сторону, я услышал пронзительно-звонкий напев тетивы, и сразу два подряд легионера рухнули наземь, пронзенные меткой рукой Элиафины. Следом в ряды тефранийцев врезался Нахрап, и капитан легионеров, оказавшийся на его пути, захрипев, упал под ноги моему скакуну. Через секунду справа от меня раздался вопль боли, и я обнаружил, что мой друг тоже решил принять участие в заварушке.
Опомнившиеся солдаты попытались, было перестроиться, но в этот момент восприявшие духом наемники навалились на них с другой стороны. Свалив наземь шестого противника, я внезапно обнаружил, что драться мне больше не с кем: десяток оставшихся в живых легионеров трусливо бежал с поля боя, унося с собой свой изрядно потрепанный черно-зеленый стяг. Из наемников уверенно держались в седле лишь пятеро, еще человек восемь просто истекали кровью, а на земле распростерлись тела почти дюжины их товарищей и нескольких лошадей.
Пересчитав трупы поверженных врагов, я почти не удивился тому, что у дюжины торчало из глазницы по эльфийской стреле – умение эльфов стрелять, практически, не целясь, было мне хорошо известно. Еще пятеро лежало с разрубленными головами – мощь топора гнодда превосходила крепость стальных шлемов легиона.
Один из наемников, долговязый усач с нашивками сержанта, подъехал поближе, и отдал мне честь по тефранийскому уставу, приложив кулак правой руки к груди напротив сердца.
- Савелис Дерножа, сержант батальона «меченых», вернее сказать, был им всего десять дней назад, - бодро отрапортовал он, - теперь ввиду вспыхнувшего в столице гвардейского бунта, наш батальон объявлен вне закона, и подлежит полному уничтожению.
Мы с Эйфосом переглянулись. Дело принимало весьма интересный оборот. Если в столице Тефрании царят беспорядки, значит, у нас есть шанс прорваться к башне незамеченными.
- С чего все началось? – заинтересовался я, но в этот момент из группы раненых наемников раздался громкий возглас удивления. Вперед протолкнулся невысокий светлоглазый боец, в котором я с изумлением признал Демента из Кворни, старого боевого товарища, не раз приходившего мне на помощь во времена моей службы в рядах «меченых».
- Клянусь чернозадыми демонами Цхорна, это же Данедин! – заорал он во всю мощь своих легких, затем уже тише добавил, - или мне следует звать тебя сэром Данедином, Искатель?
- Ныне я предпочитаю имя Ярил, - ответил я ему, улыбаясь.
- Вот как? Не знал, что ты так популярен у эльфов, - он только сейчас заметил присутствие Элиафины, и не замедлил выразить ей свое восхищение, чем привел юную принцессу в крайнее смущение. Я запоздало обратил внимание на его раны, и извлек из потайного кармана бальзам Рушхи – самое радикальное средство от любых ранений, кроме самых смертельных.
- Держи, дружище, да не забудь поделиться с товарищами, - я бросил ему бутылочку с бальзамом, а в ответ на его вопросительный взгляд, добавил, - не стесняйся, у меня есть еще одна.
После этих слов к Дементу потянулись его боевые друзья, а он в первую очередь оделил всех тяжелораненых, и лишь потом позволил себе потратить часть бальзама на собственные раны. Когда с зализыванием ран было покончено, я вновь обратился за разъяснениями по поводу бунта.
- Хальс, сын Габельса Хмурого, несмотря на свою молодость и неопытность в государственных делах, решил, что его отцу пора на заслуженный отдых, - сообщил мне Демент, после того как мы устроились у большого костра, над которым повесили поджариваться тушу кабана, забитого наемниками этим утром, - он привлек на свою сторону два гвардейских конных полка, расквартированных в столице, легион Красноголовых, и наш конный батальон, оказавшийся поблизости от Двальсграда.
- Но кто-то из окружения принца предал его, и выдал планы переворота королю за четверо суток до выступления, - угрюмо продолжил Савелис, гневно покачивая своими длинными усами, - этого времени хватило, чтобы подвести к столице три отборных легиона и пять полков конницы, - он смачно сплюнул, выражая свое презрение к предателю.
- Улицы столицы были залиты кровью, - заметил кто-то из наемников, отрываясь от еды, - от гвардейских полков остались одни воспоминания, легионеры Красноголовых тоже большей частью полегли в черте города. Немногим из наших удалось вырваться из этой бойни, почти все они здесь.
- Говорили, что принцу тоже удалось выбраться из этого ада, - напомнил о себе Демент, негромко вздохнув, - в остальном же вести весьма неутешительные. Вон, Эйвард утверждает, что голова Лирдса, нашего капитана, выставлена над восточными воротами Двальсграда.
- Я сам ее видел! - с горячностью юности заявил один из наемников, на вид самый молодой из них, - И я одним из последних покинул пределы столицы, уже после того, как ворота заблокировали. Перескочил через стену возле конюшен, благо с внешней стороны навалена куча всякой дряни, да и не так высоко, как у самых ворот…
- Ладно, - прервал я его излияния, - подробности опустим. Ну и что вы теперь намерены делать?
- А что нам остается? - ответил за всех Демент, как оказалось, успевший за эти годы выслужиться до лейтенанта, - северная граница Тефрании под боком – туда и направимся. Найдем свое место в жизни, не беспокойся.
Его слова вызвали среди наемников негромкие смешки, свидетельствовавшие о неизбывном оптимизме этих «пасынков жизни», как они себя называли. Ночь сгустилась, и мы с готовностью отдались во власть сна, оставив на карауле одного из молодых наемников, еще не пришедшего в себя после недавней «разминки», и вызвавшегося бодрствовать всю ночь – все лучше, чем изводить себя кошмарами. Мне, во всяком случае, кошмары уже не грозили, поэтому я смело закрыл глаза, и погрузился в псевдосон.

 
СНОВИДЕНИЕ ШЕСТОЕ. НОВАЯ КОМАНДА


Окутавший все и вся туман не спешил рассеиваться, словно не желая снова приоткрывать передо мной завесу, укрывшую от меня видение будущего. Впрочем, это продлилось недолго, и вскоре моим глазам предстал мрачный силуэт полуразрушенной башни, накренившейся на одну сторону, и, казалось, грозящей рухнуть в любую минуту. Спустя некоторое время я сумел опознать местность и башню заодно: Зуб Дракона, одна из самых древних башен в истории Лунной стороны Мира Снов.
Говорят, ее построили гаэды – предки нынешних гноддов, во времена Великих Седых, тогда еще не богов, а всего лишь достославных мудрецов, позднее открывших три Великих закона Сущности, и под влиянием этого знания перешедших на новый, почти недосягаемый уровень могущества. Тогда на просторах Восточной равнины обитало всего два народа: гаэды, и эльфы, только-только перебравшиеся сюда с Сумеречной стороны Мира Снов.
До этого я не имел никакого представления о том, что основание башни располагается на приличном расстоянии от поверхности земли, но, по словам гнодда, именно через нее можно проникнуть в Подземный мир, прямо в гостеприимные объятия фагов, обитающих у ее подножия.
Неясное движение заставило меня приглядеться к теням, собравшимся у дальнего края башни и как по мановению руки, картинка видения приблизилась, показав мне сумрачные фигуры, укрывшиеся в полумраке полуразрушенной боковой пристройки, почти невидимые издали. Несомненно, это были головорезы Гаройса Пламенное Око, и он сам был где-то поблизости.
Стоило мне только подумать о нем, как картинка тут же переместилась, показав мне группу деревьев в непосредственной близости от башни, под сенью которых спрятался целый эскадрон. Здесь же раскинулась небольшая походная палатка, в ней-то и расположился Гаройс, надо признать, не без комфорта.
Я бы с удовольствием вызнал планы своего врага, но меня уже окутал туман, чтобы вырвать из объятий псевдосна. Единственное, что я успел услышать, прежде чем окончательно проснуться, было взволнованное восклицание:
- Полковник, они приближаются! Они уже близко!


Когда я поднялся, в лагере царило оживление, вызванное сборами наемников. Парни весело перекликались, кто-то даже фальшиво насвистывал какой-то популярный мотивчик, словом «меченые» вели себя так, словно ничего страшного с ними не произошло. Демент подошел попрощаться и, как бы, между прочим, поинтересовался моими планами на будущее. Поколебавшись, я все-таки поведал ему о цели нашего путешествия. Его изумление стоило того.
- Полезешь прямо в пасть к адовым исчадиям?! Ну ты даешь, Данедин… Ярил, - тут же поправился он, - и какова награда?
- Спасение Мира Снов от гибели, - ответил я, усмехнувшись, - ты же знаешь, меня давно не интересуют материальные блага.
- Да, ты всегда был романтиком, - вздохнув, согласился Демент, - впрочем, в последнее время меня тоже начало тянуть совершить какой-нибудь подвиг, и плевать на награду! В твоей команде, случаем, нет вакантных мест?
- Что это с тобой?! Никак, взрослеешь? – притворно удивился я, и вполне серьезно добавил, - вакантных мест у меня полно, но учти: на этот раз я не могу гарантировать, что все закончится благополучно. Властители Тьмы уже объявили нам войну, скоро к ним прибавится Гаройс Пламенное Око, а там, глядишь, и еще какие негодяи…
- Гаройс! - вскричал Демент, чуть не трясясь от злости, - Что же ты молчал? У меня уже давно руки чешутся свернуть ему шею. Тогда я с тобой, однозначно!
Его полные негодования крики привлекли внимание остальных наемников, и те захотели узнать причину столь сильного гнева своего лейтенанта. В итоге все оставшиеся в живых «меченые» единогласно присоединились к нашей компании, несмотря на всю опасность предприятия и отсутствие награды. Их сердца горели праведным гневом, а глубоко в душе, чего греха таить, грела надежда попасть в историю.
Так к Зубу Дракона вместо трех смельчаков отправился целый отряд из шестнадцати человек (включая сюда гнодда и эльфийскую принцессу). «Шестнадцать против сотни, что это – безрассудная смелость или шаг отчаяния?!» - кричал мой внутренний голос, но я волевым усилием гнал прочь подобные мысли. Время раздумий кончилось, настало время действовать.


До самого вечера нам не встретилось ни одной живой души, несмотря на то, что ехали мы по хорошо заселенной местности. Видимо, слухи о беспорядках, творящихся в столице, докатились и до этих глухих районов, и местные жители по старинке попрятались по подвалам, в надежде переждать эти лихие времена.
Только после захода солнца нам повстречались трое местных охотников, которые, с опаской поглядывая на наше оружие, поведали нам о том, что на стороне принца выступили герцог Фестри, и барон Ромулен, а также пограничный легион Дьяволят, которые, объединившись, в ночном бою разбили двадцатитысячную армию короля, отправленную на усмирение восставших.
Теперь монарх рвет и мечет, а маркиз Боломье спешно созывает под королевские знамена всех лояльных короне баронов и графов. Мирные горожане, в свою очередь, покидают столицу, не надеясь остаться в живых в случае нового сражения на улицах Двальсграда. Второй и третий гвардейские полки, героически погибшие при защите принца, уже объявлены королем ренегатами, как и легион Красноголовых с батальоном «меченых».
Первый и четвертый гвардейские полки уже подтвердили свою верность Габельсу, к ним присоединились также три Северных пограничных полка имени Двальса I. Легион Смерти, первым вступивший в бой с восставшими на улицах столицы, был переименован монархом в 1-й гвардейский легион имени Габельса. Два других, отправленные на усмирение восстания, почти полностью полегли на поле перед замком Фестри, где сейчас укрылся принц со своими сторонниками.
Хотя вся эта смута была нам на руку, я подозревал, что никакие беспорядки не заставят Гаройса Пламенное Око отступить от Зуба Дракона, и схватка неизбежна. И стоило заранее озаботиться более-менее пригодным планом действий по проникновению в башню. Поэтому я объявил привал и созвал всех на военный совет под открытым небом.
Первым решением совета по настоянию Демента был выбран командующий, которым единодушно назначили меня, ввиду моего богатого военного опыта (во время Большой Тефранийской Смуты мне дважды довелось командовать по ходу боя целым полком наемников, куда входил и батальон «меченых»). Лишь потом внимание присутствующих обратилось на выработку достойного плана.
- Поскольку враг значительно превосходит нас числом, - вещал Демент, - считаю безрассудством пытаться пробиться в лобовой атаке. Но так как главной целью является проникновение внутрь башни, а не ее захват, предлагаю применить отвлекающий маневр.
- Хорошая мысль, - согласился я, - но что будет с теми, кто останется снаружи, после того, как Гаройс поймет, что его провели?
- Серьезный вопрос, - задумался лейтенант, потирая лоб.
- У меня есть гномский гхуцеред, - неожиданно подала голос Элиафина, поднимаясь со своего места, - он создаст такую плотную дымовую завесу, в которой сможет укрыться целый батальон. Под прикрытием дыма можно легко уйти от погони.
- Отличная идея! - обрадовался такой поддержке Демент, - дымовая завеса, прикрывающая отход – это то, что надо!
Я внимательно посмотрел на девушку, смущенно потупившую взор.
- Это очень редкая вещь в наше время. Откуда он у тебя?
- Подарок брата. Он вручил мне его перед моим отъездом, - призналась она.
- И ты готова пожертвовать вещью, которая стоит, самое меньшее, тридцать килограммов золотого эквивалента? - тихо спросил я ее.
Она решительно кивнула, разметав свои золотистые волосы по плечам, потом твердо добавила:
- Это будет мой вклад в дело спасения Мира Снов.
Следующий пункт повестки совета должен был определить число участников проникновения. Естественно, что первым делом туда были включены мы трое, но остальные решили, что троих мало для такого ответственного мероприятия. На добровольных началах в число участников запросилось еще пять человек, в их числе Демент и Савелис, но в итоге мы остановились на двух кандидатурах: Демента, обладавшего кошачьим зрением, и еще одного наемника по имени Бриддс, крепкого рослого детины, определенного на роль “каменной стены”, за которой можно укрыться в случае чего.
Савелис был назначен командиром группы прикрытия, включавшей в себя всех остальных членов нашей команды, числом одиннадцать (счастливым, по древним поверьям). Ему торжественно был вручен гхуцеред, с подробными разъяснениями по использованию.
Оставался последний пункт: подробный план действий с учетом непредвиденных обстоятельств. Здесь важную лепту внес Эйфос, начертивший на земле план самой башни и ближайших окрестностей, отметив примерное расположение входа в башню, рощу, в которой расположился эскадрон, и неглубокий овраг, почти подходивший к стенам Зуба Дракона с противоположной стороны.
После трехчасового спора по существу возможных вариантов развития ситуации, мы наконец-то выработали план, удовлетворявший всех заинтересованных лиц, и имевший хоть какой-то шанс на выполнение. В случае неудачи мы назначили точку рандеву в десяти лигах к востоку от башни, где группа прикрытия должна была дожидаться нашего возвращения, с амулетом, или без оного. В случае обнаружения укрытия точка рандеву переносилась еще дальше, на самый берег Хайальского океана.
Совет завершился далеко за полночь, уставшие, но довольные проделанной работой, мы наскоро поужинали, и принялись устраиваться на ночь. Демент, назначенный мною начальником караульной службы, выставил двоих часовых по краю лагеря, лицом к Двальсграду и к Зубу Дракона.
Завернувшись в одеяло, я некоторое время смотрел на звездное небо, потом почти мгновенно уснул. Впрочем, это был совсем не псевдосон: в мое сознание снова вторглись могущественные враги, Апостол Хаоса Риэ и Джард Темный Мастер.


СНОВИДЕНИЕ СЕДЬМОЕ. ИСПЫТАНИЕ


На этот раз они подготовились получше: без всяких намеков со стороны я сразу понял, что попал в измененную реальность с прогрессирующим сдвигом. Меня окружали непроходимые джунгли, весьма похожие на южно-тефранийские вечноживые тропические леса. Безжизненный голос апостола Хаоса Риэ негромко проговорил у самого моего уха следующее:
- Ты, наверное, думаешь, что убил Фарго, глупец! Сейчас ты узнаешь, так это или нет, Искатель…
Глухое рычание, раздавшееся из густых зарослей лиан, подтверждало мои самые худшие опасения. Я отступил к стволу какого-то крупного дерева, обнажил Сребролист, и внимательно огляделся. Рычание повторилось, и из кустов напротив медленно вышел бурый волк, следом… ЕЩЕ ОДИН! Диплоидные клоны!
Меня пробил холодный пот. В голове почти осязаемо перевернулись песочные часы, отсчитывающие последние мгновения моей жизни, так как сновидец, погибающий в искаженной реальности, умирал и в Мире Снов, становясь едва видимой тенью за гранью Сущего. Тем не менее, я крепко сжал рукоять своего клинка, готовясь сражаться до конца.
Звери неторопливо приближались, обходя меня с разных сторон. Времени на раздумья почти не оставалось, и я совершил отчаянный, на первый взгляд, поступок: резким прыжком отскочил влево, перекатился через голову, и оказался в окружении толстых и прочных лиан рода каламус. Ближайший из волков прыгнул следом за мной, но я ловко набросил на него несколько плетей лиан, и зверь рухнул на землю, запутавшись в их переплетении, и став на время неопасным.
Пока он рвался, и старался выбраться из опутавших его тело лиан, второй клон бросился в чащу, в обход зарослей, стремясь атаковать меня с тыла. Я подпрыгнул вверх, ухватился за один из множества свисавших с деревьев канатовидных отростков, и ловко вскарабкался, оказавшись на недосягаемой для зверей высоте.
На время я оказался в относительной безопасности, пока мои противники не придумали чего-нибудь более изощренного. Единственное, что в данный момент тревожило меня: самостоятельно вырваться из липких объятий искаженной реальности почти невозможно, требуется внешнее вмешательство. А это значило, что до пробуждения моих спутников мне предстояло всеми силами избегать козней моих всесильных врагов.
Тем временем пространство вокруг меня стремительно меняло форму, переливаясь всеми оттенками серого. Исчез лес, пропали деревья, куда-то подевались клоны, а я обнаружил, что стою в длинном коридоре, пересеченном впереди и сзади поперечными проходами. Откуда-то издали донесся торжествующий рев, издаваемый чьей-то могучей глоткой, и в дальнем конце коридора показалась гигантская фигура, словно вылепленная из отходов созидательной деятельности какого-то обезумевшего демиурга. Впервые столкнувшись с Эвхаристой, Вторым Ликом апостола Хаоса Риэ, я сразу же узнал ее, самую уродливую форму воплощения Хаоса, внушающую не столько страх, сколько непередаваемое отвращение.
Утробно урча, безобразное создание быстро приближалось, и мне не оставалось ничего другого, как проскользнуть в одно из боковых ответвлений главного коридора. Впрочем, через некоторое время я обнаружил новое разветвление путей, и запоздалая догадка озарила мое сознание: это был легендарный Лабиринт Палачей, местонахождение которого давно забыто всеми, кроме Властителей Тьмы, как оказалось.
Издавая неприятные для слуха звуки, Эвхариста продолжала приближаться, и следовало, как можно больше увеличить расстояние между мной, и этим хтоническим чудовищем, жаждущим высосать из меня все жизненные силы. Не раздумывая, я бросился в ближайший проход, потом свернул вправо, в узкий коридорчик, выведший меня в небольшую залу, из которой в разные стороны расходилось семь ходов.
Выбрав путь, я устремился по нему, продолжая слышать позади громкие и отвратительные крики монстра, следовавшего за мной, словно привязанный бечевой. В скором времени я совершенно потерял направление, поэтому, когда впереди замаячила стена тупика, мне не пришло в голову ничего другого, как прижаться к ней спиной, выставив перед собой верный Сребролист.
Спустя недолгое время из-за ближайшего поворота показалась Эвхариста, сопя и испуская слюну из дюжины ротовых отверстий различного строения. При виде меня она издала оглушающий вопль, и неспешно направилась навстречу, облизываясь в предвкушении трапезы. Это зрелище едва меня не доконало, но в тот момент, когда омерзительной твари оставалось всего несколько шагов до цели, пространство внезапно исказилось, и с устрашающим всасывающим звуком изъяло меня из плена искаженной реальности в упорядоченную структуру Мира Снов.


