Возвращение Сосо

ВОЗВРАЩЕНИЕ СОСО СО ВСТАВНЫМИ 
ФРАГМЕНТАМИ ИЗ ПОЭМЫ О ГЕРОСТРАТЕ

                (Киносценарий, сатира)
Действующие лица:

Сталин И.В он же Сосо Джугашвили
Образ матери
Грузинский священник
Троцкий Л.Д.
Диего Рибейра, мексиканский художник, друг Троцкого (персонаж молчащий)
Кало, жена Рибейры, любовница Троцкого
Меркадер, убийца Троцкого
Герострат Эфесский , персонаж исторической легенды
В эпизодах: жители Эфеса, прокурор, судьи, жители Гори, монахи.

19... год. Усталый Сталин приезжает в Гори и решает поселиться в доме матери, доме сапожника Виссариона Джугашвили, накрытом стеклянным колпаком. Сталин прошелся по комнаткам. Остановился у фотографий юношеских лет. Его охватывает ностальгия по молодым годам. Задерживается у фото матери, Екатерины, оформленном как икона. И вдруг слышит:

Образ матери: «Ты устал Сосо. Возвращайся в семинарию. Стань священником!»

Сталин: «Действительно, Нино. Я очень устал. Но поздно мне в семинарию...

Образ матери: « Ничего Сосо.Есть тут у нас священник, он тебе поможет...»

Сталин удивленно оглядывается и с возмущением: « Откуда здесь священник, Нино, я же их всех сослал?»

Священник, который , похоже, сошел с одной из картин, где нарисована сцена: «Сосо в семинарии спорит с преподавателем» : « Ничего, Сосо, я особенный священник. Пойдем со мной». Протягивает Сталину руку. Сталин смотрит на него недоуменно. Впервые в жизни не знает, что ему делать.

Сталин (по грузински, с паузами, как бы вспоминая забытые слова) Титры: «Откуда ты взялся... Отче»?

Священник: (очень мягко кладя руку на сталинские седины): Пойдем, сынок, увидишь.

Глаза Сталина слегка увлажнились. Вождь сбрасывает китель с маршальскими погонами. Под ним не очень чистая рубашка с открытым воротом. Долго ищет глазами, что бы надеть. Священник показывает ему рукой на старый шкаф в углу комнаты. Сталин хочет открыть дверцу, но она рассохлась и не поддается. Сталин в гневе дергает дверцу на себя, и она со страшным скрипом распахивается, ударяя его по руке. На руке кровь. Из шкафа вываливается какая-то хламида. Это обветшавший семинарский балахон Сталина. Сталин в бешенстве отбрасывает ткань ногой, одновременно страяхивая с руки капли крови. Священник берет его за кисть и кровь немедленно исчезает.

Священник: «Пошли Сосо». Поднимает с пола балахон, набрасывает Сталину на плечи как шинель. Сталин покорно идет за ним.
      
       Они выши на улицу. Мимо проезжают машины. Мерседесы, тойоты. Вот выехала старая "21–я" Волга, раскрашенная в шашечку. Такси. Шофер машет им рукой, приглашая сесть. Сталин делает движение навстречу. Священник его останавливает.

СВЯЩЕННИК: Негоже в обитель на такси ехать, Сосо!

       Вот старая Победа с портретом Сталина на лобовом стекле. Сталин вглдядывается в портрет, хочет что-то спросить. Священник опять его останавливает. Встречные прохожие раскланиваются со священником, но Сталина не узнают. Сталин отворачивается. Они идут дальше,проходят мимо бывшей духовной семинарии. На стене табличка на четырех языках: грузинском, абхазском, английском и русском.
Сталин останавливыается, читает надпись. «Здесь учился великий вождь и учитель всех народов Иосиф Виссарионович Джугашвили-Сталин» .

СТАЛИН (вскрикивает) : Почему Джугашвили-Сталин? Я Сталин, Сталин, прэжде всего.

СВЯШЕННИК (берет его под руку, ведет дальше): Да, ты еще пока Сталин, но здесь ты был юным Сосо Джугашвили. Разве ты не хочешь быть снова юным, Сосо?

