Мат, поставленный Королём

Коридор был выложен чёрными и жёлтыми квадратами, и мне померещилось, что шахматные фигуры пиками вонзятся мне в лоб и грудь, если я сделаю ещё один своевольный шаг.

Полночь выстрелила прожектором луны, и я, наплевав на ощущение безумия, рванула к старой тумбочке, достала шахматную доску, открыла и опустила лицо в гору сваленных фигур.
И сдурела от ошеломительности и запахов их, и рельефа, - больнее всего сделал король. Сколько раз все они были друг другом сожраны, оскорблены, унижены; как самодовольны они, обижены, горды, злорадны, злопамятны, мстительны. Я трогала их за шкирку, приподнимала, пытаясь найти лицо и бормотала, перебирая их:
- Но Король никогда не съедается, ни одной агрессивной пешкой с наполеоновским высокомерием и закомплексованностью Моськи.
И тут пешки стали биться шаровыми лбами друг о друга, не найдя себе стен, а одна деловито стала идти к противоположной стороне, молча демонстрируя мне переход в дамки.
Но я продолжала, убирая прядь за ухо и всматриваясь в шахматное дно:

- Короли всегда лишь поставлены перед фактом.

Мне довелось наблюдать цепную реакцию мести во всех озлобленных фигурах – они самостоятельно изворачивались из моей щепотки, прокусывая пальцы, чтоб я отпустила их, не решала за них. Кто-то уже шаркал по моему клетчатому пиджаку, как по проложенным путям. Пытались дойти до горла, и я передёргивалась, скидывала их. Когда расставила все фигуры, тут же начала игру, развернув доску чёрными к себе.

- Белые, известно, ходят первыми, зато у чёрных больше привилегии засмеяться последними.

Я думала, говорю наедине с собой. Но тут будто толкнуло в спину, и я упала горлом на луковицеобразную корону Короля.
Последнее, что я услышала деревенеющими сглаживающимися ушами - его змеиный шёпот:

- Слишком любопытна... Значит, будешь с нами. До гробовой шахматной доски.