Лабиринт

23его я поехала добывать знамя для сцены на концерте-спектакле. Губа не глупая у Марины этой, в общем - меня просить. С неё – назвать меня уменьшительно-ласкательным образом, с меня же – идти вот неведомо куда, ни транспорта, ни опыта здесь, ни карты. Только адрес с неизвестной улочкой. Какой дом? Серый! Но здесь всё серое.

Шла минут 40, без плеера, без ментоловых сигарет – только обычные – вонючие, на случай, если прижмёт. Я не могу отказать – именно поэтому я иду сейчас по проспекту, и у десятка прохожих спрашиваю нужную улицу, никто не знает. Всё только началось. Странности впереди.

Кладбище. Отчётливо лезут в глаза броские фамилии с крестов, я пыталась смотреть на дорогу, но настырно запоминалась ненужная информация – эти самые фамилии и даже даты. Как я ни силюсь выкинуть в улицы, эти надписи не стираются, а крепче втираются, закрепляясь в памяти. Мне становится плоховато. Не по себе. Я выхожу в перекрёсток. Я не люблю понимать, что оказалась на просторном перекрёстке.

Плетётся неприятная мне пожилая женщина в серо-зелёных вытертых оттенках. Включая лицо. Больше спросить не у кого. Можно перейти дорогу и спросить там у деловито говорящего в телефон дяди. «Ну нет,»- говорю себе, - «привыкай, заставь себя подойти именно к ней, и убедись в том, как обманчиво и жестоко бывает твоё незаслуженное суждение о людях».

Кажется, если я заговорю, она не услышит и медленно пройдёт мимо меня. Если не сквозь. Всё выглядит заговором (о, психотерапевт, не слушай меня, для тебя я шучу). Подхожу, вежливо спрашиваю. Говорю внутри «если она окажется ведьмой, значит, у тебя всё будет хорошо».

Женщина без улыбки, но доходчиво объясняет, как пройти, и что, если бы я перешла дорогу, обратную бы не нашла. Сглатываю её слова, не такая уж она зелёная, благодарю. Вижу, что страшная она от горя своего. Вслед она мне ещё подробнее дообъясняет дорогу, пытаясь быть услышанной, хоть голос её на исходе. Мне её почти жаль. Почти, потому что я очень сосредоточена на деле и холоде.

В общей сумме чёрт водил моим носом по кладбищенским местам (до этой старухи) ещё минут 40. Довёл почти до истерики, как плохо там стало и страшно. И сумерки, как говорится, сгущались. Район заводов, гадостного запаха и грязи груд мегамусора.

Но то, ради чего я это записываю – то, что все – прохожие – смотрели мне в глаза.

Что за бред! Я не поняла, в чём дело, т.к. изъянов внешних не было; я старалась не смотреть, тем не менее, мельком, я успела посмотреть во все смотрящие в меня глаза. Ни один не провожал меня глазами, не оборачивался, но все до единого смотрели пристально до тех пор, пока шли навстречу. До единого, т.е. до того единого, который на меня не посмотрел. Я ошеломлённо подошла именно к нему, спросив дорогу. Когда он отвечал мне, я поняла, что он слепой, и меня снова охватил мистический ужас. Единственный, кто не смотрел мне в глаза из прохожих – незрячий человек! Только и! поэтому!

Кладбище по-прежнему по обе стороны моей ходьбы. Хоть бы найти. Нашла. Улица ответвлялась от кладбища, тут же мыли дешёвые машины, стояли два ржавых гаража, впереди меня шёл грязный рабочий, постоянно харкая на дорогу кровью.

Нашла тёмно-серое здание. Перешагивая мотки колючей проволоки, подлезая под шлагбаум – пропускная система. Офис… где? Должно быть, офис Дьявола имеет честь здесь сосуществовать с выкорчеванными могилами и кисло-химическими запахами. Голодные собаки среди острого металлолома, всюду железные кодированные двери. Лабиринт. Низко пролетела дикоголосая ворона. Начинаю учиться ловить кайф. Зная, что 4й этаж, пробовала все входы.

За каждой дверью – групповые подмигивания оскалами курящих рабочих, чую, и в каждом лифте – босой человек в пальто, и руки в карманах. В каждом таком пальто – ничего, кроме распахивания пальто. А в каждом распахивании пальто – ничего кроме.

- Здравствуйте. Это Вы – Евгения?
- Да, Ольга, знамя? Присаживайтесь, одну минуту… - звонит, просит Константина поискать знамя, т.е. баннер. По инерции оцениваю её как женщину, выпячиваю её плюсы.
- Да, Костя… - закатывая усталые глаза, улыбается мне она и крутит телефонной трубкой у виска. Улыбаюсь ей тоже.
- Костя, ну поищи, тебе виднее…
Вешает трубку, уставилась в монитор, от чего сиреневеет лицом.
- Ну вы и забрались… - говорю я, присаживаясь напротив неё, - со своим офисом…
- Да, зато работать спокойно. Не ходит никто. Вот вы только, - улыбается, меняет монитор на меня. Смотрит молча, пальцы её свободно сплетены. Мне неловко, всё-таки молчание, взгляд, улыбка, пальцы. И мы незнакомы… «Устала?» - собираюсь фамильярно поинтересоваться я. Но тут ей звонит этот Костя.

- Господи, да что ты ничего сам не можешь! - встаёт, расстроенная что ли, проходя мимо, неразборчиво говорит:
- Ты посиди. Сейчас шампанское с тобой выпьем.
- Чего? – теряюсь я. А она, не оборачиваясь, громко так:
- Посидите, говорю, сейчас вам кофе принесут!
И Костя этот выходит с огромным скрученным баннером…