Смысл жизни

«Омммммммммммм... Поток энергии входит в темя и растекается по всему телу, делая его невесомым. Омммммммммммм... Лучистые лепестки света омывают сознание, освобождая его от груза всего бренного и сущего. Освобождают для безграничного полета туда, к истокам мироздания... К корням всего сущего... К смыслу самого бытия...»

*******

Лешка сидел посреди комнаты на ковре в позе лотоса. Ноги затекли, как и всегда, но сегодня ему было плевать. Сегодня он впервые смог действительно приподняться над этим миром и взглянуть на него со стороны. И он был потрясен.
Нет, он готовился к этому, готовился долго и упорно, часами медитируя в попытках добиться состояния истинного духа. Забивая порой на универские пары, дела по дому и даже пьянки с друзьями, он стремился. К чему? На этот вопрос ответ был настолько туманен и невозможен, насколько и ясен и очевиден. Он хотел познать смысл жизни. Вот так, просто и сложно, разом. Он готовился, и все равно, был шокирован тем, что он реально смог сделать.
Друзья сначала прикалывались, потом крутили пальцем у виска, когда он день за днем садился в «Лотос» и затягивал бесконечную мантру. Безобидное чудачество со временем переросло в одержимость, он фактически перестал обращать внимание на окружающую действительность, готовя разум к восприятию истинного смысла бытия. А окружающие? Они удостаивались его внимания ровно настолько, насколько заслуживают тени, силуэты, даже не личности, чья карма и участь уже предопределены. Те, кто не имеет истинного выбора. Осмысленного выбора пути, согласно своему назначению в жизни.

*******
«Орды всадников несутся по заливным лугам. Их много, они застилают собой все, до горизонта и дальше. Дым от горящих городищ закрывает собой солнце, лесные речки темнеют от крови, обожравшееся воронье сыто ковыляет меж трупов, не в силах даже взлететь и выбирая только самое лакомое – глаза...
Я вижу это!.. Но не только... Я вижу боль! Боль и страх, ярость и гнев темными полосами рвут небосвод, полосуя слепящую белизну истинного света. Земля, пропитанная кровью, смердит Тьмой и Безысходностью, растекается струпьями по прозрачному течению Бытия. Ночь... Мгла...
Но на пути несметных полчищ возникают ряды, облитые серебром кольчуг и ощеренные зубами копий. И орды разбиваются о них, словно волны об утес. И снова кровь течет рекой, но рекой очищающей. Ибо среди темных полос зажглись светлые – надежда, радость и счастье.»

*******

Рома шел домой из университета, когда его окликнули по имени. Обернувшись, он увидел женщину средних лет, стоящую на углу дома. «Теть Зина, мать Лехи... Чего это она?» - промелькнуло в голове, когда Ромка шел назад.
- Здравствуй, Рома! – поздоровалась она.
- Здрастье, теть Зин! – ответил тот, удивленно замечая разом постаревшее лицо женщины и глубокие морщины возле глаз.
- Ромочка, я тебя попросить хотела, - голос матери внезапно задрожал, - Вы же с Лешей друзья. Ну, дружили же вы с ним раньше, ведь так? Рома, я прошу тебя, поговори с ним. Днями же не выходит из комнаты, сидит как сыч, только завывает. Я уже и не знаю, кого просить! – едва сдерживаемые слезы, словно прорвав невидимую плотину, потекли по щекам.
- Теть Зин, теть Зин! – Ромка, засуетившись, взял её руки в свои. – Вам плохо? Может в скорую позвонить? Я сейчас, я...
- Не надо, Рома! – всхлипнула женщина. – Ты поговори с ним, пожалуйста! Может хоть тебя послушает, а?
- Да я говорил сто раз... – начал было парень, но, взглянув в полные слез глаза, замолк. Помолчал и, резко выдохнув, продолжил. – Я поговорю, теть Зин. Правда, поговорю!..