Меня разбудили бесцеремонные встряхивания Демента, словно он пытался вытряхнуть из меня все лишнее. Еще не придя в себя, я устремил на него вопросительный взгляд, мол, что за побудка в такую рань, и этот момент вспомнил, что мне снилось.
- Ты вскрикивал во сне, - пояснил Демент, - я решил, что тебя следует разбудить, мало ли чего…
- Спасибо, - искренне поблагодарил я, - ты только что спас мою душу от Пожирательницы Душ.
- Эвхариста?! Тебе снилась эта тварь? - потрясенным голосом осведомился он.
- Не совсем так. Мои враги сумели затянуть меня в искаженную реальность. Там я сначала столкнулся с двумя клонами Фарго, а затем, когда я их перехитрил, на меня спустили Второй Лик апостола Хаоса.
К нашему разговору неслышно присоединился Эйфос, уже отдохнувший, и готовый к любым неожиданностям.
- Владыки Тьмы не теряют времени, - задумчиво проговорил он, усаживаясь рядом, - Тебе следует быть очень осторожным, мой друг. В их рукавах спрятано немало козырей, я уверен.
- Теперь я буду лучше готов к их сюрпризам, - усмехнулся я, доставая из кармана небольшой обруч со сверкающим камнем спереди, - давно мне не приходилось пользоваться этой вещью.
- Обруч Саркса! - с недоверчивым удивлением уставился на него Демент, - я думал, что это просто легенда! Он же стоит черт знает, каких денег!
- Хленбен, лорд Эггери, заплатил бы за него сто пятьдесят килограммов золотого эквивалента, - улыбнулся я, надевая обруч на голову, - но мне он сейчас нужнее. Это защитит меня от незапланированных визитов моих врагов.
Тем временем рассвело, и мы отправились будить своих спутников, чтобы, не теряя времени отправиться дальше, ведь впереди у нас был долгий путь и непростая переправа через Иффелину, реку, бегущую с вершины Плоской Горы в ласковые объятья Хайальского океана.
Когда мы добрались туда, на другом берегу нас уже ждали. Проклятый Паладин во главе двух дюжин восставших мертвецов, вооруженных ржавыми мечами и полусгнившими щитами. Если бы нас было всего трое, это препятствие показалось бы нам непреодолимым, а так преимущество врагов оказалось невелико.
От немедленной атаки нас удержало только отсутствие брода, поэтому мы направились вдоль берега, выискивая мелководье для переправы на ту сторону. Неупокоенная Братия, как окрестил ее Демент, безмолвно вторила нашим действиям, перемещаясь по противоположному берегу вслед за нами.
Лигой ниже мы обнаружили брод, и стремительно преодолели водную преграду, прежде чем наши медлительные противники успели загородить нам путь. Сам Проклятый Паладин не спешил в бой, отправив вперед своих мертвых вассалов.
И вот мы врезались в шеренгу мертвецов, разрубая их гниющие тела, и тесня в воду. Всего за несколько минут мы втоптали в землю почти два десятка из Неупокоенной Братии, всего пятеро успело отступить под прикрытие леса, где ждал их предводитель. Он жутко ухмыльнулся в ответ на наши победные крики, и из-за его спины внезапно потекла на берег целая река зомби. Их было много больше сотни, даже, пожалуй, двух сотен. Несмотря на медлительность, приближение их было неотвратимым, как прилив.
Я первым сообразил, что в этой схватке нам не светит победа, даже ценой жизней большей части нашего отряда, поэтому поспешил отвести свою команду на безопасное расстояние. Впрочем, это нисколько не смутило зомби, продолжавших неторопливо двигаться по нашим следам.
В моей голове мгновенно родился гениальный план, включающий эту напасть в качестве противовеса тем врагам, что терпеливо ждали нашего появления у Зуба Дракона. Я тут же, на ходу, поведал его товарищам, которые с восторгом приняли это небольшое изменение основного плана, позволявшее стравить наших врагов между собой.
Заключался он в следующем: позволить зомби следовать за нами на безопасном для нас расстоянии, а когда башня будет рядом, наша отчаянная пятерка по одному отделится от основного отряда, чтобы нежити не следовали за теми, кому предстоит спуск под землю. Остальные же увлекут их за собой, и стремительно пересекут лагерь головорезов Гаройса, отвлекая внимание от меньшей группы, после чего, использовав гхуцеред, уйдут от возможной погони. Зомби же не способны различать врагов, поэтому непременно атакуют тефранийцев, которые окажутся у них на пути.
Мы отрядили двоих наемников следить, чтобы зомби не теряли нас из поля видения, и заодно не допустить, чтобы они подобрались слишком близко. Задача была не из простых, поэтому мы выбрали ветеранов, которые не раз ходили в разведку за свою долгую службу в тефранийских войсках.
К ночи мы остановились на невысоком увале, чтобы издали обнаружить приближение армии нежити. Выставили троих часовых (лицом к Двальсграду, Зубу Дракона, и к зомби), и наскоро перекусив, улеглись спать, чтобы успеть до появления преследователей хоть немного поспать. Я поправил надетый на голову антиментальный обруч Саркса, и вполне удовлетворенный этим, уснул.


СНОВИДЕНИЕ ВОСЬМОЕ. ЗУБ ДРАКОНА


Обруч оправдал себя на все сто процентов: в эту ночь мне в основном снилась всякая чушь, даже видения будущего не посмели тревожить мой покой. Лишь под утро мне явился сияющий лик одного из Великих Седых, с грустью глядящий куда-то вдаль, а внутри родилось убеждение, что впереди ждут меня эпохальные свершения, и тягостные потери, словом обычный набор пропаганды, применяемый высшими силами для улучшения качества труда своих избранников.
Между делом явлен был мне образ моего величия, облаченный в роскошную мантию, и со столь великолепной золотой короной на голове, что впору разве императорам Древних Царств. С одной стороны, выглядело это вполне внушительно, а с другой – настолько нелепо в моих глазах, что я воспринял все это как очередную сказку, призванную вызвать во мне прилив энтузиазма.
 Тем не менее, сон показался настолько интригующим, что просыпаться совсем не хотелось. И когда прямо над ухом прогремел голос Демента, способный пробудить даже мертвого, я первоначально хотел, было, даже отмахнуться от него, дескать, уймись, дай поспать, но тут же вспомнил о поднадоевшей уже толпе зомби, неотступно бредущей вслед за нами, и торопливо подскочил, включившись в общую суету пробудившегося лагеря.


Армия нежити успела добраться до подножия холма, где мы ночевали, и теперь старательно карабкалась по более крутому восточному склону, даже не предпринимая попыток обойти увал, и подняться с пологой его стороны. Обычная для зомби тупая целенаправленность играла нам на руку: пока первые из них вяло влезали на правый склон, мы без спешки (но и, не рассиживаясь), собрались и поскакали в направлении Зуба Дракона, до которого оставалось, самое большее, два конных перехода.
На это раз, кроме двоих следопытов, пасущих нежитей, мы выделили еще двоих в качестве дозора, высматривающего возможные засады на пути нашего следования. Гаройс Пламенное Око был серьезным противником, хорошо разбиравшимся в тактических ходах, и мог подготовить немало ловушек на подступах к башне.
Ближе к вечеру мы, наконец, выбрались из-под сводов Прибрежного леса, и перед нами открылась широкая равнина, лишь кое-где темнели небольшие купы деревьев, да островками виделись на горизонте более крупные лесные массивы. Где-то там, скрытая от нашего взора кронами деревьев, и высилась древняя башня, с чьей-то легкой руки прозванная Зубом Дракона.
Отъехав от опушки подальше, наш отряд расположился под сенью купы деревьев, позволяющей укрыться от чужих взглядов, и заодно, обозревать все окрестности на предмет опасности. На этот раз долгого отдыха не получилось: часа через три вслед за нами из лесных зарослей вместо ожидаемых зомби появились призраки, числом штук сорок.
Сражаться с призрачным отрядом ни у кого желания не возникло, поэтому мы спешно оседлали скакунов, и галопом помчались на юг, оставляя преследователей далеко позади.
Несмотря на довольно-таки мрачные предчувствия, я старался выглядеть вполне довольным происходящем, как и пристало опытному командующему накануне сражения, способного решить исход целой войны. Все остальные тоже старались делать вид, что все идет согласно режиссуре сверху, то есть без накладок. Только Элиафина выглядела слегка растерянной, но это вполне объяснялось тем обстоятельством, что юная эльфийская принцесса впервые оказалась за пределами родного леса, и череда происходящих с нами регулярно событий уже начала ее утомлять.
 Но отчаиваться было рано. Может, у наших врагов еще много сюрпризов запрятано в рукаве, ну так и я не лыком шит. И перпендикулярный ответ всегда отыщу, чего бы это ни стоило. Да и команда у нас подобралась серьезная – так что Джарду Темному Мастеру и апостолу Хаоса Риэ придется сломать немало зубов, прежде чем они до нас смогут добраться, и это в самом худшем случае.
Тем временем мы мчались, глотая милю за милей, с каждым часом приближаясь к цели, которая, в сущности, являлась лишь промежуточным пунктом на пути к основной – поиску амулета Гарловиц в недрах Подземного мира. К счастью для нас, призраки оказались не намного расторопнее зомби, и постепенно отставали все больше и больше, пока не скрылись за горизонтом.
Утро застало нас лигах в десяти к северо-востоку от старой башни, в густой роще, в основном сложенной гибкими стволами черемухи, густо покрытыми белыми цветками, распространяющими одуряющий аромат. Здесь мы устроились на короткий отдых, оставив всего одного часового – гнодда, который успел во время предыдущей остановки нормально отдохнуть, в отличие от нас, не способных так быстро восстанавливать свои жизненные силы. Принцесса, также мало нуждающаяся во сне, вызвалась составить ему компанию, но Эйфос вежливо отклонил ее предложение, заявив, что той следует воспользоваться возможностью отдохнуть, ведь к вечеру нам предстояло разделиться, и поодиночке пробираться к оврагу, по дну которого можно незаметно подойти к стенам башни.


Эйфос разбудил нас на закате, и обрадовал полным отсутствием на северном горизонте призраков, как впрочем, и зомби, на которых мы так сильно рассчитывали. Но мы не стали огорчаться, а просто вернулись к первоначальному варианту нашего плана, осуществимость которого, хоть и с некоторыми натяжками, представлялась вполне реальной.
Еще раз, подробно, повторив все пункты плана, мы подкрепились остатками кабаньего мяса, и двинулись в направлении Зуба Дракона. Согласно плану, я должен был первым покинуть отряд и, добравшись до леса рядом с башней, занять наблюдательную позицию, на всякий случай, приготовив оружие. Попрощавшись с теми, кто должен был остаться на поверхности, я понукнул коня, и взял немного левее, намереваясь объехать Зуб Дракона по большому кругу, чтобы не попасть в поле зрения солдат Тефрании, стерегущих подходы к башне под командованием Гаройса Пламенное Око.
 Верный Нахрап, чуя опасность впереди, без лишнего шума понес меня через поросшие кустарником поля, укрывавшие одинокого всадника лучше всяких маскировочных плащей, тем более что мой плащ вполне подходил на роль маскировочного одеяния.
Вскоре я уже достиг леса, простиравшегося к востоку от Зуба Дракона почти до самого побережья Хайальского Океана. Здесь, на самой опушке, я остановился, поджидая своих спутников, с которыми мне предстояло отправиться глубоко под землю на поиски амулета.
Примерно через полчаса ко мне присоединился Эйфос, следом через равные промежутки времени – Элиафина, Демент, и Бриддс. Собравшись вместе, мы, не тратя слов, двинулись по краю лесного массива, высматривая возможные ловушки, и засады в густой листве окружавших нас кустарников. Таким образом, мы через пару часов оказались рядом с башней, по другую сторону от сидящих в засаде головорезов Гаройса.
К некоторому нашему разочарованию никаких ловушек или засад по эту сторону Зуба Дракона не оказалось. Похоже, Гаройсу было неизвестно, что нашей целью был вовсе не главный вход в башню, возле коего он и устроил нам западню, а тайный проход, ведущий в нижние уровни, о которых мало кому известно. Впрочем, я был уверен, что вокруг самой башни непременно крутятся патрули, регулярно обходя ее по периметру – все-таки назвать своего давнего врага дураком я мог только в сердцах, прекрасно при этом, осознавая свою неправоту – главный палач Тефрании никогда не давал повода обвинить его в глупости.
Следовало спешить – вторая часть нашего отряда должна была в самом ближайшем времени начать отвлекающий маневр. Оставив лошадей под прикрытием кустарника, мы, пригнувшись, пересекли открытый участок и укрылись в овраге, другим концом подходившем к самой стене.
Не успели мы пройти и половину пути по дну оврага, как вдалеке раздались крики ярости и боли, свидетельствовавшие о том, что группа прикрытия пошла в атаку. Мы поспешили вперед, и через несколько минут добрались до стены. Здесь настало время гнодда, знавшего месторасположение тайного входа.
Он долго (как мне казалось) вел нас вдоль стены, наконец, остановился, внимательно осмотрел камни, и мягко нажал на один, слегка выступавший из стены, после чего часть стены сдвинулась внутрь, открывая проход метр шириной и полтора метра высотой. Протиснувшись туда, мы перевели дух, и прислушались.
       Снаружи царила тишина: вероятно, Савелис уже отвел отряд от башни.
 «Если, конечно, все у них прошло так же гладко, как у нас» - подумалось мне.
Эйфос знаком велел всем расступиться, и одним решительным движением закрыл дверь, отрезав нас от внешнего мира. Поход в Подземный мир начался.

СНОВИДЕНИЕ ДЕВЯТОЕ. ФАГИ


Добравшись до лестницы, ведущей вниз, мы начали долгий спуск в земные недра. Тысячи ступеней отделяли нас от основания башни, уходящей глубоко под землю, и упирающейся в большое плато, именуемое живущими на нем фагами плоскогорьем Дыхш.
Никто из нас не хотел нарушать царящую тишину своим голосом: кто из боязни обнаружения, кто из-за нежелания говорить. Лично мне не хотелось терять ту зыбкую пелену полного равнодушия к происходящему, которая всегда окружала меня во время мыслительного процесса, именуемого «созерцанием будущего ирреала».
Будущее грозило нам непредсказуемыми поворотами событий, неожиданными развязками, и драматическими коллизиями. Лишь постигнув смысл чередования вероятностных исходов, можно было изменить их направление в требуемую нам сторону. Именно этим я сейчас занимался, для усиления своей концентрации беззвучно пересчитывая каменные ступени, выглядящей бесконечной, лестницы.
Сколько часов длился спуск, никто не имел ни малейшего понятия – время для нас, отрезанных от света, в подземелье словно замерло, перестав играть очевидную и самоопределяющуюся роль. Единственное, что можно сказать по этому поводу – путь вниз был очень долог, возможно, там, наверху, уже встало солнце, ведь мы вошли в башню на закате. В остальном же приходилось полагаться на внутренние ощущения, говорившие всем нам, что с момента последнего ужина прошел уже не один час, да на хронометр Демента, часто сбивавшийся и сейчас показывавший пять после полуночи.
Добравшись до основания башни, мы присели на нижних ступенях, и подкрепились перед выходом на плоскогорье Дыхш, где нас ожидала встреча с фагами. Подтянув рюкзаки, и проверив на всякий случай остроту оружия, мы решительно выбрались через каменную арку на поверхность плато.
Не успели мы далеко отойти от стены, как нас окружили забавные псоглавые существа, едва достававшие нам до плеча. Вид у них был вполне дружелюбный, как у смирных собак, но в глазах светилось внимательное любопытство, доступное лишь разумным созданиям. Голоса их звучали отрывисто, как лай, но речь, хоть и оставалась непонятной, однозначно была членораздельной.
Эйфос заговорил с ними на их языке, странным образом умудряясь издавать столь же резкие лающие звуки, к которым мои связки едва ли были пригодны. Фаги окружили гнодда, старательно прислушиваясь к его речи. Кто-то из толпы удалился в направлении расположенного неподалеку погоста, служившего фагам пристанищем, вероятно, чтобы привести кого-нибудь, облеченного властным полномочиями.


Спустя недолгое время к нам приблизились еще трое фагов, густые кустистые брови которых давали понять, что перед нами старейшины племени, обладающие правом принимать решения. Результатом долгих переговоров с ними стало согласие вождей фагов помочь нам добраться до нижней оконечности Ледяной Пасти Скайма, выход которой расположен очень далеко к востоку от нашего нынешнего местоположения. Они выделили нам десять сопровождающих, на случай встречи с моогами, или с вонючими флийфедами, хищными насекомыми размером с человека, способными перегрызть горло неподготовленным путникам.
Не теряя времени, фаги спустили вниз веревочную лестницу, доходившую до самого дна, расположенного на тысячу локтей ниже. Мы пропустили вперед троих фагов, после чего начали спуск сами, крепко цепляясь за перекладины, казавшиеся такими хрупкими, но способными вынести почти неограниченный вес.
Долог и тяжел был путь вниз, но всему приходит конец, и я с облегчением присоединился к троице ожидающих нас фагов. Они пытались что-то рассказать мне, но без помощи Эйфоса, шедшего вторым, я ничего понять не смог. Стоило гнодду достичь дна, как один из трех фагов торопливо подошел, и принялся излагать ему какие-то новости.
Лицо его приняло столь мрачный вид, что я поспешил узнать, что ожидает нас в ближайшем будущем, пока оно еще не стало настоящим.
- Что они говорят, дружище? – обратил я на себя внимание гнодда.
- Говорят, что флийфеды притаились в овраге неподалеку, вонь, которую издают их тела, всегда выдает засады флийфедов с головой. Сами же они лишены обоняния, поэтому пока нас не обнаружили. Но миновать их никак нельзя, овраг лежит точно у нас на пути, других дорог здесь нет.
- А сколько этих мерзостных тварей может там быть?
- Фаги утверждают, что такой сильной вонь бывает лишь от целой дюжины флийфедов, а больше в овраге вряд ли поместится.
- Насколько опасно столкновение с флийфедами? – поинтересовался, проверяя, легко ли вынимается Сребролист из ножен.
- Если уж фаги встревожены их присутствием (а им почти неведомо чувство страха), то можно догадаться, что предстоит серьезная сеча. Впрочем, наши подземные друзья вызвались идти вперед, опасаясь, что нашей ловкости будет недостаточно для схватки с этими мразями. И уж кто-кто, а фаги умеют убивать флийфедов быстро, и без серьезных последствий для себя, - успокоил меня Эйфос.
Тем временем все наши товарищи спустились вниз, а следом за ними и оставшиеся фаги. Посовещавшись между собой, псоглавцы семенящей походкой направились к более узкому дальнему концу оврага, намереваясь застать врагов врасплох. Мы же, не торопясь, двинулись к мостику, пересекавшему овраг примерно посередине, держа наготове оружие.
В тот момент, когда мы почти добрались до мостика, из оврага нам навстречу выскочил шальной флийфед, не усидевший в засаде при звуках наших шагов, но прежде чем он успел броситься на кого-нибудь из нас, голова его разлетелась от точного выстрела нашей штатной лучницы. В тот же самый миг с диким воем фаги бросились на врагов с тыла.
Я с обнаженным клинком прыгнул в овраг, успев сразить последнего из флийфедов, пытавшегося удрать от разгоряченных фагов, перебивших всех его товарищей. Вытерев Сребролист о растущую на дне оврага траву, я выбрался обратно, а вскоре и фаги присоединились к нам, довольные победой без потерь.
Дальнейший путь проходил без особых эксцессов, фаги окружили нас со всех сторон и, чутко принюхиваясь, и прислушиваясь (совсем как обычные собаки), вели по едва заметной тропинке, ведущей под небольшим наклоном вниз. Из нашей компании лишь я и Эйфос раньше спускались под землю, в разное время, и в разных местах, остальные же оказались в Подземном мире в первый раз.
Демент, уверенно чувствовавший себя в любой ситуации, сейчас выглядел немного растерянно, словно никак не мог понять, где он находится, Бриддс так и вовсе сник, сразу становилось ясно, что он не привычен к подземельям, пусть даже и к таким огромным. Лишь юная принцесса сохраняла спокойствие, хотя и была заметно напряжена.
Через четыре часа, если верить хронометру лейтенанта (который порой безбожно врал, убегая вперед на целый час), мы устроили привал у огромного сталагмита, почти достигавшего своего антипода, свисающего сверху. Просмотрев наши запасы, я установил строгий паек, размер которого позволял нам худо-бедно продержаться, в случае нужды, две недели без восполнения припасов, тем паче, что под землей никаких съедобных продуктов сыскать нам бы не удалось.
Отдохнув, мы продолжили путь, огибая посолонь сталагмит, под сенью которого останавливались на привал. Половина фагов выстроилась впереди, остальные шли сзади, оберегая наши тылы. Никто нас не тревожил, лишь откуда-то сверху время от времени доносились шелестящие звуки, издаваемые, по словам наших проводников, хафенгами, безгласными и безглазыми летающими созданиями.
Давящая обстановка понемногу начала сказываться на всех нас, включая и гнодда, который вел свой род от гаэдов, некогда вышедших на поверхность земли из этих самых подземелий, да и сам он неоднократно путешествовал в недрах Подземного мира. Впрочем, это было следствием особого состава воздуха, длительное вдыхание которого приводило к стабильно пониженному тонусу всего организма, что не могло ни сказаться и на настроении.
Лишь наши проводники, фаги, от рождения и до самой смерти, обитавшие в этих условиях, оставались нечувствительными к давлению среды, продолжая уверенно двигаться в том же направлении, что и прежде. Постепенно мы начали приноравливаться к тягостным условиям, Демент даже пытался насвистывать какую-то мелодию, а Бриддс принялся рассказывать истории о похождениях некоего капитана Лермена, ловеласа и распутника, совершившего, по словам наемника, немало подвигов вследствие непреодолимой слабости к женщинам. Элиафина внимательно слушала, но от комментариев воздерживалась, несмотря на то, что по эльфийским понятиям, наш «человек-скала» рассказывал откровенные пошлости.
Здесь, возможно сработало древнее правило, которому следуют и люди и эльфы, гласящее, что в чужой монастырь со своим уставом не ходят. Кстати, по-эльфийски это звучит примерно, как: тиэлла айни саливалтэ осэ афелайум – в чужом доме уважай законы хозяина. Во всяком случае, так эта фраза выглядит на эрраситайнском наречии, с которым я довольно близко знаком.
Трудно сказать, как долго длился очередной переход, так как хронометр Демента встал, несмотря на самовзводную пружину, и неограниченный ресурс работы механизма. Измотанные, мы устроились на отдых, а фаги, не знающие сна, расселись вокруг нас кругом, намереваясь караулить до тех пор, пока мы не проснемся. Перед тем как погрузится в сон, я предусмотрительно надел на голову обруч Саркса, не желая давать своим врагам шанс покончить со мной во сне.
Не сразу мне удалось взять верх над бессонницей, мешавшей погрузиться в псевдосны, но, в конце концов, усталость смежила мои веки, и я покинул реальность, направившись в залы грез и сновидений.


