Крылья

       Июньское небо затянули темно-синие тучи. Город замирал, чувствуя приближение грозы. Улицы пустели. Случайные прохожие спешили оказаться под крышей. Пусть это будет крыша модного, но бестолкового бутика или магазина стройматериалов, главное не попасть под дождь.
       По центральной улице плавно шел парень, выше среднего, не худой, но странно легкий, не придавленный будней суетой. Лицо его совершенно не запоминалась, в памяти собеседников оседал только спокойный взгляд глубоких карих глаз.
Навстречу широкими шагами топал давний знакомый. Улыбчивый, душа компании. Первым протянул руку:
- Здорово, Витек!
- Привет, - тихо, словно спросонья ответил Виктор.
- Как оно?
- Нормально, у тебя как?
- То ж ничего, ладно, пойду я. Удачи!
- Давай, рассеяно, буркнул в след, Виктор. Дурацкий, ничего не значащий разговор. Бестолковая встреча, какой в ней смысл?
       Пронесся ветер, метя пылью в лицо, только успел закрыться рукавом. Виктор остановился протереть глаза от пыли. В небе тяжело ворочались черные тучи, оглушительно зарокотало. Мир на мгновенье замер, исчезли звуки, запахи, уши отчетливо уловили тихий «плямк» - первая капелька разбилась об асфальт.
       Витя свернул в ближайшую арку. Во дворе ни души. С тихим шорохом мусолил газету ветер. Дома с подслеповатыми окнами, кирпичные стены, изумрудная зелень тополей и еще грозовое небо. Капельки все чаще шуршали по листьям. Виктор поежился – становилось прохладно.
       «Холодно и мрачно», - прозвучало в голове. Звук шагов, в тиши двора казался громче обычного. В липком, предгрозовом воздухе пахло влажной землей. Оглушительно громыхнуло, спустя миг толстую тучу вспорола ветка молнии. Ноги понесли к единственному открытому подъезду. Толстая деревянная дверь открывалась нехотя, неприятно скрипела пружина. Из зева подъезда пахло сыростью. Уже внутри Виктор стряхнул с ладоней куски едко зеленой краски.
       Шаги гулко разлетались по подъезду. Виктор даже не посмотрел в сторону лифта, хотелось идти пешком. Широкие ступени, мощные перила и гроза за пыльными стеклами подъездных окон. Мелькали этажи с безразличными дверями, парень едва слышно напевал что-то под нос.
       Ноги стали уставать. Виктор выбрал пролет между шестым и седьмым этажом. Взобраться на пыльный подоконник оказалось не сложно. Долго не поддавался верхний шпингалет. Парень дернул сильнее. Шпингалет щелкнул чуть, не отдавив пальцы. Виктор с трудом удержал равновесие. Правая рама мучительно скрипела, но ползла в сторону. Окно начало открываться, в подъезд ворвался ветер, а вместе с ним тяжелые капли и шелест листьев.
       Витя сидел, прислонившись спиной к стене. Справа тянулась тишина темного подъезда, с гулкими ступенями и мертвыми дверьми. Слева - шел дождь. По началу каждая холодная капелька заставляла кожу покрываться мурашками, но одежда быстро промокла, и просто стало холодно. Обхватил плечи руками. Странно, но вместе с холодом чувствовалось и тепло.
       Уши уловили гул шедшего вдали поезда. Стальные колеса неслись по рельсам с глухим стуком. Звук поезда странно роднился с шумом дождя. В воображении предстал вагон поезда. Блеклый свет грязных ламп, дорожки дождя на стеклах, мерный стук колес. Не много холодно и хочется спать. Смотришь по сторонам: все тот же вагон. Кусает тупая скука. Невнятная грусть, мешается с мыслями о конце путешествия. Поезд встанет. Ты выйдешь на пирон, в месте, где тебя ждут или не ждут. Но чувство безвременья, дорога уйдет.
       Гул постепенно затихал, пока Виктор вновь не остался один на один с дождем. Парень, держась за стену, подошел к краю окна. Стоять на краю страшно. Капли били по лицу, пахло озоном. Напряженные пальцы вцепились в край стены. Ударил гром, Виктор дернулся, едва не сделав шаг. Поборол себя, посмотрел вниз, на асфальт, где в темной воде луж плясали пузырьки.
       «Я слышал, люди могут летать», - тихо произнес он мысль. Нет, губы произнесли слова, но это была мысль, что давно не давала спать. Не давала просто жить.
       Что-то изменилось в глазах. Виктор распахнул окно настежь. Вторая рама, дребезжа стеклом, ударилась о стену. Носки ботинок нависли над высотой. Вокруг метался ветер и холодный дождь. Страх ушел, остался лишь восторг. Виктор улыбнулся: крылья слабо подрагивали, готовясь к полету.
       Шаг и Выстрел. Хлопнули крылья, темная фигура рванулась в небо. Грозовые облака на миг стали чуть ближе. Парень, роняя перья, камнем рухнул вниз. Спустя несколько минут набежали люди. Маленькая толпа. Увидев тело, заголосила женщина.
       - Псих, - презрительно бросил мужской голос.
       - Самоубийца чертов, - ответил ему второй.
       - Да уберите, наконец, эту истеричку – пробубнил третий.
       Где-то в начале улицы верещала сирена скорой, все также лило с неба. Врачи еще не приехали, и несколько человек могли всласть походить вокруг неподвижного тела. Полюбоваться на изломанные крылья. Под ногами хлюпала алая вода. Подошвы ботинок сминали перья.
       - Куда смотрели родители?! – прозвучало скорее как утверждение, нежели вопрос.
       - Мне интересней, куда смотрела медкомиссия, крылья-то не подрезаны – ехидно сказал второй.
       - Разуй глаза, подрезаны, вот шрамы, только они почему-то снова отросли, - рассудительно, и немного удивленно произнес первый.
       - Жалко, красивый парень, молодой, а все туда же… - тихо сказала женщина.
 
       В доме напротив, государственный снайпер, уже заканчивал разбирать винтовку. Хромированные части, словно хирургические инструменты, поблескивали на алой ткани футляра. Последним оказался мощный оптический прицел. Закрывая футляр, мужчина поморщился: культи крыльев ныли в сильную грозу. «Небо не для людей. Для нас земля, парень» - произнес снайпер. Слова прозвучали в тиши подъезда слишком грустно.
В нагрудном кармане Виктора нашли клочок бумаги. В ровных рядах синих клеток бились слова: «Я должен попытаться».