Невероятная рыбалка Кукина 06. 2007

Невероятная рыбалка Кукина.

По байкам А.А.Переливского.

       Свернув с асфальта «Фольцваген» затрусил по стиральной доске проселка. Степь зашуршала подсохшей травой, застрекотала тысячами скрипок кузнечиков. Артем Вениаминович Кукин очнулся, приоткрыл окно, жадно втянул горьковатый, полынный воздух. Реки видно не было, и казалось неоткуда ей взяться в этой разомлевшей от жары полупустыне. Но вот, дорога нырнула вниз, и среди желтых холмов блеснула серая лента воды.
- Или – с удовлетворением констатировал Кукин, будто бы они могли оказаться на Ниле.
       Увязая на четверть колеса в пыли, автомобиль не спеша, сполз в пойму. Еще рывок и дорога закружилась вдоль берега. Вверх и вниз, сколько хватало глаз, у каждого редкого деревца, сновал табор отдыхающих.
- Говорил, раньше нужно было выезжать – с безнадежностью обманутого в лучших чувствах жениха, буркнул Вениаминович.
Зуев скрипнул зубами и добавил газа.
 После того, как пообещали тестю отвести его на рыбалку, Кукин замордовал обоих зятьев, своим нытьем. Всю неделю, каждые шесть часов он звонил тому и другому, выдвигал убийственные доводы, настаивая на немедленном выезде. Отметая резоны не связанные с рыбной ловлей, он требовал бросить к лешему все, ибо еще несколько часов промедления и погода начнет меняться, луна войдет в фазу исключающую какой либо клев, а «чилик» (юга - восточный ветер) сгонит рыбу в Балхаш, откуда ее уже не дождешься.
       Илья, младший из зятьев, обладая еще не расшатанной жизнью нервной системой, блаженно потянулся, отхлебнул пивка и нагло заявил:
- Не боись батя, река большая, найдем и мы свой причал.
- Много ты понимаешь! Причал… - у Артема Вениаминовича даже забулькало что-то в груди от возмущения зятевой безалаберностью.
- Место надо найти с ямкой, чтоб течение того… в сторонке, что б дно не заросшее, чтоб … Э-э. Не рыбак он Серега, не рыбак!
- Ага – охотно согласился Зуев, покосившись в сторону Ильи. Ему, уже нахлебавшемуся соленого семейного счастья, такой безответственный подход к великому мужскому таинству – рыбалке, понравиться, конечно же, не мог.
- Жеребячество какое - то.
- Да ладно мужики. Чего вы грузитесь? Свобода, природа и водка. И всего хоть захлебнись. Это ж обалдеть!
       Мужики примолкли. Лозунг им явно понравился и дальнейшее обсуждение достоинств и недостатков пацана (так они его между собой называли), было пока отложено.
       На шестой или седьмой остановке, после скрупулезного изучения берега и его акватории, участок суши, относительно устраивающее Кукина и не вызывающее полного отрицания Зуева, было наконец выбран. Заметно приунывший Илья, почти уже смирившийся с тем, что оставшаяся жизнь его пройдет в поиске «подходящего места», начал приходить в себя.
- Палатку ставим?
- Ты че? – Зуев вытряхнул из брезентового мешка груду стальных удилищ изготовленных из спортивных рапир. В свое время он заведовал клубом культуры мясоконсервного комбината, а спорт являлся составляющей этой самой культуры.
- А че? – не понял ответа Илья.
- Ни че. Дождя нет, на воздухе поспишь. Лучше стели брезент да на стол накрывай.
- Это, конечно лучше! – радостно согласился Илья, вытягивая из багажника баул, набитый продуктами.
       Когда сервировка стола была уже в полном разгаре, а двое рыболовов, внизу, у реки, распутывали снасти, к бивуаку подкатил УАЗик рыбнадзора.
- Та-ак значит, рыбаки, – этаким радостно - осуждающим фальцетом, запел мужичек в комуфляже, - А лицензия у вас есть?
Илья, только что добывший из баула пятую пол литру «Медведя», заботливо прижимал все их к груди.
- Все у нас есть для хорошей жизни мужики. Присоединяйтесь!
На круглой его роже расцвела доверчивая улыбка идиота, осуществившего свою мечту. Инспектор, придирчиво оглядев заставленного водкой Илью, хмыкнул, и грустно поплелся к машине.