*******

«Небо... Такое чистое и такое бездонное. Чистый свет струится ровными потоками и несет меня вдаль. Туда, где полосы сплетаются в Узор, который пишется самим смыслом Бытия, тот узор, который и есть смысл. Надо лишь правильно его прочесть, только бы подняться выше, только бы... Но...
Но снова темные полосы вплетают в него свои нити. Снова потоки боли заставляют меня корчится и рыдать, падая вниз, не давая дотянуться. Черная чума косит жизни тысячами и Тьма собирается уже не в пятна, а в гниющие язвы на теле планеты и изливается потоками. Тысячи костров пожирают смрадные тела вместе с душами и темные реки дыма рвут небо в клочья и нет им конца и края. Узор темнеет, становясь все чернее, и...
Но, протянувшись дальше, чума слабеет и угасает. Все меньше темных полос взметается к полотну Истины, все светлее и чище становится поток Бытия.
Я должен! Я должен пойти дальше! Я почти прозрел!
Оммммммммммм... Тепло разливается по телу, омывая каждую его клеточку и собираясь в сплетении. Вдох... Подобно приливу, энергия наполняет сознание, тело становится невесомым. Выдох... Все заботы и мысли отступают и растворяются в сиянии истинного света. Нет больше оков, я лечу!..
Но... Что это? Удары колокола... Поначалу едва слышные, они все сильнее и ближе. Они отвлекают. Каждый гулкий удар, как гвоздем, пронзает разум, заставляя падать с небес вниз... Вниз... Вниз!..»

*******

Лешка, резко вздрогнул и открыл глаза. Перед ним, на корточках сидел Роман. Увидев, что тот пришел в себя, Рома опустил руки, готовые было еще раз хлопнуть перед лицом Лешки и выпрямился.
- Ну? – не скрывая досады, сипло процедил Леха. В горле пересохло, сколько он так сидел, пять часов, десять? Неважно. – Что надо?
- Что надо, говоришь? – Рома прошелся по комнате, остановился перед полками с книгами, засунув руки в карманы. – А тебе, что надо вообще?
- Что? – не понял Лешка. С трудом расправив затекшие ноги, помогая наладить кровообращение руками, с прищуром посмотрел на приятеля. – Вообще-то, это ты пришел, я тебя не звал.
- Ты не звал, мать твоя попросила! – раздраженно крутанулся тот на каблуках. – Сам свихнулся, хоть её пожалей! Вон, вся в слезах ходит, довел?
- Слышь, ты! – с обидой ответил Лешка. – Не лезь не в свои дела, лады? Я тебе не указываю, как жить, вот и ты ко мне не лезь!
- Мудак ты, Леха! – зло бросил Ромка и, повернувшись, пошел к выходу из комнаты. Обернувшись, бросил, - Рожу бы тебе набить, да только руки марать об такое говно. Не поймешь, один хрен!
Спустя несколько секунд гулко хлопнула входная дверь. Лешка поднялся с пола, поморщившись, медленно разогнулся в пояснице и поковылял в туалет. Матери в квартире не было видно. Выйдя на балкон, он увидел её внизу, у подъезда. Сидя на лавке, она, похоже, плакала.
Вернувшись в квартиру, Леха посмотрел вокруг и остро понял: «Надо уходить». Здесь ему уже не место, здесь ему только мешают. Сборы занял несколько минут. Одежда на себе, одеяло в рюкзак, бутылку воды и батон – хватит. На прощание, обернулся. Странно, только сейчас он понял, что эти стены только мешали ему увидеть окружающий его горизонт, вздохнуть полной грудью. Все это просто оболочка, одежда, декорации...
Выйдя из квартиры, поднялся на чердак и перешел по крыше в другой подъезд. Женщину, которая сидела внизу, он не хотел сейчас видеть. Главное – скорее вернуться туда, к Истине...