СНОВИДЕНИЕ ДЕСЯТОЕ. ИЗБРАННИК


В густом тумане, окружившем меня со всех сторон, мне чудились неясные тени, кружившие в бесконечном танце вокруг того места, где я стоял. И вдруг пелена впереди раздвинулась, а навстречу из тумана шагнул апостол Хаоса Риэ. Глаза его, полускрытые краем капюшона, светились торжеством.
- Ты думаешь, что сила магии Саркса неодолима, Искатель? - проскрежетал сухой голос, полный коварства, - Ошибаешься, все в Мире имеет границы. Пока еще не время, но совсем скоро ты убедишься, что объединенная сила Властителей Тьмы не имеет себе равных на всех трех Измерениях Мира Снов.
- Жду, не дождусь, - дерзко ответил я, чувствуя, как отступает прочь страх, а тело переполняется какой-то бесшабашной энергией – влияние Великих Седых, не иначе, - у меня есть для вас еще много сюрпризов.
- Не сомневайся, у нас тоже, - ответил Риэ, медленно расплываясь в туманной пелене, - молить о снисхождении мы тебя научим…
Фигура древнего Ужаса Мироздания растеклась, как клок тумана, слившись с окружавшей меня пеленой. Я остался в одиночестве, если не считать теней, продолжавших свой неутомимый танец. Но оно длилось недолго.
Из туманной завесы один за другим показались древние старцы, числом восемь, являвшие собой образец благообразности и величия. Великие Седые вновь удостоили меня своим визитом. Растерявшись, я даже не мог сообразить, каким образом поприветствовать такую неожиданную компанию. Впрочем, моим посетителям было не до церемоний.
- Смертный, именующийся Искателем, а также носящий эльфийское имя Ярил, прозванный в землях Тефрании Данедином, а на западе – Луиссианом, среди гномов Сумеречного кряжа известный, как Догальд, милостью королевы Девяти Держав именованный графом Железных увалов, получивший от ордена друидов Каменного Круга имя Семирдин, а от магов Харвеллы титул магистра Реджио, при рождении нареченный Велимиром, Великие Седые приветствуют тебя! – разнесся в воздухе громоподобный голос.
Я невольно поежился. До сего момента боги предпочитали телепатическую речь при общении со мной, и теперь я понял, почему. Поистине надо обладать немалым мужеством, чтобы выстоять, когда с тобой беседуют существа, один голос которых способен поколебать даже незыблемые горы.
- Чтобы тебе стало легче общаться с нами, мы назовем свои имена, те, что носили некогда в земной жизни, - продолжил старец с черным обручем, стоявший впереди, и коснулся своей груди, - я – Альфиманн, глава ордена и пантеона, мой символ – спираль времени. Мой путь – будущее.
- Я – Гаммедан, - выступил вперед еще один, с зеленым обручем на челе, - мой символ – цветущее дерево. Мой путь – природа.
- Я – Ксирекс, - слегка склонил голову старец с серым обручем, - мой символ – гранитная плита. Мой путь – прошлое.
- Я – Омикродий, - улыбнулся старик с оранжевым обручем, - мой символ – солнце и луна. Мой путь – светила.
- Я – Пситоракс, - шагнул вперед следующий, с синим обручем, - мой символ – синяя птица. Мой путь – пространство.
- Я – Таурион, - вздернул бородой старец с красным обручем, - мой символ – дракон. Мой путь – мощь.
- Я – Ипсилогар, - усмехнулся в свою очередь старик с белым обручем, - мой символ – книга. Мой путь – знание.
- А я – Омегальд, - подтянулся последний, с фиолетовым обручем, - мой символ – знак вопроса. Мой путь – тайна.
- Твоя судьба, Искатель, отныне неразрывно связана с судьбой Мира Снов, - вновь вступил в разговор старший из богов, - тебе предстоит не только отыскать древний амулет, способный восстановить баланс, ты также должен провести обряд Воссоединения с ним в храме Всесвятых на острове Шивал в Дендросском море: то, чего испугался в свое время Кайалос, должно быть завершено тобой. А чтобы укрепить твой дух на этом пути, мы приготовили дары, равных которым не получал никто во вселенной.
- От Гаммедана прими свободу приказывать всем животным и растениям трех Измерений, - произнес второй старец, и я почувствовал, как в меня вливается невидимая струя тайного знания.
- От Ксирекса – память о свершениях всех прежних Избранных, - вторил ему третий, и дальше в меня входили дары от всех остальных богов:
- От Омикродия – энергия света и тепла, побеждающая мрак и холод.
- От Пситораска – способность самому изменять пространство измененной реальности.
- От Тауриона – силу, способную сокрушать скалы, и колебать землю.
- От Ипсилогара – знание всех языков Мира Снов.
- От Омегальда – умение скрывать свое сознание от попыток проникновения.
- А я, Альфиманн, глава ордена и пантеона, дарую тебе право изменять будущее в пределах осуществимого, - торжественно подвел итог старший бог.
Голова моя звенела от их трубных голосов, а тело переполнилось неимоверной силой, и неиссякаемым источником знаний. Я с трудом держался на ногах, ощущая себя сосудом, доверху залитым вином щедрого хозяина.
- Но помни, Искатель, что наши дары пребудут с тобой, лишь пока ты следуешь тому пути, что мы проложили для тебя, - предупредил меня Альфиманн, - ну, а после обряда Воссоединения они и вовсе станут тебе не нужны, поскольку ты получишь статус полубога и бессмертного, в придачу к невообразимому числу способностей, даруемых амулетом. И при желании ты сможешь стать правителем любого из государств, ибо славе твоей не будет равных среди королей и царей земных. Теперь прощай, более мы не будем являться тебе до самого твоего апофеоза.
Великие Седые низко поклонились мне и неспешно удалились в начавший уже рассеиваться туман. А я почувствовал, что мне срочно необходимо пробудиться, потому что там, в реальности происходит что-то очень важное. И я проснулся.


С первого мига пробуждения я понял, что дела плохи: нас окружили целые толпы болотных гоблинов, ведомые Рход-Гобуром, огромным орком, помощником Борлуга. Псоглавцы, верные приказу своих вождей, отделили нашу группу от наступающих врагов плотным кольцом, воинственно взлаивая, и грозя им своими острыми когтями.
К счастью, среди наступавших не было лучников, видимо, нас собирались взять живыми, чтобы Властители Тьмы смогли единолично насладиться нашими предсмертными муками. Еще вчера подобное положение представилось бы мне безвыходным, но сейчас меня обуяло неудержимое веселье: сила, дарованная мне Великими Седыми, была готова перехлестнуть через край, и накрыть всех врагов одним махом.
- Айра дайларон! – выкрикнул я, перепрыгивая через головы своих изумленных товарищей прямо в гущу гоблинов.
Мое приземление на головы врагов само по себе произвело сильное впечатление на наступавших, когда же я коснулся земли, она вздыбилась, словно резвый конь, опрокидывая всех, стоявших поблизости, кого на спину, кого на собственные клинки. Отчаянно взвывая, гоблины порскнули во все стороны, стремясь увеличить расстояние между мной и своими телами, кроме тех, кому не повезло напороться на свое же оружие, да еще двоих, погибших под моими сапогами во время приземления.
Рход-Гобург, со свирепой гримасой, расталкивал своих подчиненных, пробиваясь ко мне с явным намерением сразиться. Я бросился ему навстречу, и наши клинки встретились с оглушающим звоном, рассыпав целый сноп искр. После второго удара орк пошатнулся, а его меч с металлическим хрустом сломался. Прежде чем он успел обдумать свои действия, я резко крутанулся и снес ему голову вместе со шлемом.
За моей спиной слышались боевые кличи моих товарищей, сливавшиеся с воинственным урчанием фагов, вгрызавшихся в тела визжащих гоблинов. Вдруг вдали раздался рев трубы, и через гущу разбегающихся противников навстречу мне выехал Проклятый Паладин. В его свите обнаружились Бессонные Мертвецы, все двенадцать падших рыцарей, нарушивших обет верности. Я заметил тень на своем плече, и голос гнодда едва слышно проговорил:
- Это твой час, Ярил. Давай, мы за тобой.
Мне было прекрасно известно, что в Мире Снов нет оружия, способного причинить вред Проклятому Паладину. Но в измененной реальности совсем другие правила игры, и я бестрепетно вступил туда, вызывая своего врага на смертельный поединок. Тотчас все вокруг неузнаваемо изменилось, исчезли звуки сражения, не осталось ни одного сражающегося, а фигура призрачного всадника стала теперь отчетливой и материальной.
Он спешился, обнажая свой меч, легендарный Черный Шип, которым был сражен король Варданес из Энгама, во время Великой Темной Охоты, затеянной Джардом Темным Мастером с целью заполучить амулет Гарловиц, хранимый в сокровищнице энгамских королей. Но амулет так и не попал в руки Князя Тьмы: Кайалос Делайнос выкрал амулет у посланца, везшего его Джарду, прямо во дворце Джерардин, расположенном в самом сердце Опаловых земель.
- В прошлый раз я совершил ошибку, доверив покончить с тобой другому, Искатель, - прошелестел бестелесный голос, - но на этот раз я исправлю свою оплошность, и лично расправлюсь с тобой, а душу твою предоставлю на забаву своему сюзерену.
- Ты опоздал, Гарольд Шильд, прозванный Проклятым Паладином, - ответил ему я, презрительно сощурив глаз, - твое время вышло, и со мной тебе уже не совладать. Нынче я отправлю тебя в вечное изгнание за пределы Сущего.
Он издал яростный вопль и взмахнул клинком. Сребролист и Черный шип столкнулись, казалось, покачнулся весь мир, но никто из нас не отшатнулся, и на просторе измененной реальности закипела одна из величайших битв Мира Снов.

СНОВИДЕНИЕ ОДИННАДЦАТОЕ. СМЕРТЬ ЭЙФОСА


«Звон клинков рождал на свет яростную песнь смерти, дыхание сражающихся смешивалось, словно пар и дым, вплетаясь в общую музыку крови и разрушения, под светом равнодушных холодных звезд измененной реальности шла схватка не на жизнь, а на смерть» – так воспел бы в своих стихах этот бой менестрель. Действительность же была куда прозаичнее.
Черный Шип, омытый в водах Стикса, реки мертвых, и в самом деле, был одним из лучших клинков древности. Ходили легенды, что клинок этот был скован Дроваром Кузнецом, учителем Гоффорда Молота, из чьей кузни вышел мой меч. Но Гоффорд был достойным учеником – Сребролист ни в чем не уступал своему предшественнику, более того, под вихрем моих ударов Проклятый Паладин начал понемногу отступать назад, смятенный моей напористостью.
Искры сыпались с лезвий наших мечей, но фехтовальное мастерство моего врага было под стать моему. Два лучших бойца Мира Снов сошлись в битве, способной решить судьбу всех трех Измерений. И только один должен был остаться в живых после поединка…
Трудно сказать, что именно послужило причиной моего падения: случайность, или сама судьба вмешалась в наш поединок. Я упал на спину, а что-то непонятное, смутно похожее на длинную палку, оказалось прямо под левой рукой. Я машинально схватился за нее, поднимая с земли. Призрачный рыцарь прыгнул вперед, взмахнув своим отравленным клинком… и налетел грудью на острие поднятой мною серебряной пики, неведомо откуда взявшейся здесь. Серебряное лезвие пронзило Проклятого Паладина насквозь, выйдя из спины.
Я оттолкнул его тело прочь, вместе с торчавшей из груди пикой, и быстро поднялся на ноги, еще не веря, что все закончено. В этот миг одежда на нем вспыхнула, и в считанные секунды от моего врага не осталось и следа, лишь серебряная пика осталась лежать нетронутой.
Некоторое время я смотрел на то место, где пал один из опаснейших врагов Света, сраженный моей рукой. Потом я внезапно вспомнил о его свите, которая осталась на поле боя там, в подземелье. Одно мгновение потребовалось мне на то, чтобы выбраться из тенет измененной реальности обратно, в действительность.


Первое, что бросилось мне в глаза – тело Бриддса, нелепо распростертое на земле, с немым ужасом в глазах. Оглянувшись, я увидел израненного Эйфоса, своим телом закрывающего Элиафину от шести Бессонных Мертвецов, с неукротимой решимостью продолжавших наступать подобно волне прибоя. Боевой клич вышел из моего рта огненным шаром, распух до размеров дома, и накрыл с головой всех шестерых, не оставив от них даже пепла. Я подбежал к гнодду, успев подхватить его прежде, чем он упал, не в силах стоять на ногах.
- Я знал, что ты успеешь, друг мой, - слабо улыбнулся Эйфос, едва шевеля губами, - ты покончил с ним, ведь так?
- Его больше нет, - с трудом проговорил я, чувствуя, как в горле встает ком, - потерпи чуток, я сейчас залечу твои раны.
Он отвел в сторону мою руку с драгоценной мазью, и покачал головой.
- Не трать понапрасну бальзам, Ярил, - тихо отозвался мой старый друг, печально улыбаясь, - я истратил все свои жизненные силы на заклятия Изгнания, избавив Мир от шести порочных рыцарей. Впрочем, я прожил долгую жизнь, в которой всего хватало: и проблем, и радостей. Я умру с мыслью, что жил не зря, и погиб за правое дело, как и все мои предки. Прощай, Искатель, пусть боги хранят тебя для великих дел, - гнодд едва заметно усмехнулся, и прошептал: - береги принцессу…
Он закрыл глаза и испустил дух прямо на моих руках. Слезы навернулись мне на глаза, я упрямо пытался смахнуть их, но они продолжали литься, застилая взор. Рядом судорожно всхлипывала принцесса, тщетно стараясь сдержать поток слез. Сзади раздался скрип песка под сапогом, и я стремительно обернулся, готовый рвануть из ножен меч.
Передо мной стоял Демент, с окровавленным клинком, поникший, весь перепачканный кровью, своей и чужой. Плащ его был разодран, левая рука висела плетью, а в глазах стояла боль потери. Я молча подал ему бальзам Рушхи.
- Они убили Бриддса, - хрипло пробормотал он, невидяще глядя вдаль, - просто прошли по нему, как по пустому месту. Он даже не смог ударить в ответ.
- Где фаги? – спросил я, просто, чтобы нарушить тишину. Вместо ответа он указал в сторону, я послушно глянул туда. Застывшие в различных позах псоглавцы усеивали землю на пути следования Бессонных Мертвецов, словно неудачные работы начинающего скульптора. На теле фагов не было ран, но какая-то сила остановила их сердца, превратив в безжизненные статуи.
- Эйфос спас меня, - донесся до меня дрожащий голос Элиафины, - он бесстрашно вступил в бой с призрачными рыцарями, и в одиночку сразил шестерых. Все эльфы Двидомина будут петь песни в память о герое-гнодде, не пожалевшем своей жизни ради моего спасения. Он навсегда останется в памяти моего народа.
Она поднялась, вытерла слезы рукавом, и посмотрела на меня. В ее взгляде было много всего: удивление, восхищение, испуг, грусть, и еще что-то, почти неуловимое, чему я не мог подобрать названия.
- Ты изменился, Ярил, - сказала принцесса, не отводя от меня взгляда, - что случилось с тобой этой ночью?
- Великие Седые беседовали со мной сегодня, - ответил я, глядя ей в глаза, - они даровали мне силу и знания, необходимые для выполнения моей миссии.
Зрачки ее расширились, в глазах мелькнуло изумление, но прежде чем она успела что-то произнести, в разговор вступил Демент, уже оправившийся от шока, и старательно смазавший бальзамом свои раны:
- Нужно похоронить павших, Ярил. Негоже оставлять их на поживу всяким падальщикам. Но как это сделать?
- Пусть их возьмет огонь, - решил я, касаясь одежд гнодда, отчего они тут же вспыхнули, - для гноддов нет лучшей посмертной участи, а что подходит им, подойдет и остальным.
Добравшись до тела Бриддса, я сначала закрыл ему глаза, и лишь потом позволил пальцам испустить пламя, охватившее его целиком. После этого я подошел к фагам, и поочередно зажег их тела, разбросанные на поле боя. Через полчаса все было кончено, остались только трупы гоблинов, но их никто и не собирался хоронить.
Прошептав прощальную молитву, я вернулся к стоящим в стороне Элиафине и Дементу, и повел их за собой. Теперь мне не требовалась помощь псоглавцев в поисках амулета: я точно знал, куда нам нужно попасть. Предстоял еще долгий путь, но теперь я был уверен в том, что добуду амулет, с такими-то подарками от самих богов. И никто не сможет уже помешать мне, даже апостол Хаоса Риэ вряд ли сумеет что-то противопоставить той силе, что вложили в меня Великие Седые.
Впрочем, сейчас меня уже не радовало ощущение собственной силы, наоборот, я еще более ясно осознал границы собственного могущества. Плата за привилегии во все времена была велика.


Когда мои спутники окончательно выбились из сил, я объявил привал, с некоторым удивлением чувствуя, что совершенно не устал, и мог бы продолжать путь еще очень долго. Припасы, прихваченные с поля боя, мы поделили поровну, на случай, если потеряем друг друга из виду, что в ожидавшем нас впереди сумрачном подземном лесу было несложно.
Воспользовавшись передышкой, принцесса подсела поближе ко мне, и засыпала вопросами, касавшимися Великих Седых. Демент также не преминул высказать парочку собственных мыслей по поводу услышанного.
 - Какие они, Великие Седые? – похоже, эта мысль давно не давала покоя девушке.
 - Они – другие, - ответил я, собираясь с мыслями, - Они изменились уже много тысячелетий назад, и все это время сила их только росла. Но Они еще помнят, что были людьми. Тем не менее, рядом с ними чувствуешь себя неуютно, даже в измененной реальности.
- А чего еще ожидать от тех, кто давным-давно достиг корней мудрости, - отозвался Демент, набивая трубку табаком, - не хотел бы я оказаться в их шкуре: очень уж велика она мне.
- Но Они добрые? Или просто нейтральные? – не унималась Элиафина.
- Трудно сказать определенно… но, думаю, все же добрые, раз уж так стараются нам помочь. Зачем это нейтральным богам? – задумчиво высказался я, испытывая смутное чувство, что все происходящее словно бы повторение прошлого. - Или Они устали быть нейтральными, и решили попробовать иную ипостась, - вставил лейтенант, пуская облачко густого сизого дыма.
- Такое возможно, - согласилась девушка, - особенно в нынешние времена, когда весь Мир встал на самый край, за которым всех ждет гибель.
- Поговорим об этом завтра, - решил я, - а сейчас пора спать – путь еще долог, и нам следует спешить.
С этими словами я взмахнул рукой, отделяя нас от окружающего пространства непроницаемым куполом. Всего пару секунд потребовалось мне на то, чтобы погрузиться в псевдосон.


СНОВИДЕНИЕ ДВЕНАДЦАТОЕ. ПОГОНЯ


В эту ночь я не стал надевать обруч Саркса, во-первых, потому что понимал: стоит моим врагам постараться, и они пробьют заслон, создаваемый обручем, а во-вторых, после гибели Эйфоса меня обуревало желание сразиться с теми, кто был повинен в его смерти, и отомстить. О том, что я могу потерпеть поражение в этой схватке, мне не хотелось думать. Ну, а в-третьих, я решил сберечь силу обруча, ведь после атаки Владык Тьмы он мог утратить свои полезные свойства.
Мои противники не заставили себя ждать: стоило мне уснуть, как я оказался в полыхающей жаром пустыне, и солнце висело в зените, хищно протянув к земле свои обжигающие лучи. Харведимская Сушь, тут же определил я, оглядевшись, где-то к востоку от Торнга, судя по склонению. Много лет назад эти пески едва не стали моей могилой, но тогда я был не один, и Ранндис вытащил меня на своих плечах, поскольку у него был заключен договор с солнцем, согласно которому жара была не властна над ним.
За спиной, не близко, но и не далеко, раздался слитный вой диплоидных клонов Фарго, почуявших добычу. Я развернулся лицом к ним, приготовившись к битве. Из-за ближайшего бархана выметнулись два крупных поджарых волка, точная копия того, которого мы сразили у обломков Старого Гноддского моста. Я усмехнулся, заметив, что они не пытаются окружить меня, а просто несутся навстречу, уверенные в легкой победе.
Вот первый из них взметнулся в красивом неотвратимом прыжке… но налетел на стеклянную стену, в одно мгновение возникшую на его пути. Отброшенный неожиданным препятствием на спину, он неловко подскочил, оглушительно рявкнув, словно ругнувшись по этому поводу. Второй, более осторожный, решил обойти преграду стороной, и побежал вдоль едва видимой стены, принюхиваясь, чтобы определить проход.
Почуяв его, волк скачками проскочил внутрь, не догадавшись, что оказался в ловушке. Стоило ему оказаться внутри, как проход исчез бесследно, а сверху обрушилась огненная лавина, в один миг испепелившая клона. «Лава Антар» – восьмая ступень магии, прежде недоступная мне по причине нехватки магической силы, теперь была в полном моем распоряжении.
Первый зверь, видимо, почуяв угрозу, стремительно скрылся за краем дюны, то ли спасаясь бегством, то ли намереваясь зайти в спину. В любом случае, это уже было неважно, поскольку реальность поплыла перед моими глазами, изменяя свой облик, как поблекший мираж.
Холодные скальные породы окружили меня со всех сторон, почти полностью загораживая горизонт, и мешая сориентироваться на местности. Наверно, Дорвальский хребет, решил я, присматриваясь к цвету скал, у самой границы Опаловых земель на далеком севере. Впрочем, это могли быть и другие горы, которых хватало на лике Лунной Стороны.
От этих мыслей меня отвлекла тяжкая поступь где-то над головой, и выше места, где я стоял, на выступе скалы появился огромных размеров человек, сжимавший в руках дубину из цельного ствола дерева. Дорвальский великан! Последний представитель вымершего племени гигантов, когда-то сотрясавших землю к северу от Высотного Водораздела, высочайшего горного хребта в Мире Снов! Вот так приключение!
Насколько я помнил лекцию своего старинного приятеля Энникса, ученого из Плейо, что в Меловой долине, на дорвальских великанов не действует обычная магия, только какие-то экзотические приемы давно сгинувших народов, вроде Вуду или Шамбала. Значит, придется применять грубую силу, спасибо Тауриону за своевременный подарок.
Прежде чем до большого, но чрезвычайно медлительного мозга великана дошло наличие рядом добычи, я ловко вскарабкался по склону на противоположную сторону расселины, в которой появился здесь, и прикинул расстояние до противника: метров двадцать, пятнадцатиметровому гиганту не перескочить с места, а разбежаться там негде. Видимо, на столь сложные выкладки разум великана рассчитан не был, поскольку едва он сообразил, что еда вот-вот уйдет из рук, как тут же прыгнул вперед, целясь на выступ рядом со мной, но не долетел, и, приложившись лбом к выступу, рухнул на дно расселины.
Оттуда донеслась совершенно нечленораздельная речь, весьма смахивающая на отборную брань. Не дожидаясь, пока ушибленный великан вылезет наверх с моей стороны, я глубоко вдохнул, и одним махом столкнул прямо на макушку здоровенного болвана многотонный валун, лежавший недалеко от края. Громогласный вопль заглушил звук лопающегося черепа, но когда туша гиганта обрушилась на дно вторично, вызвав небольшой камнепад, я был уверен, что победа осталась за мной.
Тем временем я понял, что мои главные противники не собираются показываться, предпочитая играть, словно кошка с мышкой, выжидая и готовя очередную пакость. Не желая больше участвовать в этих экспериментах, я решительно покинул измененную реальность, наверняка весьма удивив обоих.


