Поворот

Рев двигателя, визг колес по асфальту, тупой удар, столб пыли и почти сразу тревожный лай собак. Собаки не любят шум, пыль и грохот. А кто любит? Никто. Тем более на подмосковной даче, где на тихое безмятежное житье регулярно обрушивается такая страсть.
- Этот не проскочил, - мысленно отмечаю я, копошась в огороде. На плите варенье, - не забыть бы...
Через минуту из-за калитки тревожный шепот: - хозяйка… и уже громче, - хозяйка!
Между кустов в листве широкие бугаиные плечи и всклокоченная голова.
– Хозяйка! Попить не дашь?
Иду в дом, зачерпываю кружкой воду из ведра, бросаю взгляд на кипящий таз, затем обратно к калитке, - нате…
Голова присовывается ближе, в нос ударяет сивушная вонь. Глаза мутные, рубашка вылезла из штанов. Трясущимися руками подносит кружку к воспаленным губам. Кружка прыгает, вода расплескивается. Пьет жадно, скосив глаза вовнутрь.
– Спасибо, – утирается рукавом, шатаясь, бредет к повороту. За узкой асфальтовой полоской торчит лишь автомобильная задница, нос и весь корпус в глубоком кювете. Очередной… и пьяный.

« Уж сколько их упало в эту бездну…»

Когда началось строительство настоящей асфальтовой дороги, никто из жителей не хотел в это верить. Осторожничали. Стояли и смотрели, разинув рты.
- В этой глуши? Дорога? – ха-ха-ха! Здесь вам не Рублевка. И даже не Нахабино. Забудьте. Пойдемте лучше пить чай, - урезонивали скептики.
- Но роют ведь, черти! – уклончиво кусали губы оптимисты.
Народ терялся в догадках. И почему вдоль леса, а не прямо по полю, как и ездили испокон- век? Не понятно… или не к нам? Робкие попытки выяснить что-либо у строителей отскакивали, как горох от стены.
- Все вопросы к главному, - и поворачивались спинами в линялых ватниках. – У него спрашивайте.
- Шифруются, - злорадствовали скептики.
- Осторожничают, - улыбались понимающе оптимисты.

А бульдозеры упрямо драли ковшами заросшие сорняками бугры и засыпали овраги. Когда насыпь, растянувшись вдоль первого ряда домов, стала поворачивать вглубь поселка, стало очевидно – Наша. Точно наша дорога. Ура!!!
Автомобилисты воспрянули духом, - наконец-то! К черту грохочущие «Нивы» и чадящие «Уазики», забыть, как страшный сон! Вчерашние распри и обиды улетали, как дым в трубу. До того ли теперь? Шумно обсуждались достоинства иномарок, о которых раньше, из-за отсутствия дороги и не помышляли, строились планы. Дождались…

Ближе к середине строительства приехал главный. Побродил, хмуро оглядывая насыпь. Притушив сигарету, подшвырнул ногой камешек.
- Через вас пойдет, на Федякино, - и махнул рукой на отдаленную кромку леса. – Лесоразработки там теперь. Затевают. Так что повезло вам. Считайте что…

На повороте строительство неожиданно застопорилось. Сложившийся угол поворота – девяносто градусов, ширина полотна - три пятьдесят. Круто…
- Круто, - бубнил главный инженер и сновал взад – вперед с угломером. Стайка дачных патриотов не отставала ни на шаг. Все вместе, - они сновали туда-сюда, как ищейки, потерявшие след.
- Так. Это у нас что? – вздернул голову главный и постучал ладонью по бетонной треноге опоры ЛЭП. Перевел взгляд на угол моей ограды и навел его на меня.
- Ну уж нет! – почувствовав важность момента, я выпорхнула я за калитку с легкостью лани. – Еще по забору моему проведите! В поле окатывайте, в поле. Вооон туда, - и ткнула пальцем в противоположную сторону. Все обернулись. Вальяжный чертополох, в обнимку с бесстыжей сурепкой, дружно кланялись – сюда, сюда.
- Нет, туда никак, - сдвинул кепку на затылок главный, - частная собственность. Засудят.
Стайка понимающе вздохнула.
- Оно и видно, собственность, сорняки одни, – я твердо решила не сдаваться. – А сюда не пущу, хоть по воздуху ведите.