*******

Сойдя с электрички, Лешка зашагал к видневшимся вдалеке домикам коллективных садов. Он шагал, мало что видя и слыша вокруг себя, витая мыслями там, в истинном мире, который он открыл для себя. Что значили все события, калейдоскопом проплывающие из прошлого перед его глазами? Какой смысл они несли для сути всего живого? В чем цель всей нашей жизни? Зарядил мелкий, холодный дождь, быстро пропитавший куртку и брюки, но он едва обратил на него внимание.
Перемахнув через забор и, едва не растянувшись в грязи, зашагал к своему домику, проламываясь через кусты смородины и обходя скелеты парников. Все это лишь преграда на его пути... Истинном пути.
Открыв замок связкой, захваченной из дома, Леха закрыл за собой дверь и кинул рюкзак на стул. В дачном домике остро и холодно пахло сыростью. Оставленный не так давно, он уже успел забыть тепло жилища, пусть и временного, и стал просто деревянной коробкой. Не терпелось скорее уйти вновь туда, к Узору, но Лешке хватило здравого смысла прикинуть, что долго он тут не протянет, если ничего не сделать. Протянув руку, щелкнул выключателем, но свет не зажегся. Выйдя на улицу и задрав голову вверх, Лешка увидел короткие обрывки проводов, торчавшие с изоляторов. «Суки, уже успели!..»
Натаскав из под навеса отсыревших дров, которые еще не растащили бомжи, он долго и неумело растапливал небольшую печку. Печка дымила и упорно не желала разгораться. Леха чертыхался, но продолжал подкладывать бумагу и щепки. Наконец, подсохшие поленья занялись настоящим жаром и он, закрыв дверцу, сел на табурет и стянул промокшие ботинки...
Ровным гулом текло за дверцей пламя. Жар, волнами расходящийся по домику, еще не мог окончательно выгнать сырость, но стало гораздо теплее. Лешка сидел раздетый перед печкой, закутавшись в одеяло и прихлебывал из кружки кипяток, рассеянно глядя на языки пламени, видимые сквозь неплотно прикрытую дверцу. От растянутых на веревке вещей тянуло паром. За окном сгущались ранние ноябрьские сумерки, но свет ему и не был нужен. «Сейчас отогреюсь и вперед. Я должен понять, что значит этот узор... И сегодня я это смогу!.. Вот только дровишек побольше закину, чтобы надолго хватило…»

*******

«Стальные потоки боевой техники и пехоты ручьями растекаются по континенту, сея на своем пути смерть, боль и гнев. Десятки концлагерей перемалывают людские тела. Тысячи, сотни тысяч, миллионы смертей резонансом заставляют содрогнуться планету. Пожар войны, дым пепелищ и плач детей набатом разносятся под небосводом... Ярость и ненависть полосуют небо, Узор темнеет, темные полосы становятся чаще, гуще, чернее... Кажется, что весь узор начинает наполняться кровью, темнеть. Не осталось места свету...
Но встречная волна останавливает пожар, а затем начинает загонять его обратно в логово. Все меньше черноты, все более светлеет Узор. Еще выше, немного, самую малость!.. Почти вся ткань мироздания, сплетенная Узором, простирается передо мной! Черно-белый рисунок... Черные и белые полосы наконец находят свое место и ложатся ровными рядами, переплетаясь в квадраты. Черный, белый, черный, белый... Выше, еще выше, я уже почти понял! Я вижу, вижу!..»
Громкий хлопок, боль, тьма...

