Постаревшее зеркало

Я была злая по дороге из случайного квартирного сборища, мне хотелось себя расчленить всем подручным. Оттого, что всё подручное и подножее было либо гибким, либо вовсе бессильным вроде ивовых ветвей и редких листьев – злилась ещё больше.

Глухонемая там была так вежливо настойчива, что я закрыла голову руками. Чтобы она не пробралась собой в мои будущие мысли, мысли о ней.

Но я буду о ней думать. Какое-то первое время. Сегодня перед сном. Завтра в трамвае. За сигаретой вечером, решив замедлить ход к дому и свернуть на детскую площадку... Ну и всё, пожалуй. Далее она из меня выветрится.

Я закрыла голову руками и оттого, что женщина не погладила меня по голове. Смешно, однако, именно эту привольность мне неприятно позволять чужим. Всем, кроме всегда кого-то одного. Я уворачиваюсь, подныриваю, и всё равно вижу сытую усмешку насильника.

Жест тянет на выходку, особенно в положении «дочки-матери» - это когда рука вдвое старше головы. В конце концов, неприлично. А она - одновременно прикуривает другой рукой и смотрит на мою голову свысока. Этим тётка начала с показухи выигрышного положения, как в стае - глухонемой намёк - я вожак, ты - обречён. Я съёжилась и ушла головой между своих, поставленных на колени, локтей.

Несколько человек... Нисколько, да. Не совсем человеки они, всё-таки. Стая её, сидящая на полу по периметру тёмно-синей комнаты.
Сначала они пустили по кругу бутылку из-под минералки с корчащимся в ней джином курева, потом - живую кошку, чтобы вырезать цветочки на её бритой коже, а потом - по наводке женщины - мою голову. Каждый смачно целовал в темечко, отсасывая по мысли.
А потом по кругу пошла игра в цепочку слов - темой были русские и зарубежные классики.

Темы бесед сменялись, смеялись, искрились, пересекались. Я наблюдала их созвездия, соцветия, кометы флюид и млечные пути вытянутых взглядов. Замерзая на закрытом балконе. Отомстила мне тётка. Ничего, лучше в холоде на балконе, чем в её гнилом тепле.

Я успела запомнить её дыхание. Её тепло ассоциируется с рассадником грязной живости в идеальных парниковых условиях.
Наверное, все они удивительны - эти зверьки, сидящие в чучелах девочек и мальчиков, - и я пускала по их кругу взгляд.

Безусловно, в этом что-то есть, что ни я, ни обладатель тяжёлой руки и комфортного возраста так и не удосужились поинтересоваться именем друг друга. Да и слов-то не было. Я знала, что по прошествии часа злых пинков в листву, я неглубоко задумаюсь, и улыбнусь, что в этом что-то есть... Было.
Жест внезапного знакомства – уроненная на голову рука, после которой я снизу увидела надменное, но, скорее всего, просто взрослое, лицо.

И только после всех испытаний, исполняемых её свитой - я оказалась с ней и - Нехваткавоздухачасанаполтора, если вы понимаете, о чём это я. Боже, как я была зла. Я не устаю это повторять, потому что это основное состояние данного вечера. Мне срочно нужен возраст.
Комфортный.
Но я не стану так же класть руку на молодых, как сегодня мне – ставя перед фактом.
Не проговорив, приговорив.

Незадолго до этого крысятника, сидя с рыдающей по мне девочкой, поймала всё же себя на мысли, которую чуть не произнесла ей: «Твои слёзы буду использовать в качестве своих духов». И как я явно это видела – на палец насобираю капли и к шее своей приложу... Нанесу на все пульсы, как свои, так и своих девочек. Все её слёзы раздам в пузырьках, пусть я и мои девочки источают аромат её слёз.
И я поняла, что во мне есть та же зараза, и замолчала в тряпочку. А когда познакомилась с глухонемой - позволила ей делать всё, что ей потребуется. Была рада возможности смены роли - выгнать не сыгранную - другой осуществлённой.

Глухонемая заснула на мне, и, когда я всю её изучила в плане оболочки, делать было уже нечего. Я положила женщину на спину, посмотрела секунд пять, чтобы запомнить, вынула её серьгу, оттянула веко, чтобы уточнить цвет глаз, в завершение близко осмотрела в своих руках её руку, и перед бесшумным уходом спрятала серьгу под ковёр – не знаю, для чего я это сделала.

Наверное, это всё, чем я была способна отыграться.

На своём постаревшем зеркале.