Сказать по-честному – могли бы сдвинуть в поле, могли бы. Несколько метров в масштабе стройки, практически в чистом поле – всегда найдутся. Но не стали. В итоге получилось то, что получилось. Неимоверно крутой на маленьком промежутке поворот. И прямо у моей ограды. Если хорошенько постараться и вобрать побольше воздуха, можно и доплюнуть. Если постараться.
И началось.

Первой жертвой предательской крутизны стала соседская дочка Наташка.
- Тамара! Тамара! – соседка кричала как на пожаре, беги скорей, помогай, Наташка кувырнулась!
- Бегу! – побросав банки и уронив консервный ключ, понеслась за калитку. На крик сбежались соседи. Бледная, как картон Наташка, вцепившись в руль, повисла головой вперед и не моргала глазами. Машина накренилась и казалось, вот-вот перевернется.
И-и-и-эх! И-и-и-эх - навалясь, как бурлаки, мужчины выталкивали оцепеневшую Наташку на дорогу. Соседка бестолково суетилась у всех под ногами, причитая и маша руками. Вытолкали. Отдуваясь, сели на асфальт. Закурили. - Вот он, поворотик…
- А ты-то куда глядела? – соседка, всхлипывая, ощупывала наташкину грудь. Где болит?
Наташка упрямо сдвинула губы.
- Нигде. Нормально все. – Перевели взгляд на машину. Бампер смят, стекло треснуло, зеркало отвалилось. Кое- как завели. Чиркая и переваливаясь, как утка, машина поползла к участку.
Ладно. Постояв и посудачив, расползлись по домам.

Следующий нырок в сурепку не заставил себя долго ждать. Тяжелый, нагруженный дровами грузовик, ухнулся в желтое море, как каскадер на съемочной площадке. Дрова, по инерции перелетели через кабину и разложились веером. Мрачный водитель, было начал собирать, потом плюнул, махнул рукой и расположился на железной подножке с сигаретой, - что толку суетится, без крана теперь не обойтись.
Машины сыпались в поле, как кошки с балконов в спальном районе. Не меньше, чем раз в неделю, кто-нибудь, да загорал, торча в кювете. Поворот исправно взимал свою дань.

Проглотив кружку воды у моей калитки, «очередной», заплетающимися ногами, принялся слоняться вокруг машины и оценивать потери. Бампер всмятку, лобовое стекло вылетело, передние колеса лопнули, из-под капота черный дым.
- Куда прешь? – неожиданно, сбоку возник сосед Андрюха, - отец семейства и обладатель многочисленной горластой родни. – Дети на велосипедах, люди кругом, а ты несешься, пьяный, что ли? – и сунул нос вплотную к взлохмаченной голове. Пауза длилась недолго. Голова, качнулась назад и резким выпадом хрястнула Андрюхе по носу. Растопырившись, как на танцплощадке, Андрюха попятился мелкими шажками. Провел рукой по лицу и увидев кровь, метнулся вперед. – На! – с хрипом, от бедра, выбросил вперед правую руку. Но, за долю секунды до этого, взлохмаченный оступился на кочке и качнулся в сторону. Рука описала дугу в миллиметре от его прищуренных глаз. Оба завалились в сурепку. Из высоких стеблей судорожно выскакивали и исчезали различные конечности, раздавался звериный вой и глухое рычание, временами слышались тяжелые шлепки. Как удар кулаком в тесто.
- Убивают! – первой заголосила толстая мать Андрюхи. По дороге уже бежали люди. Вся женская часть родни, дачные мальчишки и две Андрюхины дочки.
- Что же вы смотрите, - простирала руки Андрюхина жена. Кто-то вцепившись в руку взлохмаченного, неумело стал выкручивать. На мгновение почувствовав слабину, окровавленный Андрюха вскочил и грузно побежал прочь по полю. Взлохмаченный, пригнув по - бычьи башку, не отставал. Оба бежали, спотыкаясь на кочках, шумно дыша и балансируя руками. Дачники параллельно семенили по асфальту. В милицию звоните! В милицию! – иступлено орала мать Андрюхи, придерживая пальцами вставную челюсть. Первым, оступившись, рухнул Андрюха. Взлохмаченный на него. Вновь началось месиво.
Жена лупила взлохмаченного по башке, - да помогите же! – Наконец, кому-то удалось-таки вывернуть его руку. Андрюха, размазывая кровь по лицу, ерзал в траве, нащупывая сорванную золотую цепочку. – Сволочь! Цепочку порвал. - Ты! – и в исступлении опять кинулся на взлохмаченного, но был встречен точным ударом в челюсть. Обхватив лицо руками, спотыкаясь, вновь побежал. Прикрывая, все метнулись за ним. Взлохмаченный, сделав пару шагов остановился.
– Вас тут вся деревня против меня, ха-ха-ха! - грудь ходила ходуном, глаза сузились, лицо побледнело.
– Сам деревня! - крикнули из толпы, – полегче тут, развоевался… повезло тебе, что мужиков – то нет, бабы одни, да дети. Здоровый, что ли?
Постояв, взлохмаченный развернулся и шатаясь побрел по дороге на выход. В сторону поселка.