*******

 - Ну и зачем ты это сделал? – негромко поинтересовался Иегова, не сводя глаз с доски.
- Что сделал? Ты о чем? – вопросительно воззрился в ответ Люцифер, небрежно отмахнувшись от назойливой мошки, которая замертво рухнула вниз.
- Вот его сейчас зачем пришиб? – палец Господа лениво указал на распростертое внизу, бездыханное, микроскопическое тело.
- Ой, я вас умоляю! – скривился Сатана в шутливой гримасе, - Таки жалко? Нечего мешать игре, какого хрена он вообще сюда лезет, тля?..
- А это уже мое дело! Или ты...
- Да-да-да... «Неисповедимы пути твои...» Слышали, знаем, помним... – Люцифер откинулся на спинку кресла и закурил, - Что тебе его жизнь? Три хода назад пачками разменивал фигуры, что теперь о нем то плакать?
- Если тебе твои не нужны, вот их и бей. А у меня каждый может на счету – Иегова с укором бросил исподлобья взгляд на Князя. – Втихаря фигуры у меня тыришь?
- Да нужен он мне больно!.. – возмутился Дьявол. – Говорю тебе, случайно я. Нечего было над ухом летать. Забирай назад, я что, против?
- То-то! – Бог щелкнул пальцами и тельце Алексея исчезло с пола. – А то знаю я тебя... Все у тебя случайно, а потом шах в три хода...
- Да ладно тебе... Каждый играет по своим правилам, – Дьявол выдохнул клуб желтоватого дыма и сплюнул под ноги серой. – И чего жалуешься, ты ж рокировкой ушел. Эх, жаль! Почти гарантированный шах и мат был бы... Еще и наехал на меня ни за что, ни про что!..
- Это ты про Карибы? – густые брови вопросительно приподнялись, - А нечего было над моим конем ржать... «Лысый, синий, а туфли желтые!» - передразнил Бог голос Князя. – На своего слона вон, глянь... Мало того, что дурак дураком, так еще и рожа, как у обезьяны. И поди ж ты, все вперед его толкаешь!
- Но-но! Порошу без личностей! – весело оскалился Люцифер, - Обезьяну на второй срок не выберут, тем паче в «первом государстве мира»! Ты давай ходи лучше, посмотрим, что теперь придумаешь...
- С тебя станется... – усмехнулся в бороду Творец, - Дай с парнем закончу, а потом и глянем, чья теперь возьмет.
- Неужто и жизнь и память ему вернешь? – хмыкнул Сатана. – Он же такого набаламутит внизу, мама дорогая... А впрочем, мне то только на руку, делай, что хочешь...
- Мда... Хитер ты, сволочь и зело коварен, - задумчиво протянул Господь, глядя на доску. – А впрочем, свой ход он уже сделал, чего ж теперь?.. Ну, я, значица, вот так пойду!..

*******

Ромка стоял перед свежей могилкой и молча смотрел перед собой. Робкий, ноябрьский снежок, белыми мухами кружил вокруг и падал. На комковатую землю холмика и на памятник. Памятник он заказывал сам, по старой дружбе, не дожидаясь просьбы тети Зины... Успели за день, а впрочем, что там такого, заготовки готовые пачками стоят. Только и выбить, что даты и имя...
Мать Лешки устало сгорбилась на лавочке у соседней могилки. Пустые глаза сухо смотрели куда-то вдаль, поверх могилы сына. Слез уже не было... Кончились, слезы то... В тот самый день, когда сторож коллективного сада, обходя территорию, увидел дымок из трубы их домика и зашел посмотреть, может залез кто... Там и нашли тело Лешки, все в той же позе лотоса... Врач реанимации констатировал смерть от угарного газа, заслонку, мол, мало открыл, а помещение закупорил почти герметично, да и дров много сырых было, не прогорели, вот и...
Схоронили быстро, как и положено, на третий день. Почти никого и не было. Только мать да он, Ромка. Хоть и не друзья были уже, да не смог остаться в стороне... И приехал почти вместе со «Скорой», когда теть Зина позвонила и зарыдала в трубку... И друга увидел почти первым, не считая сторожа...
- Теть Зин!.. – тихо окликнул, подойдя поближе. – Пойдемте, а то уж замерзли?..
- Что, Ромочка? – словно очнувшись от сна, мать Алешки перевела взгляд на него.
- Я говорю, пойдемте, теть Зин, холодно уже. – Ромка аккуратно помог подняться с лавки пожилой женщине, придержав её под локоть. – Пойдемте, я Вас провожу...
Снег, поначалу робкий, но смелеющий с каждый часом, полностью присыпал свежую землю и следы, сделав могилу такой же, как и сотни окружающих. Снежинки, пытаясь забиться везде, бессильно скользили по надписи на памятнике, не в силах зацепиться за полированный гранит короткой надписи. Эту надпись Ромка попросил сделать сам, а мать Лешки и не обратила на нее внимания. Эту надпись он увидел рядом с другом, слабо нацарапанную ключом на доске пола, в том самом домике. Наверное она что-то значила для него, кто знает. В любом случае, пусть будет!..
Две фигуры, маленькая и поникшая, и высокая и крепкая, медленно таяли в белесой мгле приближающегося снегопада. Но даже он не скоро скроет лаконично высеченное в граните «Е2 – Е4»...



(с) Паселентизатор