Я проснулся первым, и некоторое время просто лежал, не о чем ни думая, и не заглядывая в ближайшее будущее, несмотря на возросшие возможности, позволявшие даже смоделировать почти любое развитие событий. Лишь услышав вдали шум, свидетельствовавший, что охота на нас продолжается, я поднялся, и, разбудив друзей, поторопил их в дорогу.
Попутно я осмотрелся, и обнаружил в лиге от нас целый эскадрон всадников, медленно проезжающим по тем же местам, где мы прошли вчера. Мне не понравилась эта слепая целеустремленность, свидетельствовавшая о том, что выслеживают нас не обычными методами.
- Гаройс, - сказал Демент за моим плечом, - это он там, ищет нас.
- Как же он прошел мимо фагов? – удивилась Элиафина, - и как спустил вниз лошадей?
- Насчет лошадей не знаю, а мимо фагов пройти, в принципе, довольно легко, - ответил ей я, задумчиво покачивая головой, - достаточно знать их язык, на худой конец просто вести себя вежливо, фаги, если их не дразнить, вполне миролюбивы.
- Разве Эйфос не предупредил фагов о том, что за нами идет охота? – обратился ко мне лейтенант с некоторым удивлением.
- Вряд ли. Мы были уверены, что сюда они не полезут, даже если найдут проход, - озабоченно отозвался я, прикинул скорость передвижения преследователей, и решительно заявил:
- Самое большее, через час они будут здесь, нам пора уходить, ребята.
Мы молча забросили сумки с провизией на плечи, и двинулись в лес, надеясь, что нам удастся сбить погоню со следа в глухой чащобе. Впрочем, никто на это особенно не рассчитывал, уж больно уверенно продвигались наши преследователи.
Я шел первым, старательно высматривая среди хитросплетения ветвей и корней путь, где могли пройти лишь пешие, а конные не смогли бы продолжать путь. Рассчитывать на то, что Гаройс отступит, не имело смысла, но, спешившись, он и его люди станут гораздо менее опасными.
Несмотря на отсутствие карты, я довольно четко представлял, куда нам нужно двигаться, чтобы выбраться из леса как можно ближе к тому месту, где располагается дно Ледяной Пасти Скайма. Память прежних Избранных оказалась весьма полезной: кто-то из них уже успел побывать в этих краях, и теперь у меня перед глазами имелось некое подобие чертежа или плана, с помощью которого я и определял наше нынешнее местоположение. Таким образом, для меня не представляло большой сложности определиться с направлением и расстоянием до цели, но в тоже время точное расположение амулета оставалось полной загадкой.
Следуя по тому пути, который я мысленно проложил через лес, и следовавшие за ним всхолмия, мы, поддерживая постоянный темп, должны были выйти на край ущелья Карра айонг, которым внизу оканчивалась Ледяная Пасть Скайма, примерно через семь-восемь суток, это в лучшем случае. В худшем, дело могло затянуться еще на пару-тройку дней.
Я постоянно оборачивался, чтобы убедиться, что мои спутники не отстают, и способны еще продолжать путь. Когда вокруг нас окончательно сомкнулись стволы корявых местных деревьев с рыжей хвоей вместо листьев, преспокойно обходящиеся без солнца, мы устроили небольшой привал, чтобы, не торопясь поесть, и дать короткий отдых ногам.
Элиафина, несмотря на довольно сложную дорогу, и спешный темп, выбранный мною ради скорейшего достижения другого края леса, держалась молодцом, чем вызывала во мне все большее восхищение. Естественно, что эльфийских девушек не готовят к роли домохозяек, с детства обучая и воинскому искусству, и верховой езде, и много чему еще, но наш поход не был простым даже с точки зрения опытного бывалого солдата, каковым являлся Демент.
Тем не менее, принцесса ни единым словом не выразила неудовольствие в связи с тем, что мне приходилось подвергать ее столь тяжким испытаниям, почти не считаясь, ни с высокородным происхождением, ни с меньшей, по сравнению с нами, выносливостью. Впрочем, одним из объяснений этому следовало искать в том, что она сама напросилась в этот поход, и теперь не желала, чтобы ее сочли неспособной на подобный подвиг.
Мысли мои против моей воли то и дело возвращались к девушке, подсознание подсовывало соблазнительные картины, в которых девушка то оказывалась в моих объятиях, то что-то нежно шептала мне на ухо, поглаживая по голове, а перед глазами стояло то странное выражение лица, которое последнее время появлялось у Элиафины, когда она смотрела в мою сторону.
 Слева зашелестели кусты, и взгляд мой переместился по направлению шума. Из густых зарослей на меня уставились три пары огненно-рыжих глаз, словно испускавших искры. Неспешно выступая из полумрака, звери безбоязненно шагали навстречу нам, показывая здоровенные клыки. Легендарные гривастые тигрольвы подземелий Шифама воочию оказались еще более крупными, чем их описывали свидетели. Еще никто никогда не выходил живым из схватки с этими воплощениями дикой природы Древних Эпох, но времена моей беспомощности остались далеко позади.
Выйдя вперед, я негромко бросил хищникам слово Повиновения, которому меня обучил Гаммедан, и на наших глазах совершилось очередное чудо: тигрольвы на миг замерли, а затем склонились, словно в поклоне, и огонь их глаз утих.

СНОВИДЕНИЕ ТРИНАДЦАТОЕ. СМЕТАЯ ПРЕГРАДЫ


Отчаянная смелость никогда не была моим отличительным знаком, ибо во всех делах я проповедовал разумную умеренность, даже тогда, когда смеялся в лицо разъяренному Джарду Темному Мастеру. Но сейчас было не до рассуждений о разумности тех или иных поступков. И памятуя о расстоянии, которое предстояло нам преодолеть, я нашел единственный, на мой взгляд, выход: оседлать тигрольвов, благо они готовы были повиноваться мне.
Несколько шепотом брошенных слов – и вот мы уже мчимся верхом, словно под нами не грозные хищники, а обычные лошади, или, на худой конец, форги (так называют жители Западной равнины прирученных травоядных ящеров). Правда, без седел и стремян было не очень удобно, но густошерстные спины тигрольвов лучше подходили для езды без седла, чем лошадиные крупы.
Рассчитывать, что хищники доставят нас до самого ущелья, естественно, было бы нелепо, но изрядно сократить расстояние до цели – тоже представлялось вполне приемлемым вариантом, особенно в контексте погони. Что интересно, мне так и удалось определить, продолжают ли нас преследовать, или все же охотники потеряли наш след где-то в дебрях леса.
Тигрольвы на поверку оказались весьма выносливыми и ловкими зверями: всего за полдюжины часов мы преодолели расстояние до опушки леса, которое, будучи пешком, потребовало бы у нас в два раза больше времени. На опушке леса мы и расстались с нашими невольными помощниками: неразумно было тащить за собой самых свирепых хищников Мира Снов дальше, поэтому я отправил их назад, велев потрепать немного наших преследователей, буде таковые повстречаются у них на пути.
Здесь мы задержались ненадолго, после чего продолжили свой поход, направляясь дальше. Впереди нас ожидали суровые серые всхолмия, преграждавшие путь на восток, словно волны некогда бурного моря, застывшие по воле неведомых сил в момент наивысшего волнения.
После скачки верхом на тигрольвах идти пешком не хотелось, но выбор был невелик: или топать дальше, или ждать добрых дяденек, следующих где-то сзади, поэтому мы без раздумий выбрали первое. После леса я чувствовал себя слишком на виду, и вздохнул облегченно лишь, когда гребень первого холма скрыл нас от оставшегося позади леса.
Если дорога через лес казалась нам трудной, то путь по склонам холмов быстро убедил меня, что мы заблуждались насчет трудностей лесного перехода. После нескольких подъемов и спусков мои спутники просто валились с ног, да и сам я запыхался, хотя за все время нахождения в лесу нисколько не утомился.
Пришлось объявить привал, и пока принцесса и лейтенант распростерлись на сухой траве, с наслаждением вытянув многострадальные ноги, я поднялся назад, на вершину, и осторожно выглянув, вгляделся в черневшую позади кромку леса. После произнесения мантры «Орлиного Ока» моему взору предстали фигуры у самой опушки чащобы, нарочно разместившиеся так, чтобы их было невозможно узреть с открытого пространства.
Быстрый осмотр позволил определить примерно их численность, которая заметно уступала той, что была ранее. Несмотря на сложность пути, охотникам Гаройса удалось провести лошадей, видимо, ведя их в поводу за собой. Заметив среди них раненых, я усмехнулся: тигрольвы не разминулись с отрядом.
Спустившись вниз, я сообщил товарищам о преследователях, что привело их в уныние, поскольку на открытой местности всадники могли догнать нас за считанные часы. Особенно сдал Демент, не привычный путешествовать пешком. Я постарался приободрить их сообщением о том, что количество врагов изрядно уменьшилось, но Элиафина резонно возразила, что любому из нас хватит и одной стрелы, если уж на то пошло, а лучники в Тефрании меткие.
Пока мы обсуждали возможные варианты действий, откуда-то слева послышалось шелестение, словно от трущихся друг об друга чешуек. Я обернулся и застыл, не в силах пошевелиться. Неподалеку от нас взметнулось из земли вверх червеобразное многометровое туловище моога.


Чудовище шумно принюхивалось, и я прекрасно понимал: любое резкое движение выдаст нас с головой. Я лихорадочно прикидывал, подействует ли на это существо слово Повиновения, способно ли оно понимать отдаваемые команды. Лишь когда моог повернул свою свинообразную тупоносую морду в нашу сторону, я решился, и шепнул монстру слово Повиновения, не дожидаясь, когда он все-таки обнаружит нас.
Моог застыл на мгновение, вызвав непроизвольный трепет среди моих спутников, потом все же опустил свою голову к земле, безмолвно дожидаясь приказа. Установив с ним мысленный контакт, я немедленно воссоздал в его мозгу картинку лагеря у опушки леса, где расположились наши преследователи, после чего отдал приказ: задержать.
Гигантский червеобразный монстр послушно повернулся в сторону леса и стремительно пополз в том направлении. Поглядев на Демента, я произнес:
- Это их немного задержит. Нам надо спешить!
На вопросы времени не оставалось, поэтому друзья молча поспешили за мной, благо впереди вершины холмов заметно понижались, что несколько облегчало наш путь. Спустя четверть часа мы миновали очередной гребень, и я, оглянувшись, сумел заметить столб пыли в той стороне, где располагались наши враги.
Следующие шесть часов мы как автоматы шагали вперед, передвигая ногами, словно в полусне. Холмы, постепенно снижаясь, перешли в песчаные барханы, а за ними раскинулась пустыня. У подножия последнего бархана мы решили устроить привал, и обдумать наше положение.
- Неплохая идея отправить на наших преследователей моога, - заметил Демент, покончив с «ужином».
- Думаю, это надолго их задержит, - отозвался я, запивая скудный паек водой.
- Мне кажется, что Гаройс действует не сам по себе, - неожиданно высказалась принцесса, и покачала головой, - что-то с ним неладно…
- Плохие предчувствия? - я сочувственно посмотрел на девушку.
- Очень уж странная эта погоня, - Элиафина посмотрела на меня и добавила, - не удивлюсь, если в его команде окажется черный маг, а то и не один. Слишком легко они проходят все препятствия на их пути. А если они действительно встретились с тигрольвами, без мага хищники их бы просто рассеяли, перебив большую часть. Я видела тигрольва в схватке – он один стоит двадцати бойцов, а уж в паре…
Я промолчал, не в силах отделаться от ощущения, что за нами наблюдает кто-то невидимый, только и ждущий, когда мы расслабимся, чтобы резко атаковать. Демент проворчал, что девушка права – все как-то не по правилам идет, словно у противника пара тузов в рукаве, а у нас одни вальты и шестерки.
- Ничего, ребята, - уверенно ответил я, не испытывая уверенности на деле, - у меня тоже есть козыри, о которых врагам ничего не известно. Прорвемся.
На этом месте разговор и затих, а мои друзья уснули, едва донеся головы до земли. Я в эту ночь остался караулить, подозревая, что Владыки Тьмы только и ждут, когда я усну. До утра я вспоминал все баллады и песни, которые успел услышать за свой долгий век, прибавив сюда и те, которые сочинил сам. А с рассветом разбудил спутников, и мы двинулись через пески к желанной цели.


Трое суток брели мы по пустыне, изнемогая от жажды, так как запас воды подходил к концу, а пополнить его не представлялось возможным. Наконец, на рассвете четвертого дня, поднявшись на очередную дюну, мы заметили впереди зеленую полосу. Прибавив ходу, насколько позволяли силы, мы через три часа приблизились к небольшому оазису, окруженному чахлыми деревцами, за которыми всего в одном пешем переходе, был виден край пустыни.
За это время я не единожды оглядывал горизонт позади нашего пути, выискивая следы погони, но так ничего и не обнаружил. Преследователи словно сквозь землю провалились, хотя ниже, вроде бы, уже и некуда. Но тревога на душе не проходила, внутренний голос упрямо твердил, что дело нечисто.
Напившись воды, и пополнив питьевой запас, мы наскоро перекусили, и двинулись дальше, стремясь поскорее покинуть негостеприимные просторы пустыни. Близость твердой поверхности придала нам сил, и, в конце концов, мы выбрались из надоевших песков на скалистую почву, где обнаружили небольшой ручеек, бегущий туда же, куда нужно было и нам.
Идти вдоль его пологого берега оказалось гораздо удобнее, чем по близлежащим скалам, испещренным острыми гранями и выступами, вдобавок под рукой была чистая свежая вода, а не затхлая водица из старых мехов. Через пару лиг ручеек превратился в речушку, а еще дальше набрал силу, слившись с несколькими меньшими собратьями, и обернулся стремительной рекой, пусть и не очень широкой, но полноводной.
 Я, было уже, хотел предложить смастерить плот или другое плавучее средство, чтобы ускорить передвижение, но Элиафина опередила меня, и, глядя из-под руки вдаль, внезапно заявила:
- А вон и край ущелья, в которое, по твоим словам, Ярил, выходит Ледяная Пасть Скайма.
Действительно, не прошло и часа, как мы вышли на край ущелья Карра айонг, а над нашими головами, высоко вверху, открылась небольшая отсюда щель, в которую был виден лоскут неба. Теперь оставалось лишь спуститься на дно и отыскать там амулет. Сущие пустяки.


СНОВИДЕНИЕ ЧЕТЫРНАДЦАТОЕ. ПРОКЛЯТОЕ МЕСТО


Вот и пригодилась веревка, прихваченная из дома Эйфоса! Сотня локтей прочной бечевы, до того оттягивавшей мое плечо, была немедленно пущена в ход, лишь на метр-полтора не достав до дна ущелья. После короткого совещания мы решили обойтись имеющейся длиной, просто вывесив веревку над здоровенным валуном, лежащим на дне неподалеку от нашего местоположения.
Естественно, что первым вниз начал спускаться я, как и положено главе отряда, пусть и столь маленького, ведь внизу нас ждала неизвестность. Следом спустилась Элиафина, изящно перебирая руками, отчего у меня где-то внутри все замирало, Демент слез последним, шепотом изрыгая ругательства: альпинизм никогда не входил в число его увлечений.
Я коснулся веревки, и прошептал пару слов, сделав ее невидимой, справедливо полагая, что оставлять такой заметный след неразумно. После этого мы осмотрелись, и двинулись вдоль края ущелья, внимательно вглядываясь: не блеснет ли где в тени искра, горящая в самой сердцевине амулета. Я старательно напрягал сверхчувства, много лет назад раскрытые под чутким надзором друида Ламиэна, но ничего не мог нащупать в мятущейся эфирной атмосфере ущелья.
Вдобавок, где-то внутри начало нарастать смутное беспокойство, что я что-то упустил из виду: какая-то деталь, ускользающая от сознания, не давала покоя, скрываясь под спудом внешних эмоций. Тревожная догадка озарила меня в тот миг, когда я вспомнил о предостережении Великих Седых. Могильные склепы! На языке гноддов это звучало как «Карра айонг», то есть ущелье носило то же имя! Неужели ловушка?
Тихий скрежет справа разрешил все сомнения: часть скалы сдвинулась, открывая проход, из которого медленно показались зомби, бредущие со слепой целеустремленностью. Но, от всех остальных, встречавшихся мне прежде зомбированных, эти отличались тем, что возвышались над нами на целый метр.
“Гаэды”, - внезапно понял я, знаками показывая Дементу и Элиафине, чтобы они отступили подальше, - “Предки гноддов, легенды их такими и описывают, под три метра ростом”. Прежде я не очень-то верил этим сказаниям, полагая их немного преувеличенными, несмотря на отсутствие у гноддов склонности к возвеличиванию собственного прошлого.
Но кто и зачем устроил здесь эту гробницу, полную неупокоенных зомби, для каких целей? Лихорадочно соображая, я оглядывал растущую прямо на глазах толпу мертвецов, с тусклыми взглядами надвигавшихся на нас. Создавалось стойкое впечатление, что здесь были захоронены если и не все представители этого полузабытого народа, то уж половина точно.
Магия вещественного мира, согласно тем же легендам, не оказывала воздействия ни на живых, ни, тем более, на мертвых гаэдов. Именно поэтому в обычае у гноддов сохранилась традиция сжигать умерших, несмотря на утрату этой уникальной особенности. И потому никогда не существовало погребений гаэдов на тех территориях, где они проживали в древности. Откуда же взялись эти зомби, Джард бы их побрал?
Вокруг нас собралось уже более сотни мертвецов, постепенно отрезавших нас от единственного спасения – невидимой взгляду веревки, висевшей у края ущелья за спинами гаэдов. В этот момент за моей спиной раздался громкий возглас Элиафины, и я рванулся туда, лишь секундой позже осознав, что в голосе ее звучит не страх, а радость. Принцесса что-то подняла с земли, и рука ее засветилась, словно розовый коралл: на ладони замершей девушки рдел амулет Гарловиц.


