Военком

© Dmitry Karateev & Constantin Mohilnik

Видавничий Гурт КЛЮЧ:


Читать:  http://proza.ru/2008/05/01/163
Скачать: http://www.scribd.com/doc/14975719/10-Liebe-dich-aus

Фрагмент романа ЛИРИЧЕСКИЕ ВЕЛИЧИНЫ или LIEBE DICH AUS...


ВОЕНКОМ

…да и надумал в армию уйти. Но просто так в армию – ноги натирать да картошку чистить, ты уже меня знаешь, я человек идейный – неинтересно. Нет, не проникся я твоей русской почвенностью, не стал мне близок и государственный пафос, а вот на войне побывать, кровь попроливать, пороху понюхать, свист смерти послушать… Ну, понятно. Пришёл я в военкомат. Сидит подполковник невысокий худощавый-сухощавый, бумаги читает, на меня не глядит:
– Слушаю вас.
– Желаю послужить социалистической Родине, выполняя интернациональный долг на поле битвы в Демократической Республике Афганистан!
Дёрнулась шея у военкома, сам бумаги читает. Я снова:
– Прошу принять заявление!
И листок протягиваю, а он не смотрит. Я опять:
– Товарищ подполковник! Я принёс заявление и желаю исполнить почётный долг: воспользоваться правом защиты Отечества! Вы понимаете меня?
Поднял левый глаз, а правый всё бумаги читает.
– Товарищ военком! По-моему, очень скучно проводить жизнь среди бумаги. Я пока ещё студент, и меня воротит уже от учебников и конспектов…
Опустился глаз, погон дрогнул.
– …и думаю, что вы тоже мечтаете хотя бы иногда, в свободный от чтения документов часок, повести отряд в сражение.
Развернулась серая плотная папка, раскрылись объятия скоросшивателя, пал в них один лист, другой лист… Другой погон дрогнул.
– Я согласен с вами, что противен крикливый псевдопатриотический пафос. Но чтобы придать жизни настоящую ценность, ею надо рисковать, с этим-то и вы не станете спорить. Знаете:

Есть упоение в бою,
И бездны мрачной на краю,
И в разъярённом океане,
Средь грозных волн и бурной тьмы,
И в аравийском урагане,
И в дуновении чумы.

Развернулась папка, раскрылись челюсти скоросшивателя, лёг в них желтоватый лист с блёклой машинописью и вдруг обратно пошёл. Лёг желтоватый лист на желтоватую же жёсткую ладонь, полежал мгновенье, сжались медленно клешни-пальцы, и превратился лист в ком, и крякнул военком. И взыграл сердцем студент Попенков:
– Я же чувствовал, что вы это чувствуете. Разве можно про себя не знать, что:

Всё, всё, что гибелью грозит,
Для сердца смертного таит
Неизъяснимы наслажденья,
Бессмертья, может быть, залог,
И счастлив тот, кто средь волненья
Их обретать и ведать мог.

Взошёл, как солнце – один глаз, другой глаз, жарко стало в кабинете. Всклубилась жёлтая, серая пыль от папок, понеслась над дорогой, за машинной колонной:
– Сидим, катим, слева скалы, справа скалы. Прямо в ущелье прём, в бездну мрачную. Кто к борту прижатый сидит, тот мордой камни задевает. И – стоп тормоза. Друг на друга валимся – глохнем. По курсу – рыжий огонь, чёрный дым. Передний КамАЗ духи рванули, горит, полыхает. А со скал, как с неба – на нас огонь: ах, ах, ах, ах, Аллах Акбар! Духи с гор палят, в кузове – всё, винегрет мясной, лежу под трупами, кровь пью, в рот, в ноздри течёт – хоть упейся. Есть упоение в бою! И бездны мрачной на краю! Че мидани, ахмакг-э джаван?* Кого из кузова живым тогда выгребли, тот уж это знает, жизнь любит, дождик летний, град обожает. Град! Капли прыгают галопом, скачут градины гурьбой, пахнет потом, конским топом, нет, жасмином, нет, укропом, нет, дубовою корой, прыгает огненный скакун, градом окна бьёт, стены валит, а что есть людишек – все мертвы лежат, старые, малые, смуглые, чумазые, чурки грёбаные. Установку «Град» знаешь? Сопляк-щенок-молокосос! Интернациональным долгом я, мля, до седьмого колена насладился. Всё, всё, что гибелью грозит! Для сердца смертного таит!

Бежать. Куда глаза. В библиотеку, в филиал на Подоле, в здание бывшей семинарии, где Шопенгауэр ждёт недочитанный, в рукописном, чернильном, с ятями-ерами, каталоге отысканный:
если бы тенденцией трагедии не было это возвышение над всеми целями и благами жизни, отречение от неё и всех её соблазнов и уже в самом этом отречении заложенное стремление к иному, хотя и совершенно непостижимому для нас существованию, то как вообще изображение страшной стороны жизни, выводимой перед нами в самом ярком свете, могло бы оказывать на нас благотворное действие и доставлять нам высокое наслаждение?

__________________________________________________

* Что ты знаешь, глупый юнец? (фарси)
__________________________________________________

Из книги АЛТЫН:
http://proza.ru/2008/05/01/163