- Поехали Мурат. Это не рыбаки. Эти с «Медведем» бороться будут.
- Ага, - еще сильнее расцвел Илья, – вы, если что, заезжайте.
- И че им надо было? – угрюмо осведомился Зуев, сосредоточенно путая леску.
- Лицензию спрашивали, – весело ответил Илья, бережно укладывая водку в бездонную капроновую сумку, используемую «челноками» при транспортировке китайского барахла.
- У меня все готово. – Встав по стойке смирно, доложил он не весть откуда появившемуся Кукину.
       Вениаминович не торопясь, пристроил удочку на рогульку, придирчиво оглядел ровный строй мелко кивающих удилищ, и скомандовал шепотом:
- Ну, пойдем. За прибытие.
Обычно упертый Зуев, послушно отложил запутавшуюся катушку и поскакал архаром по крутой тропе к бивуаку.
       Набулькав по полстакана, рыбаки чокнулись, в смысле ударили стеклом о стекло.
Кукин, на правах старшего, произнес с выражением:
- За вас амуры и сазаны! И что б не остаться нам без ухи.
Не успела еще водка докатиться до окаменевших в ее ожидании желудков, как в низу, у реки, послышались хлесткие удары. Кто-то шлепал веткой по воде. Кукин медленно повел своим породистым, мясистым носом в сторону раздававшихся звуков. В следующую секунду, более сообразительный Илья, с криком – Удочка! – сорвался с места и кинулся с обрыва. Когда его покрытая пылью рука, неуверенно потянулась к удилищу, последнее, хлестнув еще разок, сбила рогульку, и медленно заскользила по мелкой ряби реки.
 Илья на мгновение замер, но два срывающихся от волнения и возмущения вопля бросили его в воду. Ноги сразу же увязли в иле. Выдернув с трудом одну, он понял, что, кажется, лишился сандалии. Совсем недолго сомневался парень, оценивая, что же важнее в его жизни: лишится обуви или…
 Грозная поступь несущихся с горы, разъяренных мужиков, самый пушистый из которых весил за семь пудов, развеяла последние сомнения. Илья испуганным крокодилом плюхнулся в мелководье и, задевая пузом коряги, погреб за удилищем.
       Почуяв свободу, разнуздавшийся похититель удочек ускорил свое движение, продвигая добычу в самое течение реки. Илья, еще пару минут пытался спорить с рыбой в скорости. Подобно реликтовому колесному пароходу, идущему против течения, он громко шлепал руками и ногами по воде, вздымал мириады брызг, со свистом сопел, но… Угоняемое удилище, последний раз, блеснув на солнце отполированным боком, скрылось в волнах.
Витиеватая, полная эпитетов речь Кукина, в общих чертах означала следующее:
- Что б ты …, что б у тебя …, что б близко к снастям не подходил…
       Погоревав, но оценив в конце – концов обстановку как удовлетворительную, «бо клюет», потерпевшие продолжили церемонию встречи с рекой. И вновь ее прервали. Поднесенные к губам стаканы, как по команде дрогнули и, не распрощавшись с содержимым, так же синхронно опустились на брезент. Затрещала катушка. Затрещала так, что души всех рыбаков в округе затрепетали в сладком томлении, а ноги уже несли, несли…
       По праву наиболее опытного рыболова, спиннинг – рапиру ухватил Кукин. Памятуя о недавнем конфузе, Илья замер в сторонке. Зуев заметался в поисках подсака. Подсак, специального изготовления, для выуживания мелких кашалотов, оказался не собранным.
- Вениаминович, поводи его, я счас, я быстро – взмолился старший зять, от волнения не попадая концом одной латунной трубки в начало другой.
- Быстрей, холера тебя побери, – зашипел внезапно осипшим голосом Кукин.
 Илья поднялся на кручу и наблюдал за процессом выуживания, словно с балкона бельэтажа. Увидав, приближающийся к берегу серебристый, полутора метровый снаряд, он ахнул:
- Ехарный канделябр, это же акула, батя! Килограммов на двадцать!
- Нишкни гудок, ни каркай, - едва слышно отчитал его Кукин, задирая рапиру вверх, стараясь не дать рыбе слабины. Гудела леска, скрипела в напряжении катушка. Мир замер.