Забыв о зомби, я медленно подошел к ней, не в силах оторвать глаз от переливчатого свечения внутри камня, составлявшего как бы единое целое с оправой, изготовленной из сплава золота и платины. Лишь возглас Демента, едва не угодившего в «ласковые» объятия одного из мертвецов, привел меня в чувство.
Я взял амулет в руку, и, повернувшись, пошел прямо на толпу зомби. Свечение Гарловица усилилось, окутав меня яркой, но не мешающей глазам, пеленой, которая словно щит, закрыла меня от мертвых. Зомби неуверенно начали отступать передо мной, словно пытаясь избежать прикосновения моей защиты, и тут случилось нечто невероятное: один из них шагнул вперед, и уставился на меня почти осмысленным взглядом, словно собираясь вступить в переговоры.
“Ты владеешь светом Тали”- раздался в моей голове телепатический голос, без сомнений, исходивший от переднего мертвеца, отличающегося от своих собратьев и фигурой, и облачением, - “Я – Одоай, бывший жрец Тали, вождь обреченных на проклятое существование. Я нарушил древний запрет, и за это меня покарали. Те, кто пошел за мной, разделили мою судьбу. Долгие тысячелетия мы заперты здесь, существуя и не существуя одновременно. Мы помним прошлое, но не способны помнить настоящее. Скажи, поможешь ли ты нам, странник?”.
Я молчал, ошеломленный происходящим, почти не соображая, что же следует ответить. Наконец я собрался с духом, и мысленно ответил мертвому жрецу следующее: - “Что случилось с вами, и чем я могу вам помочь?”
“В год Черной звезды пятнадцатого века надземной истории гаэдов я вознамерился вернуться в наш древний дом, город Хаегвао, который был покинут нами, по воле Тали, запретившей нам возвращаться туда под угрозой проклятия. Несмотря на противодействие остальных жрецов, мне удалось вдохновить на это более сотни сородичей, которые примкнули ко мне в надежде обрести на родине утраченное могущество.
Но когда мы достигли руин Хаегвао, на нас обрушился с неба гнев Тали, огонь и лед, пробивший в теле земли расселину, и настигший наши тела здесь, внизу. Мы погибли, но не полностью, а превратились в полуживых существ, обреченных на посмертное существование в собственных телах. На месте руин Хаегвао возникло это ущелье, а мы сами оказались замурованы в скале, до тех времен, пока сюда не придет странник, владеющий светом Тали, и не освободит нас от этой участи”.
“Но что именно я должен сделать, чтобы освободить вас?” - вопросил я, отчаявшись что-либо понять, и желая поскорее покончить с этим.
“Только свет Тали в твоей руке способен сжечь наши тела, после чего мы сможем обрести вечный покой. Используй его, ради милости Тали” - ответил жрец и шагнул вперед, подставляя себя под окутавшее меня свечение.
Я протянул руку с амулетом, коснувшись его протянутой руки, и в тот же миг жрец вспыхнул, как факел, почти мгновенно сгорев дотла. Чуть слышный вздох пронесся по рядам зомби, и гаэды потянулись к моей руке, держащей Гарловиц, как к светочу, несущему избавление от мук.
В полном молчании, под стук собственного сердца, я касался каждого неупокоенного, понемногу покрываясь висящими в воздухе сажей и прахом от сгорающих тел. Словно зачарованные, следили за действом мои спутники, не понимающие пока смысла происходящего, но мне некогда было им это объяснять.
Вот последний обреченный рассыпался в пыль, обретя, наконец, покой, и я поспешил стереть со своего лица следы сажи и праха, покрывающие меня с ног до головы. Элиафина протянула мне кусок серой ткани, и помогла оттереть остатки сажи, негромко посмеиваясь над моим непрезентабельным видом. Приведя себя в порядок, я уселся прямо на землю и поведал друзьям историю судьбы жреца гаэдов, и его товарищей, пошедших против воли своей богини.
- Тали, говоришь, - задумчиво проговорила девушка, когда я закончил повествование, - кажется, когда-то действительно в землях, где властвовали гаэды, существовал культ богини по имени Тали, но с тех пор, как он исчез, прошло более тридцати тысяч лет. Тогда эльфы только заселили Двидомин, и правил ими мой дед, Эфианур, погибший во время Второй Легендарной войны, Сайма-ри Тиэннет, по-нашему.
- Давнее дело, - определил Демент, раскуривая трубку, - только вот кто мне скажет, как нам теперь выбираться отсюда? Обратно через пустыню поползем, прямо в руки Гаройса, или здесь останемся, с голоду подыхать? Запасов-то у нас всего ничего осталось.
- Если так спешишь на свидание со смертью, Демент, то зачем это затягивать? - раздался у нас за спиной насмешливый голос.
Я стремительно обернулся, сжав в руке рукоять клинка, но замер, узрев лишь одну фигуру, неторопливо выступившую из тени скал. Незнакомец сбросил капюшон, и нашим глазам предстал Рагнис Элор, второй магистратор Харвеллы, некогда сумевший подвигнуть меня на изучение магического искусства, за что я был ему благодарен до сих пор.
Демент также узнал своего старого знакомого, обеспечившего его протекцией во время вынужденного визита в осажденную тефранийцами крепость магов. Он вежливо кивнул ему, проигнорировав насмешку из уст мага. Я же отреагировал более бурно, как всегда, полез даже, было обниматься, забыв о неприязни старика к таким проявлениям чувств, но вовремя опомнился, и ограничился крепким рукопожатием.
- Откуда вы здесь оказались, мэтр Рагнис? - поинтересовался я, отступая назад, и представляя ему Элиафину.
- С отрядом Гаройса, - усмехнулся тот, и, видя наши вытянувшиеся в удивлении лица, рассмеялся, - нет, я с ним не заодно, просто нам было по пути, а о моих целях Гаройс ничего не знал, думая, что у меня свои счеты с кем-то из вас. Я помог ему переместить вниз лошадей, после чего он согласился взять меня с собой.
Также мне удалось отогнать тигрольвов, правда, сначала я позволил им немного потрепать их ряды. Но против моога у меня не нашлось средства, поэтому я тихонько скрылся, предоставив им самим решать эту проблему. Пройдя через пустыню по вашим следам, я потерял их на берегу ручья, спустился вниз с помощью заклятия Левитации, и нашел вас здесь, отдыхающих после трудов праведных. Уверен, вы очень хотите выбраться из этой дыры без помощи головорезов Гаройса, не так ли?
- Что вы предлагаете? - тут же спросил я, прекрасно зная своего наставника.
- Мы воспользуемся заклятием «Большого Прыжка» и долетим до края Ледяной Пасти Скайма там, наверху, - ответил мне маг, - помнится, раньше ты не смог освоить этот уровень, но сейчас он тебе вполне по силам, друг мой. Медлить нельзя, враги совсем близко, я видел их, перед тем как спуститься вниз. Решайтесь.

СНОВИДЕНИЕ ПЯТНАДЦАТОЕ. ХАРВЕЛЛА


Я глянул на Элиафину: она решительно кивнула в ответ, Демент тоже выглядел вполне готовым к любому варианту, исключающему возвращение через пустыню, жалея лишь разве о том, что нет возможности рассчитаться с заклятым врагом. Магистр быстро напомнил мне магическую формулу, после чего ухватил лейтенанта за лямку вещмешка, и одним плавным толчком оба вознеслись вверх, словно листья, подхваченные ветром.
Внизу остались только мы с принцессой. Она посмотрела на меня с улыбкой, а я все не мог решиться обнять ее, чтобы совершить «Большой Прыжок». В этот момент сзади послышались голоса, и из-за валуна показался Гаройс Пламенное Око, окруженный своими бойцами. Увидев нас, он замер от неожиданности, потом издал яростный вопль, и кинулся с мечом наголо.
Я с удовольствием выяснил бы, какого цвета его кровь, но рядом стояла Элиафина, и я не мог рисковать ее жизнью. Подхватив девушку на руки, я одним махом взлетел, оставив своих преследователей в изумлении наблюдать за нашим фантастическим полетом. Пару минут спустя мы приземлились на краю Ледяной Пасти Скайма, рядом с магистром Рагнисом, и Дементом, еще не пришедшим в себя после приземления.
Опустив принцессу на землю (вернее на лед, которым покрыты края пропасти), я повернулся к наставнику, чтобы спросить его о том, какими судьбами его занесло в такую даль от Башни Мастерства, но он опередил меня, сказав:
- Харвелла в опасности, друг мой. На нас движется Белая Чума. Кроме нас с тобой, ее способны исцелить лишь старик Тримерио, да еще два магистра восьмого круга, находящихся в Академии. Слишком мало, чтобы справиться с бедой. Первый магистратор спешно взялся обучать «Инфабуле Чумы» трех молодых магистров седьмого круга, но успеет ли он обучить хотя бы одного – большой вопрос.
Он немного помолчал, заложив руки за спину, как во время лекции, затем продолжил тоном университетского профессора:
- Исцеление Белой Чумы – вельми трудоемкий и спудный прием. Характерные признаки болезни – обеление радужной оболочки ока, постепенная парализация больного, приводящая к смерти. Исцеление возможно только на первой и второй стадии заболевания, пока больной еще способен самостоятельно добраться до целителя. Третья стадия – полная парализация, всегда оканчивается смертью.
Существуют лишь два способа исцеления болезни: заклятие «Инфабула Чумы», воссозданное магистром Термено Фио две тысячи лет назад по древним рукописям, или применение чудодейственной силы амулета Гарловиц вкупе с молитвой «Деи Дивине инфектум» у алтаря Всесвятых…
Вот так, мой друг. И если первый способ нам не по силам, ввиду малого числа целителей, то второй, более радикальный, ибо позволяет полностью устранить угрозу Белой Чумы, благодаря вашим стараниям вполне возможен. Я прошу тебя вспомнить о клятве верности, которую ты давал при получении титула Магистра, Реджио. Харвелла нуждается в тебе.
Я молчал, подавленный новостями. Харвелла, оплот магического искусства, выпускающая в свет лучших магов современности, в который уже раз оказывается бессильной перед неведомо откуда возникающей угрозой самой истребительной болезни Древних Времен. В последний раз это случалось в бытность мою студентом этой Академии, тогда от Белой Чумы умерла едва ли не половина населения города, окружающего Академию. Лишь усилиями десяти целителей, не покладая рук трудившихся над спасением больных, удалось остановить распространение мора.
Теперь таких знатоков целительского искусства (не считая нас с Рагнисом) осталось всего пять. Двое из них сейчас так далеко от Харвеллы, что вряд ли поспеют вовремя. Но чтобы использовать силу амулета, нужно доставить его на алтарь Всесвятых в часовне Харвеллы…
- Мне нужно попасть в храм Всесвятых на острове Шивал в Дендросском море, пока волна хаоса не захлестнула весь мир,- услышал я свой голос, и нерешительно посмотрел на мага, - если я отклонюсь от цели, то утрачу те способности, что мне даровали Великие Седые для выполнения миссии.
Старый магистр улыбнулся. Это было так неожиданно после столь серьезного вида, с которым он поведал нам об ужасах Белой Чумы, что я невольно улыбнулся в ответ, чувствуя себя успокоенным присутствием наставника, которому я привык доверяться в трудную минуту.
- Прежде чем отправиться на ваши поиски, я создал в своем кабинете фиксулу Возврата, очертив круг радиусом в три фута, - пояснил он, - это маловато для четверых, но мы встанем плотнее, чтобы поместиться в идентичном круге. После этого мы сразу окажемся в стенах Харвеллы, а это на треть сократит вам дорогу, тем более что всего в десяти лигах от Академии расположен речной порт, откуда идет паром до самого устья Береды, где можно нанять судно до Шивала.
Вам потребуется приличная сумма в золоте, чтобы договориться с каким-нибудь капитаном, ведь на Шивал корабли не ходят. Как магистратор Академии я гарантирую вам вознаграждение в пятьсот золотых единиц: половины вполне хватит на фрахт судна, остальное пойдет на припасы и снаряжение – Шивал большой остров, а храм расположен в самой середине.
Помедлив немного, я согласно кивнул. Мысль сократить расстояние, и сэкономить время и деньги, пришлась мне по вкусу, тем более что такое перемещение не может считаться отклонением от цели, поскольку не затрагивает физические параметры среды, а только изменяет нулевую точку системы отчета.
- Действуйте, мэтр Рагнис, - твердо сказал я, преисполняясь решимости, - я готов исполнить долг перед моей второй родиной.
Магистр тут же принялся резво чертить на льду острием кинжала магический круг, долженствовавший ассоциировать наши тела с таким же кругом в кабинете мага в Харвелле. После замыкания круга мы все вошли внутрь, прижавшись плечом к плечу, чтобы полностью оказаться внутри вычерченной фигуры. Мне доводилось видеть, как неосторожные маги лишались конечностей из-за того, что не помещались целиком внутри очерченного круга.
Впрочем, в нашем случае все прошло благополучно: несколько фраз, произнесенных должным образом, и в одно мгновение мы оказались на другом конце континента, к западу от Тефрании, в Башне Мастерства, расположенной в центре Академии, в свою очередь, занимающей центральную часть Харвеллы.


Приятно было вновь оказаться в стенах учебного заведения, на целых двадцать лет ставшем мне домом, пока я проходил обучение магическому искусству под руководством магистра Рагниса. Я с трудом вырвался из плена воспоминаний, главным образом благодаря усилиям наставника, чуть ли не силой потянувшего меня наружу, стремясь как можно скорее довести до конца дело.
Выйдя из ворот, мы сразу же направились к часовне Всесвятых, находящейся на другой стороне площади, примыкающей к фасаду Академии. Спустя короткое время я уже стоял перед алтарем, наскоро просматривая листок с молитвой, которую мне предстояло прочесть вслух.
- Dei Divine infectum caesue inta difectum ae laffus , - начал я, стараясь соблюдать правильную интонацию, полагаясь более на интуицию, чем на знания, - Traktae leium Dei, nofra seduennum ald nomarhes. Nom Dei, nom aerihon tramme sies camut, avi teum. Loturum area celeano ihvas rigea Sampalaut. Atre Divine, felle moae bedum hih ae sevitus notrae. Vede cemt Dei, ferri ande som differrae laffus, ohne caeser. Vieve Dei, vieve Sampalaut, nohre regnum hih careadis yunoro frivo. Amen.
В тот миг, когда мои губы произнесли последнее слово молитвы, алтарь охватило сияние, в одно мгновение распространившееся за пределы часовни, а там и по всему городу. На секунду амулет в моих руках нагрелся, оставив ожог на ладони, после чего тут же заледенел, охладив боль, и вернулся к исходному состоянию.
Я повернулся к магистру Рагнису, чтобы спросить его, как прошел обряд, но его уже не было в часовне. На мой вопросительный взгляд Элиафина изящно выгнула брови, кивнув в сторону Академии, подразумевая, что мэтр отправился, чтобы доложить первому магистратору Харвеллы Тримерио Вивендо об удачном завершении эксперимента.
Мы отправились следом, и на лестнице, ведущей в главное здание, нас встретили все члены магистерского совета, в который я был включен в последний свой приезд сюда. Сам первый магистратор от лица всех жителей города поблагодарил меня за спасение множества людей, как исцелившихся от Белой Чумы, так и тех, кто избежал этой участи.
Мэтр Рагнис торжественно вручил мне свиток, в котором меня официально причислили к почетным гражданам города, и, как бы между делом, протянул небольшой, но тяжелый кошель.
- Здесь семьсот золотых единиц, - заметил он, и, видя мое удивление, добавил, - Тримерио настоял, чтобы мы увеличили награду, ведь тебе предстоит долгий и опасный путь, Реджио. И пусть Великие Седые хранят тебя от бед.
Я взял кошель, и передал его Дементу.
- Пусть будет у тебя, дружище, - сказал я ему, и он молча уложил его в свой поясной мешочек, надежно защищенный охранным заклинанием.
Так как близился закат, мы приняли приглашение остаться до утра, чтобы принять участие в празднике по случаю избавления от Белой Чумы.


СНОВИДЕНИЕ ШЕСТНАДЦАТОЕ. МОРСКАЯ ДОРОГА


Ранним утром мы покинули гостеприимный город верхом на лошадях, подаренных нам отцами города в благодарность за спасение от напасти. Магистр Рагнис заверил меня, что немедленно отправится к Зубу Дракона, чтобы выяснить судьбу остальных наших товарищей, оставшихся в неизвестности относительно нашей участи. Теперь путь наш лежал к порту Дергова, откуда паром должен был доставить нас к устью Береды, где напротив друг друга возвышаются башни городов-близнецов: Златостенного Сеона и Черномраморного Этара.
Вскоре после полудня мы достигли причалов Дергова, как раз успев к очередному парому, отправлявшемуся в сторону побережья. Разместив лошадей на нижней палубе, мы с Дементом присоединились к принцессе, ожидавшей нас на юте, так моряки называют носовую оконечность любого судна, даже если это всего лишь тихоходный паром.
После того, как наступила ночь, мои спутники отправились в приготовленные нам комнаты, я же еще некоторое время стоял на палубе, обдумывая наше будущее. С того раза, когда мои могущественные противники предприняли последнюю попытку добраться до меня в измененной реальности, минуло уже пять суток, поэтому я чувствовал, что близится день, вернее ночь, когда Джард и Риэ бросят против меня все свои силы.
Эта мысль, естественно, не способствовала улучшению настроения, но я старался бодриться, уверяя себя, что с дарами Великих Седых мне не страшны любые козни моих коварных врагов. Впрочем, я хорошо знал, что объединенная мощь темных Властителей способна на многое, если не на все.
Помучившись немного сомнениями, я решил испытать свои познания в магии, и использовать для защиты своего сознания ранее недосягаемое заклятие «Эфирного Экрана Разума», когда-то давно выученное мною, несмотря на почти запредельно высокий уровень сложности по моим тогдашним меркам. Повторив все формулы и пассы, я обнаружил, что заклятие отныне в моем распоряжении. Словно незримый щит охватил мое сознание, отделяя его от окружающей эфирной среды, и препятствуя попыткам проникновения.
После этого я со спокойной душой отправился в свою комнату, чтобы отдохнуть хоть немного, благо переборки были достаточно толстыми, чтобы заглушить любые звуки, исходящие из коридора или соседних кают. Паром же, всю ночь двигавшийся вниз по течению, с рассветом достиг-таки устья полноводной и стремительной реки.


Города-близнецы, Сеон, окруженный золотыми стенами, изукрашенными чудеснейшей резьбой, и Этар, все дворцы которого были вырезаны из черного мрамора, весьма ценного в этих краях, по преданию были заложены братьями-близнецами, носившими те же имена. Сначала братья хотели построить один город, но разошлись во мнениях относительно того, каким должен быть их новый дом.
Тогда они разошлись по разные стороны от эстуария Береды, и каждый принялся чертить на земле свой собственный план города, применяя всю фантазию, на которую каждый из них был способен. И когда они закончили и сошлись вновь, чтобы обсудить достоинства и недостатки каждого из планов, случилось чудо: кому-то из богов так понравились оба плана, что на месте вычерченных на песке рисунков возникли эти самые города, что и по сию пору поражают всех своим великолепием и изяществом форм.
Легенда ничего не говорит о дальнейшей судьбе основателей: остались ли они жить в этих прекраснейших жемчужинах собственной фантазии, или отправились куда-то еще, чтобы возвести что-нибудь подобное в других краях, но города довольно скоро были заселены: Сеон – дроварскими гномами-кузнецами, пришедшими в восторг от украшенных дивной резьбой стен города, Этар – странствующими эльфами из рода Акиафейна, которых возглавлял Эйфинур, дядя Элиафины.
Дворцы из черного мрамора, которые покрывали почти всю территорию внутри городской стены, стараниями эльфов оделись в зеленый наряд множества растений, высаженных новыми жителями города всюду, где могло хоть что-то прорасти. А по вечерам над водным простором текли потоки благозвучной музыки, такой сладостной, что кузнецы в соседнем Сеоне бросали работу, и отправлялись на набережную, чтобы послушать эти дивные напевы.
Будучи жителями городов-близнецов, гномы и эльфы являли собой один из самых ярких примеров мирного добрососедского существования: если те или другие нуждались в чем-то, имеющимся у соседей, то получали нужные вещи почти даром, в то время как для жителей какого-либо другого города предусматривались приличные наценки.
Мы остановились в Этаре, где нас приняли с почти королевскими почестями, ввиду близкого родства нашей принцессы с главой города. Впрочем, даже не будь с нами Элиафины, мы не оказались бы нежеланными гостями в этом гостеприимном месте: законы гостеприимства для эльфов чуть ли не превыше всего остального, и к их исполнению они всегда относятся с должным старанием.
Капитан единственного на тот момент корабля, стоявшего у причала Этара, бородатый шкипер из Грейлона, торгующий и с эльфами, и с гномами, в зависимости от того, кому нужнее его товары, запросил за свои услуги двести золотых единиц, что нас вполне устраивало. Правда, прежде чем выйти в море, ему требовалось полностью распродать те товары, что он доставил нынче к причалам Этара, но мы и сами не спешили, приняв приглашение местного правителя на пир, даваемый в нашу честь.
Всю ночь пирующие веселились, помогая нам отвлечься от мрачных мыслей, обуревающих нас с момента сражения в подземелье. Мелодичные голоса эльфов перекликались, а сами они бесшумно скользили между дворцов и стволов деревьев, разнося питье и блюда с едой.
На рассвете нас отвели в приготовленные комнаты, а сами продолжили веселье, лишь немного приглушив голоса и музыку, чтобы не мешать нашему отдыху. Прежде чем уснуть, я некоторое время лежал, прислушиваясь к красивым эльфийским напевам, и уснул, умиротворенный и счастливый.
Поднялся я незадолго до заката, отдохнув душой и телом, и выяснил, что, пока я спал, владыка Эйфинур решил помочь нам поскорее отправиться в путь, и выкупил у нашего капитана весь привезенный груз. Таким образом, нас ничего не держало больше в Этаре, кроме собственного желания. Тем не менее, я поговорил с капитаном, и выяснил у него, что наилучшим временем для отплытия является завтрашнее утро, в связи с этим мы продолжили веселье в обществе эльфов, которые способны пировать по три-четыре дня, не прибегая к отдыху.
Кстати, принцесса Элиафина провела всю ночь и весь день среди собратьев, и нисколько не выглядела утомленной, такова уж природа этих дивных созданий. Я нашел ее в верхнем дворце, в обществе ее дяди, владыки Эйфинура, которого я немедленно поблагодарил за гостеприимство и помощь.
На этот раз мы не стали праздновать до утра, да и принцессе я посоветовал немного отдохнуть, ведь с рассветом нам предстояло отплытие. Туманным ранним утром мы покинули гостеприимные стены Этара, и вышли в море. До берегов Шивала нам предстояло плыть не менее двух недель, но зато в море я надеялся избежать встреч с противниками. Но я ошибался.


СНОВИДЕНИЕ СЕМНАДЦАТОЕ. ТРОЕ ПРОТИВ ТРЕХСОТ


На второй день плавания, когда мы обогнули мыс Крокодила, направляясь в открытое море, слева показался парус. Первое время мы не обращали на него внимания, принимая за обычного торговца, направлявшегося в сторону побережья, чтобы пристать в одном из приморских городов.
Но когда на следующий день капитан обнаружил его в кильватере нашего судна, меня обуяли смутные сомнения, переросшие в мрачную уверенность, стоило только разглядеть с помощью «Орлиного Ока» цвета флага и парусов: Тефранийский боевой фрегат, несущий три сотни пехоты, не считая, сорока трех матросов экипажа.
Уверенность, с которой корабль устремился именно за нами, свидетельствовала о наличии на борту мага, или, по крайней мере, человека, знакомого с магией. Мы прибавили парусов, я приложил все свои знания морских заклинаний, чтобы ускорить ход судна, но фрегат неотступно следовал за нами, с каждым часом становясь чуть ближе.
Обладай я познаниями своего наставника, магистратора Рагниса, я мог бы вызвать бурю, и под ее прикрытием уйти от погони, но, к сожалению, мое знание Морского индикта было весьма ограниченным. Поэтому нам оставалось только наблюдать, как за кормой постепенно вырастает громада боевого фрегата. О том, чтобы дать бой, речи даже не было – одного выстрела носовой баллисты хватило бы для того, чтобы пустить наш кораблик на дно.
Но и сдаваться в плен я не намеревался. В десяти лигах к северу от нашего курса располагался остров Медо, входивший в архипелаг Анго-Медо. Я приказал капитану высадить нас на острове, а самому отойти к острову Анго, и наблюдать за побережьем Медо. Когда мы подадим сигнал безопасности, он должен был вернуться, и подобрать нас. В случае же, если фрегат попытается напасть на их корабль, капитан должен был войти в мелководную бухту Анго, недоступную для боевого фрегата.
Утром следующего дня мы втроем высадились на остров в ялике, тогда как наше судно обогнуло его, отойдя к соседнему острову, находящемуся ввиду того, где я намеревался встретить врагов. Из-за тумана с фрегата не могли наблюдать этот маневр, но я был уверен, что за нами следят с помощью магии, и вскоре сюда прибудут шлюпки с солдатами, получившими приказ взять нас живыми или мертвыми.
Моим друзьям не пришлось долго ждать исполнения того, что я считал уже свершившимся фактом: из тумана показались, одна за другой, семь шлюпок, полностью загруженных вооруженными людьми. Следующий ход я оставлял за собой.


