Два якута
(ономастическое)
Как-то сопровождал главного редактора польского сельскохозяйственного журнала «Роботник рольны» пана Левандовского (имени уж точно не помню, но кажется, а для Польши это почти наверняка, это был Ян), решившего написать книгу о сохранившихся в Якутии потомках некогда сосланных царем поляков. Мы провели там больше месяца, исколесили всю Республику, посетили массу поселений (поездки были в основном на вертолетах), собрали массу материала, много интересного увидели, услышали, испытали, рыбачили на Байкале, Лене, охотились в тайге и т.д. Но не в этом дело. Перед началом поездки я звонил в Якутск, чтобы выяснить, кто нас будет сопровождать, организовывать обслуживание, экскурсии, экспедиции, досуг и пр. Мне сказали, будут такие-то, примерно, Иван Петрович, Николай Сергеевич, Александр Федорович и дальше в таком же духе. Ну, думаю, одни русские, легче будет работать. Когда же все они встретили нас в аэропорту: все, как один, прищуренные и улыбающиеся, я сначала ничего не понял. А где же Иван Петрович? - Это я! А Николай Сергеевич? – Я! и т.д. Все якуты. И как я потом ни пытался выяснить хоть какое-то исконно якутское имя, в ответ получал только: Иван, Николай, Петр и пр. За много веков ничего не осталось. Все искоренилось, обрусело. Взгрустнулось… Подумалось и об Украине… Тоже ведь к тому же катком катилось…
Якутское - 2
(Ленская рыбалка)
Только здесь я понял, почувствовал, что рыбалка – это, действительно, спорт, вспомнил Папу Хема, когда у меня просто болели руки от вытаскивания рыбы и борьбы с ней. Редко бывало так, чтобы я, забросив спиннинг, не ловил какого-нибудь жадного зубастого речного хищника – щуку, окуня, что-то вроде жереха, еще каких-то неизвестных мне ленских рыб. Сопровождающие же нас якуты угощали нас особой рыбкой (вообще, в то время – примерно 70-е гг. прошлого века – хищную рыбу в тех краях совсем не ели, она считалась «грязной», поэтому всю свою добычу я великодушно, хотя и скрепя сердце – такое бы где-нибудь в Подмосковье! – отпускал обратно в Лену. В пищу употребляли только мирную рыбу и омуля, конечно, который, оказывается, водится не только в Байкале, хотя байкальский считается самым вкусным, но и во всех сибирских реках и озерах, плюс то, о чем я сейчас рассказываю). Эта рыбка величиной с палец (больше не растет). Вылавливали ее мелкой сеткой для мальков – примерно на 5-10 мальков других рыб приходилась одна такая рыбка, забыл ее название, что-то вроде кильки. (Конечно, это было страшное вредительство, потому что после этого на берегу оставалась гнить огромная куча из нескольких сотен других погибших рыбок, хотя для тогдашнего изобилия это, конечно, была капля в океане). Потом ее засаливали, и через час, конечно, с водкой, она шла как по маслу. Пальчики оближешь!
Интересен на Лене также таежный ночлег. Поскольку там вечная мерзлота (где-то на глубине полуметра уже можно было видеть смерзшийся спрессованный твердый как металл грунт, от которого веяло жутким мрачным могильным холодом), на месте, где выбирался привал, разжигался огромный костер (нас было человек двадцать, поэтому площадь костра занимала примерно половину волейбольной площадки), который интенсивно жгли до самой ночи, чтоб земля прогревалась, потом расчищали от угольев и пепла, покрывали густо хвойными лапами, потом толстыми матрасами плюс спальные мешки, и спалось тепло и уютно, хотя под утро все опять охладилось, и уже чувствовалось ледяное дыхание коварной вечной мерзлоты, предательского пермафроста…
Вообще, о Лене у меня самые мощные и ласковые воспоминания. Не знаю, связано ли это как-то этимологически, но женское имя Лена также у меня самое любимое, и мама у меня Лена и много хороших милых знакомых Лен, правда, жены Лены у меня никогда не было. Может, поэтому я все время разводился… Не встретилась… Может, на том свете, в следующей жизни…
Свидетельство о публикации №208011600294