 На противоположном берегу, как в ложе «Большого театра» толпились зрители,
оживленно комментируя происходящее:
- Везет же людям, – сокрушался приземистый и круглый, как дождевой пузырь, рыбак.
- Требуется еще доказать, - заплетающимся языком вывел, как мелом на доске интеллигентного вида мужичек, чем-то напоминающий старуху Шапокляк.
- А я грю не возьмут! – поддержал интеллигента, едва держащийся на ногах водитель автобуса.
- А вот и возьмут, – встряла непредсказуемых лет дама, с угловатым лицом, оструганным непереносимым, требующим противоречий, характером.
- А во… - хлипкий водитель сунул в острый нос дамы довольно таки крупных размеров кукиш и, тут же полетел с обрыва, от неожиданно увесистой оплеухи.
 Зрители бестолково, но дружно приступили к спасательной операции на водах.

       В это время, подняв над головой стяг подсака, медленно и верно увязал в трясине Сергей Зуев. Исходящая от него желтовато – коричневая муть, расползаясь по сторонам, угрожающе подступала к объекту охоты.
- Замри холера, замри, - то ли грозил, то ли просил зятя Кукин.
- Положи подсак в воду, я сам заведу.
Зуев повиновался, застыв по колено в иле. Блистая в лучах солнца, белый амур неторопливо приближался к подсаку. Артем Вениаминович, короткими перебежками, взобрался на кручу, и уже от туда, уверенно управлял «чудом» отечественной фауны. Когда могучее тело поравнялось с горловиной подсака, нервы у Зуева не выдержали. Он дернулся, вскинул огромный сачок и врезал ничего не подозревающей жертве по брюху. Амур бешено заколотил хвостом, поднялся над поверхностью воды, как катер на подводных крыльях, и полетел к середине реки. Захлебываясь завизжала катушка. Большой палец Кукина, удерживающий алюминиевый обод, слегка задымился. Минуты две, пока продолжалась дуэль, Вениаминович, прикусив губу, молчал. Когда же ему
все - таки удалось остановить, а потом и развернуть рыбину к берегу, он набрал воздуха в легкие и одним залпом выдал всю накопившуюся информацию, относительно душевного здоровья и видимо происходящих, тяжелых мутаций в организме Зуева. На противоположном берегу, плескавшиеся на мели отдыхающие, бессознательно повыскакивали из воды, а стая испугано орущих ворон, заложив пару виражей над родным гнездовищем, потянулась прочь, на запад.
Артем Вениаминович приступил ко второй попытке.
Леска натянутым нервом поблескивала в плавящемся от жары воздухе. Звенела тишина. Зуев, гранитным постаментом возвышался над гладью вод, и только подергивающаяся в нервном тике щека, выдавала испытываемое им огромное напряжение.
Заход, еще заход, и вот монстр затрепыхался в сетке подсака. Но тут случилось ужасное! Пытаясь вытащить ногу из трясины, несчастный ассистент рыболова, не рассчитал веса и силы доставшейся ему добычи. Уже падая, словно в замедленной съемке, Сергей метнул двадцати килограммового амура на берег, с такой силой, которую вряд ли сам в себе предполагал. Рыбина запрыгала на мелкой колючей траве, словно всю свою жизнь, скакала по прериям. Илья коршуном слетел с кручи, и в броске, достойном самого Льва Яшина, попытался накрыть упрямца собственным телом. Но жертва и не думала сдаваться. Влепив хвостом по подвернувшейся физиономии Ильи, амур почти на метр приблизился к спасительной воде. Еще мгновение он раздумывал, определяясь с направлением последнего броска, встал на брюхо и… Кто сказал, что рыбы не летают?! Старик Кукин издал звук, напоминающий блеянье козы, попавшей под поезд. Илья стоял на коленях, с протянутыми к реке руками, изображая «плачь Ярославны» с таким пафосом, что знаменитое «Не верю!» наверняка бы застряло в горле великого режиссера.
       Солнце выскользнуло из облачка, вода заискрилась еще ярче. Святой, отвечающий за души рыбаков, обратил, наконец, внимание на творящиеся внизу безобразия. И случилось чудо! Зуев, с ловкостью цапли, преследующей лягушонка, сделал несколько грациозных, но достаточно быстрых шагов, оказался в нужном месте вовремя, подставил подсак и… виват! Благословенны - спорящие с судьбой! Удача в награду - не сдавшимся течению рока! Победа тем, кто бился до конца.
 Зуев гордо вынес свой приз на берег, и опустился без сил. Илья, продолжая стоять на коленях, подбрасывал вверх гости пыли, и напевал что-то бравурное. И только Кукин, хладнокровно и старательно, вязал кукан на голове рыбины.
       
После пережитого, герои, на полном основании, предались радости. Зуев, лишенный, из-за водительского удостоверения, возможности потреблять радость без меры, через время, вынужден был вновь сосредоточиться на рыбной ловле. Кукин и Илья занимались вакханалией по-русски, то бишь пили горькую и спорили за жизнь. Спорили они долго, пока жаркое солнышко, наконец, не свалило их с ног. Из-за этого они пропустили спектакль, произошедший на противоположном берегу.