СТАЛИН: (бормочет по грузински) Титры :Что такое? Что этот священник мелет, мать его...? Нача-ать все сначала?

       Улицы уходят вверх. День движется к закату. Встречных все меньше. Путники выходят из города и поднимаются по нагорью. Панорама горийского ландшафта. Вдали возникает силует монастыря. Он прекрасен на фоне розовеющего неба и гор.
Путники, наконец, у ворот монастыря. Солнце спускается за горы. Последний луч падает на врата обители, озаряя их розовым светом. В отраженном от медных ворот луче фигура Сталина кажется красной. Священник вводит Сталина в монастырь, провожает в келью. А келья напоминает его кабинет. Похожая мебель. Но вместо электрической лампы под зеленым абажуром большая свеча. Темнеет. Сквозь окошко кельи пробивается лунный свет, рисуя решетку на полу и на ней тень Сталина.

СВЯЩЕННИК: «Вот теперь ты Сосо! Ты - Сосо Джугашвили». Мягко, но решительно помогает Сталину продеть руки в семинарский балахон.. Сталин оглядывает себя, превращется в сильно постаревшего Сосо.

СТАЛИН: (ворчит по грузински не без кокетства) Титры: Ну и как я, отче?
(Оглядывается на священника. Священник исчез).

СТАЛИН: (бормочет по грузински, в промежутках слышен его смех) Титры: Странный человек. Куда он делся? А здесь в самом деле хорошо. Не хуже кремлевского кабинета товарища Сталина.

Сталин подходит к вделанной в стену книжной полке. Снимает том, разглядывает.

Сталин: Хм. Геродот. Зачем здесь Геродот? Мы в семинарии его нэ изучали. Да и потом нэкогда было. (Открывает том где-то посредине)... Хм... Все герои...Геро...Херо... Герострат! Это знакомо. Личность знакомая. Р-революционер. Ну, что он пишет, Геродот – ради того чтобы попасть в историю... Во-первых попасть в историю тоже нэ плохо. Нэ кажый может. Во-вторых, ошибаэтся товарищ Геродот. Этот Герострат был рэволюционэром, борцом против старой рэлигии. Это заставили его в тщэславии прызнаться. Хи-хм. Мы ведь тоже это умеем. Знаем как это дэелается...
       Бормоча, Сталин с томом Геродота в руках опускается в кресло. Несколько минут молчания. На стене напротив вспыхивает экран. Идет фильм.

       ТИТРЫ: ГЕРОСТРАТ

Имя разрушителя Храма Артемиды, Герострата (Херостратос, Herostratos) из Эфеса, вошло в поговорку : геростратова слава – разрушение, дабы войти в историю. Геростратово славолюбие  приписывали диссидентам, и честолюбивым вождям революций. И сегодня в духе Бернарда Шоу предстает Герострат в ином свете.

К руинам древнего Эфеса направляется экскурсия во главе с гидом.

ГИД:

Вот здесь, как нам поведал Феокомп,
Здесь Герострат, печально знаменитый,
Позорной славы жаждою влеком,
Сжег чудо-храм богини Артемиды,
Святыню жителей античного Эфеса   
Богиню почитавших, дочь Зевеса,
Охотницей невинной, между прочим,
За нравами следившей строго очень...
Ибо стрелою запросто порочных
Ей пристрелить бывало нипочем.
И хищника породы одиночной,
Закон презрев, своим сразить мечом.
И реку высушить...


ЭКСКУРСАНТ- ПИСАТЕЛЬ:

Да Вы поэт. Но Герострат, скажи поэту:
«Не пустотель тщеславная я, нет!
Я жертва политических наветов.
Я древности великий  диссидент.
Я персонаж позорной драмы,
Который нетерпимость осудил,
И вот себя решился сжечь во храме,
Красу которого столь высоко ценил.

Неловок был, однако, как столь часто
Бывал порой интеллигент несчастный…»

ГИД

Вот так поворот. Откуда сведенья такие?
Я даже рот раскрыл , а он – глаза большие
На Вас уставил, чтоб не пропустить.
Видать, любитель Вы, народы удивить.