Одна из шлюпок переломилась пополам, и начала тонуть в небольшом водовороте, от точного попадания заклятия «Малого Шторма» – единственного в моем арсенале боевого заклинания из Морского индикта. Остальные шесть прибавили ходу, стремясь поскорее добраться до суши, даже не пытаясь помочь своим товарищам, оказавшимся в ловушке. К сожалению, уровень заклятия был крайне низок, и мог повредить лишь вот таким небольшим судам.
Остальные шлюпки тем временем успели добраться до берега, и около полусотни солдат заняли оборонительную позицию у самой воды, внимательно выискивая наше укрытие. Чтобы не раскрываться раньше времени, я старался использовать приемы, не требующие визуальной реализации.
С помощью заклятия «Слепого Безумия» мне удалось посеять в их рядах некоторую панику, так как те трое, до которых достало заклятие, в полном соответствии с названием обезумели, пустив в ход свое оружие, и уменьшив число противников еще на четыре человека, не считая их самих, заколотых собственными напуганными товарищами.
Решив, что довольно напугал их, я осторожно прошел под прикрытием кустарника на другой край бухты, оставив Демента и Элиафину в укрытии. Оттуда я запустил в сгрудившихся солдат «Волну Пламени», которая смела офицера и десяток стоявших возле него бойцов.
Оставшись без командира, стойкие тефранийские солдаты утратили свой боевой пыл, желая одного: остаться в живых. Только семеро выступили против меня, остальные погрузились в шлюпки и отчалили назад. Я обнажил Сребролист и бросился на противников. Из-за их спин послышались проклятия, и я узрел Демента, размахивающего эспадроном – излюбленным оружием кавалеристов.
 Только непосвященному покажется, что семеро против двоих – это мат, ибо вот уже сто пятьдесят лет я не имел себе равных среди живых, да и Демент слыл одним из лучших мастеров фехтования. Нам потребовалось менее десяти минут, чтобы прикончить наших оппонентов, причем я отыграл одного, уложив четверых против трех дементовых.
Впрочем, мы недолго радовались этой маленькой победе: туман рассеялся, и при свете солнца мы увидели, что те три шлюпки, что покинули поле боя, возвращаются в сопровождении двух баркасов, каждый из которых вмещал до сорока человек, а фрегат стоит на якоре всего в двух кабельтовых от берега.
Тогда мы вновь отступили в кустарник, в то время как наши враги высадили на берег около сотни солдат, после чего баркасы отправились за новой партией воинов, жаждущих мести за смерть своих товарищей. Я решил дождаться второй группы, чтобы использовать мощь амулета с большей пользой.
Полчаса спустя на берегу собралось полторы сотни, а баркасы отправились за третьей, возможно, последней партией, так как на борт подняли все имеющиеся на берегу шлюпки, чтобы перевезти оставшихся. Пришло время воспользоваться силой амулета Гарловиц, чтобы выстоять против превосходящего противника. Я вышел на открытое пространство, и выкрикнул формулу «Огненного Ливня», которую успел освежить в своей памяти перед отъездом из Харвеллы.
Тотчас небеса извергли на ошеломленный отряд целый поток огня, накрывший собой более пятидесяти человек, стоявших ближе всего ко мне. На остальных это произвело столь сокрушительное впечатление, что солдаты подались назад, не в силах заставить себя двигаться дальше.
Среди них оказалось несколько лучников, прихвативших свое вооружение на всякий случай, и мне с трудом удалось уклониться от выпущенных в меня стрел, благо их было немного. Я отступил обратно в заросли, чтобы не служить мишенью для стрелков, лихорадочно соображая, что бы еще предпринять.
В то время как я размышлял, сжимая амулет, он незаметно нагревался, пока не начал жечь мне ладонь, лишь тогда я вернулся к действительности, и обратил свое внимание на него. Свет амулета окутал меня, создавая сферу, сияющую и непроницаемую. И я понял, чего от меня ждет мой защитник.
Решительно покинув укрытие, я направился в сторону берега, не обращая внимания на редкие стрелы, сгорающие при соприкосновении с моей защитой. Тефранийские солдаты подались в сторону, испустив дружный вдох изумления. Подойдя к самой кромке воды, я призвал силу амулета, и запустил во фрегат, от которого только что отделились баркасы и шлюпки, заклятие «Огненного Копья».
В обычной ситуации мой пламень не пролетел бы и половины расстояния, отделяющего меня от корабля, но мощь амулета утроила заклятие, и фрегат вспыхнул сразу от палубы до клотика фок-мачты, превратившись в гигантский костер, видимый на многие лиги вокруг.
После этого я вернулся в лес, и ни один солдат не сдвинулся с места, чтобы последовать за мной в заросли. Отыскав Демента и Элиафину, я повел их на другой берег острова, который располагался всего в часе ходьбы отсюда. Добравшись до него, мы обнаружили наше судно, стоящее на якоре всего в полукабельтове от побережья Медо. К берегу же направлялась шлюпка, в которой сидел сам шкипер, с четырьмя матросами, словно уже зная, что мы на пути сюда.
Впрочем, так оно и было: с того места, где стояло судно, был хорошо виден фрегат, и после того, как он загорелся, капитан решил, что мы наверняка направимся к другому берегу, чтобы поскорее отчалить. Таким образом, мы вовремя оказались в точке рандеву, и немедленно перебрались в шлюпку, намереваясь вернуться на судно, и продолжить плавание к острову Шивал.
Отдалившись от берега на десяток метров, я оглянулся, и увидел, что из леса выбрался отряд человек в сорок, которых возглавлял высокий рыцарь в доспехе, с забралом на голове. Увидев, что добыча уходит из рук, отряд прибавил ход, и солдаты почти бегом достигли береговой кромки.
Рыцарь, сжал кулак, взметнув руку вверх, и солдаты припали на колено, натягивая луки. Но я в одно мгновенье создал силовой щит, и стрелы сгорели, не коснувшись никого из нас.
Тогда он поднял забрало, словно хотел получше рассмотреть кого-то из нас, а я застыл, не в силах оторвать взгляда от его лица. Обветренные черты его принадлежали Арреду Второму, Лорду Норсу, моему старому товарищу и другу, пропавшему двенадцать лет назад на просторах Неизмеренного моря.


СНОВИДЕНИЕ ВОСЕМЬНАДЦАТОЕ. ПРИЗНАНИЕ


Арред Второй, Лорд Норс, правнук Лорда Дегоарда Норса, основателя Миддейлской королевской династии Империи Ланидейн. Младший сын Фаррая Смелого, короля Миддейла и смежного с ним графства Арройо. Человек, обучавший меня обращению с двуручным клинком, и подаривший мне на прощание своего коня, легконогого Криллада, отправляясь в поход, из которого не надеялся вернуться живым…
Высокий голубоглазый блондин, любимец женщин, вечно улыбающийся, верный неунывающий товарищ – таким запомнился мне мой старый друг, но я едва узнавал его в нынешней ипостаси: суровый, жесткий вид, неулыбчивые губы, потухший взгляд, словно передо мной был зомби, а не живой человек.
Он молча смотрел на меня, в то время как полоса воды между нами ширилась, унося нас к спасительному судну, прочь от бессильного, но опасного врага. В глазах его не мелькнуло даже искры узнавания, и я понял, что для Света он потерян, возможно, навсегда.
- Что стало с тобой, друг мой? - тихо прошептал я, исполнившись скорбью.
Тем временем шлюпка причалила к кораблю, и, наполнив паруса ветром, мы поплыли дальше, оставляя погоню позади, ведь на баркасах противнику было за нами не угнаться. Да и всех на баркасы им никак не уместить, а значит, сначала они должны отправить вестника обратно, за помощью.


Тем же вечером я стоял на юте, собираясь с мыслями, и услышав шаги за спиной, невольно вздрогнул, обернувшись, чтобы посмотреть, кто ищет моего общества. Это была Элиафина, с потерянным видом бродившая по палубе, непривычная к столь огромным водным просторам.
- Скажи Ярил, о чем ты сейчас думаешь? - спросила она, как мне показалось, лишь затем, чтобы нарушить молчание.
- О том, какой долгий путь я уже проделал ради этой цели, и о том, что теперь осталось совсем немного до того момента, когда я увижу окончание своих стараний. И мне жаль, что не все из тех, кто помогал приближать этот день, могут увидеть это вместе со мной, - ответил я.
- Понятно, - в ее голосе мне послышалась непонятная грусть, удивившая меня.
Немного помолчав, девушка вдруг повернулась лицом, пристально посмотрела в мои глаза, затем отвернулась в сторону, и негромко проговорила:
- А вот я последнее время думаю только об одном. О тебе, Ярил.
Я хотел, было, сказать, что не стою того, чтобы обо мне думать, но, не дав мне ничего ответить, она прикрыла мои губы своими пальчиками, шепнув мне:
- Помолчи. Дай мне сказать то, что накопилось в моей душе. Потом я выслушаю тебя, а пока послушай ты.
Поглядев на меня с мягкой улыбкой, Элиафина продолжила:
- Первый раз я услышала о тебе много лет назад. Тогда я решила, что ты сказочный герой, персонаж легенд, подобно Финастиру, или Прометею. Потом от своего старшего брата я узнала, что ты живой человек, из плоти и крови, как и я.
Тогда я с жадностью стала собирать все сведения о тебе и твоих делах. Так я получила некоторое представление о твоей внешности, и твоем образе жизни, где-то скандальном, где-то чуть ли не обожествляемом. На твою долю выпало столько подвигов и деяний, что хватило бы составить репутацию двум десяткам героев.
Я добыла даже твое изображение (тут она слегка улыбнулась) – на тефранийской гербовой бумаге, с надписью «Разыскивается – живым или мертвым», где за твою голову назначено баснословное вознаграждение. Конечно, это всего лишь карандашная зарисовка, но черты лица переданы идеально, не так ли? Я была счастлива от мысли, что могу видеть тебя каждый день.
Можешь теперь представить мою радость, когда отец заявил о том, что нам нужно просить твоей помощи, и выяснилось, что ты как раз объявился в Йалайме! Я добилась чести быть посланницей своего народа, но в первую очередь мною двигало не желание помочь (хотя и этот фактор не был последним), но страстное желание увидеть тебя, заглянуть в твои глаза, услышать твой голос.
И вот – всего за дюжину дней совместного похода, когда я собственными глазами видела тебя в бою и раздумьях, в горе и в радости, я поняла, что люблю тебя. Люблю, как можно любить лишь один раз в жизни, как будто всегда любила только тебя, и тебе была предназначена с рождения.
Я не знаю, что таится в твоем сердце, Ярил, оно закрыто для меня, возможно, твое равнодушие притворно, но прежде чем я услышу твой ответ, я хочу, чтобы ты знал: ничто не умалит тебя в моих глазах, для меня ты всегда будешь лучшим из мужчин, даже если отвергнешь мою любовь.
Она отвернулась, но я успел заметить слезы, блеснувшие на ее глазах, которые принцесса старалась скрыть от меня. Тогда я подошел ближе, и, положив ладони ей на плечи, негромко сказал:
- Я не заставлю тебя страдать, Элиафина. Даже если бы в моем сердце не было места для твоей любви, я не смог бы причинить тебе боль отказом. Впрочем, оставлю в стороне оговорки, и скажу напрямую: никогда за свою долгую и нелегкую жизнь я и мыслях не смел мечтать о любви столь прекрасной девушки, как ты.
Твоя краса сразила меня в тот миг, когда я впервые узрел тебя, но я старался не показать этого, потому что считал себя недостойным того восхищения, которое сквозило в твоем взгляде и голосе. Ведь ты – принцесса из знатного эльфийского рода, а я всего лишь…
- Всего лишь величайший герой Мира Снов, все жители которого обязаны тебе жизнью! - перебила меня девушка, - Твоя скромность, Ярил, безгранична. Но даже будь ты никому не известным бродягой, моя любовь не стала бы от этого меньше. Разве для любви есть границы? Неужели ты думаешь, что принцессы обязаны выходить замуж лишь за принцев?
- Но твой отец, Элиафина? Ты думаешь, что он одобрит твой выбор возлюбленного? - спросил я ее.
- Мой отец будет горд оказанной ему честью – породниться со спасителем Мира Снов! - горячо заявила она, сжимая мои ладони своими, - Он считает себя твоим вечным должником со времен окончания Грязной Распри, когда твоими стараниями был положен конец долгой вражде между моим отцом и Аниэларом, моим дедом. Если бы не твое влияние среди эльфов Эрраситайна, неизвестно, чем бы все закончилось.
- Если ты так уверена в своих словах, Элиафина, я постараюсь тоже поверить в них, - улыбнулся я, и привлек ее в свои объятия.


В этот самый миг корабль качнуло на волне, и с левого борта возникла огромная черная тень, в первый момент принятая мною за скалу. Разомкнув объятия, я бросился туда, и в полумраке различил нависшую над судном гигантскую тушу морского змея.
- Что это такое? - услышал я за спиной потрясенный голос принцессы.
Повернувшись к ней, я выкрикнул:
- Элиафина, где твой лук? Нужно ослепить его, пока он не потопил нас!
Девушка стремительно бросилась внутрь корабля, а я вскочил на мостик, и, перехватив штурвал у изумленного матроса, резко вывернул его, уходя в сторону от морского чудовища. Змей взревел, как стадо разъяренных быков, и попытался перевернуть судно, но промахнулся, и, погрузившись в воду, поднял волну, едва не захлестнувшую палубу корабля.
Мгновение спустя змей вынырнул с другой стороны, разевая свою зубастую пасть, но Элиафина, уже готовая к бою, выбежала с луком в руках, и, не целясь, выпустила две стрелы в голову чудовища. Обе попали точно в цель – морской змей был ослеплен. От его крика нас едва не оглушило, а хвост морского гиганта, взметнувшись рядом с судном, чуть не перевернул нас набок.
Ведомый умелой рукой, корабль быстро удалялся от ужасного противника, в то время как тот грозно ревел, пытаясь определить направление нашего бегства. Наконец разъяренный змей поднялся насколько возможно из воды, и с размаху погрузился в пучину – зализывать раны.
Я подошел к принцессе, все еще смотрящей туда, где минуту назад нам едва удалось избежать гибели в пасти морского змея, и положил руку ей на плечо, слегка сжав его, чтобы успокоить девушку. Она накрыла мою ладонь своей, и, повернувшись, нежно улыбнулась мне.
- Ты и в самом деле избранник богов, Ярил. Мало кто может похвастать, что видел так близко морского змея, и остался в живых.
- Это твоя заслуга, милая, - возразил я, - если бы не ты – кто знает, чем бы закончилось это приключение.
- Ладно, будем считать, что я – твой талисман, приносящий удачу, - негромко рассмеялась девушка.
- Ты и есть мой талисман, - ответил я, - самый ценный дар, какой только может быть послан небесами.
- Может быть, так оно и есть, и мы были предназначены друг другу, - задумчиво проговорила принцесса, глядя мне прямо в глаза, - Только Великие Седые могут знать это.
- Обязательно поинтересуюсь у них при следующей встрече, - в шутку сказал я.
- Впрочем, какая разница? Главное – что мы вместе, и никому не разлучить нас, - с этими словами Элиафина потянулась ко мне, подставляя губы.
Я обнял ее, и, прижавшись губами к ее губам, почувствовал ток, пробежавший по всему телу от этого прикосновения. Время как будто застыло, давая нам возможность насладиться этой близостью.


Услышав за спиной тактичное покашливание, я нехотя выпустил девушку и повернулся. Позади меня стоял шкипер, на лице его застыло скорбное выражение, словно он только что узнал какую-то весьма неприятную новость.
- Доброй ночи, капитан, что такое случилось, что заставило вас так опечалиться? - спросил я удивленно.
- Простите, что вынужден отвлечь вас от столь приятного времяпрепровождения, - сухо ответил он, глядя мимо меня на море, - но у нас возникла серьезная проблема. Боюсь, что нам придется повернуть в сторону островов Диммеррех, благо до них не так уж и далеко.
- Почему? Что случилось? - воскликнула принцесса.
- У нас течь ниже ватерлинии, госпожа, - ответил ей капитан, - если мы не остановим ее, корабль пойдет ко дну. Я уже отправил в трюм матросов, чтобы они вычерпывали воду, но залатать дыру в море невозможно. Нам придется пристать к берегу, чтобы заделать ее. Надеюсь, до утра мы продержимся на плаву.

СНОВИДЕНИЕ ДЕВЯТНАДЦАТОЕ. ТИХАЯ СМЕРТЬ


Перед рассветом наше судно, успевшее набрать целый метр воды в трюме, достигло берегов острова Эррмех, самого южного из архипелага Диммеррех. Тотчас были спущены шлюпки, а сам корабль лег в дрейф, спустив все до единого паруса. Подтянув его на отмель, моряки воспользовались отливом, чтобы обнажить тот бок, в котором зияла дыра.
Характер повреждения ясно говорил о том, что пробоина оставлена хвостом морского змея, и оставалось только радоваться, что мы отделались так дешево. Несколько матросов ловко забрались на крутой бок и быстро наложили на отверстие заплату, законопатив малейшие щели во избежание течи.
Тем временем остальные откачивали воду из трюма, попутно проверив целостность всего корпуса. К полудню все было готово, но прилив ожидался лишь вечером, поэтому чтобы не терять зря времени, капитан приказал осмотреть судно снаружи, и очистить корпус от моллюсков, и других морских животных, которые любят путешествовать в качестве пассажиров корабля.
Вечером мы вместе с приливом отчалили от берега, продолжив путь к острову Шивал, до которого оставалось еще более трехсот морских лиг. Но сильные попутные ветра давали надежду пройти это расстояние всего за неделю вместо обычных десяти дней.
Следующие три дня прошли спокойно, даже ночью ничто не тревожило мой покой, а свет любви в глазах Элиафины наполнял мою душу счастьем, которого я не знал никогда прежде. Мне даже начало казаться, что Повелители Тьмы уже не в силах ничего противопоставить тому могуществу, которое я получил от Великих Седых, и они оставили свои попытки помешать моим планам.
Но дальнейшие события показали, что я жестоко ошибался, думая, что мои враги больше ничем не смогут повредить мне. Все началось на четвертую ночь после ремонта судна на берегу острова Эррмех.


Густой туман окружил меня, и я внезапно оказался в плотном кольце темных неясных фигур, в которых угадывалась скрытая мощь и неумолимая злоба, присущая лишь созданиям Тьмы. Постепенно туман поредел, и мне удалось разглядеть окруживших меня тварей: демоны Бездны, обитатели девятого круга Иномирья, самые опасные создания Хаоса. Даже сам апостол Хаоса Риэ редко прибегал к их помощи, так как эти демоны обладали очень своенравным нравом, и обуздать их ярость было нелегко.
Глаза их, горящие багровым огнем, были устремлены на меня, но сами они не сдвигались с места, словно Безмолвные стражи, ограждающие дворец Джерардин от непрошенных гостей. Так прошло некоторое время, наконец, в одном месте круг разомкнулся, и внутрь прошел апостол Хаоса Риэ. Холод, исходивший от него, был способен привести в трепет любого, но не меня, щедро оделенного дарами богов.
Остановившись в десяти шагах, он устремил в мою сторону свой пронизывающий взгляд, который я стойко выдержал, не позволив ему проникнуть в мои мысли. Минутой позже он заговорил с угрожающим видом, имеющим цель устрашить меня:
- Ты все еще надеешься совладать со мной, Искатель? Не стоит слишком полагаться на покровительство своих самозваных богов – я властвовал в пределах Мира Снов еще в те времена, когда твои покровители были обычными людьми, притом не слишком мудрыми. И мне подвластны такие глубины, какие неведомы больше никому.
Я известен тебе под многими именами, но самого древнего моего имени ты еще никогда не слышал, поскольку оно давно забыто всеми, кроме моих самых верных слуг. Гаэды называли меня Эрохом, Отцом Зла, и богиня Тали, такая же самозванка, как и твои боги, стремясь уберечь своих последователей от моего влияния, вынуждена была переселить их на поверхность земли. Но я в отместку наслал на них проклятие, лишившее их былой силы, что привело гаэдов к расколу.
А когда эта новоявленная богиня посмела бросить мне вызов, я уничтожил ее, и стер саму память о ней. Многие пытались лишить меня моего звания древнейшего Лика Зла, но все они мертвы, а я все так же силен. И ты разделишь судьбу своих предшественников, Искатель.
- Тебе не запугать меня, Риэ, - твердо ответил я, глядя на своего противника, - даже если мне придется погибнуть на этом пути, я завершу начатое другими, и восстановлю равновесие в Мире Снов. Ни ты, ни Джард, никто не сможет остановить меня.
- Ты ошибаешься, Искатель, - прохрипел глухой голос апостола Хаоса, - я уже обрек тебя на медленное умирание от моего Гласа Смерти, и у тебя осталось немного времени, чтобы завершить дело. Завтра ты почувствуешь слабость в теле, через два дня ты с трудом поднимешься с постели, а еще через три дня ослабнешь настолько, что не сможешь даже дышать. Ты уже мертвец, Искатель! – и Риэ разразился сухим трескучим смехом.
И не дожидаясь моей реакции, он повернулся и ушел в туман, а следом за ним ушли и демоны, сразу потеряв ко мне всякий интерес. А внутри меня разлилась струя холода, подтверждая его последние слова. Так вот какова на деле эта тихая смерть, которой страшились все герои древности!