Возбужденная публика сгрудилась возле разбитой машины. – Сжечь! – взвизгнул Андрюха и с размаху пнул ногой искореженное крыло. – Сжечь, сжечь! – запрыгали мальчишки.
- Успеем, - мамаша хищно сузила глаза. – Попить дайте! Тамара, у тебя что ли, ближе всех вода…
- Милиция! – все разом повернулись. Из сине-белой девятки уже вылезали трое в форме.
Грузный, широкомордый капитан и двое щуплых сержантиков.
- Так! Ну и что тут у вас…
Все загалдели разом, размахивая руками как на базаре. – Убили! - Пьяный! - Чуть не сбил детей! – Сбежал!
Чуть не сбил, чуть не сбил, - мальчишки, захлебываясь от восторга, прыгали и махали в сторону искореженной машины.
- Тихо! - капитан, сняв фуражку вытер потную лысину носовым платком. – по одному.
- Вот он! – первым заорал Андрюха, вскинув руку и округлив глаза. Из остановившегося в трех метрах от сборища старенького «Москвича», уже слезал с пассажирского сиденья Взлохмаченный.
Разглядев в толпе Андрюху, с указующим перстом, ломанулся к нему. Еще удар и опять по носу. Толпа завыла…
- Взять его! – капитан зло и нетерпеливо взмахнул рукой, как Абдула из Белого солнца пустыни. Сержантики, повиснув на плечах Взлохмаченного, пытались скрутить его, но тот не давался.
- Вот! Видите!? Видите!? – торжествующе орала мамаша, тыча в багровую квашню андрюхиного носа.
- «Моя милиция меня бережет» - истерично взвился Андрюха, отпихивая мамашу. - Ну! Что же вы? – милиция! – говно…
Сцепившаяся разномастная куча прогрохотала вдоль сине-белой девятки, снеся боковое зеркало и рухнула в кювет.
- Наручники! – прохрипел капитан, наручники, - идиоты…
Трах! - Трах! - Трах! – выстрелы прозвучали резко и страшно. Схватившись обеими руками за живот, Взлохмаченный складывался пополам. С каждым выстрелом наклоняя голову все ниже и ниже, пока не сложился окончательно. Сержантик нервно убрал пистолет в кобуру, сдвинул фуражку на затылок.
- Давай! – Вдвоем с напарником они выволокли сложенное пополам туловище на обочину и развернув спиной, защелкнули наручники.
- Чего уж теперь-то… - неуверенно подал голос кто-то из притихшей толпы.
- Травматический, пули-то резиновые, - сержантик вывернул из кармана смятую в борьбе пачку Л.М. – оклемается, - и щелкнул зажигалкой. Толпа выдохнула. Напарник, оглядев дыру с торчащими от бывшего зеркала штырями и побагровев лицом, со всего маху заехал ботинком лежащего по голове.
- Чмошники, бл… - чини теперь. – Подобрав с земли осколки, повертев в руке, отшвырнул.
- Пид…ас, – и резко развернувшись, бухнул еще два раза.
- Хорош… - капитан вынул из папки чистые листы, разложив на капоте, - свидетели, подходите… и попить дайте, кто-нибудь.

Варенье остыло, снова кипятить…
Провела рукой по сверкающим чистотой банкам. Наткнулась на кружку. Повертев в руке, сунула ее под горячую воду, плеснула в ладонь жидкость. Задумалась… - а зачем? Постояв, неуверенно отложила в сторону.
- Впереди обманчивый лед, впереди крутой поворот… - бухало радио из распахнутого откуда-то слева окна.
Вздохнув, подхватила ведро с водой до краев и потащила к калитке. Поставила на скамейку
- Выезжайте за ворота и не бойтесь поворота... – вторило с другой стороны.
Стерео. Почти.
И, помедлив, опустила кружку на скамейку. Рядом с ведром.



© Copyright: Егорова Тамара, 2007
Свидетельство о публикации №2712150398