ПИСАТЕЛЬ

Давайте Феокомпа снова спросим,
Иль Геродота оживим  вопросом.
Вы видите, Эфес здесь перед нами
С колоннами, аркадой, куполами.
Руины оживают, свет угас,
Мементо мори, просветленья час.

ФЕОКОМП

Зачем ты дух мой из развалин вызвал,
Неужто праздного лишь ради любопытства?

ПИСАТЕЛЬ

Прости нас, но ты первым знак подал,
Что Герострат Великий Храм предал.
Меж тем, тревожат нас сомненья гены,
Не совершил ли Феокомп подмены. 

ФЕОКОМП

Есть у истории свои веленья
Их уловить хрониста назначенье
Я не слуга, я истины творец,
А Герострат был, истинно, подлец.

Смотрите сами, в город вас ввожу,
Вам  правду покажу и докажу.


На экране кадры древнего Эфеса. Колорит городской жизни. Мелькает легендарный Крез – завоеватель города и основатель Храма. У Артемизиона  группа обитателей обсуждает убийство Артемидой нимфы Каллисто. Обрывки фраз. "Артемида – наша богиня. Богиня не может быть неправой. А путану Каллисто – чего ее жалеть? Браво, Артемида. Надо ж, какая находчивость – превратить девицу в медведя. А медведя можно и на мясо в переработку отправить. Экономическое чудо". Веселый смех. В разговор вмешивается Герострат. У него бородка Троцкого, высокий лоб с залысинами, как у Бухарина, пронзительный взгляд академика Сахарова. Герострат обличает богиню: она не любит жизнь, не любит людей.

 ГЕРОСТРАТ:

Под внешностью двусмысленно холодной
Скрыт ярый враг любви, эротики, живой природы.

– Да ты просто "зеленый", диссидент ненормальный, – говорит один из спорщиков в хитоне, крутя пальцем у виска. И оказывается точной портретной копией одного из экскурсантов. На Герострата набрасываются с побоями. В шоке он уходит.

Храм Артемизион. Ночь. Герострат обращается к изваянию богини с монологом.

ГЕРОСТРАТ:

 Меня никто понять не хочет,
Но должен граждан я от пагубы спасти,
От культа жесткосердой Артемиды.
Нет, не сожгу тебя, Богиня!
Спасенья граждан ради, я себя сожгу.

Герострат зажигает факел, Факел падает. Начинается пожар. В шоке Герострат выбегает. Его хватают вызванные народом стражники.

Процесс. Колоннада. На самой высокой колонне гигантское изваяние божества со сталинскими усами. Судьи и прокурор в синих хитонах с погонами юридического ведомства. Герострат пытается что-то сказать..

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ:
 Молчи, предатель…

ПРОКУРОР: (заметно портретное сходство с Андреем Януарьевичем Вышинским):

Сознайся, Герострат, в позорной правде –
Храм сжечь ты жаждал только славы ради,
Чтобы папирусы о том в веках вещали,
И имя Геродот занес в Истории Скрижали …

(обращаясь к публике) Этот пес вонючий жаждал, чтоб журналюги, чтоб газеты, чтоб телевидение!..

СУДЬЯ:
 Не увлекайтесь, прокурор. Во времени другом сейчас мы пребываем.

ПРОКУРОР: ( поворачивается к судьям):

Да, да
(в сторону Герострата):
Иль ты народа враг, шпион,
Охочий до наград персидских?

Герострат отрицательно мотает головой.

Пощады нет, признаться должен он,
Признанье - доказательств есть царица …

Герострата уводят. Судьи поворачиваются спинами к зрителю, образуя так называемую в футболе "стенку". Доносятся глухие стоны и крики. Снова вводят бледного как смерть Герострата.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ:
Ну что, обдумал ты, свинья, свою вину?

ГЕРОСТРАТ (прерывающимся голосом):

Ничтожный червь, я на святыню покусился...
На солнце Родины. О, судьи, признаюсь –
Что пошло в проститутку я влюбился,
В Каллисто... слишком был велик искус.
Здесь прав мой прокурор –
Предатель Герострат и сутенер…
Продался за гроши захватчикам персидским...
И казни заслужил жестокой по-персидски.

