Алёна

Странная она девушка – Алена. Вернее Лена. Но отзывается она только на имя Алена, поэтому рассказывать буду, как уж привык.

Впервые увидел... Стоял, короче, и звонил в дверь, минуту точно звонил. А пришел к другу. Новый год был, и мы решили собраться вместе с девчонками отметить. Или рождество, или... не помню. Короче, продукты и вино я подвез на машине, нужно было выгрузить. Поднялся на этаж – третий, квартира 33. Звоню, звоню. Решил уже по телефону, как слышу, топает кто-то. Уф, обрадовался. А я в черном свитере и лысый тогда был, куртку в машине оставил. Переминаюсь. Алена в глазок посмотрела-посмотрела и спрашивает:
- А вы кто?
- Алексей! – меня уже зло разбирало.
Она приоткрыла дверь и в щель протянула мне руку.
- Алена. А вы к кому?
- Я продукты привез, я Коли нет?
Рыжая она была и тощая. Сразу мне не понравилась. Колька говорил, что сестренка у него есть, но с неохотой говорил. Дура, говорил. А мы рок-музыкой тогда увлекались, играли в своей группе. Ну и девчонки липли, хватало. Я встречался тогда с одной, нравилась очень, но не так чтобы пожениться.
Сбросила Алена цепочку, «входи», говорит, «чего стоишь». И пошла от меня, пошатываясь, в красном халатике. И смотрю – чего ж она так топает – на коньках идет и ноги от этого длинные-предлинные. Собака выбежала. Доберман. Пряталась где-то, напугала, а теперь обнюхивает.
- Не обращай внимания, она тупая, разувайся!
Ну, я разулся и забыл чего пришел, ну и пошел на голос. В ее комнату. Не смотрел на нее, а по сторонам больше. Богемно так: головастое нечто в кресле плюшевое и в шляпке с вуалью, наряды всякие необычные по стенам, шляпа-сомбреро со звездами одна и одна без ничего.
- Это реквизит.
И тут смотрю – улыбается. Сидит на стульчике низком, а колени выше ушей торчат. И тут уже я врубаюсь, дошло, наконец, до чего же она классная. Ну и сестричка у Кольки, думаю. Супер!
- Я на коньках хочу кататься, а негде. Правда, красивые? – и показывает.
- Ага, – шепчу я, – красивые.
Потом я водил ее по квартире, а она опиралась на руку и говорила, рассказывала что-то о театре, об институте. А я млел от ее кисти, от ее полупрозрачных пальчиков. И голос тогда у меня окончательно пропал, и я кивал невпопад.
- А? Что?
- Тебе сколько лет?
- Мне? Девятнадцать.
- Что ты?! Девятнадцать лет? Я думала старше... Мне двадцать семь.
Я не знаю что сказать. ****ецваще.


................. ................. ..................




Три дня прошло. Репетировали в клубе новую песню, а песня такая дерьмовая, что у меня руки опускались. С рифмой: женщина – трещина. Колька придумал. Ну я и высказал, не выдержал, дерьмовая, говорю, твоя Колька, песня. А он у нас лидер-гитарист был, а я басист: бум-бум, бум-бум. Понятно, не я песни сочиняю, но и дерьмо всякое играть не нанимался. И это сказал, ну.
Деремся мы по ходу, и я понимаю, что за Аленку дерусь. Что не дура она, и не трещина, а очень добрая и красивая девушка, увлеченная. И если вы про нее такие песни будете петь, то я из группы ухожу – без меня пойте.

Иду я, короче, по улице, сопли размазываю, никому не нужен, чувствую.
Сочиняю: Алена – пачка картона, Алена – ну нету у нас на вас, девушка, бронебойного патрона, кончились.

Сотовый выключил, чтоб не помешал – недайбох! Но вдохновение прошло, гы.
А чего я вообще затеял эту историю с рассказом – сочиняю, прикалываюсь, но не так же все было!

Шел я тогда с разбитым носом, снег чистый искал. И так обидно было, что Алена не знает ничего, что я тут из-за нее пострадал. Думал, забыла про меня. Поцеловала и забыла. Крепко поцеловала и забыла навсегда, бывает. И в памяти по сотому разу прокручиваю...

Стоим мы тогда, целуемся вовсю, Алена прижимается уже, а тут доберманша эта в прихожей проснулась и ну скулить да подгавкивать.
- Коля пришел. – А глазищи-то! Испугалась.
- Как, пришел? – туплю.
- Помоги коньки снять, только быстро.
И бухается на пол. Один сама стягивает, второй я стараюсь. «Быстрее, быстрее» – торопит. Халатик разъехался, но она не стала прикрываться, а ладошку мне на глаза – хлоп! Повернулась только у двери, головой покачала, а тут и ключ в замочной скважине слышу, поворачивается. Ну и больше тогда Аленку не видел. Коля злой, что опоздал, и про сестру ни слова, будто и нет ее. Но не удивился тогда, что я один в зале стою, посередине – странности у нас в группе поощрялись, а я просто с места не мог двинуться, будто мне ноги переломали, так и стою столбом.
А что я, трусиков никогда не видел, сеточкой?..