       Там, окончательно распоясавшийся, недавно спасенный из воды водитель, приняв на грудь дополнительные двести грамм, начал приставать к даме, известным образом отметившей его. Приставания выражались в невразумительном мычании и в не очень успешных попытках сфокусировать взгляд на объекте. Когда же ему в грубой форме было отказано в его притязаниях, бедолага, поднялся из пыли, махнул пару раз рукой, пытаясь отряхнуться, не попал, и обиженно поплелся прочь. Болезненно задетое самолюбие шептало ему:
- Так, да! А вот и фиг им. А вот и уйди от них! Посмотрим тогда…
И он ушел. Сначала в себя, потом в автобус, затем, включив двигатель, вообще поехал в реку. По счастливой случайности автобус ни кого не переехал и заглох, едва опустив передние колеса с обрывистого берега. К новой спасательной операции были привлечены граждане, находящиеся в радиусе двух километрах по левому берегу. Конечно же, большая часть сбежавшихся, лишь расспрашивала о случившемся, да подавала советы. Но, как бы там не было, приехавший к вечеру трактор, отбуксировал автобус на место. Водителя, в начале хотели связать, но потом ограничились изъятием ключей.

Наступал вечер, время на реке благодатное. Легкий бриз разогнал остатки полуденной жары. Природа и люди – все ожило. Змейка, высунув из воды треугольную головку, вожделенно закружила у набитого окуньками да воблой садка. Загомонили чайки, высунулись из нор любопытные сурки. На закате ожидался вечерний клев.
 Блаженно растянувшись на брезенте, рядом со сгруженной в сторону посудой, клан Кукиных продолжил прерванную, неожиданно настигшим их сном, беседу:
- Все бы вам стройки да перестройки. Все за Америкой да за Китаем гоняемся. А я считаю другая у нас задача на земле. Мы, между востоком и западом как та Китайская стена. Благодаря нашей лени необоримой, непритязательности, а с другой стороны боевитости и самопожертвованию, не даем им перемешаться или перебить друг друга. С этой их цивилизацией они как два скорпиона в банке. А если в глобальных масштабах, мы, как якорь у планеты. Без нас она - как авто без тормозов. Вот вы гундите, не можем, мол, мы западного уровня достичь, а и не надо. Нельзя в гору без страховки лезть, кто-то должен и назад тянуть.
- И что ж, мы так и должны мучиться? – взмолился Илья, впрочем, не сомневаясь в приговоре.
- Ты на рожу свою посмотри, измученную, - в своей манере, жестко пресек попытки вольнодумия Кукин, и тут же перескочил на другое:
- Природу жалко, с вашей цивилизацией. Вон, в Европах ихних, окромя мазута в реке и взять нечего. Правда, Фины да Норвеги всякие, в этом смысле молодцы. Уважаю. С умом живут. За деньгами не гоняться. И то, будто бумажки эти землю и воду заменить смогут. Что человеку надо? Уверенности что по свету без штанов не пустят, что без хлеба не оставят, короче, спокойствия надо за себя да
за близких. А вы вон нахватались у запада – денег вам нахапать. И рвете последнее из рук. А за это, рано или поздно, огребете. Попомните мое слово!
- Обижаешь батя, мы что ли?
- Это я для примеру. Но если копнуть и вас молокососов, наверняка уже душонки с червецой.
- Ладно тебе – Илья сел и обернулся к старику, - деньги они конечно зло, да без них ты быдло.
- А-а, вот он крючок то с блесною! Как же, с деньгами он король, в задницу его, видишь ты, расцелуйте! А без денег который, он и не человек вовсе. Такая значит у нас зоология.
Кукин раскипятился, вскочил с брезента, стал нервно раскуривать сигарету.
- Во что жизнь превратили! Не по уму да по таланту, а по деньгам людей раскладывают. Хапнул больше – человек, поскромничал - быдло. Это с кем вы останетесь, при таком то раскладе? Какая мне тогда скажи разница, кто мне права качает, китаец, какой, или твоя рожа самодовольная?
Старик грозно склонился над Ильей. Тот соскочил, в замешательстве:
- Да чего ты, мы ж так, философствуем…
- Философствуют они. Дофилософствуетесь. Мне то что, мне рыбы в реке еще хватит, а вот внукам то как?
Зуев молча встал и разлил водку.
- Ну, вас. Мы зачем приехали? Отдыхать или мировые проблемы решать?
- И то… - Илья схватился резать колбасу на закуску.
Кукин нервно затянулся, вглядываясь в сгущающиеся сумерки, примирительно произнес:
- Эх, тишина…
       Сейчас же, который раз уже в этот день, все в миг перевернулось. Затрещали катушки, зазвенели колокольчики. Кажется, вся рыба реки пошла приступом на их бивуак. Кукин первым подскочил к обрыву, и вновь разразился изощренной бранью. Не торопясь и не слишком обращая внимание на происходящий вокруг тарарам, по кромке воды брело стадо коров.
Илья, ухватив здоровенную коряжину, приготовленную для костра, поднял ее над головой, и дико рыча, кинулся в бой. Коровки, обиженно замычав, повернули вспять. И тут, как на грех, из подтопленного овражка, появился бык Боря. Конечно, быком его величать было еще рановато. Так, бычок недогодок. Но, будучи уже вполне созревшим кавалером, Боря стерпеть наезда на подруг не мог. Гневно замычав, он пригнул голову с маленькими рожками и начал злобно рыть копытом влажную землю. Илья, гордый своей победой над целым стадом большущих коров, ухмыльнулся, поплевал на ладони и со всего плеча заехал Боре промеж рог. Н - да. Тут же выяснилось, что он, несомненно, погорячился. Начавшаяся после этого коррида, к сожалению уже была скрыта от любопытных глаз быстро сгущающимися сумерками. Обмылок луны, горбившийся в почерневшем, усыпанном звездами небе, совершенно не обеспечивал нужного освещения. Тем больший внушали ужас и любопытство, находящемуся недалече народу, вопли, мычание и мелькание теней на берегу. Когда Боря, наконец, угомонился, стоянка Кукенцев являла собой иллюстрацию к описанию лагеря римских легионеров, после нападения Спартака.
- Вот урод! – только и сказал, освещая фонарем место побоища Зуев.
- Бычара контуженый – начал было так же возмущаться Илья, но Кукин отвесив ему подзатыльник, уточнил:
 - Не бык урод, ты урод.
       Тихо матерясь, горе тореадоры, подобно неутешным теням Аида, полночи бродили среди разрухи, собирая покрытые толстым слоем пыли шмотки.
 На следующее утро, в спокойной обстановке, нашим героям удалось выудить еще парочку небольших амуров и несколько сазанов килограмма по два каждый. Казалось бы, жизнь наладилась, но судьба уже приготовила для них следующее испытание.

