Как я спасал Америку

       Это было, примерно, году, эдак, в 1974. Я состоял младшим научным сотрудником в крупном институте. Там мне велели сделать прибор и я его делал. Не в одиночку, конечно, с конструкторами, мастерскими и прочая.

    Прибор гудел уже на моём столе, когда наш новый сотрудник привёл гостей из Мурманского института севера на него посмотреть. Посмотрели и сказали, что хорошо бы это изделие приспособить для обнаружения северного сияния.

    Обнаруживать северное сияние желательно в самом начале, пока оно ещё не возникло, но уже собирается быть. При северном сиянии прекращается всякая радиосвязь. Поэтому будет трудно, например, запускать в американцев через северный полюс по кратчайшему пути наши баллистические ракеты с ядерными зарядами. Такие ракеты не смогут управляться с земли и собьются с курса, а то и вообще повернут назад.
 
     Засечь начальную стадию северного сияния в ночном небе не трудно, а вот для дневного неба нужна большая светосила аппаратуры.

     Тот прибор, с которым я занимаюсь, оказывается, именно такую светосилу и имеет. Наш новый сотрудник подсчитал. Мне, поэтому, для начала не мешало бы процесс обнаружения сымитировать. Я этим тогда и занялся.

     Ещё потом позвали в хозяйственную часть, чтобы я получил полярное обмундирование – унты и рукавицы на гагачьем меху. Это потому, что меня включили в состав полярной экспедиции, а наш новый сотрудник объяснил, что экспедиция будет летать на самолёте из Мурманска в Норвегию и обратно для наблюдений за дневным небом на большой высоте.

   Сам он летать не сможет. Потому что это будет загранкомандировка, а он не выездной. Во-первых, он еврей а, во-вторых, судимость за прошлое административное правонарушение с него ещё не снята.
 
    А вот и я наконец научил прибор регистрировать нужную спектральную линию. Позвали начальство. Оно пришло и увидело, как регистрируется, как будто бы, самое начало северного сияния!
 
   И всё хорошо получилось, но до тех пор, пока дневной свет в прибор не попадает. Если аппарат развернуть к окну – не регистрируется ничего. Руководство помолчало и пошло совещаться.

   Через некоторое время меня снова вызвали в хозяйственную часть, чтобы я сдал назад унты, рукавицы и полушубок. Унты и рукавицы сдал, а про полушубок сказал, что ничего про него не знаю. Там обещали разобраться.

   А потом мне встретился наш новый сотрудник в новом полушубке. Он сказал, что американцы ничего про это не знают, а должны бы быть мне благодарны за то, что я отвратил от них наши козни. Ещё он сказал, что регистрация спектрльнх линий при наличии мощного фона, вообще-то, очень важная задача и в других случаях, и над этим нужно работать.

    Мы пошли работать.