Судьи совещаются.

ГЛАВНЫЙ СУДЬЯ, он же жрец:

Оставим в стороне историю с Каллисто.
Не стоит также нынче с персами рядиться.
Но знает пусть честной народ –
Он диссидентом лишь прикинулся – урод
Моральный. Только славы ради.
Да будет смерть ему заслуженной наградой!

На экране огромный костер. На костре – Герострат. На нем доска – "Герострат, искатель славы!". Народ ликует. Дым поднимается высоко в небо и слышен голос Герострата: Люди, будьте бдительны! Я признался, но только под пыткой. Я еще вернусь... В клубах дыма угадывается дух Герострата.

СТАЛИН (просыпается, бормочет с грузинским акцентом):

Я кажется вздремнул. Здесь так уютно в кресле. И что такое мне привиделось. Да, Герострат, Герострат... Хотел быть революционером. Однако… но судьи – правы. У истории свои законы. Государство надо беречь. Черт его знает (невольно крестится). Вечная проблема: с одной стороны революция – с другой государственность, держава. Революция – хорошо, когда огнем революции сжигается старое. Сжег Герострат старый храм, а какой взамен новый выстроили – седьмое чудо света. Вся Греция строила. Революция хорошо, но и Державу строить надо, беречь надо.
 Вот еще один герострат был мне по сердцу. Свою революцию сделал, и порядок навел, немецкий порядок. Всегда любил немцев. А какую державу-рейх построил, и аж на весь мир замахнулся! Присматривался я к нему. Было чему поучиться. Много общего. И как лихо от бывших камерадов своих отделался. Могли бы и подружиться. Мир большой – поделили бы полюбовно. Я же ему от души предлагал. Да и я ему вроде бы нравился. Раздавили бы вместе проклятую Англию. Но перехитрили нас британцы вместе с евреями. Может, историю обратно сыграть? Надо дать указания...
     А почему здесь телефонов нет? (Оглядывается) . Ни одного телефона. (Бормочет на смеси грузинского и русского) А впрочем, хорошо без телефонов и без этих дураков – Молотова, Ворошилова, Буденного... Был один умный, а я его зачем-то выслал. Написать ему что ли? Еще один умный был. И я его тоже выслал, сослал. (Шутливо) Не в Гори. В Горки. Ха-ха. А он и умер там. Ха-ха! Где теперь умных взять? Напишу-ка этому жиду. Напишу в Политбюро, пусть его найдут... Ха-ха. (Подходит к двери. Стучит)
       Входит монах.

МОНАХ: Зачем ты стучал, Сосо?

СТАЛИН-СОСО:  Мне надо писать. Принэсите, пожалуйста, чэм писать, товарищ монах. Здэсь па-чэму ничэго нету? Черт знаэт что?!

МОНАХ: Не ругайся Сосо. Здесь нельзя ругаться. И (крестится) имя поганое поминать .... Ушел монах. Приносят письменные принадлежности – бювар, чернила, гусиное перо. Сосо зажигает свечу садится писать и шепчет себе под нос:

ТЕКСТ: «Дорогой Лэв Давидович! Нэхорошо получилось. Зачэм ми с Вами так ссорылись. Ссорылись, спорыли, правда. Но вот нэту вас и как-то скучно мнэ стало. Очэнь скучно с ними. Да и бороться нэ с кем. Они ужэ сами сэбя посадыть рады, как та вдова унтэр-офицэрская, помныте? В общэм, дорогой Лэв Давыдовыч, прыезжайтэ, возвращайтэсь сюда. А я устал. Я в монастырь ушел. Праведником буду. А ви уж самы там грэшите. С умом , по крайнэй мере!» Письмо уносят. Сталин прохаживается по келье. Снова садится в кресло и смотрит на стену.

Мексика. Троцкий. Кало. Рибейра. Меркадер. Троцкий читает письмо Сталина. Энергичными нервными шажками ходит по комнате. На письменном столе с ледорубом за пазухой сидит Меркадер. Входит жена Рибейры, роскошная женщина - Кало.

