След последнего мужика

*хроники новейшей истории

 
...Покосившиеся заборы, почерневшие наличники, стекло с трещиной в окне, а за окном - беззубая старуха угрюмо взирает на странника, одному Богу известно как занесенному сюда, в еще одно умирающее белорусское село. Каждый год несколько таких деревень окончательно списываются из государственных реестров, унося в вечность свою вековую историю. Говорят, это кризис сельского хозяйства - и кивают при этом на экономические неурядицы в государстве. Будто бы вся проблема — финансы. Но за последние годы этих самых финансов в белорусское село было влито не меряно. А село — ну, никак не желает возрождаться. Почему?

Эти серые папки с подшитой в них документацией должны были пойти, в качестве макулатуры, на переработку… Случайно попали они мне в руки. Заинтересовали, так, что я решил украсть у общества несколько свежих рулонов бумаги, а вместо этого и предложить настоящую публикацию…

Итак, исполком Сычковского сельского совета. Пухлая папка за 1981 год, озаглавленная: “Дело №15. Заявления, жалобы и письма трудящихся”.

Основную часть обращений сельчан на имя председателя сельсовета 25 лет назад составляют заявления с просьбой прописать и выписать из дома, отделить молодого хозяина в собственное от родителей хозяйство, выделить деловую древесину на ремонт или постройку дома, сарая, другие вопросы, затрагивающие обычную жизнь деревни.

Листаю пожелтевшие страницы.

На каждом обращении (написаны они почти все от руки) стоит резолюция, иногда несколько, — из содержания оных можно сделать твердый вывод, что все проблемы решались на селе быстро и четко. К примеру, на просьбу гражданки Макарченко из дер. Соломенка “прошу Вас выделить мне торфа в кол-ве 2 тонн” стоит резолюция: “Сообщите, что выделить торфобрикета нет возможности, предложите дрова”.

И главное, что надо сказать, — жила советская деревня… как бы это сказать правильно, с активным размахом. Речь здесь не о зажиточности или богатстве. Но все строились, создавали семьи, рожали детей, открывались новые школы. Стало быть, люди верили, точнее, были уверенны в своем завтрашнем дне.

Но что это? — внимательно вчитываюсь в неровный почерк от руки на листке из школьной тетрадки:

“Председателю сельсовета от жительницы дер. Сычково...Прошу Вашего ходатайства о том, чтобы мой сын (имя не указываем. — прим. ред.), проживающий в гор. Бобруйске, не приезжал ко мне, не только жить, но даже навещать меня, так как он является в мой дом в нетрезвом состоянии, грубит, угрожает мне, хулиганит, бьет окна. Конечно, все его хулиганские действия перечислить нельзя.

Мне 78 лет, я живу только тем, что сама себе обрабатываю, помощи от него никакой не имею и не прошу. Его поведение и отношение ко мне меня очень беспокоят и укорачивают и без того мои последние дни жизни. Как мать, как престарелая женщина, прошу оградить меня от присутствия этого дебошира и пьяницы. Я хочу жить одна и мне нужен спокой, пока хожу, чуть передвигаюсь. Хочу жить в своей хате и не ходить по чужим хатам и по дворам ночами. В любое время ночи, когда он является, я уже не могу оставаться с ним, он меня гонит вон из собственного дома. Прошу помочь мне и не отказать в моей просьбе.

9 сентября 1981 года".

На обращении, кроме входящего регистрационного номера, несколько резолюций, в том числе инспектора РОВД: “Проведена беседа с гр-ном К., который пояснил, что больше таких фактов допускать не будет”.

Уж если речь зашла о мужике, отметил такую особенность: его главенствующая роль на селе постепенно в течение 80-ых прошлого столетия принижается. В прямом смысле — как Главы частного хозяйства. На имя председателя сельсовета поступает все больше таких заявлений, как от гражданки М.:

“Прошу изменить главу хозяйства с Василия М. на Елену Ивановну М., так как я являюсь специалистом сельского хозяйства и работаю бухгалтером…”. И резолюция: “Решением исполкома… изменена глава хозяйства”. Просьба была выполнена в течение недели.