       Пока зятья собирали и укладывали в машину манатки, Кукин собирал в стаю выловленных рыб, бестолково рыскающих на длинных куканах. Для верности он намотал прочные веревки на руку и стал дефилировать по обрывистому берегу, красуясь перед завистливыми взорами неудачников с левого берега. Первым сбрендил, самый большой, столь не просто выловленный амур, двадцати кг. живого веса. Испугавшись чего-то, он рванул к середине реки. За ним, повинуясь инстинкту, потянулись остальные. Кукин, не ожидавший подвоха, возопил, и полетел с обрыва, как Икар не стравившийся с управлением. Почуявшие свободу, мало что запряженные, слуги Нептуна повлекли обомлевшего Вениаминовича в пучину. Оставляя за собой фарватерную дорожку, как хороший катер, Кукин только хрипел да булькал.
       К счастью, встречи с морским царем удалось избежать. Подвернувшаяся отмель позволила ему встать на ноги, а кони – рыбы, потеряв направление, рассыпались веером по реке, распыляя свои нехилые усилия, подобно персонажам басни дедушки Крылова. Старый рыбак стоял чуть не посередине реки, бледный, мокрый, но не сломленный.
 Потом зятья, по одной, вплавь перетаскивали улов на берег, укладывая рыбин в брезентовые мешки, набитые камышом. Последним Илья эвакуировал тестя. Кукин, сроду плавать не умел, и в воду, более чем по пояс, никогда в жизни не заходил. Судорожно вцепившись в зятево плечо, он дрейфовал не шевелясь, как бревно из железного дерева. Впервые из уст его вылетал не мат, а постоянно чередующаяся пара строк из «Отче наш». Видимо, на сей раз, проняло грешника до печенки.
- Ну что батя, когда следующий раз едем? – трогаясь с места, Зуев скосил блестящие ехидством глаза на заднее сидение автомобиля.
- А ты не сомневайся сынуля, так тебя раз так, поедим. Обязательно поедим!
Кукин уже пришел в себя, и топорщил усы в улыбке. Такой рыбалки у него еще не было.