ТРОЦКИЙ: Ты представляешь, Кало, что этот Коба надумал. Строил, строил социализм в одной отдельно взятой стране и вдруг отдохнуть решил. Теперь меня зовет. Все, что мы с Лениным наделали – все разрушил, Герострат недоученный, а теперь в монастырь бежит, хоть и семинарии не окончил.
КАЛО: Ну, так тебе и карты в руки, Leon, querido!
      
       Кало бросается к Троцкому, жарко обнимает и целует его. Меркадер ощупывает ледоруб, извлекает наполовину.

ТРОЦКИЙ: Да, но как же мы с тобой, Кало, - говорит растерянно Троцкий. Ты же не оставишь Диего? А я не хочу тебя оставить!
      
       Кало отступает, задумывается. Входит Диего Рибейра. Меркадер прячет ледоруб за пазуху.

ТРОЦКИЙ: И вообще, здесь так хорошо. Кактусы любимые, пальмы. Кругом революционеры. Четвертый интернационал создаем – трибуну. Будет где слово сказать. Правда, Диего? –
      
РИБЕЙРА  пожимает плечами. –

ТРОЦКИЙ:  Нет, Кало, я свое геростратово дело уже сделал – старый мир разрушил, мировой пожар разжег. Мог бы, конечно, новый мир построить, не чета кавказскому горцу. Да не дал он мне. Пусть теперь сам в отдельно взятом монастыре сидит и расхлебывает. Вот когда они все там запутаются, придет наше истинное геростратово время – мы еще новый пожар разожжем и чего-нибудь потом новое мировое построим. Так, Меркадер?

       Меркадер достает ледоруб и ударяет Троцкого. Диего Рибейра и Кало рыдают. На стене - Гримаса Герострата.

Сосо в своей келье получает от монахов записку с известием об убийстве Троцкого.

СОСО-СТАЛИН: (грозно) Кто велел? Ах да, это я сам велел. Но Сосо хозяин. Своего слова хозяин. Разве я своим письмом не отменил. А Молотов куда смотрел – министр иностранных дел, мать его ...? А Берия – недоё...?

В дверь просовывается монах: Здесь не положено выражаться, Сосо... Это Вам не Политбюро.

СОСО-СТАЛИН:  А пошел ты...Ах, извините, брат. Забылся на минутку. Бумажки еще можно?

Сосо пишет письмо в Политбюро.

Текст на экране: Дорогие товарищи! Как могли вы допустить такую грубую политическую ошибку. Верного сына партии, дорогого тов. Троцкого Льва Давидовича какой-то провокатор навсегда из строя вывел. Кто за этим гнусным политическим преступлением стоит? Кто из членов Политбюро за это ответить должен? Я думаю, вы правильно поступите, если арестуете и передадите следствию следующих товарищей: Сталина И.В. , Джугашвили И.В. ...»

       СОСО (берет перо в рот, шепчет): . Как это? Разве тов. Джугашвили это не я? А тов. Сталин, разве тоже не я? Я или не я – вот в чем вопрос? А что такое «Я» с точки зрения диалектики....

       В дверь кельи заглядывает монах.

МОНАХ: На молитву пора, тов. Сталин!

СОСО-СТАЛИН: (кричит) Я нэ Сталин. Я Сосо . Нэт, я Сталин! Я врагов насквозь вижу! Политбюро, ЦЕКА, Коминтерн? - Все предатели, все – враги народа, меня враги. Крови товарища Сталина хотите? Не дадим вам крови товарища Сталина. Монастырь наш, отдельно взятый, уничтожить хотите?. Не дадим... Я сам ...

  Сосо в бешенстве хватает горящую свечу и бросает об стену кельи. Начинается пожар. Горит монастырь. В огне и дыму к небу уносится силуэт Духа Герострата.

                **************
  Сталин просыпается. Кабинет на дальней даче. Сталин заснул в кресле за письменным столом. Полыхает огонь в камине. На столе бумага – список для процесса и расстрела: Молотов, Ворошилов, Каганович... Сталин берет ручку, хочет что- то вписать или подписать. В этот момент ему становится плохо. Падает, Хрипит на полу и затихает. Врываются Берия, Молотов и др. Берия кричит: «Сдох тиран!»
    
 КОНЕЦ