Повторюсь, таких заявлений с каждым годом становится все больше (так и хочется добавить: … по мере того, как мужик на деревне спивается). Вроде ничего особенного, у нас ведь законом закреплено юридическое равенство в семье, но что-то очень важное во всем укладе сельской жизни начало рушиться тогда же, 25 лет назад…

Мужик отсутствует. Точнее, его наличие предполагается, но не играет роли, либо он вообще умер. Обратите внимание на эту документальную хронику деревенской жизни конца ХХ века — это хроника периода матриархата. Все деловые, хозяйственные и жизненные вопросы решают женщины, от председателя сельсовета (мужчины) требуется только резолюция.

“Председателю Сычковского сельсовета от гажданки. Д., проживающей в пос. им. Ленина.Прошу назначить меня опекуном над внуком, 1967 года рождения, так как отец умер 29 мая 1981 года, а мать постоянно пьет… .

3 июня 1981 года".

И подобные заявления — только первые ласточки. Каждый такой случай вначале рассматривался лично председателем исполкома, но постепенно ситуация с воспитанием будущего поколения на селе приобретает все более угрожающий характер.

Пройдет 14 лет, и на заседании 1-й сессии Сычковского сельсовета 22 созыва, которая состоится 11 июня 1995 года, будет принято решение “Об образовании инспекции по делам несовершеннолетних”. Под материалы Инспекции делопроизводством сельсовета заведена отдельная папка. Откроем ее:

“Протокол заседания инспекции по делам несовершеннолетних при Сычковском сельсовете от 3 ноября 1997 года...Слушали: о посещении школы и учебе Дмитрия Ж.”.

Выступили: мать Дмитрия. [Она сказала:] “заработная плата малая, Диме нет в чем ходить в школу”. Говорила пошлости в адрес школы. Дмитрий молчал

“Протокол заседания инспекции по делам несовершеннолетних при Сычковском сельсовете от 28 мая ноября 1998 года...Слушали: о посещении школе и учебе ученицы 7 класса Ольги Б. Пропусков 86 дней, третью четверть в школу вообще не ходит. [Как пояснила сама Оля на заседании], в школу она ходить не собирается, пойдет летом работать.”.

Решили: 1. Дать июнь месяц на исправление оценок в школе. 2. Если Оля не будет посещать школу в июне месяце, то передать материал на административную комиссию райисполкома...

Как известно нам еще с советских времен, семья — это ячейка общества. Будут подпорчены ячейки — значит, испортится и само улье. Мне кажется, в наши времена эту фундаментальную заповедь советских идеологов стали забывать. Зря, ибо не коммунистами она была придумана…

***

Если проследить тон документов эпистолярного жанра от граждан Сычковской округи на имя своего председателя, можно отметить рост амбиций. От скромных “ходатайствую” в 1981 году он переходит к “требованиям” и самоуничижениям, как в письме на имя Президента Александра Григорьевича Лукашенко, подшитого в Деле за 1997 год. Точнее, подшита ксерокопия письма сельчанки, “спущенного” вниз из Администрации Президента. Уже без резолюций…

Желания цитировать письмо несчастной женщины Президенту нет, это просто огромный перечень несчастий, которые ее окружают, начиная от неизлечимых (хронических) болезней всех ее детей и родных, и заканчивая дырой в крыше, через которую прямо на ее кровать в хате капает дождь. А вот следующий коротенький документ стоит привести дословно:

“Председателю Сычковского сельсовета от гр. Ш., проживающей в пос. Щатково.В январе я выписала на дочь выращенную мной лично телку расстеленную и поросенка, купленного мной в конце августа. По настоящее время это находится в моем хозяйстве. Я прошу, чтобы она до 21 апреля 1997 года забрала их. Я годовать больше не могу. Иначе я продам, а деньги вышлю по почте. (Подпись). ”.

17 апреля 1997 года.

Честно говоря, я так и не понял, чего требует гражданка от многострадального Председателя сельсовета. А вы?

P. S. Пройдет еще пару десятков лет, и возможно, вот по таким документам, а не по книгам героических воспоминаний сменяющих друг дружку политических лидеров, историки будущего будут реконструировать жизнь белорусского села. Кто знает, когда начнется белорусское Возрождение. Но возродятся и белорусские села. Только бы найти на замерзшей земле след последнего мужика.