Риэ не обманул меня – на следующий день я ощутил слабость, свидетельствующую о действии проклятия, которое наслал на меня апостол Хаоса. Быстро подсчитав, я обнаружил, что если не произойдет чуда, то на рассвете шестого дня, считая с сегодняшнего, я погибну от удушья, не в силах сделать даже вдоха, всего в шаге от завершения своей миссии, на берегу острова Шивал!
Близость смерти никогда не пугала меня, но стоило мне представить лицо Элиафины, и все во мне переворачивалось: ведь моя смерть произойдет у нее на глазах, что будет с ней? Я и раньше не желал смерти, а тем паче сейчас, когда, наконец, обрел смысл жизни в ясном взоре эльфийской принцессы.
Нет! Я буду бороться до конца! И пусть воспоют в песнях о мужестве и твердости духа последнего Избранного Великих Седых! Ничто не заставит меня отступиться сейчас, когда до цели осталось совсем немного.
Чуткое сердце девушки подсказывало ей, что со мной что-то неладно, и мне стоило больших трудов убедить ее, что это все пустые страхи. Возможно, она только сделала вид, что поверила мне, но, по крайней мере, прекратила терзать меня расспросами о том, что такое со мной случилось.
Демент держался слегка отчужденно, словно его мучила какая-то мысль, не дающая покоя, но он не посмел поделиться ею ни с кем из нас. Я не стал его трогать, прекрасно понимая, что сейчас, в одном шаге от завершения пути, наши враги усилили противодействие, и всех нас мучают собственные демоны, имеющиеся в душе каждого.
Слабость в теле почти неуловимо усиливалась, к вечеру я чувствовал себя так, словно весь день выполнял тяжелую физическую работу, хотя на судне мне просто нечем было занять себя, кроме блуждания по палубе. Словно незримая тень легла на всех членов экипажа, люди начали даже сутулиться, ощущая на себе чей-то тяжелый взгляд, пригибающий, словно груз на плечах.
Ночь не принесла облегчения. Утром я чувствовал себя еще хуже, и, несмотря на все мои старания скрыть происходящее, Элиафина догадалась, что происходит что-то ужасное, и потребовала от меня объяснений. После долгой борьбы я сдался и поведал ей о проклятии, наложенном на меня апостолом Хаоса.
Как я и предполагал – реакция девушки была однозначной: слезы. С огромным трудом мне удалось успокоить ее уверениями, что моему врагу не под силу ускорить этот процесс, а я постараюсь продержаться до прибытия в храм Всесвятых, и выполнить возложенную на меня миссию, а там, глядишь, сила амулета превозможет мощь вражьего проклятия.
Еще двое суток плавания только усилили мои тревоги, я уже с трудом волочил ноги, и даже темная полоса на горизонте, указывавшая на приближение к берегам острова Шивал, не способствовала улучшению моего настроения. Хорошо еще, что погода была на нашей стороне, и судно мчалось по волнам на предельно возможной скорости, опережая все прогнозы и ставя рекорды.
На рассвете пятого дня, на сутки раньше срока мы приблизились к побережью острова, и высадились в южной бухте, из которой к воротам храма Всесвятых шла прочная грунтовая дорога. Здесь мы расстались с нашим капитаном, уговорившись, что через неделю он вернется за нами сюда, и в знак признательности я увеличил плату с двухсот до трехсот золотых.
На наше счастье, рядом с местом высадки располагались конюшенные дворы, где нам спешно оседлали трех самых быстрых скакунов, польстившись на предложенную двойную оплату золотом. Солнце едва показалось из-за горизонта, а мы уже мчались во весь опор по дороге, ведь до храма Всесвятых было еще около двадцати лиг!
Впрочем, у меня к этому времени уже почти не оставалось надежды на благополучное завершение моего пути. Я так ослаб, что Дементу пришлось привязать меня, чтобы я не выпал из седла под копыта своего скакуна. И силы мои таяли с каждой лигой, приближающей меня к цели. Счет времени пошел уже на часы, и судьба Мира Снов повисла на волоске.


СНОВИДЕНИЕ ДВАДЦАТОЕ. ХРАМ ВСЕСВЯТЫХ


Через час после отъезда из конюшен мы въехали под своды леса, занимавшего большую часть острова Шивал. Там нам поневоле пришлось уменьшить скорость езды, так как дорога во многих местах заросла густым низкорослым кустарником, царапавшим брюхо коням, и без того едва выдерживающим заданный нами бешеный темп скорости.
Всего два часа отдыха мы позволили нашим уставшим лошадям, напоив их из небольшого источника в пятнадцати лигах от храма, после чего продолжили путь, запретив себе даже думать о сне и покое. Я чувствовал себя прескверно, даже дышал с трудом, но заставлял свое истощенное заклятием тело бороться до конца.
Но нам не удалось добраться до конца путешествия без приключений: дорогу перегородили четверо воинов в широких плащах с капюшонами, закрывающими лица. Знаки на их груди неопровержимо свидетельствовали о принадлежности к гильдии убийц «Мертвенное братство», славящееся своими устрашающими всех методами, и неукоснительным выполнением заказов.
Как один человек, они выхватили из ножен свои шпаги, хищно блеснувшие в свете солнца, и бросились к нам. Демент ловко спрыгнул с коня, обнажил свой эспадрон, и бросил за спину:
- Эти – мои, ребята. Вам нельзя терять время. Скачите, не думайте обо мне!
- Ты не справишься один! – выкрикнул я из последних сил, уже увлекаемый за поводья принцессой.
- Я многому научился у тебя, Ярил, - он усмехнулся, всем своим видом являя образец бесстрашия и отваги, - они не догонят вас, я обещаю. Прощай, дружище!
С этими словами он стремительно бросился навстречу приближающимся убийцам, сплетая вокруг себя сверкающую стальную паутину смерти. Элиафина подстегнула коней, и мы промчались мимо, оставляя позади сражающихся. Я страшным усилием воли заставил свою голову повернуться назад, и увидел, как первый из убийц упал, обезглавленный, на грунт, залитый его кровью.
Поворот скрыл от меня дальнейшее, и взмыленные скакуны, тяжело дыша, продолжали нести нас сквозь пролегающую по лесу дорогу. Впереди было еще не менее десяти лиг, а лошади уже с трудом бежали, несмотря на то, что с галопа мы давно перешли на рысь, а там и вовсе прекратили понукать измученных животных.


Через час конь подо мной вздрогнул, подогнул колени, и повалился мордой вперед. Лишь чудом мне удалось избежать перелома левой ноги, оказавшейся под телом упавшего скакуна. Развязав веревку, удерживавшую меня верхом, я с помощью принцессы выбрался из-под туши погибшего от переутомления коня, и взглянул на девушку.
- Кажется, это конец, милая моя, - с трудом проговорил я, чувствуя, как в висках бьется кровь, также испытывая непривычное головокружение, свидетельствующее о том, что организм теряет последние силы.
- Ты не можешь умереть! - пылко воскликнула она, обнимая меня, едва стоящего на ногах, и прижимаясь к моей груди, - Я так люблю тебя, Ярил! Ты мне дороже собственной жизни, любимый! Ты должен жить! Почему Великие Седые послали тебя на смерть? Лучше бы я умерла вместо тебя!
- Твоя жертва принята, принцесса Элиафина, дочь Фейалара! - раздался за нашей спиной торжественный голос. И в тот же миг я почувствовал неожиданный прилив сил, а девушка в моих руках мгновенно обмякла, так что я едва успел подхватить ее, иначе она бы просто повалилась на землю.
Я обернулся и увидел старика с длинной рыжей бородой, не тронутой сединой, несмотря на солидный возраст, одетого в рясу священника, и судя по отделке, весьма высокого ранга. Он величественно приближался к нам, опираясь на резной посох выше собственного роста – отличительный знак первосвященников.
- Кто вы? И что происходит? - почти выкрикнул я, испуганный произошедшей переменой в собственном состоянии, а более всего внезапной слабостью Элиафины.
- Я – Деодравас, верховный жрец храма Всесвятых, - глубоким голосом ответил тот, подходя почти вплотную, - Великие Седые возложили на меня поручение помочь тебе завершить твою миссию. Я не могу снять с тебя проклятия апостола Хаоса, но я позволил себе перенести его на твою возлюбленную, которая сама изъявила желание заменить твою жизнь своей. Она жива, но если ты хочешь спасти ее, тебе нужно спешить, пока заклятие не вступило в полную силу.
За следующим поворотом тебя ожидает свежий скакун, на котором я приехал сюда. Поспеши в храм, Искатель, и возложи амулет на алтарь Всесвятых, чтобы вернуть миру равновесие и разрушить власть Риэ! Не беспокойся о девушке, я позабочусь о ней, не медли, Избранник!
Он бережно принял из моих рук тело принцессы, уже неспособной даже поднять на меня взгляда, я прикоснулся губами к ее щеке, и бросился дальше, стремясь поскорее добраться до заветной цели, прежде чем будет слишком поздно. Вскочив на коня, я пришпорил его и вихрем помчался по дороге, забыв про все на свете, а мысль о том, что моя возлюбленная находится на грани смерти, лишь подстегивала меня.
Я скакал, нет, я летел, и вот уже сумерки торопливо укрыли землю серым плащом. Взошла луна, и под ее призрачным светом я продолжал свой тяжкий путь. Наконец из темноты впереди медленно проступила громада храма.
Но в тени его колонн меня уже поджидал очередной неприятный сюрприз: Гаройс Пламенное Око, с которым я расстался на дне Ледяной Пасти Скайма, лучший боец Тефрании, Главный палач короля Габельса Хмурого, и один из самых злейших моих врагов, поклявшийся вырвать мое сердце и съесть его сырым!
- Я так долго ждал этой встречи, Данедин, - свирепо ухмыльнулся он, вынимая из ножен свой Умертвитель, клинок из превосходной ассхарской стали, - на сей раз ты не уйдешь от меня. Готовься к смерти!
- Ты слишком торопишься, Гаройс, - ответил я, парируя его первый удар, - До сих пор никому еще не удавалось похвалиться победой надо мной.
- Значит, я буду первым, - провозгласил Гаройс, усиливая напор.
Я не стал тратить дыхание на ответ, вместо того проведя пару особенных финтов, заставивших моего противника отступить назад. Лицо тефранийского палача исказилось от гнева, но все попытки с его стороны преломить ситуацию в свою пользу не принесли успеха.
Пять томительных минут фехтования показались мне вечностью, ведь в это самое время моя принцесса, возможно, уже изнемогала под грузом проклятия. Наконец я обнаружил слабое место в обороне врага, и, воспользовавшись всем своим опытом и мастерством, заставил Гаройса раскрыться, после чего пронзил его прогнившее сердце насквозь.
Несколько мгновений он оторопело глядел на лезвие моего меча, торчащее из его груди, затем сразу обмяк и рухнул наземь. Я выдернул клинок из его тела, вытер кровь, и, вложив меч в ножны, двинулся внутрь храма.
Ступени закончились, следом начинался длинный коридор наоса, ведущий вглубь, к самому центру сооружения. Каждый шаг отдавался гулким эхом, метающимся меж высоких узких колонн, словно птица, ищущая выход из клетки. Даже шепот в этой тягучей тишине был бы отчетливо слышен на большом расстоянии.
Когда шум шагов удвоился и начал дробиться, я понял, что кто-то идет мне навстречу, и почти в этот же миг увидел высокий силуэт впереди. Узкий луч лунного света из небольшого окошка под сводом наоса осветил фигуру, и я узрел перед собой Арреда Второго, лорда Норса.


- Вот мы и встретились снова, старый друг, - спокойным голосом проговорил я, в то время как внутри у меня бушевала целая буря чувств.
Он не ответил, внимательно рассматривая меня, словно силясь понять, объяснить себе мои слова, и мой спокойный тон, свидетельствующий о моей уверенности в собственных силах.
- Я знал тебя прежде? – наконец спросил он, отрываясь от созерцания моей физиономии, и неторопливо вынимая свой любимый ятаган Холодень, который получил из рук отца в день своего совершеннолетия.
- Ты звал меня братом, Арред, братом не по крови, но по духу, - сообщил я ему в надежде пробудить его память.
В ответ он только поморщился, словно от сильной боли, и сказал отчужденным голосом, лишенным тепла:
- Я не помню тебя. Я все забыл, и моему господину угодно, чтобы я покончил с тобой навсегда. Не пытайся воззвать к голосу памяти, это причиняет мне боль, и только разъярит меня.
- Прежде чем мы скрестим наши клинки, я хотел бы окончательно убедиться в том, что для тебя нет пути назад, - ответствовал я, оттягивая неизбежную схватку, - Мне не хотелось бы убивать тебя, дружище, не будучи уверенным, что я поступаю правильно, и милосердно по отношению к тебе, и твоему отцу.
Он замер, и на мгновение на его лице возникло почти человеческое выражение страдания и муки, которое давало мне надежду на возможность возвращения лорда на светлую сторону, при благоприятных обстоятельствах.
- Мой отец? Он… он еще жив? – в его голосе прозвучало недоверие, - Господин уверил меня, что все мои близкие погибли, и ты – виновник их гибели!
С этими словами он взмахнул ятаганом и атаковал меня. Я едва успел парировать его неожиданный выпад, и, отступив на шаг, продолжил разговор.
- Твой господин солгал тебе Арред, - сурово выговорил я, - твои близкие живы и здоровы, но вряд ли они будут рады узнать, что их сын и брат вступил на темный путь, и променял их любовь на служение Властителю Тьмы!
- Ты лжешь, - неуверенно вымолвил он, но все же оставил попытки продырявить меня, - Мой господин – самый мудрый и благородный владыка всех Измерений!
- И зовут его Джард Темный Мастер, Трижды Мертвый! - воскликнул я, полагаясь больше на интуицию в попытке угадать его господина.
- Джард… Темный Мастер?! - удивленно откликнулся он, роняя на пол свой ятаган, - но ведь… он был… он злейший враг моего рода!
Лорд Норс вздрогнул, словно пробуждаясь, и взглянул на меня хорошо знакомым мне взглядом прежнего, благородного человека.


СНОВИДЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ПЕРВОЕ. ДРУГ И ВРАГ


- Где я? Что со мной происходит? - неуверенно проговорил он, оглядываясь по сторонам; тут взгляд его упал на меня, зрачки расширились в сильном изумлении, а сам лорд сделал шаг навстречу и протянул в мою сторону руку:
- Ярил? Это ТЫ?! Как ты здесь оказался?
- Я хотел задать тебе тот же вопрос, дружище, - отозвался я, улыбаясь, - Мой путь сюда был очень долог, но я не рассчитывал застать здесь тебя.
- А где мы находимся? Я же был в казематах этого мерзавца Джарда?! Он хотел поработить мою волю, но я…
Арред прикрыл глаза и потер свой лоб. Весь его вид свидетельствовал о том, что он ничего не помнит из произошедшего с ним ранее. Я подошел к нему и положил руку на его плечо.
- Мне надо спешить, друг мой, - сказал я ему, - Мир Снов на грани хаоса, и лишь я могу прекратить все это. Ты со мной?
- Конечно, Ярил, - он взглянул на меня ясным незамутненным взором, - как в старые добрые времена, я пойду туда, куда ты позовешь меня, мой друг.
Я пожал ему руку и бросился по коридору в главный зал храма. Лорд Норс подхватил с пола свой верный ятаган, и устремился следом за мной. Но мы не успели достигнуть зала. Под сенью арки, ведущей в центральную часть храма, нас уже ждали. Пять громадных оскалившихся волков – точная копия Фарго – готовились разорвать нас в клочья, не взирая на наше сопротивление. Первый из них громогласно рявкнул, словно подавая сигнал, и прыгнул навстречу нам.
На долю секунды опередил меня мой друг, разрубив голову свирепого зверя, а ледяная магия его ятагана в одно мгновение заморозила у того кровь, превратив его в безжизненный труп. Дальше все происходило очень быстро: оставшиеся четверо хищников метнулись к нам сразу с двух сторон, но мы развернулись спина к спине, и принялись сражаться с хищниками, набросившимися всем скопом.
Через минуту я прикончил тех двух, что нападали на меня, заработав с полдюжины порезов на левом боку и плече, в то же время Арред разобрался со своими двумя, также понеся некоторый ущерб: один из волков умудрился прокусить ему ногу. Но благо у меня еще оставался запас бальзама Рушхи, и эти раны не стали причиной продолжительной задержки.
Когда мы, наконец, вошли в главный зал храма Всесвятых, я был поражен величественной красотой внутреннего убранства святилища. Лишь одна деталь портила это великолепие – фигура Джарда Темного Мастера, застывшая у самого алтаря в окружении дюжины верных стражей орочьего племени, самых крупных представителей своего вида.
- Что я вижу? – неискренне подивился он, - птичка вырвалась из своей клетки, и теперь горит жаждой мщения? Я немного недооценил твои способности, Искатель. Впрочем, это уже не имеет значения. Я хорошо подготовился к встрече с тобой. Сила амулета тебе здесь не поможет, а без нее меня не победить. Это мат, Искатель, и я уже победил.
С этими словами он указал на нас своим охранникам, произнеся всего два слова, прозвучавшие как приговор: - Убейте их! - и дюжина орков бросилась нам наперерез. Мы выхватили свое оружие и, прижавшись спинами, приготовились отражать атаки превосходящих сил. Это была великая битва!
 Первые двое орков, осмелившиеся приблизится к нам на расстояние досягаемости наших клинков, пали до того как подоспели другие. Но остальные десять отборнейших бойцов орочьего племени (прошедших жесткий отсев в специальных школах, совмещенных с боевыми аренами, созданных в землях, подвластных Джарду) заставили нас усомниться в наших силах.
Еще четверо орков рухнули, кто с разрубленным черепом, кто с дырой в груди, но и мы не избегли ранений, пока малозначащих, но силы наши таяли, а врагов оставалось еще по трое на брата! Видя наше трудное положение, Темный Мастер громко рассмеялся, предвкушая нашу гибель.
Но мы продолжали сражаться, отстаивая нашу жизнь, и вот уже лишь четверо противников стояли между нами и нашей целью. И в этот момент сам Повелитель Тьмы, узрев, что мы все больше приближаемся к победе над его стражами, вынул из-за спины свою смертоносную секиру, именуемую всеми, видевшими ее в деле, Неотвратимой Карой, и тоже вступил в бой.
- Прикрой меня, Арред, - крикнул я, пронзив очередного противника, и повернулся навстречу новой проблеме: разъяренному Джарду.
- Ты мертвец, Искатель, - прорычал он, замахиваясь секирой, весившей, на мой взгляд, не менее полусотни килограммов. Я не стал парировать его замах, а просто увернулся, обойдя Властителя Тьмы слева, и оставив ему на память длинный порез на левом предплечье, не защищенном доспехом.
Тем временем лорд Норс расправился с последним орком, и поспешил мне на помощь, размахивая своим грозным ятаганом. Джард отступил на шаг, быстро оценивая ситуацию, потом, видимо приняв какое-то решение, бросился навстречу Арреду, стремясь вывести его из строя прежде, чем я успею ударить Лорду Тьмы в спину.
- Действуй, Ярил, я задержу его, - крикнул мне тот, ловко увернувшись от опасного удара Лорда, и отманивая его в сторону от алтаря.
Доверившись ему, я повернулся, и подбежал к статуе воина, у ног которой стоял алтарь. Быстро сняв амулет, я положил его на алтарь, и выпрямился в ожидании чуда. Минуло несколько секунд, но ничего не происходило. Тут я услышал громкий крик боли из уст моего друга, и увидел, как он упал с дырой в доспехе, прорубленной секирой Джарда. А Темный Мастер повернулся, и медленно пошел в мою сторону, зловеще улыбаясь.


- Я же сказал, что ты ничего не сможешь сделать, - самодовольно заявил он, приближаясь ко мне, - магия в храме блокирована, и пока я жив – ничто не способно сломать эту защиту. А теперь приготовься к смерти, Искатель.
Он поднял секиру и нанес первый удар, от которого я легко сумел уйти, но в тоже время было ясно, что долго мне не продержаться. Время истекало, и мои шансы на победу опускались все ниже, грозя достичь нулевого уровня. Собирая остатки собственных сил в единое целое, я старался не думать, чем может закончиться эта дикая схватка, и лишь на мгновение позволил себе вспомнить о Элиафине, быть может, уже находящейся на грани смерти, затем старательно выкинул эту мысль из головы, испугавшись, что она вызовет во мне слабость, или неуместный сейчас гнев.
Свист Неотвратимой Кары, проносящейся у самого лица, способен был привести в трепет самого отчаянного храбреца, а один взгляд на неподвижно распростершегося друга, сраженного этим ужасающим оружием, лишал последней надежды на спасение. Было от чего прийти в отчаянье! Лоб мой покрылся липким потом, дыхание стало резким и прерывистым… чего нельзя было сказать о моем противнике. Темный Мастер словно и не чувствовал устали, несмотря на изрядный вес своей секиры, орудовать которой было под силу немногим.
Наконец я оказался у самой стены, упершись спиною в ее резную поверхность. Дальше отступать было просто некуда, а приближение торжествующего Джарда виделось неотвратимым. Остановившись в трех шагах от меня, едва способного держать в руках меч, он ухмыльнулся, и сказал, вскидывая секиру на плечо:
- Все кончено, Искатель, ты проиграл эту битву… и эту войну тоже. Но я даже благодарен тебе за твою стойкость, иначе Риэ, апостол Хаоса, похвалялся бы, что справился с тобой в одиночку, и мне нечего было бы ему возразить. Но хватит разговоров, пора заканчивать с этим.
- Не спеши, Джард Темный Мастер, - раздался из темного угла глухой голос, - Еще не все слова сказаны, и не все сполна насладились поражением величайшего героя Мира Снов.
И на свет из полумрака, созданного двумя близко стоящими колоннами, медленно выплыл Ифрасо, Первый Лик апостола Хаоса. Глаза его, едва видимые из-под капюшона, горели зеленым огнем.
- Мало чести в победе над ослабленным противником, - прошипел он, - Ведь это моя заслуга, что сейчас он не способен оказать тебе реального сопротивления. А значит, и умереть он должен от моей руки, Джард.
С этими словами Ифрасо двинулся ко мне, но на его пути неожиданно оказался мрачно ухмыляющийся Темный Мастер.


СНОВИДЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ВТОРОЕ. БИТВА ВЛАДЫК


- Ты слишком торопишься присвоить себе все лавры, Риэ, - угрожающим тоном заявил он, - разве не видишь: твое проклятие на него уже не действует! И в том, что он сейчас так ослаблен – только моя заслуга. Так что можешь теперь расслабиться и вернуться к своим делам в Иномирье, здесь я и сам справлюсь.
- Не вставай у меня на пути, Джард, - прошелестел бестелесный голос Ифрасо, - Это МОЯ война, и МОЙ враг. Даже от тебя я не потерплю противодействия моим планам.
- Тебе придется смириться с этим, - самоуверенно заявил Властитель Опаловых Земель, поигрывая Неотвратимой Карой, - я заблокировал этот храм от магического воздействия, и никто не сможет сломать этот щит, пока я жив.
- Ты смеешь сомневаться в моей силе?! - прохрипел полный слепой ярости голос Ифрасо, а сам он начал колыхаться, как мираж в горячем воздухе пустыни.
Несколько мгновений – и перед Темным Мастером возник разросшийся до непомерных размеров призрак самого Риэ, вошедшего в свою земную оболочку, чего не случалось многие тысячелетия! Второй Закон Миропорядка был нарушен, а это грозило самыми непредсказуемыми последствиями!
А следом из-за его спины выскользнули восемь демонов Бездны – самые опасные существа Иномирья. Каждый из них сжимал в лапах по огненному клинку и жезлу Черного Пламени. Но Джард не собирался отступать так просто.
По его крику из дальнего наоса примчались крылатые адские бесы, целых тридцать штук, вооруженные трезубцами Смерти. Они окружили своего хозяина, пронзительно пища, и угрожая своим оружием демонам Бездны, своим соперникам в Иномирье. Следом в зал вступил Эдмерос, высший черный маг, преемник Гумроса.
Его сопровождали семь огров, каждый с тяжеленным молотом на плече, способном проломить доспех любой прочности, а уж чью-нибудь грудь – и подавно.
Я наконец-то пришел в себя после всего увиденного, и принялся потихоньку двигаться в направлении алтаря, где лежал амулет Гарловиц. К счастью, бывшие союзники слишком увлеклись друг другом, чтобы обращать внимание на меня. И мне удалось никем незамеченным добраться до амулета, и спрятать его у себя на груди.
Тем временем демоны начали наступать на защищавших Джарда бесов, но прежде чем они успели напасть, с левого фланга подоспели на помощь бесам огры. Первый из них рухнул, объятый черным пламенем, но остальные нанесли удар по демонам, запросто снеся со своего пути троих. Бесы же, обрадованные такой поддержке, стремительно атаковали тех, что были поближе, и пронзили своими трезубцами еще двоих демонов.
Настал черед Риэ отступить немного назад, шипя какие-то проклятия по поводу распоясавшейся молодежи. Плащ его слегка распахнулся, и оттуда хлынули Бесбарайские питоны, каждый толщиной с ногу огра. Сколько их, подсчитать было сложно, так как они все время извивались и переплетались друг с другом.
Сразу двое огров рухнули, оплетенные с ног до головы мощными телами десятиметровых тварей, бесы же взлетели повыше, спасаясь от новых противников с помощью крыльев. Три оставшихся демона Бездны воспользовались этим, чтобы атаковать их в воздухе.
Пока битва набирала обороты, я осторожно отступил с тень одной из колонн, и под ее прикрытием отошел на несколько метров в сторону, подальше от разошедшихся Владык Тьмы, бьющихся за то, кто из них более достоин права лишить меня жизни. Я чувствовал, что время истекает, но не знал, что можно предпринять в нынешнем положении.
И в этот момент мне пришла в голову блестящая идея: раз уж именно из-за Джарда Темного Мастера я и не могу воспользоваться силой амулета, то, прежде всего мне следует выступить на стороне апостола Хаоса Риэ, с тем, чтобы избавиться от действия его блокирующего заклятия. Да и Риэ, даже будучи удивленным моими действиями, скорее всего, не упустит момент чтобы, наконец, расправиться со своим соперником.
И я запоздало вспомнил о кинжалах Эйфоса, которые взял на память о погибшем друге: они были освящены в одной из часовен Всесвятых много лет назад, но и по сей день не утратили своих свойств. Лучшего оружия против адских бесов было не выдумать – и я решил воспользоваться благоприятным моментом.
После первого броска я с радостью убедился, что еще не утратил навыков метания ножей – ближайший ко мне бес вспыхнул желтым пламенем и испарился в одно мгновение. Все взоры устремились на меня, но я не стал терять времени, а продолжил метать кинжалы, уменьшая число адских созданий. Из дюжины кинжалов я оставил лишь парочку – на всякий случай.
Демонам и Риэ мое вмешательство было лишь на пользу, и апостол Хаоса не замедлил воспользоваться замешательством в рядах своего соперника. В то же время Эдмерос, понимая, что мое выступление способно переломить исход боя не в пользу его господина, принялся накладывать на меня какое-то сильнодействующее заклятие. Но прежде чем он успел закончить его, близкий взрыв сгустка черного пламени из жезла последнего демона Бездны заставил его отшатнуться и прервать свой речитатив.
Я не стал дожидаться продолжения, и метнул в него один из двух оставшихся у меня кинжалов. К моему удивлению кинжал отскочил от его плаща, как щепка, а сам маг даже не обратил никакого внимания на мою попытку, заведя магическую шарманку заново. Я приготовился, было отскочить в сторону, надеясь, что его заклятие будет направленным, а не привязанным. Но не успел.
Откуда-то справа странно замедленно пролетел необычный кинжал с тремя лезвиями, который я видел на поясе Элиафины, и с противным хрустом вонзился в спину Эдмероса, опрокинув его на грудь. Я ошарашено глянул в ту сторону и на миг утратил дар речи: в проеме наоса стоял Демент, весь в крови, но вполне живой, и твердо стоящий на ногах.
- А у вас тут весело, парни, - громко высказался он, - не помешал?
И с этими словами он выхватил свой эспадрон и бросился мне на выручку.


СНОВИДЕНИЕ ДВАДЦАТЬ ТРЕТЬЕ. АПОФЕОЗ


Вот уж сюрприз, если не сказать чудо! Теперь между нами оставалось лишь дюжина адских бесов и более трех дюжин питонов, не считая демона Бездны и трех оставшихся в живых огров. Ну и два Повелителя Тьмы на сладкое. Тем более Джард, чувствуя, что проигрывает, начал отступать назад, планируя, по всей видимости, спешное отступление на заранее подготовленные позиции.
Но Бесбарайские питоны отрезали его от выхода, окружив со всех сторон, а Риэ уже прорвался через отчаянно защищавшихся огров, уложив всех троих, и готовил свой последний удар. Бесы же, расправившись с последним демоном, обратились против нас с Дементом, благо их осталось всего восемь, по четыре на брата.
К моему удивлению, Демент не стал сражаться с бесами, а полез в свою сумку и вынул целую горсть золотых монет, полученных от магистратора Харвеллы. Ну конечно! Все деньги Академии обязательно освящают во избежание заражения их Белой Чумой, и Демент об этом прекрасно знал! Фейерверк желтых искр накрыл четверку бесов, изгнав их назад в Иномирье. Я последовал его примеру, швырнув в тех, что нападали на меня, остававшиеся у меня монеты из Академии.
Неотвратимая Кара свистела, отсекая головы питонов, разрубая их напополам, но они продолжали сжимать кольцо вокруг Темного Мастера. Апостол Хаоса все еще медлил, то ли собирая силы, то ли выжидая, когда его соперник окончательно ослабнет в битве с питонами.
Мы с Дементом переглянулись, и бросились плечом к плечу в атаку против вошедшего в транс апостола Хаоса, рассудив, что следует избавиться сначала от более опасного противника. Так как тело Ифрасо служило якорем для духа Риэ, нам достаточно было уничтожить его, чтобы Лик Ужаса покинул этот уровень Мироздания, и оказался снова в Иномирье.
Первым заметил наше приближение Джард, и в глазах его мелькнули искры злорадства: Трижды Мертвый сразу же разгадал наш план, и воспринял этот ход, как возможность для себя выйти победителем в битве со своим главным соперником, оспаривающим власть Темного Мастера над созданиями Тьмы.
Риэ же ничего не замечал, полностью уйдя в себя, и подготавливая свой неотразимый ход из комбинации заклятий. Тем неожиданнее стал для него наш двойной удар, хоть и не причинивший ему серьезного вреда, но разрушивший его так тщательно готовящийся боевой прием.
Обнаружив за своей спиной нас с Дементом, Лик Ужаса лишь расхохотался: ему и в голову не могло прийти, что какие-то смертные решаться сразиться с ним. Но он не учел одного: что наше нападение способно отвлечь его от более серьезной проблемы – удара Неотвратимой Кары Джарда.
И пока Риэ заносил свои длани, готовые обрушить на нас какое-нибудь ужасающее заклятье, Темный Мастер, не теряя времени, обрушил на голову главного соперника свою тяжелую секиру. От вопля, вырвавшегося из пасти Ифрасо, нас с Дементом отбросило метров на десять назад. Он распался на две полыхающие багровым огнем половины, а Неотвратимая Кара разлетелась на куски, усыпавшие все вокруг.
Яркий всплеск пламени скрыл на миг останки Ифрасо, а когда мы поднялись на ноги, от Первого Лика Хаоса не осталось и следа. Теперь между нами и нашей целью стоял лишь один враг – Джард Темный Мастер. Он огляделся вокруг, словно оценивая обстановку, потом повернулся к нам, и сказал:
- Кажется, это называется патом, Искатель. Ты не сможешь победить меня, а пока я жив, тебе не добиться успеха. И мне сейчас уже не под силу убить тебя, но и сдаваться тебе я не намерен. В любом случае, для меня и эта позиция представляется выигрышной, а вот ты все равно в нокауте.
- А я думаю, что ты заблуждаешься, Трижды Мертвый Владыка! – раздался торжественный голос позади меня. Мне даже не пришлось поворачиваться, чтобы понять, чей голос прозвучал за моей спиной: столь звучный бас мог принадлежать лишь Деодравасу, верховному жрецу храма Великих Седых, наконец-то добравшемуся сюда с обессиленной принцессой в поводу.
Единственным, кто мог сейчас реально противостоять Джарду, был он, поскольку в стенах родного храма первосвященник обладал поистине высшим правом, дарованным самими богами, и никакая иная сила не могла перед ним выстоять. И Темный Мастер это прекрасно сознавал, но все же решил попробовать остановить продвижение жреца к центральному помосту, швырнув в него свой метательный топорик.
Деодравас слегка махнул своим жезлом, и топорик, отскочив, словно от каменной стены, упал на пол. В ответ жрец негромко стукнул жезлом, и в воздухе повис зеркально-металлический звон, заполнивший все пространство храма. С криком ярости Повелитель Тьмы отшатнулся, а амулет Гарловиц на моей груди неожиданно ожил: заклятие Джарда рухнуло перед властью Великих Седых.


Первый миг оцепенения прошел, и я запоздало принялся читать заклятие, намереваясь нанести по врагу неожиданный удар, но Джард пришел в себя чуть раньше, и успел отразить мою молнию. Но против всей мощи верховного жреца храма ему было не выстоять, и он это прекрасно понимал.
- Что ж, кажется, этот раунд остался за тобой, и твоими друзьями, Искатель, - резко бросил Темный Мастер, с мрачным выражением лица следя за нашими действиями, - но война не закончена. Мы еще встретимся, в другой раз.
И он стремительно бросился к выходу из храма, где одним движением вызвал Портал Переноса, в котором и скрылся, кинув на прощание полный ненависти взгляд в мою сторону. А через десяток секунд и сам Портал свернулся в спираль, и канул в небытие.
А с другой стороны я услышал возглас радости и, повернувшись, заключил в свои объятия принцессу Элиафину, на мое счастье, уже пришедшую в себя, и оправившуюся от последствий заклятия. А Деодравас тем временем хлопотал над неподвижным телом Лорда Норса, и когда с той стороны донесся негромкий стон, свидетельствующий о том, что мой старый друг еще жив, радости моей не было предела.
Лишь одно омрачало эти минуты победы над Тьмой и ее миньонами: горечь утраты одного из близких друзей, Эйфоса Делайноса, наследного принца древней империи Гноддихдании, приложившего все силы для достижения нами дивного мига торжества Света. Но все равно, живой или мертвый, он был сейчас с нами, незримо присутствуя при действе, которое Великие Седые окрестили апофеозом.
По знаку жреца я торжественно прошествовал к алтарю и возложил на его поверхность амулет Гарловиц. Выпрямившись, я глянул назад, где в тени колонны застыли мои друзья: бледный, но уже вполне пришедший в себя Арред Норс, прислонившийся к стене, чтобы снять напряжение с ног, рядом улыбающийся и довольный Демент, весь в крови, своей и чужой, а чуть в стороне – моя несравненная принцесса, сияющая от счастья.
Я успел только улыбнуться ей в ответ, как яркая вспышка скрыла от меня все окружающее, и я обнаружил вокруг себя белоснежные массивы облаков, неспешно плывущие по небу. В разрыве облаков под ногами я узрел далеко внизу зеленое море леса, покрывающего большую часть острова Шивал, а в самом центре белое пятнышко храма Всесвятых.
Услышав легкий шум, я глянул вперед и обомлел: мне навстречу двигались ровным строем Великие Седые – боги Мира Снов. Впереди шагал Альфиманн, глава ордена и пантеона, и улыбка сияла на его лице, как луч светозарного солнца. Они не дошли метров двадцать и остановились, с гордостью взирая на меня, Избранника богов, прошедшего весь путь до конца.
- Будь благословен твой дух, Искатель! – пронесся на просторе громогласный рокот, вышедший из уст Альфиманна, - Ты совершил почти невозможное, пронеся амулет через столько опасностей, и препятствий, и посрамив самих Владык Тьмы, силившихся помешать тебе. Отныне ты получаешь новое имя, достойное твоих подвигов – Алкарион, Господин странствий, и по всем трем Измерениям Мира Снов тебе возведут часовни и алтари, чтобы вымолить твою защиту и заступничество в пути.
Мы даруем тебе статус полубога и бессмертие, высшую награду, которую мы можем вручить смертному за его заслуги. Пусть осветят твой путь все благословенные звезды, что горят в ночном небе. Да будет свет в тебе вечным во благо всем созданиям Мира Снов!
Он сделал шаг в сторону, и из-за его спины показалась невысокая (в сравнении с богами) фигура, в которой я опознал Эйфоса, своего погибшего друга. Он подошел ко мне на расстояние десятка шагов, и, улыбаясь, взглянул в глаза.
- Эйфос, дружище, - пробормотал я пересохшими от волнения губами.
- Привет тебе, Избранник! – торжественно произнес он с легкой иронией в голосе, - ты добился успеха там, где отступились лучшие из героев, и я горд, что мне довелось принимать участие в твоем походе. Не печалься обо мне: Великие Седые не дали мне кануть в забвение, и теперь я вхожу в число героев, защищающих покой небесных садов от посягательств темных сил.
Лишь об одном прошу тебя: позаботься о Тайлосе, моем слуге и друге, помоги ему найти свой путь. И сохрани мои дневники, они лежат в моем кабинете, в письменном столе. Иди с миром, друг мой, пусть светит тебе Эвильда, самая яркая звезда среди отмеченных богами.
Дух Эйфоса повернулся и скрылся за спинами Великих Седых, а голос Альфиманна вновь загремел над моей головой:
- Во имя Пяти элементов и Девяти сущностей, властью, данной нам Высшим Духом, благословляем тебя, Алкарион, и воссоединяем твою силу с силой амулета Гарловиц, чьим хранителем ты будешь отныне и до конца Мира. Да будет так!
И свет заполонил все вокруг, облекая меня, словно морская волна, даруя силу и почти ничем не ограниченные возможности. А потом я обнаружил себя сидящим на полу в двух шагах от алтаря, на котором больше не было амулета, навеки ставшего частью меня.


ЭПИЛОГ


В лес Двидомин мы въезжали на закате, любуясь головокружительным переливом красок на темнеющем горизонте. Элиафина, принцесса этого дивного края, и госпожа моего сердца, мечтательно улыбалась, прислушиваясь к мирному стрекотанию цикад. После разгрома Джарда в храме Всесвятых на острове Шивал армия болотных гоблинов спешно отступила назад, оставив в покое благословенные земли Двидомина.
Мир пришел на все три Измерения, как и должно, было, случиться с восстановлением баланса Сил. Апостол Хаоса Риэ был изгнан с физического плана, и теперь ему требовалось много времени, чтобы вернуться сюда. Пару веков, не меньше. Джард Темный Мастер отступил в свои опаловые земли, чтобы зализать все раны, и на досуге заняться разработкой планов мщения.
Арред, Лорд Норс, оправился от ранения, и отплыл в Гаарвенскую долину, где располагался ближайший Портал на Солнечную сторону, спеша в фамильный замок Норсов. Там его ждали уже двенадцать лет, несмотря ни на что, веря, что он обязательно вернется. Теперь их надежды должны были оправдаться с возвращением блудного принца оттуда, откуда обычно никто не возвращается.
Демент, облагодетельствованный жрецом Великих Седых Деодравасом, внезапно решил начать жизнь заново, и под впечатлением от могущества первосвященника, поступил в храм Всесвятых в качестве послушника. С течением времени он рассчитывает продвинуться до ранга старшего священника, что даст ему определенные полномочия, и вдобавок немалое могущество.
Магистр Рагнис, с которым мы повидались на обратном пути, сообщил, что нашим товарищам во главе с Савелисом удалось без потерь покинуть окрестности Зуба Дракона, и после выяснения обстоятельств нашего путешествия все они отправились в лес Двидомин, где как раз требовались опытные воины для отражения вторжения.
Савелису поручили командовать целым полком наемников, который в первом же бою нанес сокрушительное поражение элитному легиону во главе с самим Борлугом Полуорком. Это произвело сильное впечатление на Владыку и его сподвижников. Так что теперь осыпанный золотом и почестями бывший сержант стал одним из военных советников Фейалара.
А я поддался уговорам моей возлюбленной и отправился просить ее руки у Владыки Двидомина, тем более что моя милая принцесса уже достигла возраста совершеннолетия, который у эльфов равняется пятистам годам. Если верить Элиафине, никаких проблем со сватовством возникнуть не должно, особенно после того, как вести о нашем подвиге дошли до ушей всех окрестных жителей.
Но даже мой статус полубога не избавлял меня от волнения по поводу предстоящего мне испытания: во всеуслышание объявить о собственной помолвке, и это после восьмисот лет добровольного обета, данного мною после неудачного романа с одной прекрасной графиней!
- Перестань так мучиться, любимый, - нежно прошептала мне Элиафина, наклоняясь в мою сторону, - если мой отец увидит выражение твоего лица, он непременно решит, что ты совсем не рвешься стать его зятем, так у вас называют мужа дочери, верно?
- Да, тут ты права, - я улыбнулся и постарался выкинуть из головы мысли о предстоящих церемониях, - тем более что это было бы неверной мыслью, ведь для меня нет большего счастья, чем быть рядом с тобой, милая.
- А ты не боишься, что под личиной ласковой и благопристойной девушки скрывается самая настоящая мегера? – поддразнила меня подруга.
- Ну что ж, значит такова моя судьба, - притворно вздохнул я, - буду нести свой крест, раз уж так все получается.
- Ладно, не падай духом раньше времени, - утешила меня Элиафина, - ради твоей улыбки я, так и быть, буду паинькой.
- Это звучит обнадеживающе, - улыбнулся я, и сжал ее ладошку в своей руке.
Так за разговором мы доехали до постов охраны, где нас встретил Майафин, старший сын Фейалара, и брат Элиафины. Он был очень рад видеть свою любимую сестренку живой и невредимой.
- Добро пожаловать, Алкарион, Господин странствий, - звучно сказал эльфийский принц, низко кланяясь мне, - позволь мне поприветствовать тебя как друга, и, если дошедшие до нас вести верны, как брата.
- Для меня большая честь – породниться с высоким домом Акиафейна, - ответил я, обнимая его.
- Как и для нашего дома, - учтиво ответил он, и, обведя рукой, прибавил, - пусть эти лесные просторы откроют тебе свои объятия, и примут в свое лоно, не как гостя, но как одного из нас, брат мой.
- Идем, - Элиафина взяла меня за руку, - отец жаждет встретиться и побеседовать с тобой. Идем любимый, нельзя заставлять Владыку Двидомина ждать. Пора поставить точку в нашем походе.
- Ты права, - кивнул я, - теперь-то уж точно нужно ставить точку. Или даже многоточие.
И мы рука об руку направились к огромному дворцу, выстроенному в тени великанской секвойи, где нас уже ожидал торжественный прием, и званный пир, приготовленный в нашу честь…